Спектакль [у] Сапожниковых 18-го марта 187[9] Г.

В 6 часов, как уж было назначено, я явился к Сапожниковым. Еще там никого не было из играющих. Иван Семенович хлопотал на сцене, Лиза с Володей -- по хозяйственной части¹.

Декорация была поставлена для "Капризницы". Красная комната, налево -- диван, а направо -- столик с серебряными ножами, вилками и прочими хозяйственными принадлежностями.

Понемножку стали съезжаться играющие, которых первым долгом расспрашивали о здоровье, и почти все отвечали, что не совсем здоровы. Решили, что будет спектакль инвалидов. Я бегал то вниз на сцену, то наверх в гримерскую, как будто бы у меня было какое-нибудь важное дело. Меня послали одеваться.

Когда я взошел в маленькую, темную [комнату], так как нигде еще ламп не зажигали, то я там увидел Алексея Сергеевича Ушакова², который рылся в своих вещах.

-- Кокося, Кокося, одевайся скорее.

-- Сейчас, -- ответил я ему. -- Как-то мы с вами отличимся.

-- Отчего же не отличиться, у всех идет хорошо.

И так далее в этом роде перебрасывались мы словами, надевая свои костюмы. И не только в этой комнате могли бы вы услыхать такой разговор, но и во всем доме Сапожниковых.

Я надел свой костюм Семеныча, состоящий из грязных дырявых сапог, серых брюк с заплатами, старого серого и слишком для меня короткого пальто; шея была повязана цветным платком бедного класса, и вообще костюм очень невзрачный на вид, ибо этот Семеныч был пьяный лакей, возвратившийся из города.

Гримерская наполнилась актерами, шумно смеющимися и разговаривавшими между собой. Гример (Некрасов), который в этот раз приехал один, гримировал Алексея Сергеевича стариком. После него стал мазаться я. Он надел на меня рыжий лохматый парик, приклеил рыжие солдатские, наперед торчащие усы, намазал красной краской нос, щеки и вообще все лицо. Я очень типично был загримирован пьяным отставным солдатом. Примерив лакейский фрак, слишком для меня узкий, который решили, чтоб я надел в последнем явлении, я принялся за повторение роли. Тут-то я в первый раз почувствовал меленький страх.

Наконец все загримированные сошли вниз. Я, отворотив занавес, взглянул на публику, которой почти еще не было в зале. Г-жа Ладыженская важно заседала рядом с какой-то незнакомой дамой, довольно громко разговаривая. В передней я заметил m-lle Bindou, разговаривавшую с красивым стариком Ладыженским. На сцене все потихоньку перешептывались, высказывая друг другу свой страх. Больше всех боялась Наташа ³.

-- Прэлэсно, прэлэсно, -- слышался голос Петра Викторовича (Ладыженского)⁴, который, по-видимому, вовсе не трусил предстоящего. С другой стороны Третьяков⁵ дразнил Наташу.

-- Ну-с, я даю последний звонок, Наталья Васильевна, на место; играющие -- на сцену, а не играющие -- вон.

В это время Николай Семенович⁶ подошел к нему и попросил уйти со сцены и идти гримироваться. Он ушел, но скоро опять вернулся и принес стакан с вином, просил ее выпить для куража. Я немножко боялся и ходил в волнении по сцене. Наконец все встали по местам. Марья Матвеевна Ежова, игравшая роль Матрены Марковны, встала на место и приготовилась чистить серебро.

-- Марья Матвеевна, готовы? Занавесь подымается.

-- Готова, готова.

Занавесь поднялась, сцена осветилась. У всех бывших за кулисами сделались ужасно странными лица. Я стоял около двери, выжидая время выхода. Наконец послышались слова: "А жаль, что покойница-матушка не дождалась...", после которых я должен был выходить. Николай Семенович толкнул меня, и я вышел на сцену, руки в карман, вытянув губы и стараясь придать своей физиономии немного пьяный вид.

При моем появлении послышался небольшой гул смеющейся публики.

"Ах, это ты, Семеныч?"

"Мы-с, Матрена Марковна".

