Деятельность и педагогические взгляды Яна Амоса Коменского. 1 страница

Среди педагогов начала Нового времени особое место принадлежит Я.А.Коменскому (1592-1670). Его по праву можно назвать отцом современной педагогики. Основные труды Коменского:

· «Великая дидактика»

· «Материнская школа»

· «Мир чувственных вещей в картинках»

· «Всеобщий совет об исправлении дел человеческих»

 

45) либерализм во франции б констан

Революция во Франции расчистила почву для свободного развития капиталистических отношений. Возникают многочисленные торговые и промышленные предприятия, расцветают спекуляция, коммерческий ажиотаж, погоня за наживой. Освобожденные от феодальной зависимости крестьяне и высвобожденные из узких рамок цеховой регламентации ремесленники зависели от всех случайностей свободной конкуренции. Разоряясь, они пополняют ряды растущего класса наемных рабочих.

Государственный строй Франции этого периода был монархическим; политическими правами пользовались дворянство и очень узкий круг крупных капиталистов. Тем не менее даже наиболее реакционные правительства Франции не в силах были упразднить основные завоевания революции, отменившей сословные привилегии, решившей аграрный вопрос в буржуазном духе и коренным образом перестроившей правовую систему. Показательно, что Гражданский кодекс 1804 г. сохранял свое действие при самых реакционных правительствах Франции.

В этих условиях идеологи французской буржуазии уделяют основное внимание обоснованию "индивидуальных прав и свобод", необходимых для развития капитализма. Опасность для свободы усматривается уже не только в возможных попытках наступления феодальной реакции, но и в демократических теориях революционного периода.

Наиболее значительным идеологом либерализма во Франции был публицист, ученый и политический деятель Бенжамен Анри Констан де Ребек (1767—1830). Перу Констана принадлежит ряд сочинений на политические и историко-религиозные темы. Констан уделяет основное внимание обоснованию личной свободы, понимаемой как свобода совести, свобода слова, свобода предпринимательства, частной инициативы.

Он различает политическую свободу и свободу личную.

Древние народы знали только политическую свободу, которая сводится к праву участвовать в осуществлении политической власти (принятие законов, участие в правосудии, в выборе должностных лиц, решение вопросов войны и мира и др.). Пользуясь правом участвовать в осуществлении коллективного суверенитета, граждане античных республик (за исключением Афин) в то же время были подчинены государственной регламентации и контролю в частной жизни. "В античности люди ради сохранения собственной политической значимости и роли в управлении государством были склонны к отказу от личной независимости". Им предписывались обязательная религия, нравы, образ жизни; общественные институты поддерживали равенство, препятствовали накоплению богатств, восставали против роскоши, таланта, добродетели. Этим были обусловлены остракизм, аграрные законы, цензура и аналогичные институты Древнего мира.

Новые народы, писал Констан, понимают свободу иначе. Право участия в политической власти меньше ценится потому, что государства стали большими и голос одного гражданина уже не имеет решающего значения. Кроме того, отмена рабства лишила свободных того досуга, который давал им возможность уделять много времени политическим делам. Наконец, воинственный дух древних народов сменился коммерческим духом; современные народы заняты промышленностью, торговлей, трудом и поэтому они не только не имеют времени заниматься вопросами управления, но и очень болезненно реагируют на всякое вмешательство государства в их личные дела.

Значит, заключал Констан, свобода новых народов — это личная, гражданская свобода, состоящая в известной независимости индивидов от государственной власти.

Особенно много внимания Констан уделяет обоснованию религиозной свободы, свободы слова, свободы печати и промышленной свободы.

Отстаивая свободную конкуренцию как "наиболее надежное средство совершенствования всех промыслов", Констан решительно высказывается против "мании регламентирования". Государство, по его мнению, не должно вмешиваться в промышленную деятельность, ибо оно ведет коммерческие дела "хуже и дороже, чем мы сами". Он высказывается против цехов и всякой вообще регламентации хозяйственной деятельности — "системы столь же несправедливой, как и абсурдной, абсурдной потому, что она создает препятствия для конкуренции, наиболее надежного средства совершенствования всех промыслов". Констан возражал и против законодательной регламентации заработной платы рабочих, называя такую регламентацию возмутительным насилием, бесполезным к тому же: К чему регламенты, когда природа вещей лишит закон действия и силы?"

