Духовное постижение и непрерывная борьба жизни 4 страница

Если человек может наблюдать за своими поступками в повседневной жизни, если у него присутствует чувство справедливости и понимания, он обнаружит, что делает нечто, чего совсем не намеревался делать и говорит то, чего не хотел сказать, или ведет себя так, что потом говорит себе: “Почему я был таким дураком!” Порой он позволяет себе кого-то любить, кем-то восхищаться; это продолжается несколько дней, несколько недель, несколько месяцев или лет (хотя “лет”, пожалуй, слишком долго); потом он чувствует: “Ах, я был неправ”, или является кто-то более привлекательный; тогда он направляется по другому пути, он не знает ни где он, ни кого он любит. В действии и противодействии своей жизни человек порой совершает что-то импульсивно, не отдавая себе отчета в том, что он делает, в другое время он, если можно так выразиться, получает вкус от добра, он делает то, что полагает добрым и хорошим; а потом наступает противодействие и все его доброе куда-то уходит. Так и в бизнесе, в профессиональной деятельности человека, в его занятии коммерцией у него возникает импульс: “Я должен сделать это”, “Я должен сделать то”. И кажется, что у него огромная сила и смелость, порой это продолжается долго, а иногда день-другой, а потом он забывает о том, что делал и занимается чем-то другим.

Это показывает, что в своей жизни, в своей деятельности в миру человек подобен щепочке, которая качается на морских волнах, вместе с ними то поднимаясь, то обрушиваясь вниз. Поэтому индусы называют жизнь в миру Бхавасагара – океан, вечно вздымающийся океан. И человек в своей жизни плывет по этому океану мирской деятельности, не зная, что он делает, не зная, куда он движется. Что кажется ему важным – это одно мгновение, которое он называет настоящим; прошлое – сон, будущее – в тумане, и единственная вещь, ясная для него, это настоящее.

Привязанность и любовь, приязнь человека в мирской жизни не сильно отличаются от привязанности птиц и животных. Есть время, когда и воробьи заботятся о своих малышах, они приносят им зернышки в клюве и кладут в клювики птенцов, а те с нетерпением ждут прилета своих родителей, своей мамы, которая положит им зернышко в клювик. И это продолжается, пока у них не вырастут крылышки, а потом под защитой доброй матери они научатся прыгать по веткам деревьев и полетают по окрестному лесу; и после уже не будут узнавать свою маму, которая была так добра к ним.

Есть мгновения, когда верх берут эмоции, есть импульсы любви, привязанности, нежности, но приходит время, и они проходят, становятся бледнее, а потом и вовсе исчезают. Приходит время, когда человек думает, что есть что-то еще желанное, что-то еще, что он хотел бы полюбить. Чем больше мы задумываемся о жизни человека, тем больше понимаем, что она не слишком сильно отличается от жизни ребенка. Ребенок привязывается к кукле, а потом устает от нее и переносит свою привязанность на другую игрушку. А когда ему нравится кукла или другая игрушка, то он думает, что это самая ценная вещь в мире; а потом приходит время и он может порвать куклу или разломать игрушку. Точно так же и с человеком; его кругозор, быть может, чуточку другой, но поступки те же. Все что человек считает важным в жизни, например, накопление богатства, обладание собственностью, достижение славы и положения, которое он считает идеальным – любая из этих целей, которые он перед собой ставит, является ничем иным, как опьяняющим эффектом, но и после достижения цели он не удовлетворен. Он думает: “Есть, наверное, что-то еще, что мне хочется, это не то, что я хотел”. Чего бы он ни хотел, он чувствует, что это самая важная вещь, однако когда он ее получает, оказывается, что она вовсе не важна, он хочет еще чего-то. Во всем, что его радует и делает счастливым – его развлечения, его театр, его движущиеся картинки, гольф, поло, теннис – кажется, что все это развлекает его, чтобы он был, как в тумане, и не знал, куда идет, кажется, что он желает только заполнить свое время и не знает, куда он идет и что делает. То, что человек называет удовольствием – это то, что он чувствует в тот момент, когда он опьянен деятельностью жизни. Все, что закрывает его глаза от реальности, все, чему он потворствует, что позволяет ему осознать, что он действует – вот что он называет удовольствием.

