– Трудно сказать однозначно, – помолчав, сказал Медведев. – Очень может быть, что так оно и есть. Но возможен и другой вариант.
– Например? – спросил Антипов, наливая воды из графина.
– Например, они не хотели рисковать, мотаясь на хвосте у машины с курьером. В конце концов, тот ведь мог заметить слежку и сообщить об этом службе перехвата. Поэтому, пропустив Лубянку, информация для которой их не интересовала, они не стали тянуть, чтобы не попасть в сложную ситуацию, и напали в удобный и безопасный для них момент. Есть и другое объяснение, почему они совершили налет возле Думы.
– Какое же? – прищурился Антипов из-за поднятого стакана.
– Все тот же ложный след. Они хотят запутать нас. Пускай, дескать, следствие думает, что нам нужен пакет для Комитета по надзору. А на самом деле охотились они как раз за другим. А может, все с точностью до наоборот: пускай подумают так, а на самом деле целью был как раз думский пакет. Вот вам, господа следователи, еще одна задачка.
– И поди догадайся, где верный ответ, – мрачновато изрек Антипов. – Да, наставили нам рогаток. Ладно, будем работать. Гришин, ты пока займешься опросом свидетелей. Служба безопасности уже приступила, так что незамедлительно к ним присоединяйся. С полковником Лихариным ты знаком, так что созванивайся с ним и выезжай на место.
– Есть, – кивнул Гришин. – Разрешите доложить, товарищ генерал?
– Докладывай, – кивнул Антипов. – Только быстро, время поджимает.
– Вы спрашивали вчера по поводу боевиков со строительными специальностями, которых ищут в учебных лагерях.
– Да, помню, спрашивал. Так что с ними? Есть новости?
– Этих людей переправляют в Европу. Англия, Франция, Германия. Трудно за ними проследить, вы сами знаете, как мало у нас агентов. Но те, за которыми удалось установить наблюдение, едут в Европу.
– Угу, – побарабанил пальцами по столу Антипов. – Что-то задумали господа террористы. В толк не возьму, зачем им столько строителей?
– Возможно, хотят в Европе устроиться работать на стройках, чтобы незаметно начинить их взрывчаткой и потом взорвать, – высказал предположение Медведев. – На перспективу, так сказать, работают.
– Кто знает, возможно, именно так дело и обстоит. Во всяком случае, надо предупредить наших зарубежных коллег и дать им всю имеющуюся информацию по этим людям. Гришин, распорядись об этом в отделе.
– Есть, – Гришин поднялся из-за стола. – Разрешите идти?
– Идите. Валерий Анатольевич, а ты пока займись проверкой всей информации на этого капитана Семенова и водителя. Подними все, что только можно, в том числе и на их родителей. В таком деле каждая мелочь важна… Ну, ты это не хуже моего знаешь.
– Все понял, Артем Кириллович, – кивнул Медведев. – Сейчас займусь.
– Ну а я, как всегда, подставляю голову начальству. Буду звонить, требовать, э-э-э… просить более подробную информацию. Ты прав, конечно, на том мизере, что нам дали, мы далеко не уедем.
Июня 2003 г., Лион
Джелал глядел из окна автомобиля на высокие, роскошные дома, на проплывающие широкие тротуары, полные нарядных сытых людей, на сверкающие витрины магазинов, которым не было числа, на потоки новеньких автомобилей, каждый из которых стоил целое состояние, – и понимал, что слова муллы Сулеймана были чистейшей правдой.
В свои неполные двадцать лет он уже многое знал о жизни. Граница с Индией была совсем рядом с их деревней, и война в той или иной степени всегда шла рука об руку с его детством. Почему жители маленькой пакистанской деревни жили так бедно, Джелал усвоил с малых лет. Это происходило оттого, что индусы – неверные – захватили их исконные земли, нагло пользовались ими вот уже сколько лет и не собирались уходить с них. Трусливые и вероломные, они обладали многочисленным войском и более совершенным оружием. Но, кроме этого, они ничего не могли противопоставить храбрым воинам Аллаха и поэтому вынуждены были постоянно трястись за свои шкуры.
Устройство автомата Калашникова Джелал узнал в девять лет. Дядя Саид, знаменитый воин, показал ему, как им пользоваться, и даже разрешил пострелять в сторону границы. В четырнадцать лет Джелал в составе группы из двадцати пяти человек – он был самым младшим – совершил нападение на приграничную индийскую деревню.
