Типологический анализ социальных отношений и проблемы развития аналитической, формальной социологии были в значительной степени и предметом интересов Г. Зиммеля (1858—1918), основоположника так называемой формальной социологии.
философское и социологическое творчество Зиммеля развернулось в эпоху «кризиса культуры» — на скрещении многообразных отарых и новых идей и тенденций. Именно как выразитель этих кризисных и противоречивых черт и вошел Зиммель в историю социологии. Можно сказать, что он был олицетворением противоречия и его трудно подвести или уложить в прокрустово ложе какой-то одной теоретической доктрины или концепции.
Зиммель начинал в лоне «неофициальной берлинской культуры» и был близок к левым либералам и социалистам, даже публиковался в социалистических ежемесячниках, а закончил тесным контактом с неоромантическим движением.
Неоромантизм конца XIX — начала XX веков на немецкой почве это антирационалистическое течение, выступавшее против урбанизации, рационализма, позитивизма, материализма и прочих «зол современной цивилизации». Это течение стремилось оживить первоначальный дух немецкого романтизма. Одни из его представителей воспевали немецкого крестьянина и ремесленника прошлого, с отвращением отвергали свое время, свою среду и вели почти отшельнический образ жизни. Другие прославляли элиту, иерархию, идущую вглубь средневекового общества, дисциплину и также жили уединенно, в узком кругу посвященных. Все это, безусловно, сказалось на социологическом анализе проблем культуры, оценке кризисных явлений духа и понимании трагедийности культурного развития, сделанных Зиммелем в своих многочисленных работах по социологии и философии культуры.
Исследователи выделяют также «неокантианский» этап его идейной эволюции, который оказался наиболее важным и продуктивным по отношению к его социологии. Из работ по социологии прежде всего следует назвать переработанную Зиммелем и выпущенную вторым изданием «Проблемы философии истории» (1905 г.). В первом издании 1892 г. эта книга носила в себе отчетливую печать позитивизма. Во втором издании в нее были внесены значительные изменения, отразившие новые идеи, характерные именно для нового периода духовного развития Зиммеля. К этому периоду относятся издания тчких важнейших социологических работ как «Социология. Исследование форм социации» (1908 г.) и «Философия денег» (1900 г.).
Эти две книги содержали основные идеи социологии, двух ее основных частей: формальной, или чистой социологии и социологии культуры. Причем, если его работу «Социология» рассматривали в качестве основного социологического трактата, то к «Философии денег» обращались введенные в заблуждение названием философы и экономисты, но не социологи. То есть не те, кому она в сущности была предназначена.
В этот же период Зиммель опубликовал ряд философских работ, которые имеют и социологический аспект, поскольку в них интерпретируются основные понятия его социологии. К их числу следует отнести сборник статей, объединенных общим названием «Философия культуры» (1911 г.), посвященных фило-софско-социологическому анализу таких актуальных вопросов как природа моды, проблема пола в культуре и т. д.
Зиммель пытался найти сквозное (основное) противоречие в современной ему культуре — задача почти невыполнимая, поскольку этот период в полном смысле был периодом «разброда и шатаний» в культуре и идеологии. Однако чтение очерков «философии культуры» дает возможность увидеть насколько чутко ощущал Зиммель пульс времени, насколько тонко он понимал и умел откликаться на новейшие веяния в общественной психологии. Все это делало Зиммеля «любимцем публики», мучившейся, образно говоря»проклятыми вопросами«времени.
В последние десять лет своей жизни Зиммель почти ничего не писал по проблемам социологии. Исключением стала опубликованная накануне его смерти брошюра «Основные вопросы социологии». Она не содержала в себе нового материала, а давала лишь популярное изложение принципов его социологии, которые были разработаны и выведены в более ранний период.
Нельзя не сказать о заключительной стадии творческого развития Зиммеля, хотя она и не имела прямого отношения к развитию социологических идей. Вместе с тем без нее невозможно представить целостной картины эволюции идей Зиммеля, невозможно понять и многих характерных черт его эпохи. Речь идет о разработке и «вживании», в буквальном смысле этого слова, в идеи философии жизни. Зиммель встал на путь, проложенный А. Шопенгауэром, ф. Ницше, А. Бергсоном, В. Дильтеем. Он занялся анализом потока «жизненной энергии», которая, по его мнению, определяет содержание свойственных той или иной эпохе формальных структур мышления и социальной жизни. Эта жизненная энергия превосходит и ломает эти старые структуры и требует их нового категориального и социального «оформления».
В последних своих работах, особенно в книге «Мировоззрение» (1918 г.), Зиммель буквально «поет» гимны жизни. Следует отметить, что в этот период он большое внимание уделяет философии искусства, вопросам «бытования» художественных произведений, мировоззрения и.образа деятельности художников и, в частности, Рембрандта, Гете, Рильке, Родена и др. Он занимается анализом «жизненного» смысла творчества.
