В первой половине 1551 г. в Москве состоялся церковно-земский собор, в ходе которого высшее духовенство во главе с Макарием вынуждено было дать ответы на целый ряд вопросов, поставленных Иваном IV.
Царские вопросы и ответы собора были записаны и оформлены в виде обширного сборника, впоследствии получившего название «Стоглав» (т. е. «состоящий из 100 глав»). Как и полвека назад, глава феодального государства поставил перед церковным руководством вопрос о законности монастырского землевладения.
Столкновение с царем по вопросу о монастырских вотчинах не сказалось на положении Макария. Напротив, царь вскоре выдает на расправу иосифлянам последних нестяжателей. В 1554 г. их предводитель, игумен Троице-Сергиева монастыря Артемий, был сослан в Соловки.
По кончине Макария его место занял «старец» Чудова монастыря Афанасий, в прошлом — царский духовник. В начале 50-х годов он был приближен ко двору. В 1554 г. Афанасий крестил царевича Ивана.
24 февраля 1564 г. высшие церковные иерархи избрали Афанасия митрополитом, а 5 марта состоялось его торжественное возведение на кафедру. Афанасий пытался влиять на выработку политической линии правительства, принимал участие в придворной борьбе.
В декабре 1564 г. Иван IV покидает Москву и поселяется в Александровой слободе. Одним из условий своего возвращения в Москву в январе 1565 г. Иван IV поставил отказ церковных иерархов и в первую очередь митрополита от традиционного права заступничества за опальных. Митрополит вынужден был покориться. 16 мая 1566 г. митрополит Афанасий под благовидным предлогом, «за немощью», оставил кафедру и ушел обратно в Чудов монастырь. После ухода Афанасия Иван IV оказался перед необходимостью избрания нового митрополита.
Обычно кандидатов на митрополию выбирали из числа епископов или настоятелей крупнейших московских монастырей. Иван IV нарушил эту традицию. Его избранником стал игумен далекого Соловецкого монастыря Филипп Колычев.
Будущий митрополит родился 15 февраля 1507 г. После казни Еленой Глинской нескольких родственников, поселился в Соловецком монастыре.
Основанный в первой половине XV в. монахами-отшельниками Савватием, Германом и Зосимой, Спасо-Преображенский монастырь располагался на Большом Соловецком острове в Онежской губе Белого моря. На протяжении всей своей многовековой истории монастырь отличался «предпринимательской жилкой». Начало этой традиции было положено Филиппом Колычевым. Став игуменом Соловецкого монастыря в 1548 г., он развернул кипучую деятельность, направленную на развитие монастырского хозяйства и улучшение условий жизни иноков.
В вопросах устройства монастырской жизни Филипп был близок к поздним нестяжателям.
Своей бурной деятельностью по благоустройству монастыря Филипп привлек к себе внимание Ивана IV. Богатые царские пожертвования пополнили монастырскую казну и позволили развернуть на острове большое каменное строительство.
В 1560 г. в Соловецкий монастырь был сослан московский протопоп Сильвестр, духовник Ивана IV, один из виднейших деятелей правительства Избранной рады.
Летом 1566 г. Филипп был вызван в Москву. 25 июля 1566 г., Филипп был возведен на митрополичью кафедру.
Первое время митрополит с молчаливым осуждением взирал на разгул опричнины. Но наконец он не выдержал и заговорил. 22 марта 1568 г. Филипп публично, в Успенском соборе, пригрозил царю Страшным судом и адскими муками за тот «пожар лютости», которым была охвачена Россия.
Филипп покинул митрополичий двор и переселился в московский Никольский монастырь.
Самый сильный приступ ярости вызвало у царя столкновение с Филиппом во время богослужения в соборе Новодевичьего монастыря 28 июля 1568 г. Возмущенный тем, что один из опричников не снял шапку во время чтения Евангелия, митрополит произнес гневную речь, требуя отмены опричнины. Иван IV и его опричная свита покинули богослужение.