О, тогда они славно отомстили. Подожгли храм с прячущимися там индусами, а тех, кто пытался выскочить, срезали автоматными очередями. Джелал тогда впервые убил человека – и чувствовал от этого только гордость. Ведь он убил врага ислама, а Коран повелевает беспощадно расправляться со всеми неверными. После этого Джелал участвовал еще во многих подобных вылазках, и список убитых им врагов неуклонно пополнялся, так что к двадцати годам он перевалил за полсотни.
Отец Джелала был мирным человеком. Всю жизнь он проработал плотником, и самое грозное оружие, которые он держал в руках, был простой плотничий топор. Ремесло плотника передавалось в семье из поколения в поколение, и отец Джелала владел им очень хорошо. Он был известным мастером и вечно ходил по округе с инструментами за спиной, добывая кусок хлеба своей многочисленной семье. Он выучил плотницкому ремеслу и своего старшего сына, Джелала, и тот, из уважения к отцу, старательно освоил всю его нехитрую премудрость. Отец полагал, что каждый человек должен владеть профессией, которая всегда позволит ему прокормиться. Джелал не спорил с отцом, и к восемнадцати годам топор или рубанок в его руках мелькали очень быстро и очень ловко. Однако Джелал не хотел всю жизнь бродить с мешком инструментов за спиной в поисках работы. Он любил и чтил своего отца, как и положено истинному мусульманину, но в душе слегка презирал его за безобидность и неумение владеть боевым оружием.
Другое дело – дядя Саид. Это был настоящий прирожденный воин. Он с детских лет владел сердцем Джелала и был его первым и главным наставником в постижении воинской науки, науки, которая была гораздо ближе душе Джелала, нежели скучное махание теслом или фуганком.
Дядя Саид вел удивительную, захватывающую жизнь, полную подвигов и путешествий. Он рассказывал Джелалу о далеких странах, где живут их братья и борются с неверными, захватившими их исконные земли. Он был покрыт шрамами, а левый глаз у него был стеклянным. Его боялись и уважали все жители деревни, а мулла Фарид почтительно здоровался с ним и советовался, как с первым мудрецом. Дядя Саид надолго, порой на годы, исчезал из деревни и возвращался с новыми шрамами и новыми рассказами. Порой к нему приезжали незнакомые важные люди и подолгу вели с ним неторопливые разговоры. Дядя Саид был богат и всегда привозил дорогие подарки своим бедным родственникам. Джелал как святыню хранил кинжал, который дядя Саид подарил ему на день рождения. Отец Джелала не очень одобрял тесную дружбу сына со своим воинственным братом. Он гораздо больше хотел, чтобы Джелал полюбил работу плотника и они вдвоем смогли бы зарабатывать хорошие деньги. Но Джелал уже сделал свой выбор.
Когда ему исполнилось девятнадцать, дядя Саид отвез его в военный лагерь, где из молодых неотесанных парней готовили опытных, умелых бойцов. Дядя Саид сказал Джелалу перед расставанием, что Джелал должен стать образцовым курсантом, чтобы не опозорить своего дядю и свою семью. А потом, после пройденного курса, дядя Саид возьмет его с собой за границу, где Джелал сможет показать себя в настоящем деле, которое на века прославит его имя. Джелал горячо обещал стараться изо всех сил – и обещание свое выполнил.
С рассвета до заката в отдаленном горном ущелье, где располагался лагерь, шло обучение молодых воинов. Им тут не давали ни секунды на отдых. После утреннего намаза легкий завтрак – и вперед на полосу препятствий, по которой злые, как волки, инструкторы (среди них были и неверные) гоняли курсантов до изнеможения. Сначала Джелал, несмотря на то что от природы был жилист и вынослив, едва не терял сознание от усталости, когда в сотый раз его посылали прыгать через разной высоты барьеры, бегать по узким бревнам, с ходу в полном снаряжении преодолевать вплавь двадцатиметровый бассейн, ползти в быстром темпе под низко натянутой колючей проволокой, прыгать через громадные костры из автомобильных шин, бегать на карачках по узким подземным тоннелям. Поначалу это было похоже на бесконечную пытку, ибо инструкторы не ведали жалости и гоняли новичков до седьмого пота. Передохнуть можно было только во время намаза да коротких перерывов на прием пищи, очень, надо сказать, скудной. Но постепенно Джелал и другие юноши из его группы начали преодолевать полосы препятствий сравнительно легко. Тогда, наряду с бегом, их начали обучать рукопашному бою, и делали это очень сурово, так что на занятиях курсанты колотили друг друга практически всерьез, и такие травмы, как вывихи и переломы конечностей, были не столь уж редким явлением. Но зато все осваивалось предельно быстро и эффективно.
