Эмоционально‑фокусированная супружеская терапия[8]. Теория и практика

Л. Л. Микаэлян

 

Краткое описание подхода

 

Эмоционально‑фокусированная терапия (ЭФТ) – структурированный краткосрочный подход к супружеской терапии, созданный в 80‑е годы XX в. канадскими психологами Сьюзан Джонсон и Лесли Гринбергом (Greenberg, Johnson, 1988). Терапию назвали фокусированной на эмоциях, чтобы подчеркнуть исключительную важность эмоциональных процессов в организации паттернов взаимодействия в паре и в ключевых аспектах внутреннего опыта партнеров по близким отношениям. За последние 20 лет подход сильно развился, усовершенствовался и стал признанной практикой в области супружеской терапии.

Исследования доказывают эффективность ЭФТ: 70–73 % пар после 10–12 сессий были полностью удовлетворены супружескими отношениями, значительные улучшения в супружеских отношениях были зафиксированы в 90 % случаев (Johnson Whiffen, 1999).

ЭФТ – интегративный подход, синтез гуманистической, основанной на переживании терапии[9]и структурного направления системной семейной психотерапии. Теоретической базой ЭФТ служит теория привязанности Джона Боулби и его последователей. Джонсон предлагает следующий образ: «Представьте, что вместе собрались Карл Рождерс[10], Сальвадор Минухин[11], Джон Боулби и обсуждают, как помочь пациенту, неудовлетворенному близкими отношениями. В результате такой беседы могла бы появиться ЭФТ» (Johnson, 2004).

ЭФТ дает четкие ответы на следующие вопросы:

 

• Какова природа взрослых любовных отношений?

• В чем причины супружеского дистресса, побуждающего людей обращаться за профессиональной помощью?

• Благодаря чему происходят изменения в терапии?

• На какие вербальные и невербальные аспекты поведения супругов нужно обращать внимание?

• Что делать с экстремальными эмоциями, переживаемыми супругами в кабинете психолога?

• Какие стратегии и интервенции использовать для того, чтобы помочь парам восстановить отношения?

 

ЭФТ – это клинический метод, опирающийся на хорошо разработанную объяснительную теорию, подтвержденную многочисленными исследованиями из различных областей психологии (психология развития, социальная психология, психология личности, нейробиология). Терапевт, практикующий ЭФТ, понимает, что ему делать, как делать и зачем делать.

 

Основные идеи

 

От Джона Боулби (автора теории привязанности) и его последователей в ЭФТ пришли следующие допущения (Боулби, 2003; Мельникова, 2005; Johnson, 2004):

 

1. Привязанность – поиск и поддержание контакта со значимыми другими – это базовая человеческая потребность «от колыбели и до могилы». В этом смысле зависимость присуща человеку как социальному существу на протяжении всей жизни. Согласно теории привязанности нет ни полной независимости от других, ни чрезмерной зависимости. Скорее, следует думать об эффективной или неэффективной зависимости.

2. Эффективная зависимость поддерживает автономию и уверенность в себе. Эффективная зависимость и отдельность – две стороны одной медали, а не противоположности. Чем надежнее наши связи, тем более отдельными и отличающимися от других мы можем быть. Быть здоровым – это ощущать взаимозависимость, а не самодостаточность и отдельность от других.

3. Привязанность как безопасная гавань. Контакт с фигурой привязанности – внутренний механизм выживания. Это наследство от наших предшественников по эволюционной лестнице. Если кто‑то из наших предков встречал опасность в одиночку, шансы погибнуть были высокими. Если удавалось позвать на помощь, привлечь внимание соплеменников, можно было получить защиту и выжить. Мы – потомки тех, выживших, позвавших на помощь. Эволюция приспособила наш мозг и тело к тому, чтобы стремиться к фигурам привязанности в моменты опасности и стресса. Присутствие такой фигуры – обычно это родители, дети, супруги, возлюбленные – приносит ощущение спокойствия и безопасности, а когда эти фигуры недоступны (или воспринимаются как недоступные), наступает дистресс. Нейроисследования доказывают, что близость с любимыми людьми успокаивает нервную систему (Cozolino, 2002). Контакт с фигурой привязанности – естественная защита от тревоги и уязвимости. Привязанности в любом возрасте создают безопасную гавань, которая защищает от повседневных стрессов и от неопределенности и является оптимальной средой развития для каждого из нас на протяжении всей жизни.

