Средневековый тип мышления

Вера вместо разума. Христианство, распространившееся в Римской империи в первые века новой эры, несло с собой новое представление о мире и новую систему ценностей, которые были фактически противоположны существовавшим в римском обществе. Христианство начинает с отрицания античной культуры, которую оно называет «языческой».

Тертулиан (160–220гг.), один из представителей христианской патристики, написавший много трудов в защиту христианства, когда оно было преследуемой государством религией, резко противопоставляет «Афины», т.е. греко-римскую философию и культуру в целом и «Иерусалим» – новую христианскую «мудрость», новую культуру. В чем же отличие нового христианского типа мышления от того, который был сформирован в рамках античной философии?

Уже в посланиях апостола Павла провозглашается новый принцип: «Верою познаем». На первом месте должна быть вера в Евангелие, а не отвлеченное умозрение, т.к. разум без веры не способен к богопознанию. Новое «знание», которое несет христианство, есть результат доверия и любви к Богу. Античный рационализм, породивший множество философских систем, по мнению христианских авторов, не способен дать истинное знание. Истина открывается через веру. Тертулиан формулирует парадоксальный, невозможный для рационализма вывод: «Верую, ибо это абсурдно». Христианство многие образованные римляне считали нелепым, примитивным учением, в котором провозглашается, что Иисус – человек и Бог одновременно, что Бог был распят и умер на кресте, потом, погребенный, воскрес. Для просвещенных римлян это было абсурдом, глупостью и нелепостью. Всесильный Бог не может быть распят, не может умереть. Тертулиан говорит об истинах Откровения: «Это совершенно достоверно, ибо нелепо», «Это несомненно, ибо невозможно». «Тем более следует верить там, где именно потому и не верится, что это удивительно! Ибо каковы должны быть дела Божьи, если не сверх всякого удивления?». Истина Откровения, говорит Тертулиан, есть великая тайна, которую «философский» разум в принципе не способен выразить своими средствами. Разум бессилен в деле спасения.

Но разум, конечно, полностью не отрицается. Как писал в XIII веке один из высших авторитетов богословия Фома Аквинский: «Для спасения человеческого было необходимо, чтобы сверх философских дисциплин, которые основываются на человеческом разуме, существовала некоторая наука, основанная на Божественном откровении; это было необходимо, прежде всего, потому, что человек соотнесен с Богом как с некоторой целью. Между тем цель эта не поддается постижению разумом... Между тем должно, чтобы цель была заранее известна людям, дабы они соотносили с ней свои усилия и действия. Отсюда следует, что человеку необходимо для своего спасения знать нечто такое, что ускользает от разума, через Божественное откровение; ибо истина о Боге, отысканная человеческим разумом, была бы доступна немногим, притом с примесью многочисленных заблуждений, между тем как от обладания этой истиной целиком зависит спасение человека...».[12]

Вера должна господствовать. Она задает цели, предмет и границы рационального знания. Знания делятся на два вида: откровенное (высшее) и естественное (низшее). Это разделение существовало до новейшего времени, когда эпоха Просвещения провозгласила религию наследием темных веков и заблуждением.

Таким образом, христианство противопоставило себя прежней «языческой» культуре, провозгласив новое представление о мире и человеке, новую систему ценностей. Что несло в себе это новшество, какие изменения в культуре с ним связаны?

Христианство радикально меняет картину мира, разрушая «космос» античной философии с его законченностью, целостностью, самодостаточностью и сложной иерархической структурой. Согласно христианству, мир создан Богом из ничего. Бог творит мир в силу своей благости, и мир может существовать только потому, что Бог поддерживает его своей волей. Бытие есть любовный дар Творца, в ответ на который мир может испытывать только бесконечную благодарность и ответную любовь к Богу. В христианстве основой всего является воля Бога, которая поддерживает мир над пропастью небытия. Именно воля, а не разум, выходит на первый план в характеристике Бога, мира и человека. Бог перестает быть разумом, мыслящим самого себя, занятым самосозерцанием, не испытывающим никаких чувств, самодостаточным, вечным и неизменным, каким его представляла античная философия. Бог становится творцом, активным, деятельным началом, волей, творящей мир. Человек в этом качестве подобен Богу. Он хотя и создан Богом, но обладает свободной волей, которая привела его к грехопадению.

