(2.07.1899)
Миг вожделенный настал. Окончен мой труд многолетний.
Что ж непонятная грусть тайно тревожит меня?
Или, свой подвиг свершив, я стою, как подёнщик ненужный,
Плату приявший свою, чуждый работе другой?
Или жаль мне труда, молчаливого спутника ночи,
Друга Авроры златой, друга пенатов святых?
Господа! Эти слова невольно приходят мне на ум в связи с ещё живым впечатлением от пушкинских дней, которые мы с вами только что пережили в дружном единении. Они просятся у меня на язык, когда я отпускаю вас на новый путь. Мне кажется, эти шесть строк, которыми наш великий поэт так глубоко передал двойственность настроения, неразлучную с окончанием долгого труда, должны близко подходить и к нашему теперешнему душевному состоянию. Я уверен, что, по крайней мере в настоящую минуту, сквозь горделивое сознание успеха, сквозь отрадную перспективу отдыха и все соблазны новизны в вашей душе пробивается струя невольной грусти: вам жалко расставаться с этими стенами, жалко завершить пору вашей жизни, хотя она отличалась в нашей среде суровым, местами даже горьким трудом.
Говоря здесь от лица ваших наставников, я не могу не сознаться, что и мои чувствования в настоящую минуту смутны. Я радуюсь вашим успехам, горжусь новым результатом труда моих сотоварищей и вместе с тем испытываю некоторый страх, выпуская вас из-под опеки.
Откуда этот страх? Я боюсь не за то, что вы мало знаете и недостаточно приучены к труду. Хотя результаты наших совместных трудов, может быть, и очень скромны, но вы поступаете в высшую школу во всяком случае с лучшей подготовкой, чем та, которую некогда туда приносили мы, ваши наставники.
Я не боюсь и за вашу серьёзность: вы понимаете ответственность взрослых людей, которой вы подвергаетесь, перестав быть учениками средней школы. Я вполне уверен, что вы будете дорожить тем правом продолжить своё образование, которое сегодня за вами укрепляется: недаром же вы столько работали для получения этого права, недаром столько трудились и, может быть, не раз болели за вас сердцем ваши родители, недаром, наконец, вы уносите отсюда часть нервной и мозговой силы, которую ваши наставники вложили в трудное, медленное и ответственное дело вашего развития.
Может быть, некоторые из вас выбрали свою будущую специальность ощупью и потеряют год на исправление ошибки. – этого я тоже для вас не боюсь. Потому что ошибка случайная и поправимая не есть ещё зло.
Я боюсь, что прервётся та нравственная работа над самопознанием и самоопределением, которая началась для вас, по крайней мере для многих из вас, в гимназии под влиянием великих книг классического мира, в общении с Ксенофонтом, Платоном и Софоклом. Вы знаете из того, что мне уже приходилось говорить вам, что я не ценю особенно высоко заботы о пополнении так называемого общего образования путём чтения популярных книг по истории, астрономии или физиологии: к науке надо относиться интенсивно, а не экстенсивно, по крайней мере надо всегда помнить, что первое безмерно выше и ценнее второго. Но вы можете мне сказать, что уже самоопределились, выбрав по своим вкусам, наклонностям или способностям ту или иную специальность. Нет, господа, дело самоопределения есть медленная, кропотливая работа; мы старались вложить в ваши сердца только зёрна самоопределения и будем счастливы, если в вашей дальнейшей жизни совершится их произрастание. Признаками этого серьёзного процесса должна быть осторожность ваших суждений, желание властвовать не над другими, а над самим собой, контроль над собственным душевным миром, причём вы должны чуждаться решительных, категорических и безоглядных определений.
Вам предстоит теперь превосходный способ вести дело самопознания и самоопределения, приобщаясь мало-помалу высокой научной работе, которая равно ценна во всех областях человеческого знания.
Старайтесь поставить себя в такие условия, чтобы ничто не мешало вашим занятиям наукой. Помните, что, кроме логической своей ценности, наука и научные занятия обладают ещё исключительным свойством успокаивать совесть человека и что они помогают каждому мыслящему человеку понять и исполнить истинное своё назначение.
Не все из вас, конечно, сделают впоследствии, по выходе из университета, научные занятия центром своей деятельности, но дай бог каждому из вас воспитать в себе убеждение, что только в строгой науке лежит вечный источник совершенствования и каждого человека и мира; дай бог, чтобы в ваших сердца никогда не вкрадывался стыд признать себя учениками, если судьба не даст вам сделаться учёными.
Тот великий поэт, юбилей которого совпал с вашими последними школьными днями, пусть останется для вас навсегда путеводной звездой.
Знакомясь ближе творчеством и биографией Пушкина, мы убеждаемся, что и он переживал трудную работу самоопределения и постоянно совершенствовал свои создания. Только гений скрыл от нас суровые болезненные стороны этого процесса, кристаллизуя пушкинские творения в совершенные формы.
Но пора заканчивать. Желаю ещё раз и от всего сердца, чтобы каждый из вас нашёл в жизни любимый, захватывающий его труд, не оставляя при этом никогда работы над самопроверкою и самосовершенствованием на почве высших духовных стремлений и особенно науки.
(Печатается по тексту: Русская риторика:
Сборник публичных выступлений. – Пекин, 2001. – С. 1 - 4)
А.Н. Островский.
