Памятники народно-литературного типа языка

2. 4. 2. 1. Деловой язык Киевской Руси. «Русская Правда»

Некоторые ученые, в том числе А.А. Шахматов, Б.О. Унбегаун, А.И. Горшков, Е.Ф. Карский считали, что язык древнерусских юридических и административных документов нельзя считать литературным. По мнению А.И. Горшкова, очень специфичный по своему содержанию и назначению «деловой язык» не обнаруживает живых связей ни с книжно-славянским, ни с народно-литературным типами древнерусского литературного языка. Профессора А. Мазон и Б. Унбегаун критиковали С.П. Обнорского за то, что он считал язык договоров и «Русской Правды» литературным языком.

Другие исследователи (Ф.П. Филин, Н.А. Мещерский) признавали язык деловых памятников литературным.

Рассмотрим их аргументы.

А.И. Горшков считал, что, во-первых, сферы функционирования этих двух разновидностей древнерусского языка были резко разграничены: литературный язык функционировал в литературных произведениях, предназначенных для чтения, а деловой язык – в документах, назначение которых было сугубо практическим. Содержание деловых документов было ограничено сферой юридических и имущественных отношений. Во-вторых, древнерусский литературный язык отличался исключительным богатством лексики, разнообразием словоупотребления, многотипностью синтаксических конструкций, обилием художественно-изобразительных средств, различиями в манере выражения. А «деловой язык» имел семантически ограниченный лексический состав, отличался однообразием используемых синтаксических конструкций, для него не характерно использование художественно-изобразительных средств, манера выражения отличалась однообразием.

Но Ф.П. Филин находит в памятниках делового письма примеры разнообразной тематики, образного употребления, использования метафор. Кроме того, по его мнению, нельзя судить о прикладном характере деловых памятников с точки зрения современной литературы. В Древней Руси не существовало литературы развлекательной, вся литература носила практическую направленность.

Сторонники второй точки зрения преобладают.

Язык деловых документов – это не просто письменная фиксация разговорной речи, это более обработанный и отточенный язык.

Древнейшими памятниками деловой письменности считаются договоры с Византией, заключенные в 911 г. Олегом, в 944 г. Игорем и в 971 г. Святославом. Договоры дошли до нашего времени в составе «Повести временных лет» – летописном своде, созданном в Киеве в начале XII в., но включившем в себя более ранние источники. Все договоры были написаны в Византии и представляют собой переводы греческих документов, составленных в соответствии с византийской дипломатической практикой.

К концу XII в. сложился круг памятников, в которых было описано все необходимое в юридической системе Киевской Руси: судоустойство, судопроизводство, законодательные нормы, определены области юрисдикции судебных властей. Основными из этих текстов являются «Русская Правда», Устав князя Владимира Святого о десятинах, судах и людях церковных, сохранившийся в большом числе списков XIV–XIX вв., Устав князя Ярослава Мудрого о церковных судах, дошедший до нашего времени в рукописях XV–XIX вв.

«Русская Правда» – один из важнейших источников изучения ИРЛЯ. Это оригинальный русский юридический памятник XI в., свод русских законов, составленный Ярославом Мудрым и его сыновьями. Слово «правда» в его названии употреблено в значении «устав, закон, законодательное постановление, предназначенное для всей Руси».

«Русская Правда» состоит из трех частей.

Первая часть была написана при Ярославе Мудром, она озаглавлена «Суд Ярославль Володимирица» и относится к 1016 г. Эта часть носит название Правды Ярослава.

Вторая часть называется Правдой Ярославичей, сыновей Ярослава: Изяслава, Святослава и Всеволода. Она относится к 1070 г.

Третья часть была создана в первые десятилетия XII в., когда «Русская Правда» была дополнена статьями «Устава Владимира Мономаха».

«Русскую Правду» впервые обнаружил в 1738 г. историк В.Н. Татищев в одном из списков Новгородской летописи. Это была краткая редакция памятника.

Всего существует три редакции «Русской Правды»: краткая, пространная и сокращенная.

Краткая редакция состоит из 4 различных памятников, созданных на протяжении XI – начала XII вв. Краткая редакция дошла до нас в двух списках, известных под названием Академического и Археологического. Оба списка входят в состав Первой Новгородской летописи младшего периода.

Пространная редакция была завершена в конце XII – начале XIII вв. Самый древний список пространной редакции помещен в Новгородской Кормчей (собрании церковных правил и гражданских законов) 1282 г. Пространная редакция представлена наибольшим количеством списков (всего их обнаружено 110).

Сокращенная редакция сохранилась в двух поздних списках, она относится к XIV – началу XV вв.

Языковые черты «Русской Правды» свидетельствуют о том, что это оригинальный русский памятник, отражающий живую разговорную речь Древней Руси. Т.к. он имел отношение к предметам, явлениям и понятиям, специфически русским, то в этом произведении использовался язык, очень близкий к разговорному, почти свободный от старославянского влияния.