Авторитет Филиппа среди духовенства, боярства и населения был весьма высок. В повседневной жизни он был безупречен с точки зрения христианской морали. Иван IV осенью 1568 г. направил в Соловецкий монастырь своего рода «следственную комиссию» В начале ноября 1568 г. в Москве состоялся суд над Филиппом. Митрополит не унизился до оправданий и заявил, что готов немедленно сложить с себя сан и покинуть кафедру.
8 ноября 1568 г. опричники во главе с Алексеем Басмановым схватили Филиппа во время богослужения и отвезли в московский Богоявленский монастырь.
Падение Филиппа повлекло за собой новую волну репрессий. Царь расправился со всей родней и близкими опального. Когда царский гнев несколько поостыл, он велел увезти Филиппа из Москвы и поместить в тверском Успенском Отроче монастыре. В конце 1569 г., когда опричное войско во главе с самим царем остановилось в Твери по дороге на Новгород, он приказал Малюте Скуратову расправиться с бывшим митрополитом. 23 декабря 1569 г., выполняя царскую волю, Малюта «возглавием» (то есть подушкой) задушил Филиппа в его келье.
После расправы с Филиппом высшие иерархи почувствовали непреодолимый страх перед царем. Грозный, жестоко расправляясь с непокорными иерархами, одновременно давал богатые вклады в крупные монастыри, избегал прямых посягательств на земельные владения церкви. Политика «кнута и пряника», которую проводил царь по отношению к высшему духовенству, стала приносить свои плоды. Митрополиты: Кирилл (1568—1572 гг.), Антоний (1572—1581 гг.), бывший архиепископ полоцкий, и Дионисий (1581—1586 гг.),— из новгородского Хутынского монастыря, — ничем не проявили себя в отношении опричнины и всего «домового обихода» Ивана, покорно исполняя его волю и не протестуя против эксцессов. Пассивен был в массе и митрополичий совет, «Освященный собор», состоявший из высших представителей черного духовенства».
Во времена Грозного уже не слышно было о просветленных молчанием и «умной молитвой» лесных отшельниках— бесстрашных обличителях несправедливости и жестокостей мира. Царь превращает монастыри в своего рода тюрьмы, где постригаются опальные бояре.
Подкупленные богатыми «милостынями» монастырские власти были снисходительны даже к самым кровавым царским опричникам. Так, например, в Иосифо-Волоцком монастыре молились «за упокой души» Малюты Скуратова и всей его родни.
В целом же церковь не нашла в себе сил для того, чтобы остановить кровавый произвол Ивана Грозного. Изо всех разрядов «церковных людей» лишь городские юродивые порой отваживались спорить с царем, упрекать его за жестокости, призывать к покаянию и милосердию.
Первый патриарх
«...Наша же страна, якоже зрити, благодатию божьей во многорасширение приходит... И сего ради хошу... яко да в царствующем граде Москве устроится превысочайший престол патриарший».
Из речи царя Федора Ивановича на-церковном соборе. «Известие о начале патриаршества в России»
Принятие русским государем царского титула в январе 1547 г. влекло за собой и вопрос о новом, более высоком титуле главы русской церкви. Для русских людей того времени слово «царь» вызывало воспоминания о византийских императорах, рядом с которыми привыкли видеть первосвященника — константинопольского патриарха.
С древних времен восточная церковь имела четырех патриархов: александрийского, антиохийского, иерусалимского и константинопольского. Александрийская церковь считала своим основателем Марка, антиохийская — Петра и Павла, иерусалимская— Иакова. Константинопольская церковь у истоков своих помещала сразу нескольких апостолов — Андрея, Павла, Иоанна и других. Первоначально руководители всех церквей имели сан епископа. Уже в V в. н. э. все главы восточных церквей имели достоинство патриархов, то есть наиболее почитаемых, старейших среди епископов.
Печальное состояние восточных церквей в конце XVI в. почти ничем не напоминало об их богатом историческом прошлом. Русская церковь была единственной крупной ветвью «вселенского православия», которая пользовалась положением господствующей, государственной церкви..
Уже в конце XV в. появилась идея об особой исторической роли Москвы как новой религиозной столицы всех православных христиан. Мысль об учреждении московской патриархии волновала честолюбие Русских иерархов, сулила надежды на возрождение политического суверенитета церкви.