В античной философии человек рассматривался как одна из составных частей космического целого. Его задача в том, чтобы познать целое и строить свою жизнь на основе этого знания. В христианстве человек поставлен над всеми другими созданиями. Но грехопадение изменило статус человека. Он становится носителем зла и оказывается ниже любой другой природной «твари». Только вера в Бога и божественная благодать снова могут вернуть человеку его близость к Богу. В христианстве Бог и человек – носители свободной воли, лица, поэтому отношение человека к Богу – отношение веры, надежды и любви. Внутренняя жизнь человека приобретает особый смысл, становится предметом глубокого внимания.

Если по мнению античной философии мудрец сам может познать целое, Высшее Благо, божественное начало и следовать своему знанию, то христианство, утверждая греховность человека, считает его неспособным с помощью разума познать истину, добро и зло. В этом он должен полагаться на помощь Бога и истины Откровения.

Средневековый тип мышления отличался особой напряженностью и драматизмом, поскольку весь мир рассматривался как некая большая сцена, на которой шла ожесточенная борьба доброго и злого начал. Эта борьба пронизывала все существующее и, прежде всего, человеческую жизнь. Один из крупнейших исследователей средних веков Г.-Ч. Ли дал прекрасную характеристику типа мышления этой эпохи. Приведем с небольшими изменениями отрывок из его работы «История инквизиции в средние века».

Г.-Ч. Ли писал, что в средние века широкое распространение получило представление о Сатане, олицетворявшем в себе разрушительные силы природы и дурные страсти человека. «Прошедшее через иудейскую религию и изукрашенное фантазиями, это представление получило начало настоящего догмата веры. Князь отпавших ангелов, Сатана, увлек за собою половину бесчисленного воинства ангелов и посвятил отныне на духовную и телесную гибель людей все свое могущество, выше которого было только могущество одного Бога. Вездесущий, почти всемогущий и всеведущий, Сатана, как и его демоны, всегда и повсюду стремился при помощи всяких козней заполучить в свои руки управление душ человеческих, старался портить их судьбу и заполучить их тело. Страдание осужденных было пищей для этих проклятых существ, спасение человека причиняло им муки. Чтобы достигнуть цели, они нуждались в содействии людей, и Сатана всегда был готов уделить часть своей силы или предоставить содействие подчиненного ему демона всякому, кто выразил бы желание служить ему. Таким образом зародился дуализм, который выдвинул вперед Злое Начало, всегда сущее и всегда действующее. Были даже люди, которые веровали, что делами руководят демоны, и мнение это было настолько распространенно, что Св. Иоанн Златоуст счел нужным выступить с опровержением его. Он допускал, что демоны одушевлены дикой и неумолимой ненавистью по отношению к человеку, но он доказывал, что зло на земле было справедливым наказанием, посланным Богом.

Таким образом, человек жил, окруженный бесчисленными добрыми и злыми духами, которые постоянно были настороже и стремились спасти или погубить его, удержать на правом пути или совратить его. Так создалась чрезвычайно подробно разработанная демонология, которая вскоре сделалась составною и нераздельною частью веры. Многочисленные упоминания древней духовной литературы о характере и об атрибутах демонов показывают, как сильно занимал этот вопрос умы людей.

Ориген учил, что всякий человек окружен бесчисленным множеством духов, стремящихся помочь или повредить ему. Его добродетели и хорошие поступки должны быть приписываемы влиянию добрых ангелов; его грехи и преступления суть дело духов гордости, роскоши, гнева и вообще всяких страстей и пороков. Как ни могущественны эти демоны, душа человеческая все же выше их и может уничтожить их злую и тлетворную силу; если святой человек посрамит духа роскоши, овладевавшего им, то побежденный демон низвергается в преисподнюю или в пропасть и навсегда теряет свое могущество. В течение средних веков это мнение принималось как учение Церкви. Григорий Великий рассказывает, как одна монахиня, прогуливаясь по своему монастырскому саду, съела листик латука, забыв осенить себя крестным знамением, и в нее тотчас вселился злой дух. Св. Еквиций мучил его заклинаниями, пока несчастный злой дух не закричал: «Да что же я сделал такого? я просто сидел на листике, и женщина проглотила меня». Но Еквиций не хотел принимать никаких извинений и заставил демона удалиться.

