Разве ты совсем никогда не спишь так, как спят все люди? – только и смогла вымолвить я, пораженная этим твоим превращением.

- Нет, я не сплю, но вхожу во сны тех, кому я могу помочь, и исправляю их сны: потому что их сны, повторяясь, наслаиваясь многократно, в один не прекрасный день неминуемо воплощаются… Но даже притом, что все мои ночи проходят в видениях и созерцании вариантов будущего, я до сих пор все еще не вижу ясно, как загнать обратно демонов, вырвавшихся наружу. Может быть, ты сумеешь увидеть это яснее. Я всего-навсего воин, а зло невозможно пресечь насилием – лишь на время сдержать. Нужно исправить саму испорченную Человеческую Матрицу, возродить в ней Божественный Образ, а для этого нужна женщина - Жрица, которая сумеет вместить и согласовать в своей матке именно ВСЕ Божественные черты: так, чтобы их проявления не противоречили друг другу. Как ты сама понимаешь, исполнить это способна лишь женщина… Мне самому неприятно, что приходится показывать тебе весь этот ужас и грязь – но ты должна видеть, чем живет мир. Ты должна знать, как близка опасность. Может быть, ты сумеешь то, что мне не под силу. А может быть, вместе мы сможем то, что не под силу каждому из нас по отдельности.

Я шла немного позади, повинуясь твоей руке, мягко сжимавшей мою руку. Иногда ты оборачивался, взглядывая на меня, отчего у меня внутри все переворачивалось от предчувствия того неизбежного, что вот-вот должно было произойти между нами. Сказать, что я была влюблена в тебя, означает не сказать ничего – потому что все девушки были без ума от тебя. Но мне казалось, что нас с тобой уже связывает нечто большее… особенно после того случая возле шатра, когда я осмелилась посмотреть тебе прямо в глаза, что по внушенным мне с детства понятиям было верхом самонадеянной дерзости! С тех пор твой образ был самой большой драгоценностью, которую я хранила в моей душе. И вот, наконец, наступил этот день, когда ты сделаешь меня женщиной – когда растопишь весь лед моего тела и отворишь потоки бесконечной реки Жизни (Реки – Слова – Говори-Отворяй), и я стану Могиней, стану наравне с Матерью, и тогда… у меня захватывало дух от предчувствия, что может быть, я так сильно понравлюсь тебе, что у нас будет не только этот день моего Посвящения - но также и продолжение! Я шла за тобой, ощущая всем своим существом, что уже невозможно вернуться вспять, что ничто уже больше не помешает – и то, о чем я так робко и страстно мечтала в своих девичьих грезах, вот-вот осуществится! И я не выйду из зиккурата той, которая в него вошла – я выйду другой, я выйду твоей! От этой мысли все внутри меня пело и ликовало в восторженном упоении…

Мы шли бесконечными переходами, поворотами, закоулками Лабиринта, который был внутри Храма. Я совершенно утратила ориентацию, и будь я одна, я бы уже давно потеряла надежду когда-либо выйти обратно, даже и не пытаясь добраться до цели – до Алтаря, Святого святых, где, по традиции, каждый может просить у Непознаваемой Бесконечности, Вечной Девы, для Которой нет ничего невозможного, исполнения своей самой заветной мечты, и она обязательно сбудется. Подходя к очередным Вратам, которые то и дело преграждали наш путь, ты произносил заклинания – возле каждой двери свои – и они отворялись. Это было необъяснимо, но я была слишком взволнована, чтобы чему-либо удивляться. Для меня ты был воплощением Бога, и это было нормально, что ты умел творить чудеса.

Так мы продвигались к центру ужасного лабиринта - круг за кругом, все ниже и ниже, созерцая все виды страданий и извращений Божественного Естества в человеке: от наиболее очевидных и явных грехов, телесных и чувственных - к менее очевидным и даже, как могло бы казаться, сомнительным: умственным и духовным.. И перед каждой дверью оказывалось, что одно из моих украшений служит ключом. Вернее, не само украшение, а его священное имя, которое отражало правильное звучание той чакры, напротив которой оно было надето на моем теле. Когда ты снимал с меня то или иное из украшений, ты называл его имя – и дверь отворялась. А внутри меня начинала вибрировать каждая нота, которую ты пропевал еле слышно, целуя по очереди все мои укромные уголки, прежде спрятанные под одеждой – а ныне прикрытые лишь драгоценностями и покрывалом, под которое ты каждый раз забирался все глубже…

Твои поцелуи горели на моем теле, на месте снимаемых украшений – там, где ты впечатывал их, произнося заклинания: ты целовал это место, как бы растапливая мою плоть огнем твоего дыхания… Потом одними губами, без звука, произносил священное имя чакры. Затем вдувал это слово тоненькой струйкой горячего воздуха, будто просверливая мне кожу, и запечатывал его там вторым поцелуем, и тогда твои губы, на удивление, были прохладными… Проникая под кожу, твои поцелуи начинали жить своей жизнью, они прорастали внутрь и протягивали свои щупальца-нити друг к другу. Когда мы закончили девять кругов, я была вся опутана огненной паутиной, взяв за которую где-то на уровне живота, ты потащил меня за собой.