Мысль об учреждении патриаршества была высказана московскими правителями лишь в 1586 г. Царь Федор Иванович поручил приехавшему в Москву антиохийскому патриарху Иоакиму узнать мнение других патриархов и всего православного Востока относительно учреждения патриаршества в России.
Летом 1588 г., в пределы России неожиданно въехал константинопольский патриарх Иеремия. Он был помещен со всеми возможными удобствами на подворье рязанского епископа. Через неделю после прибытия в Москву Иеремия был принят царем Федором Ивановичем, а затем имел долгую беседу с Борисом Годуновым. Иеремия не собирался вести переговоры об учреждении московской патриархии. Православный Восток охотно не желал появления пятого, российского патриарха.
Московские политики стали действовать силой и хитростью: поместили патриарха под «домашний арест». Вскоре патриарх обмолвился, что он готов уступить желанию русских иметь собственного патриарха в том случае, если этот пост будет предложен ему самому. Годунов приказал своим людям всячески укреплять патриарха в этой мысли. Наконец, поддавшись уговорам, Иеремия во всеуслышание изъявил согласие стать российским патриархом.
Годунов и бояре поставили условие: патриарх должен жить не в Москве, а во Владимире-на-Клязьме. Отправляя Иеремию во Владимир, Годунов тем самым спасал своего ставленника московского митрополита Иова.
Иеремия не пожелал переезжать в захолустный Владимир. Отказ Иеремии ускорил развитие событий. Указав патриарху, что он уже признал возможность открытия русской патриархии и вопрос заключается лишь в том, кто именно будет патриархом, Годунов предложил поставить на кафедру московского митрополита Иова. Иеремия отклонил московского кандидата. За его «обработку» взялись приближенные Годунова. В итоге, сломленный духом, Иеремия согласился.
26 января 1589 г. Иеремия возвел митрополита Иова в достоинство патриарха. В следующем 1590 г. он созвал в Константинополе собор православных патриархов, который утвердил создание московской патриархии. Православный Восток окончательно признал московского патриарха, однако отвел ему лишь последнее, пятое место среди собратьев.
Немногие знали, как было достигнуто учреждение патриаршества. Официальная версия, уверяла, что восточные патриархи, узнав о желании российского царя иметь собственного патриарха, с радостью согласились.
Достигнутое не совсем чистыми средствами учреждение патриаршества было тем не менее крупнейшей политической победой России. Оно символизировало международное признание ее исторических заслуг и духовной самостоятельности.
Вслед за митрополитом Иовом, ставшим патриархом, «шаг вперед» по служебной лестнице сделали еще целый ряд иерархов. Сделав высшим иерархам щедрый подарок в виде патриаршьей кафедры, Годунов заручился их поддержкой.
Необходимо сказать о личности и судьбе первого московского патриарха. Свою карьеру он начал в Старице, небольшом городке на Верхней Волге, основанном в XIV в. тверскими князьями. В 1571 г. он был назначен архимандритом московского Симонова монастыря. В 1575—1580 гг. Иов возглавлял Новоспасский монастырь. В апреле 1581 г. он был поставлен епископом Коломенским.
Иов обладал феноменальной памятью, имел покладистый нрав. Царю импонировало безоговорочное преклонение Иова перед самодержавной властью.
И после смерти Ивана Грозного карьера Иова благополучно развивалась. В январе 1586 г. митрополит Дионисий назначил его архиепископом Ростовским. 11 декабря 1586 г. по воле Бориса Годунова Иов был возведен на московский митрополичий престол. Став патриархом, он верой и правдой служил Годунову.
В 1591 г. Иов установил общерусское празднование памяти главы «иосифлян», санкционировал перенесение из тверского Отроча монастыря на Соловки «мощей» митрополита Филиппа.
Первый патриарх пытался навести порядок в среде московского приходского духовенства. Однако московские попы по-прежнему мало заботились о нравственном и религиозном воспитании прихожан.
7 января 1598 г. на 41-м году жизни скончался последний представитель правящей ветви царь Федор Иванович. После завершения сорока дневного траура, 17 февраля, в Москве состоялся Земский собор, который по предложению патриарха избрал на царство Бориса Годунова.