Блаженный Рейхельм, бывший около 1270 г. аббатом в Шёнгау, получил от Бога дар видеть газообразные тела этих духов; часто он видел их столь многочисленными, как пылинки или как атомы в луче солнца, или как мелкий дождь. «Число их столь велико, говорит он, что вся атмосфера наполнена ими; все звуки природы, падение воды, треск камней, вой ветра–все это лишь голоса духов». Иногда они принимали вид женщины, чтобы соблазнить благочестивого аббата, или, желая испугать его, они являлись ему в образе огромной кошки или медведя; но главным образом они старались заставить его забыть о священных обязанностях и возбудить в нем низменные страсти; выполнять эту задачу для них было тем легче, что при каждом человеке находилась бесчисленная армия злых духов. Эти враги рода человеческого были всегда настороже, всегда были готовы воспользоваться малейшей погрешностью мысли и дела. Мы не поймем, какие побудительные причины руководили поступками наших предков, если не примем в расчет, как должно было отражаться на их умственном настроении верование в эту личную борьбу с Сатаною и его демонами, борьбу, не прекращавшуюся ни на минуту ни днем, ни ночью».

Г.Ли отмечает, что как в дурном, так и в хорошем, грань между миром реальным и миром потусторонним была незначительна. Отношения между этими двумя мирами были настолько часты, что не оставалось места неверию.

Согласно свидетельствам, в 1275 г. в Тулузской провинции Анжела де ла Барт призналась, что она имела постоянные сношения с Сатаной и что семь лет тому назад, когда ей было пятьдесят три года, она имела от него сына; ребенок этот был урод – с головой волка и с хвостом змеи; в течение двух лет она кормила его мясом годовалых детей, которых она воровала по ночам; после этого ребенок исчез.

Также точно в 1460 г. колдуньи Арраса были вынуждены сознаться, что демоны имели с ними любовные сношения под видом зайцев, лисиц и быков. Иннокентий VIII самым положительным образом подтверждает непреложность подобных сношений, а Сильвестр Маццолини заявляет, что отрицать это – безумие, противоречащее как католичеству, так и философии.

Помощниками Сатаны в его борьбе против Бога были колдуны и колдуньи. Они заключали с Сатаной договоры, которые обращали их в его рабов, обязывавшихся делать как можно более зла и совращать как можно больше верных. Таким образом, колдун или колдунья были не только врагами Бога, но и всего рода человеческого, были самыми дорогими слугами ада в его постоянной борьбе с небом. Уничтожение этого врага всеми доступными средствами было прямою обязанностью каждого христианина.

Простое заклинание колдуна или колдуньи губило жатву или иссушало ручей, уничтожало желуди на дубу и недозрелые плоды на ветвях. В колдовстве использовалась также восковая фигурка, изображавшая врага, которого хотели покарать. Иногда имя жертвы выводилось на ней буквами из красного воска. Если хотели наслать смертельную болезнь на какой-либо отдельный член, то втыкали булавку в соответствующую часть фигурки; если желали наслать на врага неизлечимую болезнь, то распускали его изображено на огне, произнося при этом заклинания. Мало того, можно было обратить жертву в животное. Колдун, как и его современный преемник, мог обращаться в волка; он является, таким образом, прототипом оборотня, который образует столь яркую черту в истории колдовства.

Г.Ли отмечает, что преследование колдовства переводило к слепым и безумным убийствам, наложившим позорное пятно на XVI-XVII столетия. «Казалось, что сумасшествие охватило христианский мир. Уже больше не сжигали колдуний поодиночке или парами, но десятками и сотнями. Говорят, что один женевский епископ сжег в три месяца пятьсот колдуний; епископ Бамберга–шестьсот; епископ Вюрцбурга – девятьсот; восемьсот было осуждено, по всей вероятности, за один раз сенатом Савойи. Вмешательством Сатаны и его поклонников объясняли тогда всякое необычайное явление природы. В 1586 г. в Рейнских провинциях запоздало лето, и холода держались до июня; это могло быть делом только колдовства, и трирский епископ сжег сто восемнадцать женщин и двух мужчин, у которых исторгли сознание, что это продолжение зимы было делом их заклинаний. Он имел право действовать быстро, так как осужденные, явившись на место казни, заявили, что если бы в их распоряжении было еще только три дня, то они вызвали бы такой страшный холод, что погибла бы всякая растительность и были бы уничтожены поля и виноградники».

Мы привели этот отрывок с тем, чтобы достаточно наглядно показать характер мышления эпохи, его отличительные черты и специфику. Современный человек воспринимает как дикие фантазии то, что казалось очевидным и само собой разумеющимся в средние века. Но тем больше мы должны ценить усилия мыслителей Нового времени – Коперника, Галилея, Бэкона, Декарта, Ньютона и многих других, которые создавали новое мировоззрение и новый тип мышления, свободные от этих иллюзорных представлений.