Нечего и говорить, что первостепенная важность придавалась стрелковому делу. Каждый курсант должен был владеть основными видами вооружения, наиболее распространенными в мире, как своею собственной рукой. Автомат Калашникова, любимое оружие всех повстанцев, американский «М-16», израильский «узи», пистолеты системы «кольт», Стечкина, Макарова, «беретта», «хеклер-кох», снайперские винтовки Драгунова и «ФР-Ф-1», пулеметы, минометы, гранатометы, огнеметы, базуки, ракеты типа «земля – воздух» – все, что изрыгало гром и смерть, должно быть освоено курсантами в совершенстве. Стреляли из всех перечисленных и других видов оружия днем и ночью, из положения лежа и на бегу, из засады и с брони бэтээра, идущего на полном ходу. На боеприпасах не экономили, их хватало в избытке.
Светловолосые инструкторы из европейских стран учили курсантов подрывному делу. Мулла Сулейман, который проводил с курсантами вечерние разъяснительные беседы, сказал, что эти инструкторы, хоть и неверные, сами сражаются против тех, кто захватил их земли, и что курсанты обязаны их слушаться, как самого муллу Сулеймана.
Рыжий веснушчатый инструктор по имени Боб обучал группу, в которой служил Джелал. Под его руководством курсанты постигали высокую премудрость всевозможных взрывных устройств. Тут они учились делать бомбы из предметов бытовой химии, закладывать на дорогах мощные радиоуправляемые фугасы, ставить незаметные мины-растяжки среди скал и в кустарнике, собирать часовые механизмы, готовить пояса шахидов для великих мучеников, разбираться в устройстве всех видов противотанковых и противопехотных мин и еще многим вещам из того богатейшего арсенала смертельно опасных знаний, накопленного поколениями взрывников всех государственных и повстанческих армий во всех уголках мира.
Кроме того, их учили всевозможным способам ориентирования на местности, способам оказания первой медицинской помощи при разного вида ранениях или заболеваниях, различным способам связи, маскировке и обустройству временного убежища, употреблению в пищу того, что растет и ползает прямо под рукой, верхолазанию и вождению военных и гражданских типов транспорта, самогипнозу и умению терпеть боль при пытках. И дополнительно ко всему инструкторы методично вбивали в головы своим курсантам ходульные фразы из английского, русского и французского языков, так что спустя полгода те уже могли вполне сносно, хоть и примитивно, объясниться на любом из этих трех языков.
К концу годичного курса Джелал из неопытного партизана, который до того мог похвастаться разве что умением метко стрелять из автомата и быстро бегать по горам, превратился в хладнокровного, великолепно обученного универсального диверсанта, который мог выполнять различного рода задания в любой европейской или ближневосточной стране. Дядя Саид мог бы теперь гордиться своим племянником.
Когда до окончания курса оставалось две недели, в лагерь приехал незнакомый человек. После его разговора с инструкторами курсантам-выпускникам было приказано построиться.
Командир лагеря полковник Надир вышел перед строем курсантов, уже готовых воинов, мускулистых, смелых, готовых броситься в огонь и воду по первому его слову. Рядом с ним стоял тот самый человек и непроницаемо смотрел на курсантов черными стеклами солнцезащитных очков. Полковник Надир с гордостью оглядел своих выпускников. Все-таки они не зря провели здесь этот год. Настоящие солдаты.
– Мне нужны люди, которые обладают какой-либо строительной специальностью, – сказал он, немало удивив своих подчиненных.
Они готовились услышать что-то совсем другое, вроде того, что на днях они примут бой с врагами. А тут вдруг понадобились строители. Разве они целый год бегали, стреляли и учились всем премудростям войны для того, чтобы ехать на стройку? Лица курсантов, понятное дело, ничего не выразили, их слишком хорошо тут вымуштровали. Но в головах возникла путаница – и полковник Надир мгновенно это уловил.