Не менее важным является то, что «художественное видение» было для Зиммеля не просто предметом теоретической рефлексии, а в значительной мере способом его восприятия социальной реальности. По Зиммелю, эстетическое отношение к действительности способно дать целостный, замкнутый в себе и самодостаточный образ мира, обладающий субъективной истинностью и не нуждающийся для своего обоснования в обращении к вне его самого лежащей «более реальной реальности».
Именно таким, эстетически «освобожденным» было у него и видение социального мира, то есть видение «свободного художника». Отсюда вообще тесная связь зиммелевского «эстетизма» и социологии.
Как уже отмечалось, эстетизм Зиммеля наиболее полно и четко проявился в последней фазе его творчества и это творчество оказалось тесно связанным с такими чертами его мировоззрения как субъективизм, аристократизм, романтизм.
Несмотря на специфику его теоретических позиций в различные периоды жизни (а их выделяют три), нельзя говорить, что перед нами три разных Зиммеля. Дело в том, что все три стадии характеризуются все более и более углубляющейся разработкой одной и той же темы — темы взаимоотношения общества, человека и культуры. Общество рассматривалось Зиммелем как совокупность форм и систем взаимодействия; человек как «общественный атом», культура — как совокупность объективированных форм человеческого сознания.
Социологическая сторона творчества Зиммеля очень обширна. Он затрагивал проблемы социальной психологии, взаимоотношений индивида и общества, политики (власти и насилия), происхождения отчуждения, социологии познания, города, семьи, пространственной организации социальной жизни, социологии конфликта, социологии религии, а также социологии культуры, искусства и т. д.
Исходной проблемой, от которой начинает свои социологические построения Зиммель, является проблема определения предмета социологии. Как считал Зиммель, социология должна ут вердить свое право на существование не посредством выбора особого, не «занятого» другими науками предмета, а как метод. Социология, по Зиммелю, не является наукой, «обладающей собственным содержанием», поскольку «она не находит себе объекта, который не изучался бы какой-либо из общественных наук». Отсюда, раз социология не может определить свой предмет путем простого вычленения тех или иных явлений социальной жизни, она должна определить его методологически, найдя специфическую точку зрения. Эта специфическая точка зрения состоит в том, что социология должна исследовать не содержание, а формы общественной (социальной) жизни, то общее, что свойственно всем социальным явлениям.
Для объяснения своей позиции он прибегает к аналогии. Социология, по Зиммелю, находится к частным общественным наукам в таком же отношении, как геометрия к наукам физико-химическим, то есть она не изучает содержание общественных явлений, а исследует общую для них социальную форму.
В этой связи для иллюстрации его методологического принципа следует привести некоторые из рассуждений Зиммеля, которые в известной степени прояснят смысл его подхода и того, что связано с термином «формальная социология».
По Зиммелю, в любом обществе можно отделить форму от содержания, а общество как таковое представляет собой взаимодействие индивидов. Само же взаимодействие всегда складывается вследствие определенных влечений и ради определенных целей. Как он отмечает, эротические инстинкты, деловой интерес, религиозные импульсы, игра и множество иных мотивов побуждают человека к деятельности для другого, с другим, против другого, к сочетанию и согласованию внутренних состояний, то есть к оказанию воздействия. В результате взаимных воздействий на основе индивидуальных побудительных импульсов и целей образуется единство, которое он и называет «обществом».
Как считает Зиммель, все то, что наличествует в индивидах (которых он рассматривает в качестве конкретных носителей исторической действительности), наличествует в виде влечений, интересов, целей и т. д., то есть то, из чего формируется воздействие на других людей, он обозначает как содержание, то есть материю обобществления. Причем, сама по себе эта материя, в которой исполняется жизнь, по Зиммелю, в сущности не социальна. Как он пишет, голод, любовь, труд, религиозность, техника и результаты деятельности разума не есть непосредственно общественное. Все это становится таковым лишь постольку, поскольку преобразовывает изолированное существование индивидов в определенные формы совместного существования, подпадающие под общее понятие взаимодействия. Обобществление, следовательно есть, заключает Зиммель, в бесчисленном количестве способов реализующаяся форма, в которой индивиды на основе разнообразных мотивов и интересов создают особое единство, внутри которого эти мотивы и интересы находят свое воплощение.
Причем, возникающие формы, которые соответствовали определенным жизненным целям могут оказаться оторванными от реальной жизни из которой они вышли и которой обязаны своим существованием, более того, они, по Зиммелю, могут «играть*» в себя и ради себя, захватывая и создавая материю, которая служит теперь только лишь средством их самореализации.