Вслед за буржуазными экономистами той эпохи Констан утверждал, что безработица и конкуренция между рабочими позволяют предпринимателям снижать заработную плату, а это ведет к обилию недорогих товаров, от чего выигрывает общество в целом: "Разве конкуренция не низводит стоимость труда на самый низкий уровень, какой только совместим с поддержанием физического существования?"

В обществе, где у наемных рабочих еще не было собственных организаций, способных бороться с промышленниками за сколько-нибудь сносные условия труда и заработной платы, такая защита промышленной свободы, которую Констан считал одной из главных свобод, была оправданием коммерческого духа, по сути дела, апологией развивающегося во Франции капитализма.

Но Констан защищал и другие свободы — мнений, совести, печати, собраний, петиций, организаций, передвижений и др. "В течение сорока лет, — писал он в конце жизни, — я защищал один и тот же принцип — свободу во всем: в религии, философии, в литературе, в промышленности, в политике..."

Полное определение свободы, данное Констаном в его "Курсе конституционной политики", стало классическим понятием либерализма. "Современная свобода, — писал Бенжамен Констан, — означает право каждого индивида подчиняться только законам, а также его право не быть арестованным либо задержанным, либо подвергнутым другому наказанию в результате произвола равного ему индивида. Свобода также означает право каждого выражать свое мнение, выбирать себе профессию и работать в соответствии с ней, обладать собственностью и даже уничтожать ее, менять свое место жительства без получения на это какого-либо разрешения и без уведомления о мотивах таких передвижений. Свобода означает также право объединяться с другими индивидами либо для защиты общих интересов, либо для отправления богослужения по тому обряду, который они сами себе выберут, либо просто для того, чтобы вместе проводить время тем или иным образом. Наконец, свобода означает право каждого индивида влиять на управление государством — либо посредством выбора некоторых или всех должностных лиц, либо посредством внесения протестов, петиций и требований, более или менее обязывающих власти считаться с мнением общества".

Констана тревожит не только возможность посягательстванасвободы индивида со стороны монархического государства; не меньшую опасность для свободы он усматривает в революционных теориях народного суверенитета. "Под свободой, — писал Констан, — я разумею торжество личности над властью, желающей управлять посредством насилия, и над массами, предъявляющими со стороны большинства право на подчинение себе меньшинства".

Констан подверг критике теорию Руссо и других сторонников народного суверенитета, которые, следуя древним, отождествили свободу с властью.

Констан называл тончайшую диалектику "Общественного договора" оружием тирании, но сдержанно отзывался о "схоластических догматах Руссо и их пагубном влиянии", не желая присоединяться к "целой когорте посредственностей, пытающихся создать себе сиюминутную славу", клеймя позором смелые истины, которые все же имеются в сочинениях Руссо. Тем с большей яростью Констан порицал политико-правовые идеи аббата Мабли, о котором писал: "Его можно рассматривать как представителя обширного класса демагогов с добрыми или дурными намерениями, которые с высокой трибуны и в своих клубных выступлениях или памфлетах говорят о суверенитете народа с целью полностью подчинить себе граждан, а также о свободном народе — с целью превратить каждого индивида в раба... Во всех своих работах он выражает сожаление, что закону подвластны одни только действия, — ему хотелось бы, чтобы закону подчинялись также и мысли, и самые мимолетные чувства; чтобы закон без устали преследовал человека, не оставляя ему ни малейшего укрытия от своего всевластия... Он ненавидел личную свободу, как ненавидят личного врага... Этот философ приходил в восторг от египтян, поскольку, как он сам говорил, у них все было подчинено закону, вплоть до отдыха, вплоть до потребностей; все покорялось владычеству законодателя, все минуты были заняты выполнением каких-то обязанностей... Работа де Мабли "О законодательстве или о принципах законов" (1776), — заключал Констан, — представляет собой наиболее полный из всех, какие только можно вообразить, кодекс деспотизма".

Отвергая идеи народного суверенитета, основанные на отождествлении свободы и власти, Констан писал, что неограниченная власть народа опасна для индивидуальной свободы; по мнению Констана, в период якобинской диктатуры и террора выявилось, что неограниченный народный суверенитет опасен не менее, чем суверенитет абсолютного монарха. "Если суверенитет не ограничен, — утверждал Констан, — нет никакого средства создать безопасность для индивидов... Суверенитет народа не безграничен, он ограничен теми пределами, которые ему ставят справедливость и права индивида".