– Тех, кто сейчас выйдет из строя, ждет особо опасное и почетное задание, – внушительно сказал он. – Еще раз повторяю: кто имеет какую-нибудь строительную специальность – выйти из строя!
Джелал колебался ровно одну секунду. В общем, он не то чтобы обладал строительной специальностью, но плотницкому делу отец его обучил, а при строительстве любого дома без плотника не обойтись. Стало быть, призыв полковника Надира напрямую относился к нему. Он хлопнул по плечу впередистоящего курсанта и, когда тот освободил проход, вышел из строя. Вместе с ним вышли еще несколько человек.
Их увел с собой приезжий человек в черных очках. После короткой, но внушительной инструкции уже этим вечером они уехали из лагеря на старом автобусе и к утру были в небольшом арабском городке. Тут их разделили по одному, отправив на различные маршруты передвижения. Джелала, например, посадили в очень удобный микроавтобус «Форд» и долго везли по узкому шоссе среди пустыни. Джелал уже умел смотреть по сторонам, и вскоре по табличкам на дорожных знаках он понял, что находится в Иране и движутся они к иранской столице Тегерану.
Да, действительно микроавтобус привез его в Тегеран. Тут, после одной ночи сна в чьем-то гостеприимном доме, Джелала привезли в аэропорт и посадили на огромный серебристый «Боинг».
Несмотря на первый в своей жизни полет на самолете, никакого страха он не испытывал. Он твердо знал, что его жизнь находится в руках Аллаха, и если ему суждено было погибнуть в авиакатастрофе, значит, так тому и быть. На все воля Аллаха.
Другое занимало его в пути. Сначала Джелал присматривался к пассажирам, людям весьма небедным, как он установил по их одежде и обилию драгоценностей на красивых женщинах. Затем начал изучать внутреннее расположение проходов и отделений в самолете, с тем чтобы получше запомнить все на случай его захвата. Да, тут вполне можно управиться даже вчетвером. Если поставить одного человека с автоматом сюда, второго – туда, один блокирует переход в пилотное отделение, а четвертый берет под контроль весь нижний отсек, то с пассажирами и командой можно сделать все, что хочешь. Эти жирные трусливые шакалы вряд ли окажут какое-либо сопротивление. А если и попытаются, то убийство одного мгновенно утихомирит остальных. Будут сидеть, не дыша, как стадо баранов, вместо того чтобы накинуться всей толпой и, пускай даже ценой нескольких смертей, обезоружить захватчиков. Джелал видел несколько документальных съемок и всегда поражался трусости мужчин-пассажиров. Даже женщины вели себя мужественнее. А эти втянут головы в плечи и сидят, опустив глаза. А чего ждут, если все равно конец у них один?
Потом Джелал уснул, а когда проснулся, долго смотрел в иллюминатор. Внизу проплывали цветущие зеленые долины, нежно-голубые морские лагуны, многочисленные реки. Благословенная земля, истинный рай на земле. По какому праву неверные захватили себе самые лучшие, богатые земли, а мусульман оставили пропадать в бесплодных пустынях и горах? Кто и где так решил и почему так теперь должно быть всегда?
Мулла Сулейман говорил, что тысячу лет назад неверным стало мало своей земли, и они двинулись бесчисленной армией конных рыцарей, закованных в железо, на мусульманские земли, чтобы и их подчинить себе. Несколько раз они ходили в такие походы, но воины Аллаха в кровопролитных боях сумели отстоять свою землю и выгнать поганых прочь. Но неверные все равно не унимаются. Во все времена они стремятся захватить мусульманскую территорию. Вот совсем еще недавно русские, которым вечно мало земли, оккупировали Афганистан и целых десять лет насаждали там свою нечистую веру. Но афганцы настоящие воины, и они смогли, несмотря на тяжелые потери, победить русских и заставить их убраться туда, откуда пришли. Французы долгое время держали в подчинении Алжир, древний оплот мусульманства в Северной Африке, но алжирцы в конце концов получили независимость от оккупантов благодаря своей неустанной борьбе. Палестинцы сколько лет уже храбро воюют с Израилем за возвращение своих земель. Сейчас Америка, злейший враг мусульман, держит свои войска в Афганистане и вдобавок захватила Ирак, чтобы выкачивать оттуда нефть, главное богатство страны, в свои бездонные запасники. А ей помогают ее ближайшие приспешники – Англия, Германия, Италия и другие богатые европейские страны, которым сколько ни дай – все мало. Терпеть такое невозможно. Надо, чтобы поистине земля горела под ногами оккупантов. Причем не только на той земле, которую они захватили, но и на их родине, чтобы страх охватывал их жен и детей и заставлял неверных навсегда отказаться от посягательств на священное знамя Аллаха. Да, они очень умны и коварны, на их стороне самая современная техника и громадные денежные запасы. Но они слабы и трусливы, их тела и души изнежены роскошной жизнью, а вера лжива и продажна. Если их бить неустанно по самым незащищенным и болезненным местам, то они не выдержат и когда-нибудь запросят пощады, ибо так было и так будет всегда.