Тут Я взглянул на публику и увидал первым долгом смеющуюся физиономию Поленова⁷, Савву Ивановича⁸, Володю нашего⁹ и Сапожникоза, потом Репина¹⁰, папашу, мамашу¹¹, Зину ¹², Як[овлеву]¹³ и двух барышень Крестовниковых. Увидав последних, я очень обрадовался, во-первых, потому, что будет приятно получить похвалы от барышень, а во-вторых, мне представилось, что если я хорошо сыграю (на что я надеялся), то я возвышусь немного в их глазах. Все это я передумал в одно мгновение. В довольно длинном монологе, где я рассказываю, как меня расспрашивали, зачем я купил столько миндаля, я много пропустил и напутал и два или три раза взглянул на суфлера, но, как кажется, никто этого не заметил. Публика очень часто смеялась после моих слов, что меня ободряло. Наконец, я обнял Матрену Марковну и ушел со сцены, почесывая затылок. Публика сильно захохотала и захлопала мне, я довольный вышел и раскланялся в дверях и ушел снова за сцену. Некоторое время аплодисмент не кончался; я уж обрадовался и думал, что придется выходить еще раз, но нет, Матрена Марковна заговорила, и рукоплескания стихли. Потом выбежала Наташа, и так далее все пошло своим чередом. Когда Наташа ушла со сцены, то ей захлопали, мне стало досадно, потому что на генеральной репетиции мне одному хлопали в середине пьесы; на представлении же оказалось: после ухода каждого публика аплодировала.

На сцене дверь средняя была открыта, так что нельзя было проходить незамеченным для публики. Алексей Сергеевич же, не сообразив это, послал одного из плотников, которые стояли у дверей, принести себе хересу, тот пошел, но Николай Семенович успел его вовремя остановить, но все-таки публика увидала его (плотника). Алексей Сергеевич не удовольствовался этим, он послал его вторично. И тот подлез под сцену и, сильно топая, прополз на другую сторону. Николай Семенович ужасно на него рассердился и даже от избытка гнева изломал об голову плотника карандаш. К_а_р_т_и_н_а!

Второе мое появление состояло в том, что я должен был доложить о приезде Ивана Ивановича Малеева. Я вышел.

"Иван Иванович приехал".

При этих словах я мотнул головой, как делают это пьяные, неотёсанные лакеи. Этот жест мне, по-видимому, удался, так как вызвал смех. Взошел Иван Иванович, его играл Ладыженский, и стал толковать насчет Анны-польки. Я же поспешно поднялся по винтовой лестнице, сильно изгибаясь, в гримерскую, чтобы сделать свою рожу еще пьянее, так как Семеныч выпил еще одну бутылку.

Там Третьяков уже совсем загримировался, и Савва Иванович, пришедший для того, чтобы подмазать меня, стал подправлять его. Я напомнил ему, что мне скоро опять выходить. Мне подмазали нос, щеки и растрепали парик.

Третий мой выход был самый эффектный, и я на него больше всего надеялся. Лучше всего мне удались слова: "Тут то есть приготовления всякие делаешь, а...".

 

ИЗ ДНЕВНИКА 1880 года

К несчастью, я не был удостоен быть допущену к экзамену, поэтому летние мои вакации начались почти месяцем раньше остальных моих товарищей 6-го класса. Передо мной целых 3 месяца, или, еще привлекательнее, целых 12 недель, по словам Георгия Ильича¹, нашего инспектора, для удовольствий, небольших занятий, устраивания спектаклей и праздной скуки. Особенно хорошо последним его предложением я воспользовался.

Первое время я положительно ничего не делал ни для своего удовольствия, ни для собственной пользы и развития. Но это продолжалось недолго; видя постоянно перед собою сцену и великолепно устроенный театр², во мне скоро проснулось желание поддаться влиянию одной из муз. Живо задумал план пьесы, которую хотел сам написать, мечтая отличиться не только на поприще артиста, но даже и писателя.

План подробно составлен, первое действие написано. Зарождается новая мысль. Именно: отдать себя под покровительство музы живописи... и я покупаю краски, полотна и после некоторых маленьких фиаско делаюсь настоящим декоратором и уж мечтаю вызвать неоднократный взрыв рукоплесканий за мое художественное мазание.

Но все это скоро мне надоело, и я окончательно охладел к моей пьесе, но страсть к игре во мне далеко не потухла, и я всеми силами старался пробиться через толпу препятствий и выступить перед публикой хотя в каком-нибудь ничтожном водевиле. Мечта и желание мое оправдались. Я играл два раза, и довольно удачно³.

Первый спектакль был причиной нового, еще сильнейшего желания отстроить второй театрик, но с финальным опущением занавеси во втором спектакле совершенно опустилась в преисподнюю и моя страсть к игре, добавлю, впрочем, _н_а_ _н_е_к_о_т_о_р_о_е_ _в_р_е_м_я. Я окончательно переродился и вступил в колею любимовской моей жизни прежних годов.

ИЗ ДНЕВНИКА 1881 года

 

1 января. Четверг.