Природа человека такова, что к чему бы он ни привык, в том и его удовольствие – в еде, в питье, в любой деятельности. Если он привыкает к чему-то горькому – горечь его удовольствие, если к чему-то кислому – кислое его удовольствие, если он привыкает есть сладости – он любит сладости. У одного человека появляется привычка жаловаться на жизнь, а если ему не на что жаловаться, тогда он ищет, на что бы пожаловаться. Другой хочет симпатии, чтобы пожаловаться, что люди плохо к нему относятся, он ищет соответствующего отношения, что было на что пожаловаться. Это опьянение.

Есть также люди, привыкшие воровать, такой человек наслаждается этим, у него это входит в привычку; если у него есть иной источник дохода, он не доволен, ему не хочется его иметь. Таким образом, люди привыкают к определенным вещам в жизни, эти вещи становятся удовольствием, опьянением. Есть многие, у которых в привычку входит беспокоится обо всем. Мельчайшие вещи очень сильно волнуют их. Они могут лелеять самую крохотную печаль, которая у них есть – это цветок, который они поливают и взращивают. А сколь многие, прямо или косвенно, осознанно или неосознанно становятся привязанными к болезни, а ведь болезнь – это еще большее опьянение, чем действительность. Пока человек держится за свою мысль о болезни, он, если можно так сказать, поддерживает ее, болезнь поселяется в его теле и ни один доктор не выгонит ее оттуда. И печаль, и болезнь – это тоже опьянение.

А потом условия жизни человека, окружение каждого человека, обстоятельства жизни создают перед ним иллюзию и дают ему опьянение, так что он не знает состояние людей вокруг него, людей в городе и в стране, где он живет. А опьянение не только остается с ним в пробужденном состоянии, но продолжается во сне, подобно тому, как пьяному человеку снятся те вещи, которые относятся к пьяному состоянию. Если у него радость, если он в печали, если он тревожится или ощущает удовольствие, то же будет и с его обстоятельствами во сне. И днем, и ночью продолжается сон, а продолжение сна у некоторых длится всю жизнь, а у других – только некоторое время.

Такое опьянение можно видеть в разных аспектах жизни, оно проявляется даже в религиозном, философском и мистическом аспектах. Человек ищет утонченности, человек желает знать что-то, чего он не может понять, он рад, когда ему говорят что-то, что разум его не может постичь. Дайте ему простую истину – ему она не понравится, он хочет видеть перед собой нечто, что он не может понять. Когда учителя, подобные Иисусу Христу приходили на землю и давали послание истины простыми словами, люди того времени говорили: “Это написано в нашей книге, мы это уже знаем”. Но когда предпринимается попытка мистифицировать людей, когда им рассказывается о феях, и привидениях, и духах, они очень рады, они желают понять то, что понять не могут.

То, что человек называет духовной или религиозной истиной, всегда было ключом к той высшей истине, которую человек не может видеть из-за своего опьянения. Эту истину никто не может дать другому. Она в каждой душе, потому что человеческая душа сама по себе есть истина. И если что-то можно дать, так это только средство, которым может познаваться истина. Религии, в разных формах, являются способами. Этими способами вдохновенные души обучали людей узнавать истину и получать пользу от этой истины, которая пребывает в душе человека. Но вместо того, чтобы получать пользу от религии таким способом, человек воспринимал только внешнюю часть религии, и он боролся против других, говоря: “Моя религия – единственно правильная, ваша религия – ложна”.

Однако всегда существовали мудрые; сказано в Библии, что мудрецы с Востока пришли, когда родился Иисус Христос, чтобы увидеть ребенка. Что это значит? Это значит, что в разные времена существовали мудрецы, их жизненной миссией было оставаться трезвыми независимо от того опьянения, которое происходило вокруг и помогать своим братьям и сестрам достигать такой трезвости. Среди тех, кто были мудры своей трезвостью, были наделенные великим вдохновением и контролем над собой и над жизнью внутри и снаружи. И такие мудрецы назывались святыми, или пророками, или мастерами.

