Наташа 59. Формы народно-смеховой культуры в романе Петрония Сатирикон.

Друзья, произведение дошло до нас в отрывках (об этом скажу дальше), поэтому оно начинается резко и непонятно, впрочем, так же и заканчивается.

Краткое содержание:

Начинается все с того, что некий Агамемнон разглагольствует об упадке риторического искусства. Его слушает Энклопий (от лица которого ведется повествование). Внезапно он понимает, что потерял из вида своего друга Аскилта. К тому же, он не знает города и не может найти дороги домой. Он спрашивает дорогу у старушки, та его отводит в трущобы, видимо, в какой-то публичный дом. Энклопий убегает оттуда, его нагоняет Аскилт. Оказывается, его туда тоже завлек какой-то дядька. Наконец Энклопий видит Гитона, его возлюбленного мальчика; но тот плачет. Оказывается, Аскилт прибежал к нему первым и, в общем, пытался его совратить. Энклопий тогда предлагает Аскилту путешествовать без них, так как тот ему уже надоел, тем более, пристает к Гитону, которого любит сам Энклопий. А. ушел; но когда Э. начал развлекаться с Г., вернулся Асклит и отстегал Э.

Далее «друзья» идут на форум, уже вечером, и пытаются продать украденную тунику. К ним подходят мужчина и женщина, и на плечах мужчины – какая-то туника Э., которую он, видимо, потерял ранее; в тунике зашито много денег. А туника, которую они продают, видимо, была украдена у этого мужика. Женщина это понимает, начинает кричать и вырывать тунику, а «друзья» вырывают старую тунику (что с деньгами) у них. Хотят судиться. Потом просто обменялись туниками.

Затем к ним домой приходит Психея, служанка некой Квартиллы, которую «друзья» некогда обесчестили, и появляется эта К. вся в слезах. Она молит их о двух вещах: чтобы они не раскрывали таинств святилища Приапа (там у них разврат происходил, видимо) и, во-вторых, ей было видение, что они смогут ее вылечить от лихорадки. «Друзья», конечно же, соглашаются, обещают сделать, что могут. А потом К. и служанка (с ними еще пришла девочка) начинают хохотать; К. говорит, что, мол, знает, что ее излечит. И тут начинается разврат; друзей связывают, насилуют, потом приходит некий кинэд и такое там творил, что писать стыдно. Потом их отнесли в др. комнату – для пира – «чтить гений Приапа всенощным бдением». Там тоже творился беспредел при непосредственном участии кинэда, а потом К. решает, что девочку, что пришла с ней, лишит девственности Гитон (ну, «братец» Э.). Так и произошло. В общем, кой-как все закончилось.