Исходя из этого Констан по-новому ставит вопрос о форме правления. Он осуждает любую форму государства, где существует "чрезмерная степень власти" и отсутствуют гарантии индивидуальной свободы. Такими гарантиями, писал Констан, являются общественное мнение, а также разделение и равновесие властей.

Констан признавал, что необходимо существование выборного учреждения (представительства). Соответственно в государстве должна осуществляться политическая свобода в том смысле, что граждане принимают участие в выборах и что представительное учреждение входит в систему высших органов власти. Однако же, настойчиво повторял Констан, "политическая свобода есть только гарантия индивидуальной". Отсюда следует, что представительное учреждение является органом выражения общественного мнения, связанным и ограниченным в своей деятельности компетенцией других государственных органов.

Разделение и равновесие властей Констан изображает следующим образом.

В конституционной монархии должна существовать "нейтральная власть" в лице главы государства. Констан не согласен с Монтескье, который считал монарха лишь главой исполнительной власти. Монарх принимает участие во всех властях, предупреждает конфликты между ними, обеспечивает их согласованную деятельность. Ему принадлежат права вето, роспуска выборной палаты, он назначает членов наследственной палаты пэров, осуществляет право помилования. Король, писал Констан, "как бы парит над человеческими треволнениями, образуя некую сферу величия и беспристрастия", он не имеет никаких интересов, "кроме интересов охраны порядка и свободы".

Власть исполнительная осуществляется министрами, ответственными перед парламентом.

Особой властью Констан называл наследственную палату пэров, или "представительную власть постоянную". Взгляды Констана на эту палату менялись. В период "Ста дней" он настойчиво убеждал Наполеона учредить палату пэров как "барьер" власти монарха и "посредствующий корпус, который удерживает народ в порядке"*. Вскоре, однако, Констан сам разочаровывается в этом институте, существовавшем при Бурбонах.

* Наполеон, возражая Констану, указывал на то, что во Франции, в отличие от Англии, нет древней наследственной аристократии: "Мои пэры, выросшие как грибы после дождя в какие-нибудь тридцать лет, превратятся в придворных или в солдат, и в результате получится казарма или лакейская". Все же Констан убедил Наполеона предусмотреть палату пэров в Конституционном акте 1815 г.

 

Весьма характерна его аргументация: развитие промышленности и торговли повышает значение промышленной и движимой собственности; в этих условиях наследственная палата, представляющая только собственность поземельную, "содержит в себе что-то противоестественное". Ссылаясь на Англию и памфлеты времен Кромвеля, Констан пишет: "Для того, чтобы правление было мирным, власть и собственность должны находиться в согласии. Еслиихразделить, начнется война, в результате которой либо собственность перейдет в другие руки, либо власть будет опрокинута".

Законодательную палату выборную Констан называл "властью общественного мнения". Он уделяет большое внимание принципам формирования этой палаты, настойчиво отстаивая высокий имущественный ценз. Доводы Констана таковы: только богатые люди имеют образование и воспитание, необходимые для осознания общественных интересов. "Одна лишь собственность обеспечивает досуг; только собственность делает человека способным к пользованию политическими правами". Лишь собственники "проникнуты любовью к порядку, справедливости и к сохранению существующего". Напротив, бедняки, рассуждал Констан, "не обладают большим разумением, нежели дети, и не более, чем иностранцы, заинтересованы в национальном благосостоянии". Если им предоставить политические права, добавлял Констан, они попытаются использовать это для посягательства на собственность. Вот почему политические права следует предоставлять лишь тем, у кого есть доход, дающий возможность существовать в течение года, не работая по найму. Констан возражал и против уплаты депутатам вознаграждения.

Наконец, самостоятельной властью Констан называет судебную власть.

Он высказывается также за расширение прав местного самоуправления, не считая "муниципальную власть" подчиненной исполнительной власти, а трактуя ее как власть особую, некий противовес центральной власти, склонной все регламентировать по одному образцу.

Теория Бенжамена Констана, обстоятельно изложенная в его "Курсе конституционной политики" (1816—1820 гг.), долгое время была общепризнанной доктриной государствоведов Франции и ряда других стран.

Эволюция либерализма в XX в. привела к вынужденному признанию положительных функций государства, направленных на организацию всеобщего образования, здравоохранения, материального обеспечения и других социальных функций; на этой основе сложился неолиберализм как одно из течений буржуазного государствоведения XX в.