Например, пишет Зиммель, всякое познание первоначально является средством борьбы за существование, ибо знать действительное положение вещей в высшей степени важно для сохранения и развития жизни. Возникновение же науки свидетельствует, что познание оторвалось от практических целей, стало ценностью в себе. Поскольку наука самостоятельно избирает свой предмет, преобразует его в согласии с собственными потребностями и не задается иными вопросами кроме тех, что приносят ему (познанию) самоудовлетворение. Такой же поворот, по Зиммелю, определяет и суть права (как и политики, искусства и других явлений социальной х<изни). Возникнув сначала по причине целесообразности, побуждения определенных способов поведения индивидов, затем это право из самого себя определяет способ организации жизненного материала.
Здесь, как подчеркивает он, нагляднее всего виден поворот на 180 градусов от определения формы жизни ее материей, до определения материи жизни формами, которые поднимаются до уровня определяющих ценностей, которые он назвал игровыми формами.' Итак, чистая (или формальная) социология изучает, по Зиммелю, формы обобществления, которые существуют в любом из исторически известных обществ, относительно устойчивые и повторяющиеся формы межчеловеческих взаимодействий.
Зиммель не оставил какой-либо классификации социальных форм. Он, однако, сделал предметом своих исследований ряд аспектов и сторон социальной жизни, выделенных им из «живой» реальности как ее формы: господство, подчинение, соперничество, разделение труда, образование партий, солидарность и т.д. Как полагал немецкий социолог, все эти формы воспроизводятся, наполняясь соответствующим содержанием, в различного рода группах и социальных организациях, как то: государство, религиозное общество, семья, экономическое объединение и т.д. Образцы исследований этих и других подобных форм Зиммель дал в одном из известнейших социологических трудов «Социология. Очерки форм социации» (1908 г.).
Позднее многие исследователи пытались систематизировать выделенные Зиммелем формы, однако эти классификации не имели логического основания и выглядели произвольными. Сам же Зиммель не стремился к составлению исчерпывающего каталога человеческих взаимосвязей. Наоборот, он считал, что вообще чистые формальные понятия имеют ограниченную ценность, а сам проект формальной социологии лишь тогда может быть реализован, когда эти выявленные чистые формы социальной, жизни будут наполнены историческим содержанием. То есть будет ясно, как возникла та или иная форма, как она развивалась, какие изменения она претерпела в зависимости от социальных объектов, которые наполняли эту форму.
Вместе с тем можно классифицировать формы социальной жизни и выделить в них: 1) социальные процессы; 2) социальные типы; 3) модели развития.
К социальным процессам относят постоянные, независимые от конкретных обстоятельств их реализации явления: подчинение, господство, соревнование, примирение, конфликт и т. д. Образцом социального процесса как формы социальной жизни (социации) может служить такое универсальное явление, как мода. Мода, по Зиммелю, предполагает одновременно и подражание и индивидуализацию личности. Почему? Потому что человек, следующий моде, одновременно отличает себя от других и утверждает свою принадлежность к определенной группе. Зиммель очень тонко улавливает, казалось бы, парадоксальное свойство моды, а именно:
как только какое-либо явление (одежда, идеи, манеры, вещи и т. д.) стало «модным», оно тут же начинает «выходить из моды», то есть мода одновременно нова и преходяща.
Причину широкого распространения моды в современную Зиммелю эпоху он видел в процессе разложения старых, принимаз-шихся на веру убеждений, привычек, традиций. Отсюда — засилье моды в искусстве, в науках, даже в морали. Однако несмотря на преходящий характер той или иной конкретной моды, она, как социальная форма, обладает, по Зиммелю, некоторым постоянством: мода в том или ином виде существует всегда.
Вторая из категорий чистых социальных форм — это социальный тип. Зиммель, исследовав, например, такие социальные типы и характеры как циник, бедняк, аристократ, кокетка и т.д., пытается выявить их характерные противоречия. По Зиммелю, бытие такого типа, как аристократ, представляет единство двух взаимоисключающих характеристик: с одной стороны, он поглощен своей группой, ее фамильной традицией, с другой — он абсолютно отдален и даже противопоставлен ей, ибо сила духа, независимость и личная ответственность суть этой характерной для аристократии.традиции.
Примером социальных форм, относящихся к третьей группе, именуемой «модели развития», может служить универсальный процесс расширения группы с усилением индивидуальности ее членов. Как отмечал Зиммель, по мере роста численности групп члены ее становятся все меньше похожими друг на друга. И другой момент: развитие индивидуальности членов группы сопровождается уменьшением ее сплоченности и единства. По Зиммелю, исторический процесс развивается в сторону усиления индивидуальности за счет утраты индивидами их уникальных социальных характеристик. Так, большая патриархальная семья сменяется самостоятельными и полноправными индивидами и нуклеарной семьей; цеховая и кровнородственная организация сменяется гражданским обществом с характерной для него высокой индивидуальной ответственностью. Этой проблематике Зиммель посвятил третью главу книги «Социальная дифференциация. Социологические и социально-психологические исследования».