Близость к живой народной речи была обусловлена содержанием этого памятника, сферой его применения. Документальная точность, фактичность содержания деловой речи требовали применения соответствующей русской лексики с определенным значением. «Деловой язык» отражал разговорную речь лишь в той его части, которая могла быть использована для выражения не очень многочисленных юридических формул. По своей организации деловой язык достаточно значительно отличался от устной разговорной речи. Он не представлял собой ни цепи спонтанных реплик, ни монолога.

Обработанность делового языка носила специфический характер. Из всех типов синтаксических связей в нем преобладают условные. Текст «Русской Правды» состоит из цепей формулировок, каждая из которых в синтаксическом плане представляет собой условную конструкцию. Они выражались либо бессоюзным способом, либо с использованием союзов: сочинительного а (а иже) и подчинительных – аже, оже (исконно русских по происхождению) либо старославянского союза аще.

Лексика и фразеология «Русской Правды» относится к сфере государственно-юридической и общественно-политической жизни. В этой сфере она обнаруживает богатство и разнообразие и документальную точность (# суд – «разбор дела», клепати – «обвинять», розграбеж – «конфискация имущества», поток – «изгнание, ссылка», голова – «убитый человек», тать – «вор», татьба – «воровство», продажа – «штраф», простор – «судебные издержки», вира – «штраф за убийство свободного человека» и т.д.).

В «Русской Правде» представлена хорошо разработанная русская юридическая терминология, отличная от старославянской: # добытъкъ – «имущество» (старослав. èìhíè~), задьница – «наследство» (старослав. íàñëhäè~), головникъ – «убийца» (старослав. qáèèöà), головничество – «убийство» (старослав. qáè~íè~), послухъ – «свидетель, который что-либо слышал» и видокъ – «свидетель, который что-либо видел» (старослав. ñúâhähòåëü), послушничество – «выступление свидетеля» (старослав. ñúâhähòåëüñòâî). Эти русские слова выступают в тексте «Русской Правды» в терминологической функции.

В «Русской Правде» обильно представлена сельскохозяйственная лексика: # жито («рожь»), воз, копна, борона, гумно, клеть, бык, баран, вепрь («дикий кабан»), вол, кобыла, коза, корова, лоньщина («годовалое животное»), третьяк («трехлетнее животное»), овца, порося, руно («шерсть»), свинья, теля, куря, утка, горох, масло, мед, молоко, овес, пшено, сено, соль, сыр, хлеб.

В тексте «Русской Правды» много древнейшей лексики, впоследствии исчезнувшей из языка.

Широко представлены названия наемных работников в феодальном обществе: челядь, холопы («полностью зависимые от землевладельца»), рядовичи («заключившие договор с владельцем земли»), смерды («имеющие средства производства»), вдачи и закупы («должники, отрабатывающие свой долг землевладельцам»), робы.

«Русская Правда» отражает многие архаические значения слов, впоследствии претерпевших семантические изменения.

Для языка деловых документов свойственно стилистическое снижение слов, традиционно употреблявшихся в высоком, торжественном стиле. Так, слово знамение, которое в большинстве случаев является абстрактным по значению и обозначает появление в природе тех или иных знаков, предсказывающих какой-либо поворот в судьбе человека, здесь употребляется в значении «знак, отметка на лице». Слово рать, имевшее значение «бой, битва», здесь выступает в значении «драка, ссора».

В фонетике, морфологии и синтаксисе «Русской Правды» преобладают восточнославянские черты: в фонетике – использование полногласных форм, употребление приставки роз-,начального гласного «о» на месте старославянского «е», начальных сочетаний ро-, ло-, слов с «ж» на месте старославянского «жд», «ч» на месте старославянского «щ»; в морфологии – окончание «-ои» в род. пад. ед. ч. прилагательных жен. рода (при старослав. «-ыя»)(первои жены), окончание «-ого» в род. пад. ед. ч. прилагательных муж. и сред. рода, форма перфекта без связки; в синтаксисе – преимущественно сочинительная связь предложений, преобладание бессоюзия (а если и употребляются союзы, то большей частью русские по происхождению), встречается чисто русская синтаксическая черта – оборот именительный дополнения при инфинитиве.

Но текст «Русской Правды» не полностью свободен от старославянского влияния: встречаются слова с приставкой раз- (разбой, разбойник), с неполногласием (чрево, среда), с сочетанием «жд» (вражда), личное местоимение 1-ого л. ед. ч. азъ, флексии «-аго / -яго» в род. п. ед. ч. прилагательных (ветхаго, боярскаго), старославянский термин убиение.

В Киевской Руси деловой и собственно книжный языки слабо взаимодействовали между собой. Тем не менее памятники деловой письменности все же испытали на себе влияние книжного языка. Так, церковнославянизмы встречаются в формуляре грамот – общепринятых стандартных зачинах и концовках, которые по причине своей традиционности устойчиво сохраняли архаичные особенности языка. Так, Мстиславова грамота начинается стандартным выражением «Се азъ мьстиславъ…». В традиционной делопроизводственной фомуле личное местоимение имеет церковнославянскую форму «азъ», однако в самом тексте документа употребляются его древнерусские варианты «язъ» и «я». В зависимости от содержания и формуляра выделяются купчие, духовные, вкладные (данные) и многие другие грамоты. Использование в каждом виде своего общепринятого и распространенного формуляра не исключает индивидуальных особенностей конкретных документов и вариативности стандартных формул.