Потом они решили пойти на пир к Трималхиону. Они приходят в бани, видят там Т., парятся, идут далее восхищаются роскошью его дома; к ним в какой-то момент подбегает раб и молит о том, чтобы они заступились за него – он забыл одежду домоправителя в бане, а его теперь хотят бить. Они заступаются, домоправитель милостивится. Раб их сердечно благодарит. Наконец они приходят, располагаются вокруг стола. Мальчики-слуги ходят вокуг и постоянно поют, хоть и фальшивят; они растирают гостям ноги, стригут ногти и т.п. Трималхиона вносят на подушках, он весь обвешан золотом. Начинают подавать пищу – страусиные яйца, в которых находятся «винноягодники» (фиг знает, что такое). Когда один из рабов роняет серебряный пднос, Т. велит его наказать, а блюдо вымести из комнаты вместе с сором. Приносят следующее блюдо, изображающее 12 знаков Зодиака, и у каждого знака – соответствующие яства (у Тельца – телятина и т.д.). Потом: «блюдо, на нем птиц и свиное вымя, а посредине зайца, всего в перьях, как бы в виде Пегаса. На четырех углах блюда мы заметили четырех Марсиев, из мехов которых вытекала обильно поперченная подливка прямо на рыб, плававших точно в канале». Сосед рассказывает Энклопию, что Т. – вольноотпущенник; раньше у него не было ничего, теперь он стал невероятно богат, вот и с жиру бесится. Он все – мед, шерсть, грибы – выращивает и получает у себя дома, покупая лучших овец и пчел. Его друзья-вольноотпущенники – примерно такие же быстро разбогатевшие люди. Потом появилюсь след. блюдо: вепрь с шапкой на голове, вокруг – поросята из теста, а из разреза вылетела стая дроздов. Шапка на нем потому, что вчера вепря подали последним блюдом, но потом отпустили; а сегодня он здесь в качестве вольноотпущенника, вот такая вот острота. Затем Т. покинул на некоторое время пир; гости разговаривают о дорогом хлебе, о том, что никто не почитает Юпитера, о своих знакомых и т.д. Т. вернулся и сказал, что ему надо было «облегчиться» - что-то не так с животом; ии если кому надо – пусть не серживаются, за дверью стоят сосуды и все необходимое). Затем привели трех свиней, и Т.сказал, что он может заколоть и приготовить любую; и он сам выбрал для приготовления самую старшую. Т. разглагольствует о свой обширной библиотеке; просит Агамемнона рассказать о странствиях Одиссея; он сам читал о них в детстве – говорит, что, мол, помнит, как Циклоп оторвал щипцами палец Одиссею (ну это неправда, он все путает). Затем приносят огромного зажаренного борова. Но Т. начинает возмущаться, говоря, что его забыли выпотрошить, и зовет повара; он хотел его избить, но гости вступились за повара; тогда повар начал потрошить свинью прямо там,и из свиньи посыпались жареные колбасы. Т. дальше несет какой-то бред, о том, что у него много серебра, и поскольку он знаток и любитель мифов, на серебре изображены Кассандра, убившая своих детей, и Дедал, спрятавший Ниобею в Троянского коня (он все путает, думаю, понятно). Он напился и собрался было пуститься в пляс, но его остановила жена Фортуната. Затем пришли фокусники, и во время представления с лестницы на Т. свалился мальчик; он делал вид, сильно ушибся, но отпустил мальчика – чтобы никто не думал, что такой парнишка мог причинить вред столь великому мужу.Затем начали вытаскивать жребии, и победителю дарили подарки (наприме, если слуга выкликивал: «Порей и персики!» - выигравший получал кнут (чтоб пороть) и нож (чтоб пересекать). Асклит все это время смеялся, потому что выглядело все напыщенно и глупо. Тогда друг Т. начал отчитывать А.: мол, что смеешься? Вольноотпущенники ничем его не хуже; его его, вольноотпущенника, уважают, он нажил богатство, никому денег не должен, он вполне образован. Тогда начал смеяться Гитон, изображавший слугу Асклита; друг Т. отчитал и его. Но Трималхион сказал им не ссориться. Началось некое представление, которое Т. прокомментировал так: «Жили-были два брата - Диомед и Ганимед с сестрою Еленой. Агамемнон похитил ее, Диане подсунул лань. Так говорит нам Гомер о войне троянцев с парентийцами. Агамемнон, изволите видеть, победил и дочку свою Ифигению выдал за Ахилла; от этого Аякс помешался, как вам сейчас покажут» (ну, понятно, он снова все переврал). Тогда изобажавший Аякса порубил принесенного теленка.Внезапно с потолка опустился обруч, на котором висели золотые венки и баночки с медом; а на столе появился Приап из теста с корзинами фруктов. «Друзья» на них накинулись и взяли с собой побольше еды. Тогда по кругу начали передавать портрет Трималхиона, которые все целовали.Т. спрашивает друга Никерота, почему тот грустен; Н. рассказывает: когда он был еще рабом, он был влюблен в жену трактрщика Терентия, Милиссу. Когда ее сожитель преставился, он захотел повидаться с любимй; чтобы добраться до ее дома, взял с собой сильного солдата. Они дошли до кладбища, солдат остановился, превратился в волка и убежал. Н. испугался, побежал скорее к дому Милиссы; а та ему рассказала, что только что прибегал волк и порвал весь их скот, но один из рабов проткнул ему шею. Когда Н. пришел домой, то увидел солдата с раной на шее – вот такой рассказ про оборотня. Т. тоже рассказывает какую-то пургу насчет того, что однажды нечистая сила украла у матери мертвого ребенка, подсунув вместо него чучело.Затем пришел Габинна – каменотес, который делает надгробные памятники. Он рассказывает, что только что пришел с тризны, и расписывает, какие там подавали кушанья. Потом он просит, что позвали жену Т. Фортунату. Она села в ложе с женой Габинны - Сцинтиллой, они хихикали и показывали друг другу свои украшения; затем Г. внезапно подошел к Фортунате и задрал ее ноги.Затем какой-то раб пел соловьем, после – один из рабов читал Вергилия; причем читал ужасно, варварски коверкая слова. Но Т. после песни начал расхваливать раба. Потом приносили еще и еще блюда, и Э. сказал, что до сих пор, при воспоминании обо всем этом, ему становится плохо. Принесли, по его словам, и нечто совершенно ужасное – свинью, обложенную всевозможной рыбой и птицей; Т. сказал, что все это сделано из свинины. Затем пришли два раба с амформаи на плечах и будто бы начали ссориться – и один разбил другому амфору. Из нее посыпались ракушки и устрицы, которых начали раздавать гостям. А после пришли рабы и начали обвивать цветочными гирляндями ноги гостей и смачивать их духами – Э. говорит, что об этом ему стыдно даже рассказывать.Затем Т., раззадорившись, велит слугам, Филаргиру и Кариону, расположиться в ложе. Он говорит о том, что рабы – тоже люди, а также о том, что в завещании он велел отпустить всех рабов после его смерти, а Филаргиру завещал поместьице и женщину, и Кариону – домик и деньги. Он зачитал свое завещание под всеобщий восторг. Т., обращаясь к Габинее, сказал, чтоб у него был огромный надгробный памятник, богато украшенный, с деревьями по периметру, чтоб его охраняли солдаты (чтобы никто не бегал туда по нужде), чтобы рядом стояла статуя его жены, а также были часы – чтоб каждый невольно читал его имя, смотря, сколько времени. Затем он зачитал свою надгробную надпись: ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ Г. ПОМПЕИ ТРИМАЛХИОН МЕЦЕНАТИАН. ЕМУ ЗАОЧНО БЫЛ ПРИСУЖДЕН ПОЧЕТНЫЙ СЕВИРАТ. ОН МОГ БЫ УКРАСИТЬ СОБОЙ ЛЮБУЮ ДЕКУРИЮ РИМА, НО НЕ ПОЖЕЛАЛ. БЛАГОЧЕСТИВЫЙ, МУДРЫЙ, ВЕРНЫЙ, ОН ВЫШЕЛ ИЗ МАЛЕНЬКИХ ЛЮДЕЙ, ОСТАВИЛ ТРИДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ СЕСТЕРЦИЙ И НИКОГДА НЕ СЛУШАЛ НИ ОДНОГО ФИЛОСОФА. БУДЬ ЗДОРОВ И ТЫ ТАКЖЕ.И все стали плакать и причитать, словно похороы были уже завтра. Но Т. сказал, что, пока живы, надо веселиться, и пригласил всех в баню. Энклопий сказал Асклиту, что не выдержит похода в баню, и они решили во время суматохи, когда все будут идти в баню, сбежать. Но когда они переходили с Гитоном через мостик, на них залаял цепной пес, и Г. свалился в водоем; а Энклопий был пьян, поэтому, протянув руку Г., свалился сам. Их вытащил домоправитель, и они попросили вывести их за ворота; однако им сказали, что в этом доме выходят не через те же ворота, через какие заходят. Им пришлось идти в баню. Там парилась куча народу; Трималхион бахвалился, как обычно, и велел всем пировать до утра. Внезапно запел петух; Т. сказал, что он кричит или к пожару, или к смерти, и велел поймать того петуха. Соседскую птицу притащили, зарубили и сварили. Тогда вместе с рабами пришел какой-то, по словам Э., симпатичный мальчик, к которому Тримахлион начал приставать и целовать. Жена обвинила его в похоти, он кинул в нее что-то тяжелое и обвинил в неблагодарности: он, мол, от рабства ее спас, хотя мог получить огромное приданое, женившись на богатой невесте, а она... И мальчика он поцеловал не потому, что он красивый, а потому, что усердный, знает счет и читать умеет. И он сказал Габинне, чтобы тот не строил памятник жене возле его могилы. Т. вновь начинает бахвалиться; рассказывает, что, будучи