Приведенная классификация не исчерпывает всех вариантов и возможных подходов к выделению социальных форм. Например, существует и считается более содержательной классификация форм по степени их удаленности от непосредственного потока жизни. Так, ближе всего к жизни, по Зиммелю, находятся спонтанные формы: обмен, личная склонность, подражание, формы, связанные с поведением толпы и др. Несколько далее от потока жизни, то есть от общественных содержаний, стоят такие устойчивые и независимые формы, как экономические и прочие формы государственно-правовых организаций.
Наконец, наибольшую дистанцию непосредственно от социальной жизни сохраняют формы, названные Зиммелем «игровыми». Игровые формы — это чистые формы социации, представляющие собой не просто мыслительную абстракцию, а реально встречающиеся в социальной жизни формы. Примеры игровых форм:
«старый режим», то есть политическая форма, пережившая свое время и неудовлетворяющая запросам участвующих в ней индивидов; «наука для науки», то есть знания, оторванные от потребностей человечества, переставшие быть «орудием в борьбе за существование» и т. д.
Большое внимание Зиммель уделял методологическим проблемам социологического познания, то есть вопросам, связанным с обоснованием истинности социологического знания. В качестве специфической теории познания у Зиммеля фигурировала теория исторического понимания. Она была изложена еще в работе «Проблемы философии истории» и рассматривалась Зиммелем как философская методология познания. Понимание выступало у него как м1етод, характеризующий исключительно социальное познание. Понимание требовало выяснения того, как связано исследуемое явление с интересами самого исследователя или социальной группы, которую он представляет.
Главное здесь то, что результатом понимания считается не обнаружение причинно-следственных связей, не открытие причины и следствия, а открытие смысла исторического действия, заключающегося в логике связи этого действия с человеческими представлениями, потребностями, интересами. В этом плане теория понимания была направлена против господствующей тогда позитивистской методологии, ориентированной на методы естественных наук. Зиммель требовал признания относительности социально-исторических объяснений и учета роли субъективных компонентов в познании. Теория понимания одновременно должна была служить средством контроля над этим субъективным компонентом, поскольку признание участия интереса и, следовательно, ценностей в социальном познании требовало выяснения их роли в выборе объектов исследования, формировании и интерпретации понятий и др. И, наконец (это касается места теории понимания в структуре социологической концепции Зиммеля), понимание служило соединительным звеном между чистой (формальной) социологией и социальной философией. Оно было средством исторического осмысления данных, доставляемых формальной социологией.
Главная тема социальной философии Зиммеля — взаимоотношения индивидуума и общества в процессе исторического развития. Эта тема в различных ее вариациях (индивидуализация и подражание, интеграция и свобода и т. д.) выделялась во всех формально-социологических анализах, наполняя их конкретным историческим содержанием.
Процесс индивидуализации, возрастания человеческой свободы он рассматривал в качестве продукта интеллектуализации жизни и развития денежного хозяйства. Какова здесь логика? Уже отмечалось, что, по Зиммелю, размер группы тесно связан со степенью развития индивидуальности ее представителей. Размер группы прямо пропорционален степени свободы, которой пользуются ее члены, поскольку расширение группы приводит к расширению пространства социализации, что, в свою очередь, ведет к выявлению способности абстрагирования, к росту интеллекта и сознания.
Как считает Зиммель, происхождение и развитие интеллекта взаимосвязано с возникновением и развитием денежного хозяйства. Возникновение сознания и появление денег знаменует вступление общества в его «исторический» период. История общества, по Зиммелю, это история нарастающей интеллектуализации (то есть по существу рационализации) социальной жизни и углубления влияния принципов денежного хозяйства.
Следует отметить, что интеллектуализм и денежное хозяйство руководящие понятия историко-социологической концепции Зиммеля одновременно выступают как наиболее абстрактные из форм социации. Анализу этих форм он посвятил заключительную главу своей работы «Философия денег», представляющую по сути дела описание капиталистического образа жизни того времени.