Сквозь свое опьянение человек в миру, даже следуя или принимая [учения] этих мудрецов, монополизировал себе одного из них, как своего пророка или учителя, а против остальных боролся, говоря: “Мой учитель – единственно верный”, и тем самым он показывал свое опьянение и пьянство. А поскольку пьяный человек может, не задумываясь, ударить или поранить другого, того, кто отличается от него, кто думает или чувствует, или действует иначе, поэтому многие великие люди мира сего, пришедшие помочь человечеству, были убиты, распяты, подвергнуты терзаниям и мучениям. Но они не жаловались, они принимали это, как естественное следствие. Они понимали, что находятся в мире опьянения или пьянства, а ведь для пьяного естественно ударить и причинить вред. Это было во всей истории мира, в какой бы ее части не появлялось послание Бога.

В действительности, послание исходит из одного источника, и этот источник – Бог, и под каким бы именем мудрец ни давал это послание – это не его послание, это послание Бога. Те, чьи сердца имеют глаза и уши, чтобы слышать, знают и видят одного и того же посланника, потому что они получили послание. Те же, чьи сердца лишены глаз и ушей, считают посланника важным, а не послание. И все же, в какое бы время ни приходило послание, в каком бы облике оно ни являлось, это было только одно это послание – послание мудрости.

И кажется, что опьянение мира все возрастает и возрастает, до такой степени что великое кровопролитие и несчастье пришло в мир и прошло не так давно, подобного которому еще не отмечено в истории мира. Это показывает, что опьянение мира достигло своей кульминации. И никто не сможет отрицать, что даже сейчас мир не пришел в трезвое состояние, но даже и сейчас следы опьянения можно найти в беспокойстве времени, даже когда великое кровопролитие, на мгновение, прошло.

Движение суфиев происходит от sophia, что означает мудрость – послание мудрости. Во все времена мировой истории целью послания было донести до человечества трезвость, донести любовь к ближнему своему. Несомненно, политика, образование, бизнес – все это средства, чтобы привести людей разных рас и наций в соприкосновение друг с другом, но духовная истина и понимание жизни – это единственное средство, чтобы принести в мир то братское чувство, которое ничто больше принести не может.

Это послание работает не для того, чтобы сформировать исключительное общество, ведь и так уже столько обществ, которые борются друг с другом. Цель послания в том, чтобы добиться лучшее понимание между обществами в познании истины. Это не новая религия, и как это могло бы быть новой религией, если Иисус Христос сказал: “Я пришел не для того, чтобы дать новый закон, я пришел выполнить религию”. Это сочетание религий.

Главная цель Движения состоит в оживлении религий мира, тем самым, собирая вместе последователей разных религий в дружеском понимании и терпимости. Все принимаются с распростертыми объятьями в Ордене суфиев, какова бы ни была их религия, к какой бы церкви они ни принадлежали, какую бы веру ни имели – это не помеха. Существует личная помощь и руководство в методах медитации. Есть курс обучения тому, как рассматривать жизненные проблемы, главная цель каждого члена Ордена в том, чтобы сделать все, что в его силах, чтобы добиться понимания, чтобы все человечество смогло стать одним единым братством в Лоне Отца своего Бога.

Не только то, что есть и пьет человек, дает ему определенный стимул, но также и то, что он обоняет, видеть или слышит, даже это имеет влияние и воздействие на существо человека. Стимул, который человек ощущает через еду и питье в реальном чувстве мира, представляет собой небольшое опьянение. Не только еда, которую он ест, вода, которую пьет, но и все, что он видит, слышит и осязает опьяняет человека, даже воздух, которым он дышит с утра до вечера, постоянно дает человеку стимул и опьянение. А раз это так, то есть ли хотя бы одно мгновение, когда человек не опьянен? Он всегда опьянен, только порой больше, а порой меньше.

Но не только это интоксикация. Человеческая поглощенность в своих жизненных занятиях также держит его в состоянии опьянения. Кроме этого, второго опьянения работой и делами, в которое погружен ум человека, есть и третье опьянение. И третье опьянение – это привязанность к себе, которая есть у человека, симпатия, которую он испытывает к себе самому. Именно такое опьянение делает человека эгоистичным, делает его жадным и очень часто несправедливым по отношению к своим собратьям. Вследствие воздействия такого опьянения человек постоянно занят чувствами, мыслями и действием: что будет в моих интересах, что может принести мне определенный процент и прибыль. И в это вовлекается все его время и вся его жизнь. Именно через такое опьянение он говорит: “Вот мой друг, а вот мой враг; этот желает мне добра, а этот – против меня”. Именно в таком опьянении формируется эго, ложное эго человека. Итак, это третье опьянение, которое держит человека постоянно в мыслях о достижении того, что для него выгодно.