рабом, он ублажал и хозяина, и хозяйку; хозяин завещал ему вотчину. Решив заняться торговлей, он снарядил пять кораблей – однако все они затонули. Но Т. не отчаялся и вновь отправил в путь пять кораблей с товаром – больше и крепче; тогда он заработал очень много денег, начал успешно вести хозяйство, приобрел много земель, а дела свои начал вести через вольноотпущенников. Он неимоверно гордился тем, что попал из грязи в князи. Затем он велел слуге принести одежду, в которой его будут погребать; налюбовавшись ей и велев хорошо ее хранить, он сказал, что хочет, чтобы его величественно похоронили и граждане поминали добром. В итоге Т., с стельку пьяный, лег на подушки, сказав гостям, чтоб они представили, что он умер, и сказали про него что-нибудь хорошее.:) Трубачи стали играть похоронную песню. Один раб трубил так громко, что прибежали стражники и, решив, что в доме начался пожар, разбили двери и принялись лить воду. Тогда «друзья», бросив Агамемнона, воспользовавшись случаем, бросились ежать. По зарубкам, предусмотрительно сделанными Гитоном на столбых, они добрались домой; но напившаяся и заснувшая старуха-хозяйка их не пустила, и только курьер Трималхиона, проходивший мимо, выбил дверь, и так «друзья» смогли зайти. Однако ночью, рассказывает Э., Асклит переманил Гитона из постели Э. – в общем, понятно, зачем. Проснувшись, Э. сказал А., что больше дружбы между ними быть не может и чтобы он убирался; а А. сказал, что уйдет, но прежде им надо разобраться, с кем останется мальчик. Они уже хотели было сражаться, но Гитон их остановил. Тогда они сказали ему самому выбрать «братца»; и Гитон выбрал Асклита, хотя с Э. провел много больше времени. А. и Г. ушли. Э. был невероятно расстроен. Он мучился, потом носился по улицам с мыслями об убийстве – но какой-то солдат на улице отобрал у него оружие от греха подальше.Энклопий забрел в пинакотеку (худ. галерею), смотрел там картины, говорил, что даже богам свойственны муки любви. Затем в пинакотеке появился какой-то старец – Эвмолп. В общем, он рассказывает совершенно педофилическую, вы уж извините, историю. Когда он жил в Пергаме, то влюбился в сына своего хозяина. При хозяевах он всегда говорил, что отрицательно смотрит на утехи с мальчиками, что он такой целомудренный и т.д., и в итоге хозяева поверили ему, и он начал проводить с мальчиком много времени. Однажды, когда они лежали в триклинии после пира, Эвмолп подвинулся к лежащему мальчику и сказал, что если он сумеет поцеловать мальчика так, что тот ничего не заметит, то завтра подарит ему двух голубков; мальчик все услышал, но притворился спящим, Эвмолп его поцеловал, на утро подарил голубков. В другой раз он сказал: если мальчик не заметит, как я буду его, гм, трогать, то подарю ему на утро двух бойцовских петухов. Мальчику хотелось петухов, он сделал вид, что ничего не заметил. В третий раз он сказал, что если сможет сделать с мальчиком понтятно-что, а тот не заметит, то подарит ему скакуна. Мальчик «спал», как убитый. Но скакуна Э. не подарил, и мальчик обиделся, говоря,что все расскажет отцу. В итоге Э. снова «слился в экстазе любви» с мальчиком, мальчику понравилось, потом еще пару раз, потом Э. захотел уже спать, а мальчик его все будил, и тогда он сказал мальчику – спи, а то все расскажу отцу.Энклопий спрашивает Эвмолпа о картинах и художниках; тот ему рассказывает о Демокрите, Хриссипе, Мироне и говорит, что сегодня живопись в упадке, потому что миром правят деньги. Эвмолп прочитал длиииинное стихотворение о взятии Трои; тогда в него люди начали кидать камни, потому что их бесило, что Эвмолп постоянно говорит стихами. Эвмолп убежал, за ним и Энклопий; Эвмолп сказал, что постарается сдержаться и не говорить стихами, чтоб хотя бы Энклопий от него не сбежал. Они идут домой, Эвмолп заходит в баню и даже там читает стихи. Энклопий же у дома встречает рыдающего Гитона; тот говорит, что невероятно сожалеет, что пошел с Асклитом. Энклопий все еще любит Гитона, оставляет его у себя. Когда приходит Эвмолп (которому оченно понравился Гитон), он рассказывает историю, что в бане какой-то человек громко и раздраженно звал Гитона, ибо потерял свою одежду (ну Асклит это был). И все Асклиту сочувствовали, а в итоге его забрал с собой какой-то мужчина, римский всадник, потому что Асклит был, скажем так, физически очень хорошо сложен.Когда Эвмолп снова начал читать стихи, Энклопий сказал, чтоб он заткнулся, а Гитон сказал, что нельзя так грубо говорить со старшими. Эвмолп сказал, что безумно благодарен прекрасному юноше. Гитон вышел из комнаты. Энклопий начал ревновать и сказал старику, чтобы тот убирался, но старик успел выбежать и закрыть дверь на ключ. Тогда Энклопий решил повеситься. Уже собрался это сделать, как дверь распахнулась и появились Эвмолп и Гитон. Гитон сказал, что не пережил бы смерти Энклопия, выхватил у слуги бритву и резанул себя по шее. Энклопий сделал то же, решив умереть с любимым, но оказалось, что бритва совершенно тупая, и все остались живы.Внезапно прибежал хозяин и спросил, чего это они тут устроили и что задумывают. началась потасовка, Эвмолпа вытащили из комнаты, он там дрался со слугами, а Энклопий и Гитон спрятались в комнате. На носилках принесли домоправителя Баргона, который, узнав Эвмолпа как «великого поэта», попросил помочь сочинить стихотворение его сожительнице.Вдруг появился глашатай и Асклит. Глашатай сказал, что тот, кто скажет, гд находится мальчик по имени Гитон, получит большое вознаграждение. Энклопий спрятал Гитона под кроватью – мальчик зацепился за матрас снизу, как Одиссей за брюхо барана. Сам Энклопий бросился с Асклиту, изображая дурачка, моля еще хоть раз увидеть Гитона и прося не убивать его – зачем иначе глашатаю топор? (Чтобы дверь сломать). Асклит сказал, что просто ищет Гитона. Глашатай все обыскал, но ничего не нашел, они ушли. А Эвмолп вошел в комнату и услышал, как Гитон трижды чихнул; он сказал, что сейчас догонит глашатая и все расскажет! Но Гитон и Энклопий убедили старика этого не делать, умилостивили его.Они втроем отправились в путешествие на корабле. Ночью они вдруг услышали, как кто-то сказал, что если найдет Гитона, то не знает, что с ним сделает. Эвмолп сказал, что они едут на корабле тарентиинца Лиха, и везет он в Тарент изгнанницу Трифену. Оказалось, что Гитон и Энклопий вообще-то бегут от Лиха и Трифены (какая-то там ранее была у них темная история, видимо). Они думаю, что же делать. Гитон предлагает подкупить кормчего и попросить остановиться в каком-то большом порту, сославшись на то, что брат Эвмолпа болен морской болезнью. Эвмолп говорит, что этого сделать не удастся – Лих может захотеть проведать больного пассажира, да и сойти неузнанными с корабля не удастся. Энклопий предлагает тайком пробраться в шлюпку и плыть, куда глаза глядят – конечно, Эвмолпу лучше остаться на судне. Эвмолп говорит, что кормчий их заметит, а шлюпку стережет матрос. Эвмолп предлагает спрятаться им в мешки, оставив отверстие для воздуха, Эвмолп скажет, что это его поклажа, и сам снесет ее на берег, поскольку рабы его бросились моря, убоявшись наказания. Энклопий говорит, что все равно им надо справлять нужду, да и чихать и кашлять они будут. Энклопий предлашает измазаться им чернилами, чтоб их приняли за арабов; но Гитон говорит, что чернила смоются, да и вообще это бредовая идея. Гитон предлагает покончить с собой. =) Но Эвмолп предлагает обрить им головы и брови и нарисовать у каждого на лице клеймо – чтоб их приняли за клеймных. Так и сделали; но некий Гис заметил, как ночью они стриглись, а ведь это – плохая примета на корабле.Лиху и Трифене привиделось, что он должны найти на корабле Энклопия. А Гис им сказал, что видел, как кто-то стригся – и разозленный Лих велел привести тех, кто такие дурные вещи делает на корабле. Эвмолп сказал, что это сделал он, потому что у «беглых рабов» были жутко спутанные волосы. Лих велел дать по сорок ударов Гитону и Энклопию. Как только Гитона начали бить, он закричал, и тогда и Трифена, и служанки узнали его. А Лих подошел Энклопию и, посмотрев даже не на его лицо, а на другое место:), сразу признал своего беглого слугу. (Так, судя по контексту, они совратили Трифену и оскорбили Лиха, а затем сбежали). Трифена все еще жалела беглецов, но Лих был зол. Эвмолп начал защищать Э. и Г., Лих прощать не собирался; началась потасовка. Все дрались, ранили друг друга, а в конце концов Гитон приставил бритву (ту самую, тупую, которой не сумел зарезаться) понятно-к-чему, и Трифена, питавшая к нему нежные чувства, взмолилась, чтобы потасовка остановилась. Все закончилось. Они заключили договор, чтобы Трифена не приставала к Г., Лих – к Э., и чтоб он больше его не оскорблял. Все помирились и начали веселиться. Служанка Т. дала Гитону и Энклопию накладные парики и брови, чтоб они выглядели посимпатичнее.