Вчера, перед тем как Джелал покинул перевалочный арабский городок, название которого он так никогда и не узнал, человек, который забрал его из лагеря, сказал, что они, добровольцы, направляются в Чечню, чтобы оказать помощь чеченским братьям в изгнании со своей земли российских захватчиков. Мулла Сулейман рассказывал курсантам и о Чечне. Русские силой оружия и обмана оккупировали их земли полторы сотни лет назад, но ни на один день не прекращалось ожесточенное сопротивление гордого чеченского народа русским оккупантам. Тогда русские, отчаявшись с ними бороться, пригнали всю свою армию, которая окружила города и поселки, и целыми железнодорожными составами вывезли весь чеченский народ в далекие пустынные земли, чтобы он там погиб от голода и лишений. Но чеченцы вернулись на свою землю и подняли знамя священной войны против русских собак. Вот уже много лет они ведут доблестную битву с неверными, но силы их неравны, и русские начинают торжествовать победу. Однако рано они радуются. Весь мусульманский мир – а он не имеет границ – сочувствует борьбе чеченского народа и поддерживает его денежными и людскими ресурсами. Сейчас есть отличный план, подробно разработанный очень мудрыми людьми, который поможет Чечне поставить русских на колени и принять их условие. Подробности плана Джелал и остальные узнают после того, как окажутся в Чечне, чтобы исключить малейший риск утечки информации. А пока разными путями бойцы должны были переправиться через несколько границ и добраться до конечного пункта.
В Лионе, куда Джелал прилетел из Тегерана, его встретил невысокий плотный человек по имени Омран, ничем не выделяющийся среди тех, кто толпился в аэропорту с табличками в руках. Кратко обменявшись паролем на родном языке Джелала, он повел его за собой и усадил в хороший автомобиль. Через полчаса езды по громадному красивому городу («А у нас был один старый телевизор на всю деревню, который ловил два пакистанских канала», – с горечью думал Джелал, разглядывая роскошь улиц и витрин) они приехали на небольшую двухкомнатную квартиру с минимумом мебели. Здесь Джелал и остался, проводя в одиночестве долгие дни и не менее долгие ночи, ибо Омран изначально и категорично исключил какие-либо его контакты с посторонними.
Июня 2003 г., Москва
Семенов приподнялся и сел на кровати, потирая тупо ноющую грудь. Вчерашний день остался в его памяти каким-то муторным нехорошим сном. Все, что произошло на Охотном Ряду, вспоминалось быстрыми калейдоскопическими отрывками. Было такое ощущение, словно сидел в кинотеатре, смотрел голливудский боевик – и вдруг сам оказался в гуще событий. Этот надвигающийся джип, человек в маске, выстрелы…
Как его привезли в госпиталь, он не помнил. Контузия от выстрелов почти в упор была слишком сильной, и он пришел в сознание только к вечеру. К тому же оба выстрела пришлись в область сердца, так ему еще повезло, что жив остался. Хотя, конечно, несколько странно, что налетчик не сделал контрольный выстрел в голову. Спешил слишком, что ли? Или не хотел усугублять налет убийством должностного лица?
Несмотря на лошадиную дозу успокоительного, Семенов полночи не спал, думая об этом нападении. Будучи далеко не новичком в системе, он хорошо знал, что хоть на нем и нет совершенно никакой вины, трясти его будут основательно. Шутка ли, похитили такие важные документы! Это тебе не простого деревенского почтальона с пенсией грабанули местные алкаши. Тут преступление государственной важности, и круги от него разойдутся ох как широко.