Но как пьяный человек не знает, что, на самом деле, для него более выгодно, так и эгоист в своем эгоизме никогда не знает, он не понимает, что ему, в действительности, на пользу. В моменты трезвости человек удивляется: “Если это опьянение, тогда что же реальность? Хотел бы я знать, что такое реальность”. Но для [восприятия] реальности нужны не только глаза и уши. Нужна кроме того трезвость, чтобы слышать и видеть лучше. Могут спросить: “Как можно называть это опьянением, если кажется, что это нормальное состояние, состояние каждого человека?” Да, можно назвать это нормальным только потому, что это состояние каждого человека. Но опьянение – это опьянение. Опьянение – это не удовлетворение.

А потом, есть еще врожденное томление по некоему удовлетворению, которого человек не знает, и этого удовлетворения человек ищет, удовлетворения, которое является постоянным томлением его души. Никакой деятельный человек, обладающий некоторой мудростью, не станет отрицать того факта, что каждая его попытка достичь счастья всегда оканчивается видимым разочарованием. Это показывает, что усилие всегда приложено в неверном направлении. Но кроме предпринимаемых попыток найти реальность, первейшей вещью является осознать, что такое опьянение, и первым шагом по пути истины будет узнать о том, что существует такая вещь, как опьянение.

Есть опьянение детства. Если бы человек только смог себе представить, какого внимания, какого обслуживания, какой заботы требует ребенок! И в то же время он не знает, кто беспокоится обо всем этом, кто заботится о нем. Он играет со своими игрушками, он играет со своими сверстниками, он не знает, что ожидает его в будущем. Все, что он хочет, все, что его радует – это то, что находится вокруг него, он не смотрит далеко. Никто никогда в детстве не знает, насколько ценна мать, или отец, или те, кто о нем заботятся, пока не придет пора, когда он начнет видеть это сам. А если мы рассмотрим состояние юности – там опять-таки еще одно опьянение, это время цветения, время наполненности энергией. В эту весеннюю пору душа не думает о том, что это пройдет. Душа думает только о том, что в это время она полна опьянения; она не знает ничего, кроме себя самой. Сколько ошибок, сколько безумных поступков, бездумных и неразумных вещей совершает юноша, чтобы потом раскаиваться в них! Но в то же время душа никогда не думает об этом. Это не вина души; это такое время, это такое опьянение. Человек в состоянии опьянения не отвечает за то, что он делает – он опьянен. Нельзя винить ребенка за то, что он не отвечает за что-то или недостаточно ценит что-нибудь, так же и юношу нельзя винить за то, что он ослеплен энергией. Это естественно.

Это опьянение продолжается по мере того, как человек проживает свою жизнь. Это только перемена вина. Вино детства отличается от вина юности. А когда вино юности закончилось, тогда пьется другое вино. И затем соответственно своему образу жизни человек пьет то вино, которое поглощает его жизнь, это или накопление богатства, или достижение власти, получение положения – все это подпитка, которая опьяняет человека. По мере его проживания жизни опьянение всегда преследует его. Это может быть радость от музыки или увлеченность поэзией, любовь к живописи, удовольствие от обретения знаний. Все это – опьянение.

Если все эти различные занятия и виды интересов подобны различным винам, тогда что же в мире можно называть состоянием трезвости? Это все – вино, с самого начала до конца. Даже хорошие, развитые духовно и морально люди, и у них есть определенное вино. Человеку приходится пить вино все время, но это разное вино. Высоко развитый художник, великий поэт, вдохновенный музыкант признают, что они испытывают моменты опьянения, как радость, часто как подъем, от своей живописи, музыки, поэзии – это сообщает им экзальтацию; они как бы не живут в этом мире.