4. Привязанность как надежная база. Привязанность является надежной базой, или отправной точкой, с которой индивидуум исследует окружающий мир. Ребенок отбегает от матери поиграть и возвращается к ней. Присутствие отзывчивой мамы дает ребенку уверенность, необходимую для того, чтобы учиться чему‑то новому, адаптироваться к новым жизненным обстоятельствам и изменять образ себя с учетом приобретенного опыта. И это верно не только в детстве, но в течение всей жизни. Есть исследования, показывающие, что наличие отношений, обеспечивающих надежную базу, способствует когнитивной открытости новому опыту. По результатам других исследований надежная привязанность усиливает способности к рефлексии. Когда отношения воспринимаются как безопасные, людям проще оказывать друг другу поддержку, разрешать конфликты и справляться со стрессом. Отношения тогда приносят больше удовлетворения. Потребность в безопасных эмоциональных связях с партнером, обеспечивающих безопасную гавань и надежную базу, лежит в основе близких и длительных отношений. Если потребность не удовлетворена, наступает супружеский дистресс. Удовлетворение этой потребности приводит к налаживанию супружеских отношений.

5. Взаимная доступность и отзывчивость – строительные блоки безопасных эмоциональных связей. Фигура привязанности может присутствовать физически, но отсутствовать эмоционально. Если фигура привязанности воспринимается как недоступная, наступает сепарационная тревога и дистресс. Важно не только физическое присутствие, но и эмоциональная вовлеченность в отношения. Привязанность – это жизненная потребность человека. Если эта потребность остается неудовлетворенной, человек испытывает экстремальные эмоции и может вести себя экстремальным образом. По выражению Джонсон, «эмоции – это музыка любовных отношений» (Johnson, 2004, p. 67), а отношения – парный танец. Изменится музыка – изменится танец. Теория привязанности помогает нам лучше понять переживания каждого супруга и нормализовать их.

Страх и неопределенность активирует потребности в привязанности. В опасных ситуациях поведение, связанное с поиском близости, активируется. Если фигура привязанности в такие моменты воспринимается как недоступная, это серьезный удар по отношениям.

«Я была одна с малышом. Ребенок заболел. Я ужасно волновалась, попросила мужа прийти с работы пораньше. Он не пришел, сказал, что много работы. А потом оказалось, что они там праздновали что‑то, он в этот момент танцевал с молоденькой сотрудницей».

«Я заметила в груди какое‑то уплотнение, испугалась. Сказала мужу, а он отмахнулся, сказал, что я мнительная. Все же пошла к врачу, сдала анализы, а муж даже не позвонил узнать, какие результаты».

Подобные события могут переживаться как катастрофа. Понять, почему это так, помогает положение теории привязанности о том, что в моменты, когда мы особенно уязвимы, нам жизненно важно ощущать, что мы не одиноки.

6. Дистресс при сепарации – предсказуемый процесс. Если поведение привязанности, направленное на поиск и поддержание контакта с фигурой привязанности, не достигает цели, возникают такие чувства, как гневный протест, цепляние, депрессия и отчаяние, кульминацией этого процесса становится отчуждение.

Боулби рассматривал гнев в близких отношениях как попытку войти в контакт с недоступным объектом привязанности и различал гнев надежды и гнев отчаяния: последний возникает от безысходности и может принимать экстремальные формы принуждения, насилия, самоповреждающего поведения. В надежных отношениях протест, вызванный недоступностью значимого человека, признается и принимается партнером. Другими словами, в отношениях, характеризующихся взаимной доступностью и отзывчивостью, есть возможность починить то, что сломалось.