Для делового письма в целом характерны следующие стилевые черты:

1) наличие стандартных формул зачина и концовки;

2) пунктуальность и точность изложения;

3) специфический словарный состав: преобладание конкретной лексики над абстрактной, наличие юридической терминологии;

4) наличие большого количества сложных предложений, выражающих причинно-следственные связи.

В разные периоды истории языка деловое письмо оказывает различное влияние на развитие литературного языка: в древнейшие периоды деловая речь оказывала более ощутимое воздействие на развитие русского литературного языка, нежели в позднейшее время. После XVII в. оно ослабевает, ведущее положение занимает уже художественный стиль, именно в нем отражаются наиболее жизненные элементы русского литературного языка.

Художественная литература Киевской Руси.

«Слово о полку Игореве»

До революции исследователи мало использовали данные «Слова о полку Игореве».

Принято считать, что «Слово…» было написано вскоре после неудачного похода Новгород-Северского князя Игоря Святославича на половцев (апрель – май 1185 г.) – в 1187–1188 гг.

Оригинал рукописи не сохранился. Имеющиеся в нашем распоряжении тексты «Слова…» представляют собой копии со списка XV в. или начала XVI в., найденного в 1795 г. в библиотеке Спасо-Ярославского монастыря. Этот список был приобретен собирателем русских древностей графом А.И. Мусиным-Пушкиным в Ярославском архиерейском доме в числе других старинных рукописей. В 1796 г. была сделана копия для Екатерины II, впервые опубликованная академиком Пекарским в 1864 г. В 1800 г. «Слово…» было издано А.И. Мусиным-Пушкиным в сотрудничестве с А.Ф. Малиновским и Н.Н. Бантыш-Каменским. Рукопись «Слова…» погибла при пожаре вместе с другими книгами библиотеки А.И. Мусина-Пушкина в 1812 г. во время нашествия французов на Москву.

Погибшая рукопись была отдалена от оригинала более, чем на 300 лет. Но дошедший до нас список восходил, разумеется, не непосредственно к оригиналу, а к какому-то другому списку, в свою очередь переписанному с более раннего списка. Какое количество таких промежуточных списков отделяет единственную известную нам рукопись «Слова…» от его подлинника, неизвестно.

После гибели сборника, содержавшего текст «Слова…», стали высказываться сомнения в подлинности памятника (И.И. Давыдов, М.Т. Каченовский, митрополит Евгений Болховитинов, О.Л. Сенковский). Защитниками подлинности «Слова…» были Н.М. Карамзин, А.С. Пушкин, М.А. Максимович, Р.Ф. Тимковский.

В качестве доказательства подлинности «Слова…» приводятся следующие факты.

1. Были обнаружены памятники, созданные после XII в., но ранее XVIII в., содержащие ссылки на «Слово…», цитаты из него. К.Ф. Калайдович в Пскове обнаружил «Апостол» (церковный памятник, включавший в свой состав отрывки библейских книг) 1307 г. с припиской писца, представляющей собой немного измененную цитату из «Слова…», был открыт другой памятник древнерусской литературы – «Задонщина» (XIV–XV вв.), являющийся по существу переработкой текста «Слова…».

2. Язык «Слова…» совпадает с реальным языком XII в. В тексте «Слова…» последовательно употребляются формы двойственного числа, звательного падежа; формы имен существительных со свистящими «з, ц, с» на месте заднеязычных согласных перед «‡» и «и» (влъци, на брез‡, пороси, греци); формы дат., твор. и мест. пад. мн. ч. имен существительных разных типов склонения; хорошо представлена система глагола древнерусского языка: формы инфинитива с суффиксом «-ти» (начати, быти, п‡ти); формы 2-ого л. ед. ч. глаголов наст. вр. с флексией «-ши» (сидеши, отворяеши, стреляеши); четко различаются три формы прошедшего времени глаголов (имперфект, аорист, перфект); используются старые формы сослагательного наклонения.

Синтаксическая структура памятника также свидетельствует о древности «Слова…»: собирательные имена существительные требуют формы мн. ч. глагола; формы вин. пад. одушевленных существительных не совпадают с формами род. пад.; употребляются словосочетания с беспредложным управлением.

Все эти конструкции, вероятно, были свойственны живой восточнославянской речи, т.к. они широко представлены в деловых памятниках XI–XIII вв.

3. В тексте «Слова…» присутствует лексика, которая встречалась в повествовательных жанрах XI–XIV вв., но исчезла из языка после татаро-монгольского нашествия и в более поздних памятниках не употребляется: # потяти («убить»), комони («кони»), туга («печаль»), тур («зубр»), поскепати («расщепить»), зегзица («чайка или кукушка»), носады («речные суда»), котора («распря, раздор»), карна («мука, скорбь»), клюка («хитрость»), хоть («супруга»), къметь («воин»), чага («рабыня»).