Высшее опьянение нельзя сравнить с низшим опьянением этого мира; и тем не менее, это опьянение. Что есть радость, что есть страх, что есть гнев, что есть страсть, что есть чувство привязанность и что есть чувство отчужденности? Все это – ощущения вина, у всех есть свое опьянение. Понимая эту тайну, суфии основали свою культуру на принципе опьянения. Суфии называют его Хал. В словесном определении Хал означает условие, состояние. Есть суфийское изречение: “Человек говорит и поступает соответственно своему состоянию”.

Человек не может говорить и поступать по-другому под воздействием этого вина, которое он пьет. У того, кто выпил вина гнева, что бы он ни сказал, что бы ни сделал, будет раздраженным, это сама раздражительность. У того, кто выпил вина отчужденности, в мыслях его, словах, деле вы обнаружите одну лишь отчужденность. В присутствии того, кто пьет вино привязанности, вы увидите, как все притягиваются к нему, и он притягивается ко всем. Человек делает и говорит все что он делает и говорит соответственно вину, которое он выпил. И поскольку это верно, то суфий говорит: “Рай и ад в руках человека, если он знает их тайну”. Поэтому мир для суфия – это винный погреб, склад, в котором собраны самые разнообразные вина. Ему нужно только выбрать, каким вином насладиться, какое вино принесет ему то наслаждение, о котором томиться его душа.

Когда-то, когда я был в Индии, я получил самое первое впечатление – и весьма сильное – в этом аспекте жизни. Я шел по кварталу дервишей, там, где они предаются молчанию, и увидел десять или двенадцать дервишей, сидевших тесной группой в тени дерева, одетые в свои рваные одежды, и разговаривали друг с другом. Мне было очень интересно узнать и понять иной образ мышления и идеи, и я стоял там, наблюдая это собрание и все, что там происходило. Первое впечатление, которое у меня возникло при виде этих сидящих на земле без всякого коврика мыслителей, что это бедные люди, беспомощные, у которых может быть вовсе ничего нет, сидящие в своем отчаянии. Но когда они заговорили, я не мог уже больше так думать, ибо они обращались друг к другу следующим образом: “О Король Королей, О Император Императоров”. Все, что говорилось, говорилось позже, но обращение было именно таким. Вначале я был чрезвычайно удивлен, услышав такие слова. Но, немного поразмыслив над ними, я подумал: “Что такое император? Что такое король? Является ли король королем изнутри или снаружи? А император, который на самом деле император своего окружения и зависит от всего, что снаружи? В тот момент, когда он отделен от своего окружения, он уже не император. Но вот эти императоры, сидящие здесь на голой земле, и есть настоящие императоры. Никто не в силах отнять у них империю, потому что их империя, их королевство – не иллюзия, их королевство – подлинное королевство”. Можно представить это так, как если бы у императора была бутыль вина, стоящая перед ним на столе; а эти императоры выпили то вино и стали настоящими императорами.

Встречается порой в нашей повседневной жизни человек, говорящий: “Я болен, я в печали, бедный я, несчастный”. Посадите его во дворец и окружите тысячью докторов и сиделок, он все равно будет бедным и несчастным. У другого человека может быть и великое страдание и боль, а он все равно скажет: “Нет, все хорошо, я счастлив”. И все хорошо, все идет как надо, потому что этот человек прав. Не показывает ли это, что мы есть, мы становимся тем вином, которое пьем? Тот, кто напоен вином успеха, не знает поражений. А если обстоятельства будут таковы, что девять раз подряд он проиграет, то на десятый он обязательно добьется успеха. Тот же, кто выпил вина поражения, даже если дать ему все возможности победить, но ведь он выпил вина поражения – он не сможет добиться успеха.

Но со всем этим есть одно тонкое чувство – оно есть у каждой души – чувство, которое невозможно объяснить словами, оно заставляет человека чувствовать себя гораздо уютнее дома в любимом кресле, чем когда десять тысяч людей воздают ему почести. Человек может быть перегружен богатством, но в то мгновение, когда он откладывает в сторону все жемчуга и драгоценности и сидит в одиночестве, он отдыхает, и только тогда он может вздохнуть полной грудью. А чему это нас учит? Это учит нас тому, что человек может иметь все что угодно в мире, что кажется ему величайшей ценностью, но все же останется что-то еще скрытое, чего он доискивается. Когда у него это есть, он счастлив.