Говоря об интеллектуализме как характерной черте современной эпохи, он отмечает, что интеллектуализм изгоняет свойственный предшествующим эпохам наивный субъективизм и прямое, непосредственное познание мира, заменяя их объективностью логического метода. Все это приводит к исчезновению глубины и полноты душевного переживания и к понижению общего уровня душевной (эмоциональной) жизни. Деньги же способствуют проникновению в отношения людей «ценностных отношений вещей». Зиммель пишет в этой связи: «В денежных делах все люди равноценны, но не потому, что ценен каждый, а потому, что ни один не обладает ценностью, а только деньги». Деньги способствуют всеобщему отчуждению в общении, управлении, в процессе самого.производства и т.д. С другой стороны, всеобщее отчуждение сопровождается ростом индивидуальной свободы. Отчуждение и свобода, по Зиммелю, две стороны одной медали. В этой связи он высказывает поразительно точную характеристику сути самого процесса общения, отношения людей друг к другу. По его мнению, в процессе всеобщего отчуждения люди теряют качества своей самости, переходят в «одномерность», перестают быть предпочитающими и предпочитаемыми, а символом человеческих отношений» по Зиммелю, становится проституция, поскольку природа проституции и природа денег аналогичны. «Безразличие, — пишет Зиммель, — с которым они предаются всякому новому употреблению, легкость, с которой они покидают любого субъекта, ибо поистине не связаны ни с одним; исключающая всякое сердечное движение, вещность, свойственная им как чистым средствам, — все это заставляет провести роковую аналогию между деньгами и проституцией».
Кант, формулируя свой знаменитый моральный императив, указывал, что человек никогда не должен рассматривать другого человека как средство, но обязан считать его целью и действовать соответственно. В этом отношении проституция — это поведение, которое полностью противоречит этому принципу. Человек здесь — средство, причем для обеих участвующих сторон. И в том, что проституция оказалась глубочайшим образом связанной с денежным хозяйством, Зиммель видит глубокий исторический смысл.
Зиммель исследует социальную функцию денег и логического сознания во всех сферах жизни: в современной ему демократии, ее правовых институтах, идеологии, науке, тенденциях художественного вкуса и т. д. И во всех сферах совместного человеческого существования он открывает «стилевое» единство современной культуры, обусловленное природой этих двух, руководящих ею факторов. Это стилевое единство выразилось в опустошении фундаментальных форм социальной жизни, отрыве их от содержания, превращении их в самодовлеющие игровые формы.
Зиммель в своих социологических работах дал впечатляющую картину пагубных последствий системы хозяйствования (экономики) и глубочайших противоречий современной ему эпохи, то есть капиталистической цивилизации в сфере культуры. В этом отношении его «Философия денег» стала первой в бесконечном ряду трудов различных авторов, посвященных анализу «духа капитализма»: В. Зомбарта «Современный капитализм»; М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» и др. Не даром в этой связи исследователи творчества Зиммеля прямо отмечали, что его работа «Философия денег» от первой до последней строки «звучит как обвинительное заключение» духовного строя капитализма и вообще современной эпохе. Нельзя не отметить и то, что он не видел выхода из нарисованного им «беспросвета» и мировоззрение его было глубоко пессимистическим.
Социология Зиммеля представляет собой всеобъемлющую систему, которая включает в себя элементы самого разного уровня и различной степени общности. Какие это элементы? Формальная (чистая) социология, социологическая теория познания и концепция исторического развития. Причем, формальная социология так или иначе представляет собой основной элемент зиммелевской системы социологии. В чем же ее реальный теоретический и методологический смысл и чем она ценна для современной социологии? Как уже отмечалось, ключом к правильному пониманию программы социологии Зиммеля являются «формы социации», которые он называл собственно предметом социологии. Через них он пытался выявить специфику социологического видения. Главное здесь то, что социальные явления обретали свою социологическую специфичность.
Формальная социология Зиммеля была во многом направлена против популярных в то время ориентации на «сверхиндивидуальные сущности» — типа «народный дух», органических теорий, а также индивидуально-психологических концепций с упором последних на инстинкты, влечения и прочие индивидуальные свойства. Зиммель же утверждал, что общество существует благодаря взаимодействию людей. Он исходил из того, что социология должна иметь дело с коллективными феноменами и они не могут быть сведены к психике отдельного человека.
Формальная.социология Зиммеля определила направление исследований в различных сферах социальной жизни и оказала влияние на ряд социологических концепций, например структурный функционализм, теорию идеальных типов-М.Вебера. Формальная социология Зиммеля представляет собой аналитическое орудие и обретает смысл в контексте его целостной социологической концепции.
Формы социации абстрагировались Зиммелем от соответствующего содержания, для того чтобы выработать «опорные пункты» научного анализа. Он стремился к созданию и использованию социологических понятий, которые можно широко применять в процессе исследования социальных явлений. Именно через создание научно обоснованных понятий он видел путь к утверждению социологии как самостоятельной науки. Таким образом, выработанные (выделенные) Зиммелем чистые формы социации нельзя рассматривать как нечто нереальное, не имеющее эмпирической основы.
Более того, как можно было уже убедиться, они отражают саму действительность и их методологическая ценность может быть проверена тем, насколько плодотворно они способствуют пониманию и упорядочению теоретически важных аспектов различных социальных процессов и социально-исторической жизни в целом.