А Эвмолп, дабы всех развеселить, рассказал следующую историю о женском непостоянстве: некая матрона из Эфеса отличалась великой скромностью и супружеской верностью. И когда умер ее муж, она последовала за ним в погребальное подземелье и намеревалась там уморить себя голодом. Вдова не поддается на уговоры родных и друзей. Лишь верная служанка скрашивает в склепе ее одиночество и так же упорно голодает, Миновали пятые сутки траурных самоистязаний... «...В это время правитель той области приказал неподалеку от подземелья, в котором вдова плакала над свежим трупом, распять нескольких разбойников. А чтобы кто-нибудь не стянул разбойничьих тел, желая предать их погребению, возле крестов поставили на стражу одного солдата. С наступлением ночи он заметил, что среди надгробных памятников откуда-то льется довольно яркий свет, услышал стоны несчастной вдовы и по любопытству захотел узнать, кто это и что там делается. Он немедленно спустился в склеп и, увидев там женщину замечательной красоты, точно перед чудом каким, точно встретившись лицом к лицу с тенями загробного мира, некоторое время стоял в смущении. Затем, когда увидел наконец лежащее перед ним мертвое тело, когда рассмотрел ее слезы и исцарапанное ногтями лицо, он, конечно, понял, что это — только женщина, которая после смерти мужа не может от горя найти себе покоя. Тогда он принес в склеп свой скромный обед и принялся убеждать плачущую красавицу, чтобы она перестала понапрасну убиваться. Через некоторое время к уговорам солдата присоединяется и верная служанка. Далеко не сразу, но печальная эфесская красавица все же начинает поддаваться их увещеваниям. Сперва, изнуренная долгим постом, она соблазняется пищей и питьем. А еще через некоторое время солдату удается завоевать и сердце прекрасной вдовы. «Они провели во взаимных объятиях не только эту ночь, в которую справили свою свадьбу, но то же самое было и на следующий, и даже на третий день. А двери в подземелье на случай, если бы к могиле пришел кто-нибудь из родственников и знакомых, разумеется, заперли, чтобы казалось, будто эта целомудреннейшая из жен умерла над телом своего мужа». Тем временем близкие одного из распятых, воспользовавшись отсутствием охраны, сняли с креста и погребли его тело. А когда влюбленный страж обнаружил это и, трепеща от страха перед грядущим наказанием, поведал о пропаже вдове, та решила: «Я предпочитаю повесить мертвого, чем погубить живого». Согласно этому, она дала совет вытащить мужа из гроба и пригвоздить его к пустому кресту. Солдат немедленно воспользовался блестящей мыслью рассудительной женщины. А на следующий день все прохожие недоумевали, каким образом мертвый взобрался на крест». Все смеются. Энклопий ревнует Гитона к Трифене.