 

 

46) либерализм в англии дж бентам

Революция в Англии создала благоприятные условия для развития капитализма. В Англии происходит промышленный переворот, результаты которого сказываются в последней четверти XVIII в. Промышленная буржуазия стремится к более широкому и четкому внедрению буржуазных принципов в право, к предоставлению ей решающего участия в политической власти. Одновременно в Англии растет пролетариат; начинаются его выступления. В 30-х гг. XIX в. возникает рабочее движение за демократическую конституцию — чартизм.

Своеобразную концепцию права и государства в Англии этого периода разрабатывал Иеремия Бентам (1748—1832).

Бентам родился в Англии, в семье адвоката. Он много писал о философских, этических, юридических и политических проблемах современности.

Еще в первых своих произведениях Бентам отвергал теорию естественного права. Он писал, что содержание естественного права неопределенно и всеми толкуется по-разному. Бессмысленным и химеричным является и понятие "общественный договор", так как государства создавались насилием и утверждались привычкой. Бентам обстоятельно критикует французскую Декларацию прав человека и гражданина 1789 г., утверждая, что идея прав личности ведет к обоснованию анархии, сопротивлению государственной власти. "Право", противопоставляемое закону, "является величайшим врагом разума и самым страшным разрушителем правительства".

Бентам, как и Гоббс, считал право выражением воли суверена. Право — это повеления и запреты, установленные государством и обеспеченные санкцией. Субъективные права — детище закона; вне повелений суверена нет никаких прав личности. Так называемые "естественные права", — писал Бентам, — это "анархические софизмы", произвольные оценки закона и его действия.

Бентам был сторонником ясного и доступного законодательства. Английскую систему "общего права", основанную на судебных прецедентах, он порицал как "капризную и непонятную властительницу наших судеб". Бентам подготовил полный кодекс законов, включающий гражданское, уголовное и конституционное право.

Бентам признает реальным правом лишь то, которое установлено государством. Однако существующее законодательство архаично и несовершенно. Каковы же критерии его оценки и соответственно направление совершенствования? "Законодательство должно, наконец, найти непоколебимую основу в чувствах и опыте". В поисках этой основы Бентам разрабатывает теорию утилитаризма*.

* От "utilitas" — польза, выгода.

 

"Природа подчинила человека власти удовольствия и страдания. Им мы обязаны всеми нашими идеями, ими обусловлены все наши суждения, все наши решения в жизни.., — писал Бентам. — Принцип пользы подчиняет все этим двум двигателям".

Единственно реальными интересами Бентам считает интересы отдельных лиц. Он много и обстоятельно рассуждает об удовольствиях и страданиях, классифицируя их по разным основаниям; им даже разработаны правила "морального счета", где добро — "приход", зло — "расход". При этом существование частной собственности и конкуренции Бентам рассматривает как необходимое условие реализации главного положения его концепции. "Наибольшее счастье для наивозможно большего числа членов общества: вот единственная цель, которую должно иметь правительство".

Применяя утилитаризм к вопросам права, Бентам приходит к следующим выводам. Закон сам по себе — зло, поскольку он связан с применением наказания (страдание). Кроме того, при его осуществлении возможны ошибки. "Каждый закон есть нарушение свободы". Тем не менее закон — зло неизбежное, ибо без него невозможно обеспечить безопасность. Главным предметом заботы законодательства Бентам называет частную собственность: "Собственность и закон родились вместе и умрут вместе. До закона не было собственности; устраните закон, и собственность перестанет существовать".

Обеспечение безопасности, продолжал Бентам, в известной мере противоречит равенству и свободе; каковы же в связи с этим должны быть пределы законодательного регулирования? Для ответанаданный вопрос Бентам анализирует "нравственные обязанности", которые делит на две группы.

Нравственные обязанности по отношению к себе составляют правила благоразумия. Поскольку причинить вред самому себе можно только по ошибке, страх возможных последствий этой ошибки является достаточным и единственным стимулом, предупреждающим такой вред; вот почему законодатель не должен регулировать те действия и отношения, где люди могут вредить только сами себе. Например, рассуждал Бентам, попытка законодательным путем искоренить пьянство, разврат, расточительство принесет больше вреда, чем пользы, ибо приведет к усложнению законодательства, мелочной регламентации частной жизни, введению чрезмерно суровых наказаний, развитию шпионства и всеобщей подозрительности. Иначе решается вопрос об "обязанностях по отношению к общему благу", где законодательство определяет налоги и некоторые другие обязанности лиц.