Сначала Семенов вспоминал вчерашний день, будь он неладен. Перебрал все до винтика, начиная от утреннего домашнего пробуждения и заканчивая… Впрочем, о том, чем закончилось, лишний раз он предпочитал не вспоминать. Уж слишком нехорошо вышло. Тьфу, е-мое, в таких же ситуациях проносило. В Чечне повезло, потом в этой аварии. А тут, на ровном месте, так попасть! Правду говорят, до трех раз везение надо испытывать. Вот на третьем-то он и споткнулся.
Хотя, конечно, дело не в везении. Понятно, что налетчики эти – не пацаны бритоголовые с кирпичом вместо мозгов. Тут все организовано по высшему классу, тютелька в тютельку сработано. Значит, за нападением стоит очень серьезная организация.
Но кто и когда успел заняться скромной персоной капитана Семенова настолько тесно, чтобы подловить его именно тогда, когда он окажется в самой беспомощной ситуации? Он даже дернуться за оружием не успел, не говоря уже о том, чтобы на помощь позвать. Кузьмич вообще никак не среагировал. Пока из машины вылезал – тех уже и след простыл. Они напоследок еще и заднее колесо прострелили, чтобы у Кузьмича не было возможности пуститься за ними следом. Да куда там ему в догонялки играть? Старик сам едва в штаны не наделал. Хорошо хоть побежал в Думу за помощью, и Семенова вовремя в больницу доставили. А то ведь неизвестно, как эта контузия сказалась бы на здоровье.
Правда, пока трудно сказать, хорошо ли. С работы сейчас попрут, это и понятно. До пенсии три года не дотянул, так что придется искать работу на гражданке. А что он умеет? Если подумать, то ничего. А дома две дочки-старшеклассницы, вытянулись выше матери, сидят, как птенцы в гнезде, с вечно разинутыми клювами. Знай только неси. Когда они еще сами на ноги встанут? Эх, и не дождешься. Пока тут работал, то, конечно, грех было жаловаться, всем хватало. А теперь как будет?
Какая же все-таки сволочь продала капитана Семенова? Кто пустил по его следу налетчиков? Стоп! А при чем тут капитан Семенов, сказал он себе. Налетчики охотились за документами, а вовсе не за ним. Стало быть, на его месте мог вчера оказаться любой другой курьер, и точно так же у него отняли бы кейс… Значит, ему действительно не повезло. Не повезло по-крупному, как бывает только раз, после чего вся жизнь идет насмарку. Просто он оказался крайним, вот и все.
Семенов попытался представить себе тех, кто был заинтересован в похищении документов, – и голова пошла кругом. И хоть он и примерно не представлял себе содержание похищенных документов, по наименованию получателей можно было без труда догадаться, что они имеют самое прямое отношение к государственной тайне.
Пришла медсестра, строгая пожилая женщина, принесла порошки с водой, дала выпить Семенову, заставила лечь. В маленькой квадратной палате с туалетом и умывальником находился он один. Дверь с уходом медсестры запиралась снаружи на ключ, на окне чернела решетка. Из коридора – ни звука. Это был специализированный госпиталь ФСБ, предназначенный для содержания и лечения разного рода больных. Семенов порядок, принятый в системе, понимал и уважал. Что ж, надо так надо, ему обижаться не на что. Проворонил кейс – теперь сиди тут, в этой почти тюремной больничке, и жди разбирательства.
А оно не заставило себя ждать. Через полчаса после ухода медсестры двое плечистых молодых мужчин в белах халатах внесли четыре стула и застыли у стены, глядя прямо перед собой. Вслед за ними в палату гуськом вошли четыре особы, одна в генеральском мундире, вторая в полковничьем, две другие в строгих цивильных костюмах. При виде генерала Семенов совсем уже опешил, и, хотя по службе доводилось видеть ему генералов и даже маршалов, появление одного из них в этой палате, где он лежал в мятой пижаме, небритый и растрепанный, произвело на него чрезвычайное впечатление. Он вскочил было с кровати и стал по стойке «смирно», но генерал махнул рукой и густым – генеральским – голосом приказал: «Лежите».
Семенов залез обратно на кровать, но положения принял как можно более строгое, с вытянутыми по швам руками. Посетители расселись полукругом в торце кровати, так что теперь отовсюду на Семенова глядели строгие, беспощадные глаза. Парализованный этими взглядами, первые минуты разговора он отвечал, почти не думая о том, что говорит, и лишь спустя какое-то время немного пообвык и осмелел.