Встретили Новый год дома, были Бостанжогло, жених Гальнбек¹. Приглашенный фокусник занимал нас до 10 часов.

Делал визиты к Вильборгу², Якунчиковым³ и m-me LavХne⁴. В театре шла "Жизнь за царя", хотел туда ехать, чтобы видеть Помялову⁵, но не удалось, так как получил приглашение к Бостанжогло, где пробыл весь вечер. Все время я отводил душу разговором о балете и так заинтересовал Сергея Николаевича⁶, что он обещался приехать на следующий день в "Деву ада"⁷.

 

2 января. Пятница.

Замечательный день. Утром был в "Деве ада". Помялова заметила меня и все время делала глазки и кокетничала со мной. Во время танца голубков мы мимикой просили ее сыграть что-нибудь на бандуре, она кивнула головой и начала настраивать струны. Струна лопнула и ударила ее по лицу; все фифиночки рассмеялись и убежали за кулисы. В антракте Константин Юрьевич⁸ ходил на сцену и относил мой поклон Помяловой. Я также спрашивал, будет ли она вечером на балу у Ермолова⁹. Константин Юрьевич возвратился и сказал, что Александра Ивановна обещалась приехать с тем условием, чтобы там был большой (то есть я). Дала наставление, чтобы кланяться с ней и подходить с приглашениями; иначе Вальц¹⁰ будет подозревать. Папаша с мамашей удивились, узнавши, что я еду на бал в собрание. Константин Юрьевич познакомил меня с Михайловой и с Екатериной Семеновной Кувакиной¹¹. С ней долго разговаривали. В 11 часов приехала Помялова с Вальцем. Я сконфузился, но все-таки поздоровался. Долго эта парочка ходила мимо меня, но я не решался пригласить, пока Александра Ивановна, проходя мимо, не сделала мне знак глазами, чтоб я подошел. Я пригласил ее, она поблагодарила Вальца и пошла со мною. Она нашла, что со мной можно весело проводить время. Подарила розу. Константин Юрьевич с женой условились с Помяловой и с Вальцем ехать ужинать. Александра Ивановна отвела меня в сторону и знаками просила, чтоб я приехал, но я был неумолим.

 

3 января. Суббота.

Был под впечатлением вчерашнего дня, с восторгом рассказывал о бале; меня изводили, но я не сердился. Перед обедом пришел Калиш¹² и долго мы выкладывали друг перед другом свои вчерашние впечатления. Вечером поехали в цирк Саламонского¹³; была страшная скука.

 

4 января. Воскресенье.

Несмотря на приглашение на пикник к Якунчиковым, я остался верен театру. Днем смотрел "Демона"¹⁴. Между зрителями была также танцовщица Михайлова, с которой я перекинулся несколькими словами. Во втором действии танцевала Помялова. Она сразу увидала меня и поклонилась глазами. В продолжение всего остального времени она переглядывалась со мной и в конце отвесила мне низкий поклон. Я был на седьмом небе. Вечером был в "Коньке-Горбунке"^l5 с папашей и с сестрами. Во время антракта ходил с Кувакиной. Один антракт просидел с Михайловой; познакомился с Виноградовой¹⁶. Когда я с Федюшкой¹⁷ начал переглядываться с Помяловой, она показала знаками, что за кулисами Вальц, и не обращала никакого внимания. В утешение мне она прислала со сцены конфету.

 

5 января. Понедельник.

Скука; главным образом оттого, что все лучшее на праздниках прошло и впереди ничего решительно нет. Представляются мне гимназические лавки, вспоминаю чувство боязни перед отвечанием уроков, и в связи с этими мыслями я ясно воображаю и представляю личико Помяловой, потом опять лавки, развернутые книги и навек потерянное свидание с Александрой Ивановной. Скверно, вспоминать не хочется.

Сегодня встал поздно, был в церкви. Федюшка удачно подметил сходство в одной женщине с Кувакиной и в каком-то мужике -- с балетоманом Персом

Обедали Бостанжогло и Гальнбек Александр и Сергей. Густя, Сергей¹⁸, Федюшка, Тупиков¹⁹ и нас двое ночевали в нашей маленькой комнате. Получил в подарок от Володи²⁰ два кабинетных портрета Помяловой.

 

6 января. Вторник.

Густя встал рано и отправился в контору; я поднялся часов в десять с намерением итти в церковь. У Трех Святителей я обедни не нашел, поэтому отправился к Петру и Павлу. Пришедши назад, я уславливался с фокусником на вечер. В 12 часов поехал за Густей, где нас задержала Папе²¹, приехавшая ругаться специально с Густей. С ним мы отправились в Буфф смотреть "Ивана-Царевича"²², надеясь встретить там кого-нибудь из танцовщиц...