Неожиданно на море поднимается буря. В пучине гибнет Лих. Остальные продолжают носиться по волнам. Энклопий и Гитон готовы умереть вместе. Причем Эвмолп и в этой критической ситуации не прекращает своих поэтических декламаций. Но в конце концов несчастные спасаются и проводят беспокойную ночь в рыбацкой хижине. Через некоторое время на берег выбросило тело Лиха, которого они оплакали и сожгли на погребальном костре.

А вскоре все они попадают в Кротону — один из старейших греческих городов-колоний на южном побережье Апеннинского полуострова. Один из жителй говорит, что в этом городе царят ужасные нравы, что честностью здесь ничего не добиться. И чтобы жить безбедно и беззаботно, друзья по приключениям решают: Эвмолп выдаст себя за очень зажиточного человека, раздумывающего, кому бы завещать все свои несметные богатства. У него якобы недавно умер сын, он отправился из родного города подальше, чтоб не терзать сердце, а по дороге корабль попал в бурю и его деньги и слуги потонули; однако на родине у него несметные богатства. Эвмолп читает поэму «О гражданской войне» (достаточно объемную). В ней изображена борьба Цезаря с Помпеем. Причиной этой борьбы поэт считает гнев Плутона на римлян, которые в своих рудниках дорылись чуть не до подземного царства. Чтобы сокрушить силу римлян, Плутон посылает Цезаря против Помпея. Боги разделились на два лагеря: Венера, Минерва и Марс помогают Цезарю, а Диана, Аполлон и Меркурий – Помпею. Богиня раздора. Дискордия, разжигает ненависть борющихся. В общем, действия Цезаря оправдываются. Эвмолп критикует поэтов, развивающих сюжет о гражданской войне только исторически, не прибегая к мифам (имеется в виду Лукан). Таким образом Петроний полемизирует с Луканом и пародирует бездарных классицистов своего времени.