– Представляться мы не будем, я думаю, что вы сами хорошо понимаете, с кем имеете дело, – начал один из гостей в гражданском костюме, лысый мужчина с мощной нижней челюстью и пронзительным взглядом. Возраста он был немолодого, но сколько ему, пятьдесят или уже за шестьдесят, Семенов затруднился бы ответить. – Но, если вы желаете, я могу назваться и представить своих спутников.
Семенов отрицательно мотнул головой и судорожно сглотнул.
– Хорошо, – сказал лысый. – Мы зададим вам ряд вопросов, а вы отвечайте на них как можно точнее и правдивее, договорились?
Семенов кивнул, незаметно комкая в кулаке угол простыни. Вот ведь не виноват же, а чувствовал себя так, точно сам украл этот кейс.
– Прежде всего предлагаю вам сделать добровольное признание, чтобы уменьшить тяжесть совершенного вами преступления! – отчеканил лысый, впиваясь в Семенова не двумя, а десятью, как тому показалось, огненными глазами.
– Так это… – забормотал Семенов, вжимаясь плечами в подушку, – я, конечно, готов признаться… Вы только скажите, в чем…
– В том, что с вашей непосредственной помощью совершено хищение особо секретных документов, – простучал железом по темени лысый.
Семенов наконец понял, о чем идет речь. Он приоткрыл рот и, как кролик на удава, беспомощно уставился на лысого. Понятное дело, он не ждал, что его будут гладить по головке, не маленький. Но чтобы ему вот так категорично предлагали, или даже приказывали, признаться в похищении им документов – такого Семенов и представить не мог.
Четверо напряженно ждали его ответа, и Семенов понял, что ему надо им что-то отвечать. Пересохшее горло выдавило какой-то каркающий звук, отчего Семенов окончательно стушевался.
– Виноват… – кое-как откашлявшись, сказал он. – Но я никому никакой помощи не оказывал…
– Тогда как вы объясните то, что нападавшие намеренно оставили вас в живых, хотя при подобных нападениях свидетелей всегда убивают? – немедленно перебил его лысый, пригибая большой тяжелый лоб.
– Этого я не знаю… – пробормотал Семенов. – Сам полночи голову ломал, все думал, почему так вышло? Наверно, пусть бы лучше меня застрелили, только чтоб документы остались при мне…
Его до крайности простодушный ответ нисколько не смягчил лысого. Напротив, он еще злее вцепился в свою беззащитную жертву.
– Наверное, это они вам посоветовали разыгрывать из себя святую невинность? – насмешливо, с оттенком презрения, спросил он.
– Что? – не совсем понял Семенов. – Простите, у меня в голове шумит… Контузия… Врач сказал, через несколько дней пройдет.
– Отлич-чно! – восхитился чему-то лысый и, помолчав пару секунд, вдруг оглушительно рявкнул: – Хватит валять дурака!
Семенов окончательно растерялся. Да чего от него хотят-то?
– Вы будете отвечать на вопросы, как мы условились?! – с таким видом, будто вот-вот потеряет терпение, спросил лысый.
– Так я же отвечаю, – пролепетал Семенов. – Вы спрашивайте…
– Хорошо, – на этот раз как будто мягче сказал лысый и неожиданно в упор глянул на Семенова. – Каким образом вы поддерживали связь?
– С кем? – старательно силясь ему помочь, спросил Семенов, начисто разрушив хитроумность разыгрываемой лысым комбинации.
– С теми, кто похитил документы, – буркнул тот раздраженно.
– Так это… – снова растерялся Семенов. – Не знаю я их…
– Понятно, – вмешался генерал Антипов, и Семенов с облегчением перевел измученный взгляд на него. – Скажите, Юрий Леонидович, а что вам вчера показалось непривычным, может быть, даже подозрительным? Вы ведь сами наверняка анализировали события вчерашнего дня?
– Так точно… – подтвердил Семенов, не сразу приходя в себя после ошеломительного напора лысого дознавателя. – Думал, товарищ генерал, все до мелочи припомнил, полночи не спал, вспоминал…
– Ну, и что вспомнили? – бесцеремонно влез лысый, отчего генерал едва заметно поморщился, что успел заметить Семенов.
– Нет, ничего такого особенного, – отрицательно покачал головой Семенов. – День как день, с утра все как обычно, получение почты и затем движение по маршруту… Нет, ничего особенного.