С каждым следующим кругом вглубь зиккурата становилось темнее, и я уже больше не видела контуров наших тел, но все сильнее их ощущала - через разноцветные нити, которые вырастали из моих чакр и переплетались с твоими.

Когда мне уже стало казаться, что наше странствие внутри Храма, в бесконечных поисках его неуловимой сердцевины, Святого святых, никогда не закончится, мы подошли к последней из всех дверей… Ты повторил всю последовательность поцелуев, но уже немного иначе. Теперь, прикасаясь губами последовательно к моим ступням, коленям, бедрам и ягодицам, к спине, животу и груди, к рукам и плечам, к шее и, наконец, ко лбу, ты пропевал особые слоги и созвучия, которые откликались во мне вибрацией, вызывая резонанс в той части тела, которую ты выделял и запечатлевал своим поцелуем. Созвучие, произносимое твоими губами прямо на поверхности моей кожи, по капле просачивалось внутрь и начинало звучать внутри, это было похоже на стрекотание маленьких светлячков.

В конце этого последнего круга все мое тело буквально пело, жужжало, светилось от этих внутренних звуков-вибраций, сливавшихся в волны, распространяемые вокруг меня, наполнявшие и освещавшие все окружающее пространство.

Я уже не держала тебя за руку, но не могла потеряться, потому что ты вел меня за собой твоим голосом: ты пел Священную Песнь, и каждое слово в ней затрагивало по очереди все мои чакры, которые ты пробудил поцелуями. Это было похоже на то, как если бы ты играл на арфе, в которую превратилось все мое тело! Ты словно меня удерживал в объятиях твоего голоса, звук которого то возносился до самых высоких нот фальцета, то падал в нижний басовый регистр, пробегая причудливыми волнами и водоворотами по моей трепещущей плоти.

Я знала, что мы спустились уже почти до самого низа, где гравитация должна ощущаться всего сильнее – но вместо этого я ощущала невообразимую легкость в теле, как будто я была сотворена не из плоти и крови, а только из невесомой мелодии, которую ты сейчас пел… Мне казалось, что звуком твоего голоса ты сейчас можешь меня превратить во все, что угодно. Я обнаружила, что теряю память о девушке, которая начинала спуск в подземелье…

Откликаясь на твою песнь, повествующую о красоте и богатстве всего мироздания, я ощущала себя поочередно каждым живым существом этой материальной вселенной, от атома до галактики - то горсткой пепла, под чудовищным давлением в адском жару земных недр вырабатывающей в себе структуру алмаза… то нежным и смелым подснежником, расцветающим навстречу первым лучам восходящего солнца… то гордой сосной, изо всех сил вцепляющейся корнями в обветренный голый утес над бушующим морем… то медведицей, беззаботно играющей с медвежатами… то волчицей, крадущейся по кровавому следу раненого животного… то надменной рыжей лисой… то грациозной пугливой ланью… то угрюмой черной пантерой… то легкокрылой птицей, звенящей хрустальными трелями высоко в поднебесье… то серебристой рыбкой, скользящей в прохладных волнах реки… то яркой звездой за пределами нашей вселенной… Мое «я» растворялось в многообразии этого мира и не ощущало противоречий в отточенной красоте всех его частиц.

Как я уже говорила, моей прической были сорок кос, собранные в пучок на макушке, откуда они фонтаном рассыпались по плечам. Перед последней дверью, когда тебе уже больше нечего было с меня снимать - ты наклонился, снова нырнув руками под мое покрывало и провел ладонями по всему телу: от стоп через колени, бедра, живот, грудь, шею до самой макушки, и не снимая с меня покрывала, на ощупь расплел мои сорок кос, расчесывая их пальцами твоих рук, как гребешком. Неторопливо перебирая пряди и распутывая их, ты возвращал мою энергию и сознание в состояние изначальной Бесформенности, где нас ожидало свидание с Непостижимой и Бесконечной - Владычицей судеб, Которая определит мое положение до конца воплощения.

До этого момента ты носила в себе потенциальную силу сорока Дакинь, главных природных сил, прислужниц могущественной и ужасной Лилит, помогающих Ей в сотворении всех проявленных форм плотного материального мира, Крайней Определенности – этой тюрьмы душ. Любая из них могла поманить тебя и вовлечь в ее вихрь – и ты стала бы одной из сорока основных типов женщин: ты делала бы твою часть работы, получая твою долю радости и страдания, но не могла бы вырваться из их круга и посмотреть на себя извне этого вихря. Ты отождествляла бы себя с одной из них и не могла бы увидеть твой изначальный – свободный - образ. Ты провела бы всю жизнь, оставаясь лишь полем игры той из Дакинь, чей образ тебя захватил. Абсолютное большинство женщин проживают свои жизни именно так.