Итак, многие кротонцы рассчитывают на долю в завещании Эвмолпа и стараются завоевать его благосклонность.

В это время к Энклопию приходит служанка Киркеи, которая воспылала к Э. страстью. Он соглашается с ней увиеться. Она очень красива, и Э. и К. целуются и все такое, однако Э., скажем так, ничего большего сделать не может. Киркея разочарована и обижена – мол, чем я плоха-то? Она написала ему издевательское письмо, он – в ответ; попросил прощения, искал новой встречи. Они встретились вновь, и когда они начали обниматься, появились слуги Киркеи и начали его бить и оплевывать. Вот так-то. Потом Энклопий, обращаясь к той части тела, которая принесла ему столько бед, читает целую тираду. Услышав его, какая-то старуха приводит его в келью к жрице, зачем-то его дубасит (?). Потом появляется собственно жрица – Энотея (тоже старуха), и спрашивает, чегой то они тут делают. Старуха объясняет проблему Энклопия. Энотея говорит, что для излечения недуга ему нужно просто провести с ней ночь. Она начинает готовиться к жертвоприношению, бегает туда-сюда, а на Энклопия тем временем нападают три жирных гуся. Одного из них, особо буйного, Э. удается убить. Он рассказывает Энотее о происшедшем, она в ужасе, так как это был священный гусь, но, в общем, обещает скрыть это происшествие. Она совершает некий лечебный обряд (лучше вам не знать, что она делала). Далее текст очень обрывочный, что происходит, не очень понятно. Видимо, Э. сбегает от старухи.