 

12 января. Понедельник.

Весь день учился. Кашель усилился. В 3 часа поехал к Кашкадамовым, возвращался домой через Кузнецкий, но никого не встретил. После обеда заехал по поручению папаши к Гальнбеку и оттуда в театр, где давали "Жизель" и "Летний праздник"²³. В коридоре встретил Помялову, которая пригласила сесть рядом с ней, что я и исполнил. С другой стороны к ней подсел Калиш, но она его прогнала к Кувакиной. Разговор то оживленно разгорался, то совсем потухал. После первого действия она встретила знакомого и пошла с ним в партер, а оттуда на сцену. Во время "Летнего праздника" Марья Ивановна²⁴ переходила все на нашу сторону, пересмеивались и дурачились, как уже давнишние знакомые. Александра Ивановна покачала мне головой в знак упрека. После спектакля пошел к театральной школе²⁵, дождался воспитанниц. Помялова 2-я меня узнала, кивнула головой, фыркнула и убежала.

 

13 января. Вторник.

Кашель значительно увеличился, так что я не хотел было уж итти в школу, но все-таки отправился, чтобы не слышать нареканий от родителей: "В балет ездишь, а в школу нет!" Придя из института, сильно кашлял, и поэтому не мог вечером ехать смотреть "Фауста"...

 

14 января. Среда.

Вчера в театре не был, следовательно, сегодня можно в институт не ходить, что я и привел в исполнение. Мой несчастный голос до того охрип, что я принужден был весь день молчать и поэтому невольно думать о фифиночках. Вечером поехал на мальчишник к Гальнбеку. Был не в духе и поэтому не подходил с разговорами к Лидии Александровне²⁶, которой, по-видимому, очень этого хотелось. Вся компания поехала в Стрельну ²⁷, но я в качестве больного уселся в карету, чтоб ехать домой, но не туда поехал, а в театр, надеясь, что застану последнее действие "Девы ада", но, увы, публика уже расходилась.

 

15 января. Четверг.

Был в институте, в 12 часов вернулся назад; хрипота не прекращалась. Вечером удрали с Володей в театр на "Демона". Сидели в третьем ряду близко к среднему проходу. Александра Ивановна ни разу не улыбнулась и не посмотрела; быть может, не видала, а то, может, и сердится.

 

16 января. Пятница.

Хрипота еще увеличилась. В институте был, в 3 часа вернулся и сидел дома. После обеда я, Иван Николаевич²⁸ и Володя поехали в Малый на бенефис Решимова. Давали: "Вакантное место" Потехина, "Искорка" с дебютанткой г-жой Карелиной и "Я именинник" ²⁹.

Особенную симпатию почувствовал к Ильинской ³⁰, действительно очень мила.

 

17 января. Суббота.

Несмотря на то, что вчера был в театре, все-таки в институт не пошел. Приехал Гессинг, доктор. Вечером папаша с сестрами поехал в дом Мекка слушать концерт, где играл Володя³¹. Мамаша же отправилась к Бостанжогло, я сидел один дома. Еще новое удовольствие -- первый палец левой руки начинает нарывать! Хорош я завтра буду шафер ³².

 

19 января. Понедельник.

В институт не ходил. Решил хорошенько лечиться. Читал и выбирал пьесы, потому что спектакль не на шутку устраивается. Вообще же ужасная скука.

 

20 января. Вторник.

В институте не был. Хрипота не уменьшается. Целый день возился с пьесами. Вечером была Лёня Бостанжогло³⁴. Читали пьесы и назначили первую репетицию на воскресенье. Папаша с Гессингом был в балете "Наяде"³⁵ и привез поклон от Помяловой и от Константина Юрьевича.

 

21 января. Среда.

Был Владимир Акимович³⁶, прописал полоскание. Здоровье не поправляется. В институте не был. Заказал по поручению папаши сцену. Вечером были Яралов с Мейнгардтом³⁷, а в 10 часов приехали из манежа³⁸ Шлезингер³⁹с Сережей Кашкадамовым.

 

22 января. Четверг.

Скука; все еще сижу дома. Читал пьесы, учил роль, играл на фортепьяно, уроками же не занимался...

 

23 января. Пятница.

То же, что и вчера, сижу дома, хриплю и кашляю. В 3 часа приезжал Густя, чтоб взять роль и прочесть пьесу. При нем пришел Сережа и просидел до вечера. Брал урок у Проваза и т. д.-- не интересно.

 

24 января. Суббота.