Важнейшим элементом социологической концепции Зиммеля является социология культуры. В чем же суть культурологических воззрений Зиммеля и как они вписывались в его социологическую концепцию?
Понимание Зиммелем культуры основывалось на принципах философии жизни. Жизнь — это исходное понятие и состояние, развиваясь, она возвышается над чисто животным состоянием, доходит до некоторой духовности. Жизнь иррациональна, самодостаточна, она объективна и в объективности своего существования внеценностна. Факты жизни, такие, например, как труд, творчество, становятся ценностными лишь тогда, когда они превосходят рамки своего природного существования и, будучи рассмотренными с точки зрения определенных идеалов, помещаются в культурный контекст, то есть «дух, жизнь образуют культуру путем саморефлексии». Культура есть «утонченная, исполненная разума форма жизни, результат духовной и практической работы». Культура — вторая осознанная, рационализированная «природа». Все достижения людей в сфере материальной и сфере духовной, все продукты — будь то орудия, машины, книги, мораль, язык, религия, право, политика, которые регулируют человеческие отношения, — все они воплощают в себе идеи, благодаря которым реализовались имеющиеся в природе и в жизни возможности. В конечном счете, «окультуривая» природу и непосредственную нашу жизнь, мы «окультуриваем» самих себя. Таким образом, по Зиммелю, культура, культурная эволюция есть бесконечный процесс возрастания ценностного содержания жизни, обнимающей и -взаимосвязывающей как внешнюю, так и нашу собственную, человеческую природу.
Следуя своей логике, Зиммель утверждает, что культура, надстраиваясь и возвышаясь над жизнью, обретает собственные, относительно автономные закономерности и логику развития. Но главное здесь в том, что культура, по его мнению, все более отрываясь (рациЬнализируясь) от жизненной стихии, соответственно лишается и жизненного содержания, превращаясь в чистую «логику», которая неспособна содержать в себе бесконечно развивающиеся жизненные импульсы. Как пишет Зиммель, «в момент творчества» культурные явления «может быть и соответствуют жизни, но по мере раскрытия последней (то есть жизни — И. Г.) постепенно становятся ей чуждыми и даже «враждебными». Примеров тому множество: астрономия, первоначально служившая потребностям земледелия и мореплавания, начинает развиваться «ради себя самой»;
социальные роли, лишаясь своего практического содержания, превращаются в театральные роли и т. д. и т. п. Все это — примеры «чистой формы», о которой говорилось выше.
Если подвести итог, то ясно, что существующая логика культуры, выхолащивая содержание жизни, приходит в противоречие с потребностями самовыражения развивающейся жизни, то есть культурная форма, воплощающая в себе момент постоянства, вступает в противоречие, с динамической природой жизни. В результате поток «жизни» сносит устаревающую форму и заменяет ее новой. И так происходит бесконечно. Причем, противоречие жизни и культуры не может быть устранено: жизнь не способна выразить себя вне культуры, а культура не в силах дать жизни адекватное ей выражение (форму). По Зиммелю, процесс роста культуры — не процесс ее развития, а процесс релятивизации культурных ценностей, то есть раз нет формы, адекватной жизни, то и не может быть критерия развития культуры.11
По Зиммелю, конфликт жизни и культуры — неразрешимый конфликт, а противоречия, из которых складывается конфликт не ведут к синтезу, следовательно, и развитию. Из чего можно заключить: все большее расхождение жизненных содержаний и культурных форм, претендующих на их воплощение, ведет в конечном счете к конфликту и гибели культуры, не способной вмещать изменяющееся содержание жизни. Такова неизбежна судьба любой культуры.
Так же как в искусстве или философии, разрушение традиционных форм выражения жизненных содержаний обнаруживалось Зиммелем в религии, половой морали и в других сферах культурной жизни. Процесс разрушения традиционной религии имел, по Зиммелю, двоякого рода последствия: с одной стороны, он освобождал человека от гнета квазиобъективных сил, находящих свое выражение в веками сложившихся религиозно-идеологических представлениях, с другой — он разрушал нормативные структуры совместного существования, не предлагая взамен новых структур. Говоря языком Зиммеля, жизнь разрушила сложившуюся форму, но не дала взамен новой; новая, анархическая «религиозность» во все большей и большей степени ведет к отрицательным культурным последствиям: аномии, разрушению традиционных этических норм, ритуальной эротике, черной магии, сатанизму и т.д. Дело не в том, что старая религиозная идея была «хороша» или «полезна»: дело в том, что, разрушив традиционную религию, «непосредственность» современной «жизни» не сумела обнаружить в себе новой идеи, способной стать основой человеческого общежития. Да это было и невозможно, ибо новая идея могла родиться лишь в результате развития самой жизни, превосходящей непосредственность своего бытия, развивающей внутри себя новые, отличные от прежних содержания. Другими словами, жизнь должна пониматься исторически. Только в этом случае развитие культуры обретает смысл и цель. Если же этого не происходит, если историзм отсутствует, а жизнь рассматривается как вечно тождественный самому себе, не, сконструированный поток бытия, тогда действительно имеющий место процесс разложения культурных форм приобретает видимость неизбежного трагического конфликта, кризис культуры начинает восприниматься как гибель культуры, а философия истории превращается в эсхатологию. Именно это и случилось с зиммелевской концепцией культуры.