В сентябре 1598 г. патриарх в Успенском соборе венчал Годунова на царство. Однако именно Иов оказался косвенным виновником несчастий рода Годунова. В 1601 г. патриарх, заметив чудовского монаха Григория, взял его в свою свиту. В начале 1602 г. Григорий бежал из Москвы и перебрался в Польшу. В конце мая 1605 г. войска Лжедмитрия подошли к самой Москве. В это время Борис Годунов уже покоился в каменной гробнице под сводами Архангельского собора московского Кремля. Он умер 13 апреля 1605 г.
Молодой царь Федор Борисович не пользовался поддержкой боярства и дворян, растерялся перед лицом надвигавшихся грозных событий. Патриарх пытался поддержать авторитет Федора, однако его уже мало кто слушал.
За свою приверженность семье Годуновых Иов едва не поплатился жизнью. По распоряжению Лжедмитрия Иов был отправлен в старицкий Успенский монастырь.
После гибели Лжедмитрия и прихода к власти Василия Шуйского в мае 1606 г. Иов получил возможность вернуться в Москву. Казалось, ничто не мешает Иову вновь занять патриарший престол. Однако бурные события последних лет сказались на здоровье патриарха: он почти ослеп.
Взвесив все «за» и «против», Иов не захотел вновь становиться патриархом. И все же ему пришлось еще раз посетить Москву. В начале 1607 г. правительство Василия Шуйского решило прибегнуть к своеобразной церковно-политической демонстрации. 20 февраля вместе с самим царем и новым патриархом Гермогеном Иов совершил в Успенском соборе церемонию всенародного «покаяния». «Простив» москвичей за их «измены» прежним правителям, Иов призвал их повиноваться царю Василию. После этого он был отправлен обратно в Старицу. Там он и скончался 19 июня 1607 г.
В 1652 г. одновременно с перенесением в Москву «мощей» Филиппа Колычева царь Алексей Михайлович приказал доставить в столицу и останки патриарха Иова. Прах был торжественно помещен в Успенском соборе московского Кремля.
Смутное время», как называют начало XVII в., оказалось весьма тревожным и для тех, кто поднимался на высшую ступень русской церковной иерархии. По своему положению второго человека в государстве патриарх не мог оставаться в стороне от придворной борьбы, от событий, потрясших всю страну. Каждый из участников борьбы за трон имел «своего» патриарха. Показательны уже сами судьбы патриархов того времени. Два из них, Иов и Игнатий, были низложены по политическим мотивам. Третий, «нареченный патриарх» Филарет, провел 9 лет в польском плену. Лишь в 1619 г., после заключения Деулинского мира и обмена пленными, он вернулся в Москву и официально принял патриаршество.
Особой известностью пользовался в начале XVII в. патриарх Гермоген (1606—1612). Ставленник Василия Шуйского, он всеми средствами помогал своему покровителю в борьбе с врагами, будь то отряды Болотникова, шайки «тушинского вора» — второго Лжедмитрия или регулярное войско польского короля Сигизмунда. После падения Василия Шуйского (июль 1610 г.) Гермоген мужественно выступал против польско-литовских интервентов и был замучен ими в феврале 1612 г.
Дело Никона
"Священство более есть царствам"
Никон
На всей деятельности Никона лежит глубокий отпечаток его незаурядной личности, сложившейся вопреки самым неблагоприятным, подчас драматическим обстоятельствам. Свою духовную карьеру будущий патриарх начал рядовым приходским священником. Вскоре Никита (имя Никона в миру) отправляется на далекий беломорский Север. Среди соловецких «старцев» того времени особой известностью пользовался Елеазар, приверженец «скитского жития». К нему и явился в 1635 г. поп Никита Минов.
Елеазар имел под началом «апостольское» количество учеников — двенадцать. Одним из них и стал Никита, принявший после пострига монашеское имя Никона. На Анзере Никон прожил около трех лет. Соловецкие иноки всячески препятствовали возведению на Анзере каменного собора, притесняли самого Елеазара. В конце концов он был брошен в монастырскую темницу.