Ma maladie continue toujours. Je reste encore Ю la maison; le toux a un peu diminuИ, quant Ю ma voix, je ne peux rien dire de bon. Vers les quatre heures Коля Шлезингер est venu demander si nous allons au bal des BernХres. A son grand mИcontentement il a reГu une rИponse nИgative. Je lui ai proposИ le rТle du directeur de cirque du vaudeville "Геркулес" ⁴⁰. Il l'а acceptИ {Моя болезнь не проходит. Все еще сижу дома; кашель немного уменьшился, но о голосе не могу сказать ничего хорошего. Около четырех часов пришел Коля Шлезингер спросить, едем ли мы на бал к Бернерам. Он был очень недоволен, получив отрицательный ответ. Я предложил ему роль директора цирка в водевиле "Геркулес". Он согласился (франц.). }.

 

25 января. Воскресенье.

Провел довольно весело. Встал поздно. В 2 часа съехались актеры: Густя, Лёня и Алексей Сергеевич⁴¹. Мы заперлись в зале и начали репетировать. Все шло хорошо. Я остался довольным собой⁴² и поэтому очень повеселел на все остальное время сегодняшнего дня. Федя с Сережей остались весь вечер. Густя же, Лёня и Алексей Сергеевич уехали в 5 часов. Я сегодня играл обыкновенную роль Фифы⁴³, смешил, смеялся и острил. Было решено, что я пойду завтра в институт.

 

27 января. Вторник.

Был в институте. По возвращении приехал доктор Беляев, который велел сидеть дома, но, несмотря на это, я после урока Проваза удрал в театр, где давали "Сатаниллу"⁴⁴. До начала пришла Помялова; я с Федюшкой подсел к ней. Она была со мной особенно любезна, ревновала к Кувакиной и назвала _к_р_а_с_а_в_ч_и_к_о_м_ _К_о_к_о_с_е_й... Последний акт я сидел с Кувакиной, которая передала на этот день свой танец Марье Ивановне. Последняя сбивалась и перед соло не знала, сколько тактов паузы. Я, наученный Кувакиной, показал ей четыре пальца.

 

31 января. Суббота.

В 12 Ґ я, Сережа и Федя были уже в театре⁴⁵. В коридоре меня встретил камердинер и отдал билет в бельэтаж с правой стороны. Репетиция уже началась. Зал для публики был совершенно темен. Когда кончилось первое действие, из-за занавеси показались две фигуры, то были Кувакина и Александра Ивановна; они прикладывали руку к глазам и искали нашу ложу, скоро нашли и поклонились. Во время антрактов я ходил в фойе, в правой боковой зале спевался хор под дирижерством Виктора Николаевича⁴⁶, а в левой спевались Хохлов, Климентова и Фюрер ⁴⁷. Скоро приехал Густя. Во время третьего антракта мы пошли в партер, в бенуаре с правой стороны сидели воспитанницы, между ними и Марья Ивановна Помялова. Она увидала нас и, позабывшись, привскочила и стала улыбаться и делать какие-то знаки, но классная дама ее остановила. Мы с Густей пошли мимо ее ложи, она закрыла лицо руками и уткнулась в барьер, но не выдержала и фыркнула. По-видимому, она была нами очень довольна. Наша ложа была над их, но, несмотря на это, мы свешивались и переглядывались. Во время последнего действия Помялова со мной переглядывалась. Константин Юрьевич поехал в Эрмитаж обедать. Александра Ивановна просила меня пригласить.

 

1 февраля. Воскресенье.

Кашель и хрипота ухудшились. Утром собрали сцену и решили пригласить настоящего декоратора, а именно Кондратьева⁴⁸, который скоро приехал и взял на себя заказы. В час приехала Лёня для репетиции, которая не состоялась. В три часа я поехал к Милиоти, благодарить за вчерашнее ⁴⁹. Там встретил Силиных; к обеду приехал Фридерикс-сын⁵⁰. Я остался обедать. Этот день я был ужасно не в духе и поэтому неразговорчив. С Настасьей Михайловной⁵¹ не сказал ни слова, как-то боялся. Константин Юрьевич предложил ехать в "Фауста", а оттуда с Помяловой ужинать; я было согласился, но дома родители не пустили, я залег спать.

 

2 февраля. Понедельник.

Бенефис Карпаковой, балет "Арифа" ⁵².