Отсюда неизбежно следовал вывод, что законодательство не должно вмешиваться в деятельность предпринимателей и в их отношения с рабочими; по теории утилитаризма стороны сами, руководствуясь "моральной арифметикой", определяют условия договора исходя из собственной пользы. Теория утилитаризма оправдывала любые условия договора, продиктованные наемному рабочему, и отвергала попытки законодателя взять последнего под свою защиту в обществе, где рабочий класс еще не имел собственных организаций для защиты от произвола частных предпринимателей, а в обществе не было систем социальной защиты личности.

Вместе с тем многим сочинениям Бентама присущ дух критики устаревших политических и правовых учреждений Англии и континентальной Европы.

Бентам — сторонник свободной конкуренции, противник государственной регламентации хозяйственной жизни. Его теория утилитаризма давала этико-философскую основу либеральному течению в Англии XIX в. Но взгляды Бентама на роль государства своеобразны. Его беспокоило угнетенное положение рабочего класса в Англии, рост числа неимущих, беспомощность социально обездоленных слоев населения. Поэтому он считал необходимым возложить на государство обязанность помощи беднякам, заботу о воспитании и образовании низших слоев общества и другие социальные обязанности. Для борьбы с пауперизмом он предлагал создавать работные дома и даже ввести налог в пользу бедных. Однако некоторые его замыслы и рекомендации далеки от альтруизма. Бентам детально разработал типовой проект здания, обитатели которого будут находиться под неустанным систематическим надзором. "Паноптикон" — это круглое здание с внутренним двором и башней в центре, откуда надзирателям видны все помещения, внутренние стороны которых загорожены не стенами, а решетками. В таких специально построенных "паноптиконах" предполагалось разместить тюрьмы, сумасшедшие дома, лазареты, больницы, школы, дома для бедных, исправительные и работные дома.

Бентам ратовал за реформу права, его кодификацию, отмену ряда феодальных институтов, за совершенствование системы наказаний, уделял значительное внимание вопросам процесса, теории доказательств и т.п. Со своими проектами он обращался к правительствам Англии, Франции, России, Испании, США и других стран.

Известную эволюцию претерпели взгляды Бентама на наилучшую форму правления.

Вначале он одобрял конституционную монархию в Англии, высказывался за высокий имущественный ценз, долгосрочное избрание представительства. В этот период он резко осуждал демократию как анархию.

Однако под влиянием радикалов, ставивших вопрос об упразднении ряда феодальных пережитков в государственном строе Англии, Бентам меняет свои взгляды. Известную роль в этом сыграло и упрямое нежелание правительства внять его призыву реформировать право. Бентам выступает с острой критикой монархии и утверждает, что учредительная власть (право учреждать основные законы государства) принадлежит народу. Власть законодательная должна осуществляться однопалатным представительством, ежегодно избираемым на основе всеобщего, равного и тайного голосования. Исполнительную власть, по Бентаму, осуществляют должностные лица, подчиненные законодательной палате, ответственные перед ней и часто сменяемые. Написанный Бентамом "Конституционный кодекс" представлял собой, по существу, проект демократической конституции Англии.

Как и многие другие либеральные мыслители того времени, Бентам осуждал агрессивные войны и колониальный режим. Он разрабатывал проекты международных организаций для предупреждения войн, мирного решения конфликтов между государствами. Таковы "План всеобщего и вечного мира" (1789 г.), Набросок Кодекса международного права (1827 г.).

Труды Бентама значительно повлияли на развитие буржуазной политико-правовой идеологии. Его даже называли Ньютоном законодательства; теория утилитаризма была далее развита его последователем Дж. Ст. Миллем, а ее методология и этика оказали большое воздействие на школу Дж. Остина.

 

47) политико правовое учение г.спенсера

Герберт Спенсер (1820–1903) принадлежит к числу талантливых самоучек, кᴏᴛᴏᴩые не получили в ϲʙᴏе время систематического образования и тем не менее сумели приобрести обширные познания в самых различных областях. Спенсер основательно интересовался биологией, психологией, этнографией, историей. За несколько лет до выхода «Происхождения видов» Чарлза Дарвина он самостоятельно сформулировал «закон выживания наиболее приспособленных» в борьбе за существование. В историю обществознания он вошел как один из основателей социологии, кᴏᴛᴏᴩому довелось осуществить дальнейшее совершенствование социологической методологии на новом материале и в новой традиции эмпиризма, столь сильной именно в Англии во второй половине XIX в.