Можно объяснить это на двух примерах; и это та же самая идея: человек не хочет видеть другого человека, как бы он его ни любил, постоянно рядом; человеку хочется хотя бы на миг побыть вдали даже от самого дорогого существа в мире. Как бы горд ни был человек своими мыслями, мысли его могут быть великими, глубокими и хорошими, и все же величайшая радость его наступает в тот момент, когда он не думает. У него могут быть самые лучшие чувства любви, нежности и доброты, но есть моменты, когда нет чувств. Эти моменты наиболее возвышенны.

Что это показывает? Это показывает, что вся жизнь интересна, потому что она вся опьяняющая. Но то, чего желает душа, это совсем особая вещь – проблеск трезвости. Как же испытать этот проблеск трезвости, о котором постоянно томится душа? Испытывают его посредством медитации, посредством концентрации. Но если это естественная вещь, то почему тогда почему нужно прилагать усилия, чтобы достичь ее? Причина в том, что человек настолько наслаждается этим опьянением, что начинает предаваться пьянству; это состояние каждой души в этом мире. Каждая душа становится пьяницей и пьет вино жизни. В то же время наступает момент, если не в юности, так позже, если не тогда, когда человек счастлив, то когда он несчастен, когда человек начинает искать той трезвости, по которой постоянно томиться его душа. Суфийская культура, таким образом, это культура, построенная так, чтобы испытать эту трезвость.

Несомненно, очень трудно объяснить, каким образом постигается такая трезвость. И все же, после того как мы объяснили этот вопрос с опьянением, он уже не представляется таким трудным. Поскольку это так же просто, как сказать, что для того, чтобы избавиться от пьянства, нужно некоторое время воздерживаться от выпивки. Есть три основных вида вин, три основных вида опьянения: опьянение собой, опьянение делом и третье – опьянение тем, что человек чувствует каждое мгновение. Эти три вина не могут быть сразу убраны. Это было бы равносильно тому, чтобы отнять вино у человека, живущего за счет питья вина. Но можно дать человеку некоторое время, чтобы он побыл трезвым, и в течение этого времени пил не три вина, а два. А через некоторое время – только одно вино, а не два; и по мере того, как человек продвигается в медитативной жизни, он может дойти до такой стадии, когда у него можно забрать все три вина, которые он пьет, и он все же будет чувствовать, что он жив и тогда убедится, что он существует без этих трех видов опьянения. Поистине, убежденность в существовании независимо от этих трех вин, приводящая человека к осознанию вечной жизни и есть центральная тема Божественного Послания и суть всех религий.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

СМЫСЛ ЖИЗНИ

После великого погружения в глубины жизни человек обнаруживает, что единственное искание всех душ состоит в том, чтобы познать смысл жизни. Ученый ищет его в своих исследованиях, в царстве науки, а художник находит его в своем искусстве. Чем бы ни интересовались люди, единственная склонность, которая стоит за этим, — поиск смысла жизни. Это показывает, что в силу своей природы душа приходит сюда, чтобы осознать, чтобы понять смысл жизни. Поэтому каждая душа своим собственным способом, материальным или духовным, стремится отыскать то, о чем она все время томится.

Это можно видеть даже в жизни маленького ребенка. Желание ребенка рассматривать вещи, разламывать их на части, чтобы увидеть, что у них внутри, показывает желание души проникнуть вглубь жизни, понять жизнь. Несомненно, что воздействие и влияние жизни на земле опьяняюще, и из-за этого опьянения человек настолько поглощается собой и собственными интересами, что теряет путь — путь, изначально присущий ему. Это желание обнаруживается не только у человека, такое же отношение можно найти даже у более низких существ. У животных и птиц самое сокровенное желание — это не поиск пищи или удобного гнезда. Самое сокровенное стремление — понять природу жизни, которое достигает наивысшего накала у человека. В жизни юноши, постоянно задающего своим родителям вопросы: «Что это значит, какое значение это имеет?», можно увидеть это непрерывное томление по смыслу жизни, томление, которое продолжается всю жизнь.