Сегодня остается актуальным изучение творчества Зиммэля с точки зрения его теоретической разработки проблем социологии искусства. Некоторые идеи Зиммеля в этой области могут быть применены в современных теоретических и прикладных социологических исследованиях искусства. Интересны размышления Зиммеля о творчестве, о подлинности произведений искусства. Он считал, что подлинное произведение искусства имеет характер непреходящей культурной ценности. Выяснение общих характеристик подлинного произведения искусства служит Зиммелю от-правной точкой как для изучения практического освоения искусства, так и для теоретического осмысления творчества великих художников.
Произведение искусства, по Зиммелю, немыслимо без органически сплавленных трех элементов: стиля, формы и идеи. Совершенство представления и реализации этих элементов, как и достижение их единства зависит от величия личности художника. Это глубокое убеждение Зиммеля, которое он не устает доказывать как математическую теорему, используя различные варианты доказательств. Подтверждением этого служит и зиммелевская ин-терпре+ация творчества мастеров искусства, где красной нитью проходит социологический мотив, более того, набрасывается социологический этюд. Социальный смысл творчества раскрывается двояко. Во-первых, он, обнаруживается как фактор генезиса творчества, во-вторых, он появляется в том, что творчество, а, следовательно,, его результат — произведение искусства — несут в себе социологическую информацию. Так, у Зиммеля творчество Родена представлено как выражение принципа гераклитизма, выражающего повышенную динамичность темпа и ритма социальной жизни конца XIX — начала XX веков. Роден характеризуется как создатель нового стиля в искусстве. В своей пластике Роден нарушает и отвергает все привычные нормы и представления о. скульптуре, превращая самый статичный вид искусства в наглядный образ динамичности социальной жизни своего времени.
Интересна также зиммелевская интерпретация творчества Ми-келанджело. Оно рассматривается, как отражение противоречивости социальной жизн-и эпохи Ренессанса, а также противоречия между телесным и духовным началом в человеке. В исследовании творчества Микеланджело раскрывается сложная, даже тягостная социальная обстановка эпохи, когда происходят радикальные изменения в социальной жизни, зарождается капитализм, идет острая борьба за власть, за идеологическое первенство между нисходящими и восходящими социальными классами, начинает проявляться конкурентная борьба в пределах одного класса. Уникальный духовный подъем эпохи Ренессанса и уникальные ценности культуры создавались в сложных политико-социальных условиях. В художественных образах Микеланджело наглядно запечатлен гнет утрачивающей свое первенство, но сохранившей влияние на умы христианской идеологии, долгое время державшей в принижении духовное начало в человеке. Реабилитация телесного начала Ренессансом не могла моментально восстановить гармоническое единство духовного и телесного; творчество Микеланджело насыщено информацией о противоречивой жизни этой эпохи. Зиммель анализирует творчество Рембрандта в социологическом разрезе иного порядка — в противопоставлении германского и классического типов мироощущения, мировоззрения и практического поведения, и эти типовые различия реальной жизни непосредственно отражаются в искусстве. Рембрандт олицетворяет германский тип сознания и поведения, для которого характерен сознательный отход от классического принципа формы ради утверждения более углубленного отношения к миру и жизни. При этом форма произведений Рембрандта художественно совершенна, она не уступает классике, а в использовании цвета и света превосходит классику своей виртуозной тонкостью. Приведенные зиммелевские интерпретации творчества выдающихся мастеров изобразительного искусства — Микеланджело, Рембрандта, Родена показывают плодотворность социологического подхода Зиммеля к анализу творчества и его результатов. В принципе Зиммель дает новый философско-со.циологический подход к анализу художественных произведений, позволяющий вскрыть более глубокий пласт творчества и его результатов, а также сделать значимые в социальном плане выводы и обобщения, касающиеся этой специфической сферы человеческой деятельности.
Интересна зиммелевская концепция «типов духовности», посредством которой Зиммель разъясняет механизм восприятия искусства, связывая его с процессом творчества и качественной особенностью произведений искусства.