Но ты решилась на Посвящение, поэтому осознай сейчас, что ты - бесформенное сознание, ты – луч, выхватывающий из Бесконечности тот или иной образ, испытывая различные формы и имена. Ты можешь избрать высочайшую цель – бессмертное, непрерывное постижения Абсолютной Любви – и тогда удостоишься высшей чести носить волосы заплетенными в одну косу, как носят служительницы АММ АЗЗОН, Матери Сильной, Великой. Три пряди ее, единообразно переплетаясь до самого низа, символизируют три Ипостаси Единой Богини: Деву, Мать и Старуху. Если ты выберешь это, тогда силы всех Дакинь в тебе будут подчинены этой высшей цели - и ни одна из них не сможет увлечь тебя на кривую дорожку ее «особенного» пути, потому что ты будешь видеть, что ни одна из них не дает человеку счастья, а только определенные качества и способности, но также и характерные для нее проблемы.

Но если ты заплетешь твои волосы в одну косу, тогда ни одна из Дакинь не возымеет власти над твоей душой, ибо ты увидишь, что всякая среди них – вне Священного Круга – ведет к распаду. Если ты выберешь носить одну косу, то в следующем воплощении, сразу по окончании этого, ты станешь одной из огненных Пери, дев-молний: целостных, принимающих любой облик по их желанию. Не брюнеткой и не блондинкой, не рыжей, не молодой и не старой, не худой и не полной – но превзойдя твоим разумом всякую двойственность, станешь носительницей самой эссенции Вечной Женственности: в любом облике, в любом возрасте и социальном статусе. Тогда для тебя не будут иметь значения внешние атрибуты, но ты будешь наслаждаться каждой гранью и каждым оттенком явления в тебе Вечной Женственности, в любом из ее аспектов. Ты станешь самодостаточной, самонаслаждающейся энергией – и тогда каждый мужчина будет тебя обожать, сам не понимая, за что...

Смертные женщины красят волосы, стараются похудеть или пополнеть, уменьшить или увеличить отдельные части тела, стараются быть похожими на знаменитых певиц и актрис – это так же смешно, как если бы одна Дакиня пожелал вдруг стать другой Дакиней же. Избравшая путь проявления одной из природных сил проходит его до конца, лишь тогда она может сменить направление – это закон. Если она вдруг захочет развернуться на середине пути, ее остановит инерция материального мира. Существо, родившееся коровой или овцой, не станет внезапно кошкой или собакой. Однако постигшая суть Вечной Женственности наслаждается каждым обликом в круговращении внешних форм, ничего не удерживая и не подгоняя.

Откровенно любуясь мной в полумраке, как художник, который готовится перенести на холст образ возлюбленной, ты прикрыл мою наготу волосами - а они у меня были длиной до пят - и после того, как ты расплел все косички, стали такими же волнистыми, как твои.

Теперь ты похожа на Эрешкигаль, Владычицу мертвых, Которая переплавляет и перековывает судьбы людей, завершивших свое воплощение на Земле. Те, кто видел Ее, говорят, что красотой Она превосходит саму Иштар. Но если нам не суждено в этот день переселиться в Ее обитель, то мы увидим Ее глаза лишь на миг. Ты увидишь Ее сегодня – и этот холодный огонь останется навсегда в твоем взгляде, вместе со властью поставить пред Ее лик, леденящий своей красотой, каждого, кто нарушил порядок, приличествующий живым: каждого, кто переступает черту, не отдавая себе отчета в том, ЧТО находится за чертой… Надеюсь, Она выше ревности – иначе я опасался бы за тебя, из-за твоей красоты.

Это было признание в том, что я тебе нравлюсь? Или простой комплимент, которым ты попытался меня поддержать перед близким уже окончательным испытанием? А может быть, мне и впрямь угрожала опасность… Только сейчас я осознала, что нахожусь на краю! Нам запрещалось даже думать о тех, кто не прошел испытания и не вышел из зиккурата. А ты… ты видел их всех! Ты помнил их лица. И ты хранил в себе ужас, который они не перенесли… Но раздумывать уже было некогда, мы стояли перед последней дверью, перед которой, в отличие от всех других дверей, был установлен алтарь. Ты произнес молитву пред алтарем Непознаваемой Бесконечности и, сняв твою золотую корону и пояс, положил их у Ее пьедестала. "О Инанна! О, Вечно Иная, Непостижимая Бесконечность - Вечная Дева и Великая Мать всех Богов, людей и животных! я жертвую Тебе круговорот чувств и сил, опоясывающий меня, и разум, венчающий мою личность в мире форм и имен. Вступая в нетленное Царство Твое, я предоставляю себя и доверенную моему попечению девушку всецело и безрассудно только лишь Твоей неизреченной милости. Да свершится святая воля Твоя над нами - как прежде, так и сейчас - во славу Твою и на радость Тебе. АЙУМН."