Встал с глазной болью и поехал со всеми к Петру и Павлу. К часу приехали Густя с Лёней, а к трем -- Алексей Сергеевич. Мы репетировали "Жизнь или смерть" ⁵³ в новой зале при домашней публике. Мною остались довольны. Вечером был в театре. Во втором акте Марья Ивановна увидала меня и стала улыбаться, все действие я с ней переглядывался. Александра Ивановна после первого своего танца подошла к сестре и к Настасье Михайловне и просила показать, где я сижу. Когда они исполнили ее желание, она раскрыла ротик, сказала а-а-а-а и приветливо стала кланяться. Под конец действия она, должно быть, заметила, что я переглядывался с ее сестрой, и поэтому весь спектакль на меня не взглянула. В последнем действии Марья Ивановна перешла на мою сторону и мы с [ней] пересмеивались, но я заметил, как в это время к ней подошла сестра. Они долго спорили, и после этого Марья Ивановна уже больше со мной не переглядывалась.

 

3 февраля. Вторник.

Был в институте, голосу лучше. Никто не спрашивал; по приходе приготовил французский и докончил "Переселенцы" Григоровича⁵⁴. Вечером был в Малом театре с мамашей, с сестрами и Елизаветой Ивановной ⁵⁵. Смотрел "Слабую струну" и "Дело Плеянова" ⁵⁶. Было довольно скучно.

 

4 февраля. Среда.

Был в институте. Хрипота усилилась. Учителя не спрашивали. К обеду приехал Густя, к 8 часам -- Алексей Сергеевич. В манеж не ездил. Был декоратор, папаша заказал две роскошные комнаты, одну бедную. После манежа приехали Лёня, Шлезингер и Сережа. Репетировали "Жизнь или смерть" и "Геркулеса". К чаю приехали Архиповы ⁵⁷.

 

8 февраля. Воскресенье.

Сидел дома. Хрипота усилилась, так что я ничего не говорил. К 12 часам пришел батюшка Василий Ефимович и принес мне сочинение. К трем приехали Густя, Сережа, Шлезингер, Алексей Сергеевич и Жорж Калиш⁵⁸. Три раза прорепетировали "Геркулеса". После обеда приехали Лёня и Ал. Петрович. Сначала репетировали "Жизнь или смерть", которая прошла вяло, а потом "Много шума из пустяков" два раза. Ал. Петрович был очень хорош. Роль Польтрона⁵⁹ взял Густя.

 

10 февраля. Вторник.

Сидел дома. Был Беляев ⁶⁰. Испытал скверный вкус ляписа. Вечером репетировали "Геркулеса". Густя с Федюшкой обедали. Сережа, Шлезингер и Ушаков пришли после; был также и Мейнгардт.

Вообще же _с_к_у_к_а.

Мечтал о балете, о Марье Ивановне с Александрой Ивановной.

 

11 февраля. Среда.

Болен. Прижигали горло. Обедал Густя, который по болезни в манеж не поехал. Из манежа никого, кроме Сережи, не приехало из мужчин. Репетировали "Много шума из пустяков" и "Жизнь или смерть".

Немного веселее.

 

15 февраля. Воскресенье.

Было освящение новой столовой. После завтрака приехала Лидия Александровна с Виктором⁶¹. Сестры были у Саши Гальнбек на новой квартире; я принял, и довольно долго проговорил. К 4 часам из театра приехали Кашка ⁶² и Калиш. Последний рассказал, что он напомнил Александре Ивановне обо мне, что я болен, та ответила _т_о_л_ь_к_о, что очень жалко. Это меня обидело, я понял, что мы совсем с ней рассорились. После обеда была репетиция "Много шума из пустяков" и "Жизнь или смерть". Лидия Александровна смотрела. Я играл хорошо ⁶³, особенно мною доволен остался Виктор.

 

18 февраля. Среда.

Утром был в "Коньке-Горбунке". Опоздал, приехал к началу третьего действия. Киргизская палатка⁶⁴. Александра Ивановна, увидав меня, очень дружески улыбнулась. Я удивился, думал, что рассорились. В той сцене, где она спит, она долго на меня смотрела, показывала на горло, спрашивала, как здоровье. Я ответил, что лучше. В следующей картине Помялова 2-я раз мне улыбнулась ⁶⁵. Вечером был в "Руслане", бенефис Барцала ⁶⁶, сидел в 17 ряду. Вася Бостанжогло⁶⁷ видел Александру Ивановну в боковой ложе, но она не вышла в залу.

 

19 февраля. Четверг.

Встречал Гальнбеков, пробыл в их квартире до 2 часов. Дома болтал с Василием Ефимовичем⁶⁸. К обеду приехал Кашкадамов. После обеда поехали в театр. Давали "Арифу". Дома я сказал, что, быть может, поеду ужинать. Александра Ивановна и Марья Ивановна улыбались со сцены. Ужин устроился. При опускании занавеси я показал Помяловой знак, что скоро увидимся...