Эти события заставили Никона задуматься о будущем. Подобно многим выдающимся деятелям древнерусского монашества, вопреки заветам смирения и послушания он искал самостоятельности и власти хотя бы в небольшом кругу учеников. Его манила перспектива завести собственное «дело»: стать во главе монашеской общины.
Опыт учителя, Елеазара, убеждал Никона в том, что самый верный путь к достижению этой цели лежит через отшельничество, строгое уединение, быстро приносящее славу «святого», а вместе с ней и почитание мирян, преклонение учеников.
Летом 1639 г. Никон покидает Анзер и перебирается в уединенный монастырь на берегу Кожозера. Он начал жизнь отшельника, ревностного последователя анзерского подвижника. Спустя два года после прихода на Кожозеро он был избран игуменом лесного монастыря.
В годы его управления лесной обителью (1643—1646) ее владения расширились. В 1646 г. Никон покинул Кожозеро и отправился в Москву хлопотать о новых льготах для своей обители. 17-летний царь Алексей Михайлович повелел Никону остаться в Москве и определил его на должность игумена московского Новоспасского монастыря.
Повышение авторитета церкви, сильно пошатнувшегося в первой половине XVII в., было необходимой частью работы по укреплению феодальной государственности в целом. Оно имело большое значение и для упрочения позиций новой династии.
В 1636 г. девять нижегородских священников обратились к тогдашнему патриарху Иоасафу (1634— 1640) с челобитной, в которой указывали на многочисленные беспорядки в жизни приходского духовенства и требовали строгих мер воздействия.
Понимая, что одними строгостями попов не вразумить, церковное руководство озаботилось подбором наиболее достойных кандидатур на должности блюстителей порядка в церковных округах.
Среди церковных деятелей, обеспокоенных падением авторитета духовенства, особой активностью отличался протопоп Благовещенского собора в московском Кремле, Стефан Вонифатьев. Он собрал вокруг себя наиболее горячих поборников церковного благочиния из разных городов России.
В 1649 г. из Нижнего Новгорода Стефан Вонифатьев вызвал известного проповедника 58-летнего Ивана Неронова. Не довольствуясь поучениями, Неронов распорядился расписать Казанский собор, в котором он был в должности протопопа, снаружи нравоучительными сентенциями, цитатами из «святых отцов».
В 1647 г., к Вонифатьеву явился 27-летний сельский священник из нижегородских краев Аввакум Петров. Несколько лет спустя Ванифатьев выхлопотал для него место протопопа в городе Юрьевце Поволжском, на границе костромских и нижегородских земель. Пострадали и были изгнаны своей паствой и другие «ревнители благочестия».
В то время как простоватые провинциальные «батюшки» рьяно обличали пороки и слабости своих прихожан, в Москве, при дворе, на церковные дела смотрели гораздо шире. Правительство Алексея Михайловича склонялось к мысли о необходимости пересмотра всех церковных обрядов и приведения их в соответствие с греческой богослужебной практикой. Это было вызвано стремлением упорядочить обрядовую практику русской церкви в условиях роста религиозного вольномыслия и падения авторитета духовенства.
Вместе с тем сближение с греческой церковью должно было поднять престиж Российского государства на православном Востоке. К середине XVII в. горизонты московской дипломатии сильно расширяются.
Напряженная борьба за ликвидацию пережитков феодальной раздробленности в экономике и политической системе России не позволяла посягнуть на привычные идеологические представления.
Правительство понимало, что отказ от традиции не пройдет безболезненно. Нужен был человек, способный твердой рукой повести дело церковной реформы. Одной из самых ярких фигур среди церковных иерархов был Новоспасский архимандрит Никон. Со своей стороны Никон стремился укрепить расположение царя. Он ищет дружбы со Стефаном Вонифатьевым и его окружением. Новоспасский архимандрит выступает активным сторонником обновления церковной жизни, о котором мечтали «ревнители благочестия». Заметив, что царь и его духовник уважительно отзываются о константинопольском патриархе, Никон становится ревностным грекофилом.
19 марта 1649 г. он стал митрополитом Новгородским.
Никон потребовал, чтобы священники произносили проповеди, запретил пресловутое «многогласие», добивался совершения обрядов в соответствии с греческими традициями.