Потом рассказывается о Филомеле – это старая женщина, которая и сама часто добывала наследство у богатых мужей; теперь она посылает сына с дочкой к Эвмолпу и они все вместе там развлекаются.

В довершении всего Эвмолп объявляет претендентам на его наследство, что они после его смерти должны разрубить его труп и съесть. На этом рукопись, слава Богу, обрывается.

Биография Петрония:

Римский историк Тацит в своем труде «Анналы» создает яркую характеристику аристократа времен Нерона, Гая Петрония. По словам Тацита, это был утонченный, образованный человек. Будучи посланным в Вифинию проконсулом, а потом консулом, «он высказал себя достаточно деятельным и способным справляться с возложенными на него поручениями. Но затем Петроний оставил службу и был принят в тесный круг наиболее доверенных приближенных Нерона и сделался в нем законодателем изящного вкуса. Дальше Тацит передает, что Петроний был обвинен в заговоре Пизона, но, не дождавшись приговора, покончил с собой. Последние свои часы он провел на пиру среди друзей, в обычной для него богатой и изящной обстановке. Перед смертью он отправил Нерону своего рода завещание, в котором заклеймил разварат императора и его преступные деяния.

Немного о «Сатириконе» из учебничков:

Это произведение дошло до нас лишь в отрывках из 15-16 книг (или 13-14), предположительно их было 20. Попытки восстановить сюжет полностью (попытался француз Нодо) оказались безуспешными.

«Сатирикон» имеет форму «менипповой сатуры» (это важно!), повествования, в котором проза чередуется со стихами, но по существу он выходит далеко за пределы обычного типа «менипповых сатур». Это — сатирический роман «низменно»-бытового содержания. В античной литературе роман этот стоит изолированно, и мы не знаем, имел ли Петроний предшественников. Во многом пародия на любовные романы.

В той части, которая нам известна, рассказ ведется в первом лице от имени героя — Энколпия. Это — деклассированный представитель культурного общества, ставший бродягой и преступником. Энколпий осквернил храм, ограбил виллу, совершил убийство, был гладиатором. Таков этот «низменный» бытовой герой, полная противоположность идеальным фигурам любовных романов. Как полагается в романе, Энколпия преследует «гнев» божества, онако не Афродиты или Деметры, как это было в любовных романов, а божества низшего уровня – Приапа. В любовных романах всегда имеется влюбленная пара; Энколпия сопровождает женственный мальчик Гитон.

Герои попадают во всевозможные переделки и встречаются с различными персонажами. Это — те образы и ситуации, которые обычно фигурировали в «низших» жанрах античной литературы — в анекдоте, новелле, ателлане, миме. Нанизывая их на стержень романического сюжета, Петроний создает произведение больших размеров, отличающееся живостью изображения и широким бытовым захватом, ограниченным, правда, по преимуществу «низменными» сторонами римской жизни.

Повествование Петрония разнообразно по тону: оно то выдержано в стиле полной жизненной натуралистичности, то приобретает характер карикатуры и пародии на другие жанры (эпос, мим), то переходит в фантастический гротеск.

Наибольшей силы изображения Петроний достигает в эпизоде «пира у Тримальхиона». Этот единственный почти полностью сохранившийся эпизод романа рисует среду вольноотпущенников. В I в. н.э., когда старая аристократия исчезала, а новая только нарождалась, сословие отпущенников приобрело большое значение в хозяйственной и общественной жизни империи, активно участвуя в муниципальном и даже в государственном управлении. Петроний излил на этих богатеющих вольноотпущенников все презрение придворного эстета. Сам Тримальхион – в прошлом раб, сирийский мальчик, служивший для любовных развлечений своих хозяев, он стал любимцем господина, был отпущен на волю, получил наследство и удачными торговыми операциями нажил огромное состояние. Во всей роскоши дворца Тримальхиона и его пира, в каждом его поступке автор вскрывает безвкусицу, полное отсутствие манер, невежество, суеверие, склонность к грубым удовольствиям.

К художественным достоинствам романа Петрония следует отнести и то обстоятельство, что автор сумел ярко изобразить целый ряд значительных процессов в социальной жизни своего времени. Упадок и распад римского общества. Отношение Петрония к окружающей действительности скептически-презрительное. Его не интересуют политика, философия, отношения между людьми он считает лживыми, «актерскими». В отношении религии он придерживается взглядов эпикурейства, а призыв этой школы к наслаждению он воспринимает вульгарно. Больше всего интересуют Петрония судьбы искусства. Новое искусство он называет «пустозвонством», и считает, что оно находится в упадке.

