Хотя литература по религиозным и полурелигиозным движениям не оказывает полной поддержки той точке зрения, которой я придерживаюсь, и остается еще много неразрешенных проблем и трудностей; существует тем не менее серьезное доказательство того, что религиозные формы, которые явно могут быть отнесены к генеративной деятельности структурных низов, вскоре обнаруживают многие из внешних признаков иерархий. Такие иерархии могут просто перевернуть секулярную расстановку или же полностью заменить секулярный каркас либо в церковной структуре движения, либо в его эсхатологических представлениях. Удачный пример движения, которое в своей организационной форме попыталось скопировать европейскую социальную структуру, можно найти в работе Питера Лоуренса. Согласно программе Яли, одного из меланезийских пророков мадангов, «люди должны были перестать жить в деревнях и собраться в больших „лагерях“, в которых дома должны быть выстроены вдоль улиц, украшенных цветами и кустарником. В каждом „лагере“ следовало выстроить новый „Дом для отдыха“, который надо называть уже не haus kiap, a haus yali. Он предназначался бы для Яли, когда тот приезжал в качестве административного начальства. В каждом „лагере“ должны были быть надлежащие отхожие места и проложены новые дороги. Старых вождей следовало заменить „слугами босса“ (boss boys), которые наблюдали бы за перестройкой и за выполнением приказов Яли. Устанавливается моногамия, вторые жены_разводятся с мужьями и заново выходят замуж за холостяков» [36, с. 160].
В этот «культ Карго» были внесены и другие черты, имитирующие европейскую административную структуру, а также материальную и религиозную культуру. Многим другим культам Карго, конечно, присущи сходные организационные черты и вдобавок вера в то, что европейцев выгонят или уничтожат, но при этом предки или живущие пророки, которые придут к власти, будут править с помощью псевдобюрократической структуры. Все же нельзя категорически утверждать, что лиминально-религиозное порождение псевдоиерархий является исключительно продуктом структурных низов. Я убежден, что фактор перемены статуса соотносится с постоянными структурными низами. Однако вполне может статься, что тщательно ранжированный ритуал или церемониальные иерархии представляют лиминальность секулярно эгалитарных групп, невзирая на место этих групп в обществе. Тут можно вспомнить франкмасонов, розенкрейцеров, «лосей», сицилийскую мафию и другие виды тайных обществ и братств с разработанным ритуалом и церемониалом и с обычно сильным религиозным налетом. Члены таких групп часто вербуются из социо-политических общностей, объединяющих людей одного ранга, обладающих общими эгалитарными ценностями и одинаковым уровнем экономического потребления. Верно, что в этих случаях присутствует также и аспект перемены — поскольку секулярному равенству противостоит лиминальная иерархия, — однако это не столько перемена ранжированного порядка внутри данной структурной системы, сколько замена одного типа системы (иерархического) другим (эгалитарным). В отдельных случаях, как, например, с мафией, ку-клукс-кланом и некоторыми китайскими тайными обществами, лиминальная иерархия приобретает инструментальные политические ценности и функции и утрачивает свои свойства «театра» и фантазии. Когда это случается, направленный, целевой характер политического или квазивоенного действия может обрести иерархическую форму, отвечающую его организационным требованиям. Вот почему при изучении групп, подобных франкмасонам и мотоциклетным бандам «Ангелов ада» в Калифорнии, и при сравнении этих групп друг с другом так важно оговаривать, какой фазы они достигли в цикле своего развития и при каких социальных условиях они существуют.