Спенсер не принял контовского закона «трех стадий» и категорически отверг утопические ожидания нового общественного строя, изложенные французским мыслителем в «Позитивной политике». Приверженность либеральному радикализму и критика социализма сочетались у него с верой в объяснительные возможности социологии как отрасли подлинно научного знания об обществе, государстве, о закономерностях их эволюции. В историю социальной науки прошлого века им вписаны несколько памятных страниц, и связано ϶ᴛᴏ с его мастерским истолкованием и применением древней метафоры, уподобляющей общество и государство живому организму. Это означало заметный разрыв с декартовской и бэконовской традицией рассмотрения общества и государства некими механизмами с причинноследственными особенностями их организации и деятельности. Материал опубликован на http://зачётка.рф
Кстати, эта перемена стала настолько важным этапом в развитии методологии социальных и политических исследований, что влияние ее ощутимо во многих областях современной общей социологии, политологии и государствоведения.

Английский исследователь первым из социологов наиболее полно использовал аналогии и термины из области науки о живых существах (биологии), уподобляя и сопоставляя общество с биологическим организмом, тщательно анализируя черты сходств и различий в принципах их построения (структуры) и

История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. – М.: ИНФРА • М, 1998. С. 540

развития (эволюции). Результатом такого уподобления и сопоставительного анализа стало обнаружение некᴏᴛᴏᴩых закономерностей и стадиальности органической жизни – например, переход от простого к сложному (интеграция), от однородного к разнородному (дифференциация) – с последующим перенесением обнаруженных закономерностей в истолкование стадий эволюции и функционирования различных обществ и государств.

Наблюдаемые в жизни общества процессы роста и усложнения их структуры и функций или связанности его отдельных частей (элементов), их дифференциации Спенсер представил как процесс постепенного объединения различных мелких групп в более крупные и сложные, кᴏᴛᴏᴩым он дал название «агрегаты». Этим названием охватывались такие общественные группы и объединения, как племя, союз племен, города-государства, империи. Было принято во внимание также, что, раз возникнув, данные объединения (агрегаты) испытывают воздействие иных факторов перемен – социально-классовой дифференциации, специализации в виде разделения труда, образования органов политической власти (регулятивная система), а также возникновения земледелия, ремесел (система органов «питания»), возникновения специализированной «распределительной системы» (торговли, транспорта и иных средств сообщения).

Исходным положением для оценки общественных структур и остальных частей политических агрегатов у Спенсера стало положение о том, что общество существует для блага всех членов, а не члены его существуют для блага общества. Иначе говоря, благосостояние общественного агрегата не может считаться само по себе целью общественных стремлений без учета благосостояния составляющих его единиц. В контексте этого все усилия и притязания политического агрегата (политического, института, в частности) сами по себе мало что значат, если они не воплощают в себе притязания составляющих данный агрегат единиц. Кстати, эта характерная особенность позиции английского мыслителя дает основание для отнесения ее к разряду либеральных социально-политических установок.

Объясняя ϲʙᴏй подход к рассмотрению структуры и деятельности социально-политических агрегатов, Спенсер говорил, что между политическим телом и живым телом не существует никаких других аналогий, кроме тех, кᴏᴛᴏᴩые будут необходимым следствием взаимной зависимости между частями, обнаруживаемой одинаково в том и другом. К сказанному следует

История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. – М.: ИНФРА • М, 1998. С. 541

добавить, что в те времена в европейском политическом словаре не было еще термина «политическое учреждение» и ϶ᴛᴏт структурный элемент политической жизни именовался политическим телом (отсюда же ведет ϲʙᴏе происхождение и слово «корпорация», употреблявшееся вначале для обозначения некᴏᴛᴏᴩых сословий, например горожан, купцов и др.). О достоинствах метода аналогий и его оправданности сам исследователь заметил, что «аппараты и функции человеческого тела доставляют нам наиболее знакомые иллюстрации аппаратов вообще».

У Спенсера можно найти и довольно существенные оговорки относительно пределов аналитических возможностей метода аналогий, поскольку опасность завышенной биологизации социальных и политических структур был очевидной. «Общественный организм, будучи раздельным (дискретным), а не конкретным, будучи ассиметричным, а не симметричным, чувствительным во всех ϲʙᴏих единицах, а не в одном чувствительном центре, не может быть сравниваемым ни с одним, особо взятым типом индивидуального организма, растительного или животного... Единственная общность между двумя сравниваемыми нами родами организмов есть общность основных принципов организации» («основания социологии»).