Требовательность нового митрополита, его строгие меры по отношению к ленивому и распущенному новгородскому духовенству принесли ему немало врагов. Во время восстания 1650 г. новгородцы жестоко избили Никона
В то время как Никон сражался со строптивым новгородским духовенством и усмирял мятежный посад, в Москве готовились к проведению церковной реформы.
Под давлением царя и «ревнителей благочестия» престарелый патриарх Иосиф (1642—1652) вынужден был приняться за такое сложное и хлопотное дело, как искоренение «многогласия». В 1651 г. повсеместно было введено «единогласное» пение, издан новый Служебник, в предисловии к которому давалось обоснование переходу к обязательному «единогласному» пению. В 1652 г. царь приказал духовенству ввести в церковную службу поминание восточных патриархов.
Смерть патриарха Иосифа заставила царя окончательно решить, кому из иерархов доверено будет проведение в жизнь церковной реформы. 25 июля 1652 г. новгородский митрополит Никон был поставлен патриархом «всея Руси».
С первых же дней пребывания у власти Никон повел себя отнюдь не так, как ожидали многие из его прежних единомышленников. Провинциальные «ревнители благочестия» к осени 1652 г. уже почти все были изгнаны из своих уездов. Никон порвал все связи с былыми единомышленниками. Для Стефана Вонифатьева Никон сделал исключение: слишком велико было влияние духовника на царя Алексея.
Принципиальные соображения превратили многих «ревнителей благочестия» в непримиримых врагов нового патриарха. Патриарх приступил к исправлению русских церковных порядков не по древнерусским, как ожидали «ревнители», а по греческим образцам.
Стремясь помешать Никону, «ревнители» подали царю челобитную, в которой доказывали незаконность нововведений. Никон дал ход обвинениям и жалобам на них прихожан.
Убедившись в том, что одной лишь своей властью он не сумеет поставить дело реформы на прочное основание, Никон весной 1654 г. созвал в Москве общерусский церковный собор. Патриарх в присутствии царя, обращаясь к собору, перечислил многие неточности и отступления от греческих церковных порядков, имевшиеся в практике русской церкви. Собравшиеся иерархи утвердили предложенные Никоном изменения в богослужении.
Даже те второстепенные изменения в обрядах, которые утвердил собор, вызвали сильное волнение среди рядового духовенства и прихожан.
Летом 1654 г. Никон занялся исправлением икон. 25 августа 1654 г. московские посадские люди восстали против Никона и его нововведений. Однако в итоге власти сумели усмирить взбунтовавшийся посад.
Не довольствуясь поддержкой московского собора 1654 г., Никон обратился к константинопольскому патриарху Паисию, который одобрил его деятельность. Тогда же Никон при полном одобрении Макария вновь потребовал перехода к «троеперстному» крестному знамению, угрожая ослушникам проклятием.
Однако постепенно реформаторский пыл Никона угасал. Главным для него становилось его собственное исключительное положение в государстве.
В своих притязаниях на неограниченную власть Никон чувствовал за собой поддержку высшего духовенства, которое было сильно раздражено мерами правительства, направленными на ограничение привилегий и доходов церкви. Согласно Соборному уложению (1649 г.) перешли в руки государства все городские «белые слободы» и дворы монастырей и епископских кафедр; было категорически запрещено приобретение церковью новых земель; для суда над духовенством по гражданским делам создавался особый Монастырский приказ, полномочия которого постепенно расширялись.
Никон был недоволен решениями собора 1649 г. Он считал, что его главная задача состоит в том, чтобы подчинить себе царя и бояр. Свое стремление участвовать в государственных делах Никон обосновывал историческими примерами.
Обстоятельства довольно долго благоприятствовали развитию властолюбия Никона. В связи с войной царь Алексей Михайлович отсутствовал в Москве с мая 1654 г. по январь 1655 г., с марта по декабрь 1655 г., с мая 1656 г. по январь 1657 г. В эти периоды патриарх оказывался фактическим главой правительства. Однако вернувшись в Москву воином-победителем, возмужавший царь уже не хотел находиться под постоянной опекой патриарха.