 

20 февраля. Пятница.

Утромя узнал, что папаша с мамашей на меня сердятся. Я решился им сказать всю правду. Они нисколько не рассердились. К 11 часам пришел Федя. Кондратьев привез декорацию "бедную". С Федей мы поехали в театр смотреть "Конька"...

 

21 февраля. Суббота.

В 11 часов приехал Конев со своими ученицами⁶⁹, и мы репетировали "Африканку"⁷⁰. К двум часам кончили, и я поехал в театр. "Русалка". Была скука. Кроме Кувакиной, никого. После обеда наши поехали в Малый, а я -- в Большой, где давали "Арифу"...

 

22 февраля. Воскресенье.

Был утром в театре, давали действие из "Аскольдовой могилы", картину из "Конька" и "Два вора"⁷¹. Я приехал до начала. Из знакомых никого. Во время "Аскольдовой" я пересмеивался с Марьей Ивановной, которая сидела в ложе, на сцене; когда приехал Калиш и навел на нее бинокль, она мгновенно скрылась. В первый антракт я подошел к Кувакиной. Вдруг я заметил, что занавесь отделилась и показалась головка. Я узнал Александру Ивановну, которая смотрела на меня в бинокль. Когда Иванушка⁷² брал фальшивые ноты на дудке, она делала страшные гримасы и смеялась, смотря на меня. В первый антракт Кувакина ходила за сцену и принесла две конфетки от Александры Ивановны "милому Кокосе". В следующий антракт прислала громаднейшую розу, я не знал, куда с ней деваться. Далее, еще в следующем антракте получил опять конфету. Я переслал ей через Кувакину обещанную свою карточку. Мы хотели познакомиться с Дульгоф ⁷³, которая сидела в партере, послали для этого Кувакину, та пришла с ответом, что она боится и еще слишком мала, чтоб знакомиться с молодыми людьми. Каждый раз, как я оборачивался к ней, она отвертывала от меня свой бинокль. Она краснела, когда я подходил близко. Хороший признак.

 

23 февраля. Понедельник.

Пост. Уныние. Воспоминание о прошедшем. Скучные вечера. Описывать не стоит.

 

28 февраля. Суббота.

Утром в институте. В 4 Ґ часа был обед. К пяти приехали Санникова, Игнатьева, Работкина и Жураковская⁷⁴, и мы репетировали марш из "Африканки". Приехал Федюшка, Алекс. Алекс, архитектор. Репетировали трио, соло сестер. Приехала Саша Гальнбек, репетировали "Reine de Saba", трио со скрипкой и с голосом⁷⁵. Сестры меряли костюмы для "Слабой струны"⁷⁶.

 

1 марта. Воскресенье.

...Дома хлопотали с устройством концерта. Все было отлично сервировано и убрано. Народу было 64 человека. Первое отделение было очень скучно, второе лучше, перед началом третьего отделения вбежал Коля⁷⁷ и объявил, что государь убит ⁷⁸. Все были поражены. Вечер прекратился. Гости хлынули к подъезду. Ночевал Федюшка. Константин Юрьевич привез мне из театра конфетку от Александры Ивановны Помяловой.

 

2 марта. Понедельник.

Встали поздно. К часу пошли в церковь. В 3 часа уехал Федюшка. Остальное время я читал телеграммы и "Герой нашего времени". Сережа получил хорошее место на Смоленской железной дороге.

 

4 марта. Среда.

Хотя я знал, что учение сегодня будет, все-таки остался дома. Но раскаялся в этом, так как скучал хуже, чем за книгой. Володя в два часа проснулся, а в три совсем исчез. К восьми часам вечера пришел Конев, чтоб играть в восемь рук увертюру из "Тангейзера"⁷⁹. Проиграли ее два раза. Конев сидел до двух часов. Володя вернулся в час -- "удивительно"!

 

11 марта. Среда.

Был в институте. Весь день и вечер читал Григоровича. Узнали о смерти Николая Григорьевича Рубинштейна ⁸⁰.

 

14 марта. Суббота.

В институте было классное сочинение. Я написал его хорошо. Хотя немного, но все-таки пользовался книгой. Вечером был у молодых Гальнбеков. Там был Вася ⁸¹.

 

21 марта. Суббота.

В институте было только два урока. Остальное время все рисовал на доске; все дивились, а меня это занимало. После института при переодевании изучал позы разных ролей, Демона, рыцарей и т. д. Пришли Федор и Сергей, а также и Густя. Вечером пошли к молодым Гальнбекам.