Чему это учит нас? Это учит нас принципу, что исток и цель Вселенной — одно и то же. Создатель сотворил все для того, чтобы познать Свое творение. Как Создатель видит и понимает Свое собственное творение? Он непрерывно познает и понимает Свое творение не только в высшем и самом глубоком его аспекте, но также посредством всего и всех. Например, если человек спросил бы меня: «Что такое искусство? Разве оно создано не человеком?», — я бы ответил: «Да, но также сотворено Богом через посредство человека». А если это так, то что делает весь механизм Вселенной? Работает. Работает с какой целью? Работает для достижения понимания этого.

Что собой представляет этот механизм мира? Живой он или мертвый? Все, что мы называем живым, — живое, но и все, что мы называем мертвым, — тоже живое. Лишь для удобства мы говорим «предмет» или «существо». На самом деле это не так, все вокруг живет. Есть только постепенное пробуждение от аспекта свидетельствования к аспекту распознавания. Нет такой науки, какой бы материалистической она ни была, которая отрицала бы эту истину, поскольку эта истина реализуется на основе всего, что есть на этой земле: религии, философии, науки, искусства, ремесла — всего сущего. Единственная разница состоит в том, что один идет коротким путем, а другой — долгим; один идет кружным путем, а другой выбирает прямой путь. Нет разницы в пункте назначения, разница лишь в пути: идет человек пешком или едет, пробужден он или спит, влекомый судьбой вслепую, не ведая красот пути.

Если судьбу поделить на две части, то можно одну считать механизмом, вырабатывающим пункт назначения, а вторую — душой, которая знает. Механизм - это машина, а душа в ней — инженер, который находится там, чтобы управлять этим механизмом, делать с помощью него то, что предназначено.

Есть множество способов, систем, путей, которые выбирает человек для того, чтобы знать и понимать, а ум всего лишь механизм, инструмент, с помощью которого, посредством которого человек проживает жизнь в процессе достижения этой цели. На санскрите ум называется «манас» (manas) — это слово, от которого берет начало английское «человек» (man). Это означает, что человек есть его ум, но не тело. Поскольку душа пользуется умом как инструментом, она и проживает, и знает жизнь в соответствии с готовностью этого инструмента. Состояние ума дает возможность душе отчетливо видеть жизнь. Ум уподобляется воде. Если вода взволнована, нельзя увидеть отражение, если вода спокойна, она являет отражение.

Но, как сказано в Библии: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше»1. Преследуя материальную выгоду, которую он ценит превыше всего, человек погрузился в материальную жизнь и утратил благо жизни. В настоящее время, когда человек определяет цивилизацию как коммерческий или промышленный прогресс, когда это называется цивилизацией, именно это становится идеалом каждой души, становится трудно сохранять безмятежность, необходимую для достижения цели, для которой рождена душа. Может быть, я считаю, что развитие промышленности или коммерции не нужно для жизни человека? Вовсе нет, если это не нарушает цель жизни, если это не затрудняет достижения той цели, для которой рожден человек. Иначе, несмотря на весь свой прогресс, он напрасно прожил свою жизнь - он не достиг цели, для которой был рожден.

На Востоке, да и на Западе тоже, бытует мнение, что животные — лошади, кошки, собаки, птицы — дают предвестье человеку о том, что он заболеет или умрет, и многие убеждались в том, что такие предзнаменования были в той или иной степени верны. Если бы мы попытались разобраться в этом и спросить, почему же человек не понимает и не воспринимает жизнь так, как животные, то поняли бы, что животные ведут более естественную жизнь — они ближе к природе, чем человек, который захвачен неестественной жизнью. Ни один мыслящий человек не станет отрицать, что многое из того, что он делает, говорит и думает, далеко от того, что верно, что естественно. Чем больше он будет соединяться с природой, с глубинной жизнью, тем больше начнет понимать, что человек все время находится в противостоянии с реальностью, не только совершая неверный или злой поступок, но даже поступая правильно. Если животным дано знать, то человек более способен знать, но только это знание само по себе является удовлетворением самой его жизни, а не всего существующего вовне. И сказано в Библии: «Дух скор, а плоть ничего не выигрывает».