Летом 1658 г. стали заметны признаки скорой опалы на патриарха. 10 июля 1658 г. Алексей Михайлович прислал к Никону своего боярина князя Юрия Ромодановского, который передал патриарху, что ему впредь не следует именоваться титулом «великого государя.
В ответ на царскую опалу патриарх обратился к толпе с краткой речью. «От сего времени я вам больше не патриарх, если же помыслю быть патриархом, то буду анафема (т. е. «буду проклят».— Н. Б.)». Вслед за этим Никон пешком ушел из Кремля на подворье своего любимого Воскресенского Новоиерусалимского монастыря, в тот же день уехал в Воскресенский монастырь.
Опальный патриарх лихорадочно ищет средства, чтобы вернуть себе расположение царя. В итоге, Никон заявляет, что по-прежнему считает себя патриархом, имеет на себе «благодать» и может творить исцеления.
Этой декларацией Никон практически перекрыл правительству путь к избранию нового патриарха. В конце концов он был выслан из столицы по распоряжению царя и уехал на богомолье в Крестный монастырь на Белом море.
Правительство в феврале 1660 г. созвало церковный собор. Русские иерархи и три греческих епископа постановили лишить Никона патриаршего сана, однако низложение Никона таким составом собора противозаконно. Дело надолго зашло в тупик.
Вернувшись с Севера, Никон вновь поселился в Воскресенском монастыре.
Осенью 1662 г. Никон написал «Возражения» на ответы греческого митрополита Паисия. В своих ответах заезжий иерарх осуждал Никона за властолюбие и требовал его низложения.
В 1663 г. царь отправил грека Мелетия, к восточным патриархам с вопросами относительно наказания иерарха за различные проступки. Желая угодить царю, они дали ответы, на основании которых можно было осудить Никона. Царь Алексей Михайлович по своему обыкновению колебался, просил восточных патриархов приехать в Россию для разбора дела Никона.
18 декабря 1664 г. Никон неожиданно явился в Москву, во время службы вошел в Успенский собор и занял патриаршье место. По приказу Алексея Михайловича Никон был выдворен из Москвы и вновь помещен в Воскресенский монастырь.
В ноябре 1666 г. в Москве началось соборное слушание обвинений против Никона. Собор постановил лишить Никона патриаршества. 12 декабря 1666 г. над ним был совершен соответствующий обряд. 10 февраля 1667 г. патриархом стал Иоасаф II (1667—1672).
Честолюбие не давало покоя низложенному иерарху. В окрестностях монастыря он поставил несколько огромных крестов с надписью: «Никон, божиею милостию патриарх, поставил сей крест Христов, будучи в заточении в Ферапонтове монастыре» [136].
Враги Никона вскоре нащупали верный способ ухудшить его положение. В 1668 г. царю донесли, что Никон имеет сношения с мятежными донскими казаками, которые обещают освободить его и вновь возвести на патриарший престол.
29 января 1676 г. царь Алексей Михайлович скончался. Незадолго до смерти он послал к Никону за «разрешительной грамотой» — своего рода индульгенцией, прощением грехов. Никон отказался написать царю такую грамоту. 17 августа 1681 г. Никон скончался.
Падение Никона не означало полного поражения церкви в ее борьбе за сохранение экономического могущества и влияния на политические дела. В 1667 г. высшие иерархи добились упразднения ненавистного им Монастырского приказа, изгнания светских чиновников из системы церковного суда. Патриаршьи владения вновь стали расширяться.
Весьма знаменательна судьба института патриаршества в России в последней трети XVII — начале XVIII в. По мере укрепления российского абсолютизма привилегии и амбиции патриархов все чаще стали раздражать самодержца.
В 1700 г. умер патриарх Адриан, после его кончины царь Петр не позволил духовенству провести выборы нового главы церкви. Сам Петр в детстве и юности побаивался строгого, порой жестокого патриарха Иоакима (1674—1690).
Петр хотел иметь церковь, четко выполняющую свои идеологические функции, но в политическом отношении полностью управляемую, подчиненную. Во главе церковной организации в 1721 г. была поставлена «духовная коллегия» — «Святейший Синод», руководил их деятельностью, утверждал указы и распоряжения Синода его светский глава — обер-прокурор.