 

24 марта. Вторник.

Вернулся из института, преспокойно пил чай. Вбегает Володя и от имени Коли предлагает быть распорядителем в погребальной процессии Рубинштейна. Я, конечно, согласился и тотчас поехал в Думу, где было назначено "rendez-vous" {свидание, встреча (франц.). }. Вызвал Колю; он ввел меня в большую залу с портретом государя. За большим столом сидели многие лица, под председательством Сумбула⁸², товарища Головы. Я чувствовал себя неловко. Адвокат Преживальский⁸³ завел со мною речь. Мне поручили начинать шествие и вести консерваторские депутации; дали значок. Купил цилиндр. Познакомился с актером Барцалом, с Сумбулом и профессором Муромцевым ⁸⁴.

 

25 марта. Среда.

С утра погода была ужасная: холод, страшная вьюга. К 12 часам я был на Смоленском вокзале. Отыскал депутатов и хлопотал страшно. Меня занимало то почтение, с каким ко мне относились. Распоряжения шли довольно удачно и тактично. Встретил Вальца, который со мною раскланялся _о_ч_е_н_ь_ вежливо. Я шел впереди всех. Был очень предупредит[елен] к консерват[орцам]. По дороге встретил многих знакомых. Я чувствовал, что играл немаловажную роль. После панихиды в Университете все ушли из церкви, кроме Коли, Сумбула, нас с братом и Муромцева. Мы вытащили все венки и установили ордена. Меня занимала некоторая фамильярность в разговоре с высокопоставленными лицами. У меня есть задатки тщеславия. Федя приезжал прощаться ⁸⁵.

 

26 марта. Четверг.

К 12 часам поехали с братом в Университет. Там я приготовил все венки, вручил их депутатам, а сам пошел отыскивать Причудника ⁸⁶ в траурном седле. Еле-еле нашел. Я чувствовал, что произвожу некоторый фурор. Распоряжался, кажется, недурно; толпа слушалась. В мое распоряжение были даны два жандарма, но и тех пришлось поставить к консерват[орцам], чтоб их не беспокоили молодые люди. По дороге встретил Корнеева, Вовосю Якунчикова, Арно ⁸⁷.

Фиф уехал в Крым, но мы не успели его проводить.

 

28 марта. Суббота.

...Кондратьев привез новую декорацию -- шекспировский зал.

 

13 апреля. Понедельник.

...В сегодняшних газетах пропечатали меня за похороны Рубинштейна. "Даже главный официант, то есть уполномоченный Думы, и тот ехал в шляпе" ⁸⁸.

 

20 апреля. Понедельник.

Пошел в институт. Скверно. В 12 часов приехал за мной Володя. Все наши и я тоже отправились в Оружейную палату. Оттуда всем семейством -- в Пассаж. Долго ходили. Я с сестрами вышел к Театральному училищу. Стою. Вдруг форточка отворяется, показывается Калмыкова⁸⁹. Увидала меня и скрылась. Не прошло и трех минут, как во все форточки выглядывали воспитанницы. Слышен был хохот. Вдруг все спрятались, должно быть, классная дама. Опять появились. Больше всех действовали Черепова 2-я и Полякова⁹⁰. Наконец все скрылись, и сердитая рука классной дамы захлопнула форточку. Должно быть, все стоят в углу по моей милости.

 

21 апреля. Вторник.

Пришел из института. Переоделся. Решил, что завтра заеду к Марье Ивановне. Получаю письмо. Густя пишет, что Марья Ивановна сегодня уезжает в школу, мне кланяется, жалеет, что долго не увидимся, и посылает одну карточку, другие же пришлет в письме. Кабинетный портрет изображал ее в костюме из "Юдифи"⁹¹. Вечером гулял по Чистым прудам.

 

27 апреля. Понедельник.

Начинаю подумывать об экзаменах. В доме возня. Шумят, кричат. Завтра переезжают на дачу.

 

28 апреля. Вторник.

Переезд; я остаюсь в городе.

 

29 апреля. Среда.

Был в институте, в 4 часа -- в Любимовке.

 

1 мая. Пятница.

На гулянье не поеду. Отправляюсь на дачу. В первый раз еду верхом в Пушкино.

 

10 мая. Воскресенье.

Завтра первый экзамен по латинскому. Зубрю, и сильно зубрю. С вечера еду в Москву.

 

11 мая. Понедельник.

Встал рано. Написал все нужное на манжетках. Запасся записками. Работа дана нетрудная.

Выдержал ⁹².