Собственно ответ на вопрос:

В учебниках о народно-смеховой культуре в «Сатириконе» нет ни слова. Поэтому привожу значительно сокращенный и упрощенный (хотя все равно сложноватый) отрываок из книги нашего любимого Бахтина «Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике» (можете блеснуть знаниями перед Корниловой).

В «Сатириконе» Петрония еда, питье, половые непристойности, смерть и смех в основном лежат в бытовом плане, но этот быт насыщен фольклорными реминисценциями и пережитками, особенно в его приключенческой части, и при всей крайней распущенности и грубости, при всем цинизме его от него еще пахнет разлагающимися обрядами плодородия, сакральным цинизмом свадеб, пародийными шутовскими масками умершего и сакральным блудом на похоронах и поминках. В знаменитой же вставной новелле «О целомудренной эфесской матроне» даны все основные элементы древнего комплекса, объединенные великолепным и сжатым реальным сюжетом. Гроб мужа в склепе; безутешная молодая вдова, собирающаяся умереть с тоски и голода на его гробу; молодой и веселый легионер, стерегущий по соседству кресты с распятыми разбойниками; сломленные влюбленным легионером мрачное аскетическое упорство и жажда смерти молодой вдовы; еда и питье (мясо, хлеб и вино) на могиле мужа, совокупление их тут же в склепе у гроба (зачатие новой жизни в непосредственном соседстве со смертью, «у гробового входа»); украденный во время любовных утех с креста труп разбойника; грозящая легионеру смерть как расплата за любовь; распятие (по желанию вдовы) трупа мужа вместо украденного трупа разбойника; предфинальный аккорд: «пусть лучше будет распят мертвый, чем погибнет живой» (слова вдовы); финальное комическое изумление прохожих тому, что труп покойника сам взобрался на крест (то есть в финале смех).

Здесь даны все без исключения основные звенья классического ряда; гроб — молодость — еда и питье — смерть — совокупление — зачатие новой жизни — смех. Коротенький сюжет этот — непрерывный ряд побед жизни над смертью. В этот ряд введен и дополнительный и также классический мотив кражи, исчезновения трупа, и мотив воскресения в прямом выражении — воскресение вдовы из безысходной скорби и могильного мрака смерти к новой жизни и любви, и в комическом аспекте смеха — мнимое воскресение покойника. Элементы древнего комплекса здесь даны в исключительно сжатом виде.

Особенности художественной трактовки древнего комплекса Петронием станут совершенно ясными, если мы вспомним, что те же элементы этого комплекса, со всеми деталями, но в мистическом аспекте, фигурировали во время Петрония в культах эллинистическо-восточных мистерий, и, в частности, в христианском культе (вино и хлеб на алтаре-гробе как мистическое тело распятого, умершего и воскресшего, приобщение через еду и питье новой жизни и воскресению). У Петрония все элементы комплекса объединены совершенно реальным событием жизни и быта одной из провинций Римской империи, все дано в реальной плоскости.

Но самый сюжет приобретает исключительную и глубокую существенность благодаря тем большим реальностям человеческой жизни, которые этим сюжетом охвачены и приведены в движение. В маленьком масштабе здесь отражено громадное событие, громадное — по значению входящих в него элементов и их связей, далеко выходящих за пределы того небольшого клочка реальной жизни, в котором они отражены. Перед нами особый тип построения реалистического образа, возникающий только на почве использования фольклора.

Петрониевский тип разработки фольклорного комплекса и в особенности новелла оказали громадное влияние на соответствующие явления эпохи Возрождения. Известно, что новелла Петрония была пересказана в одной из новелл «Декамерона» Боккаччо. Здесь нет ни символизма, ни сублимации, но нет здесь и ни грана натурализма. Торжество жизни над смертью, все радости жизни — еда, питье, совокупление — в непосредственном соседстве со смертью, у гробового входа, характер смеха, одинаково провожающего старую и встречающего новую эпоху, воскресение из мрака средневековой аскезы к новой жизни через приобщение еде, питью, половой жизни, телу жизни — все это роднит «Декамерон» с петрониевским типом.

Общий смысл:

Народно-смеховая культура в «Сатириконе» заключается в том, что еда, питье, половые непристойности, смерть и смех в основном лежат в бытовом плане, который насыщен фольклорными реминисценциями и пережитками. При всей крайней распущенности и грубости, при всем цинизме его от него еще пахнет разлагающимися обрядами плодородия, сакральным цинизмом свадеб, пародийными шутовскими масками умершего и сакральным блудом на похоронах и поминках. В знаменитой же вставной новелле «О целомудренной эфесской матроне» даны все основные элементы древнего комплекса, объединенные великолепным и сжатым реальным сюжетом.