Зиммель дал характеристики различным культурно-историческим эпохам. XIX век, по мнению Зиммеля, при всем многообразии идейных движений не выдвинул всеобъемлющей и грандиозной идеи. Вместе с тем наиболее масштабной, считает он, является идея общества, где личность — лишь простой продукт скрещивания социальных сил. В XIX веке, как никогда ранее, «выдвигается требование растворения личности в обществе, и такое подчинение рассматривалось как нечто абсолютное, заключающее в себе нравственное основание (долженствование). Однако к концу XIX века понятие общества как центральной -точки «картины мира» все более уступает другому понятию жизнь». Именно вокруг этого понятия, как считает Зиммель, «основного мотива мировоззрения», объединяются на пороге XX столетия широкие слои интеллектуальной Европы. Действительно, мировоззренческие установки, характерные для философии жизни, находили свое воплощение в литературе, скульптуре, живописи того времени. В этом плане Зиммель подытоживал видение кардинальных тенденций духовного развития эпохи, когда писал: «Своеобразная черта нашего времени по отношению к отдельным областям культуры заключается в том, что жизнь в своей чистой непосредственности стремится воплотить себя в явлениях и насколько это вообще для нее возможно, обнаруживает вследствие их несовершенства основной мотив — борьбу против всякой формы».
Приближая философское понимание к реалиям культуры, Зим-мель переводит его в социологическую сферу, сферу социального анализа кризиса современной ему эпохи. Этот кризис, как уже ранее отмечалось, определяется Зиммелем всесторонним воздействием, двух факторов: денег и интеллекта — эти два фактора образуют сущностное ядро современной культуры. Они все рационализируют, огрубляют, снижают эмоциональный компонент культуры, следовательно, и жизненный порыв. Падает индивидуальная культура, особенно в высших социальных слоях. «Омас-совление культуры»12 ведет к общему снижению ее содержания, не только в различных областях духовной жизни, но и в сфере материального производства. Пример: прогресс техники не ведет к духовному обогащению производителя, рабочего, ибо техника «умнее» рабочего.
То же мы наблюдаем в науке. По Зиммелю, знающие и мыслящие индивиды сплошь и рядом оперируют понятиями, * символами, истинный смысл и содержание которых ими не осознается. Идеи «ходят по рукам», как запечатанные контейнеры, но не раскрывающие богатства своего духовного содержания. Подобное видим, как считает Зиммель, и в системе образования, где на смену концепции, связанной с выработкой внутренних, глубоко личных' ценностей приходит формальное образование, которое заключается лишь во внедрении в сознание индивида некоторой совокупности объективного знания и навыков поведения.
Какова же причина понижения культурного потенциала и снижения внутренней духовности личности?
Зиммель считает, что единственная причина — это разделение труда, крупное машинное производство. Именно оно делает «выработку продукта за счет недоразвития личности производителя». Узкая специализация оказывается бесполезной и усиливает отчуждение человека как от продукта труда, так и культурных ценностей. Параллельно со специализацией и разделением труда растет потребление, которое в таких условиях неизбежно становится массовым потреблением, а продукты культуры приобретают безличный «объективный» (отчужденный) характер. В этой связи он дает блестящие образцы психологии массовой культуры, которая ведет к подавлению индивидуального «Я» и ограничению человеческой свободы.
Зиммель рисует грандиозную картину «затвердевания» того, что в его философии культуры именовалось культурной формой. Объективированная культура, по Зиммелю, становится тормозом на пути саморазвития и самореализации жизни. В этом состоит «трагедия культуры», которая заложена внутренней логикой ее развития. В заключении анализа творчества Зиммеля стоит несколько остановиться на «научной судьбе» его идей, и на том как они «вписываются» в современную социологическую теорию. Как уже отмечалось, при жизни и в последующее десятилетие после смерти Зиммель был одним из самых популярных социологов Европы. Хотя это -—изнание со стороны профессиональных социологов (М. Вебера, Э. Дюркгейма, П. Сорокина и др.) всегда сопровождалось оговорками, которые касались прежде всего стиля его научного творчества — все отмечали «отсутствие» у него четкой теоретической концепции. Как пишет в этой связи ведущий российский исследователь научного наследия Зиммеля Л.Ионин, в конце концов точка зрения, выраженная в этом суждении, стала общепринятой, и парадоксальное представление о Зиммеле, как о «блестящем», но «легкомысленном» исследователе, держалось вплоть до 60-х годов. Однако в 60—70-е годы социологическое творчество Зиммеля стало подвергаться радикальной переоценке. Так, в его трудах обнаружили систематичность, единство замысла, отметили, что произведения Зиммеля выражают «дух времени» и «дух культуры» в целом и т. д. Эти и многие другие аспекты нового видения, переоценки социологического наследия Зиммеля стали причиной зиммелевского ренессанса в современной социологии.13 Можно с полным основанием сказать, что сегодня социология Зиммеля, его теоретико-методологические принципы исследования применимы для анализа многих социо-культурных процессов современного общества.
Глава пятая