 

1. Стили привязанности – это поведенческие паттерны в близких отношениях и стратегии эмоциональной регуляции. Впервые были выявлены Мэри Эйнсворт, психологом Балтиморского Университета (США) в эксперименте, получившем название «Незнакомая ситуация» (Крейн, 2002). В исследовании приняли участие матери и их годовалые дети. Психологи наблюдали за реакцией младенцев на кратковременное разлучение с матерью и на последующее воссоединение с ней. Исследование опиралось на идеи Боулби, предположившего, что путь, ведущий к пониманию уз, связывающих ребенка с матерью, пролегает через понимание реакции ребенка на разлуку с матерью. В результате эксперимента были выявлены три поведенческих паттерна, или три стиля привязанности – надежный стиль и два ненадежных: избегающий и тревожно‑амбивалентный. Последующие исследования показали, что стиль привязанности, формирующийся на первом году жизни, является культурно универсальной и устойчивой характеристикой. Дети разной этнической принадлежности и из разных стран демонстрируют те же паттерны; различия в поведении детей с разными стилями привязанности сохраняются вплоть до 15 лет (т. е. на протяжении всего детского возраста).

Во взрослых близких отношениях проблему надежной или ненадежной привязанности можно сформулировать как вопрос, обращенный к значимому другому: «Могу ли я положиться на тебя, зависеть от тебя? Если мне будет действительно нужно, могу ли я быть уверен(а), что ты будешь со мной?». Ответов на этот вопрос конечное число. «Да, могу» соответствует надежной привязанности. Если ответ: «Нет, я не уверен(а)» или «Нет, я не могу зависеть от тебя», привязанность ненадежная. Когда фигура привязанности воспринимается как недоступная, система привязанности может реагировать гиперактивацией. В поведении появляется тревожное цепляние, преследование, попытки силой получить отклик от любимого. Такой поведенческий и эмоциональный паттерн соотносится с тревожно‑амбивалентным стилем привязанности. Другая стратегия связана с деактивацией системы привязанности, с подавлением потребностей в привязанности, с фокусировкой на практических задачах и ограничением или избеганием эмоционального контакта с объектом привязанности. Такой поведенческий и эмоциональный паттерн соотносится с отстраненным или избегающим стилем привязанности. Эти две стратегии – тревожное цепляние и отстраненное избегание – формируются в отношениях со значимыми другими, могут воспроизводиться в последующих отношениях, но могут и изменяться в эмоционально безопасных и доверительных отношениях.

2. Привязанность включает в себя рабочую модель себя и другого. Мы узнаем о том, кто мы, какие мы, чего достойны, на какое отношение к себе можем рассчитывать и как получить то, что нам нужно, в близких отношениях со значимыми другими. Рабочая модель – понятие, введенное Боулби – это внутренняя репрезентация привязанности. Рабочая модель включает в себя когнитивные аспекты восприятия себя и других людей. При надежной привязанности человек воспринимает себя как достойного любви и заботы, как уверенного и компетентного человека, и исследования показали, что у людей с надежным стилем привязанности самооценка выше (Mikulincer et al., 1993). Люди с надежным стилем привязанности верят в то, что другие люди в случае необходимости откликнутся на их призыв, и воспринимают других людей как заслуживающих доверия (Collins, Read, 1990; Simpson, 1990). Рабочие модели – это больше, чем когнитивные схемы, это представления о себе и об окружающих, надежды и ожидания, сильно нагруженные эмоциями. Рабочие модели формируются, проявляются, поддерживаются и, что самое главное, меняются в эмоциональной коммуникации. Исследованиями внутренней репрезентации привязанности у взрослых занималась Мэри Мэйн, разработавшая Интервью привязанности для взрослых (AAI) (Main et al., 1985). В результате были выявлены типы внутренней репрезентации привязанности (автономный, дистанцированный и спутанный), которые можно соотнести с надежным, отстраненноизбегающим и тревожно‑амбивалентным стилями привязанности из эксперимента Эйнсворт (см. выше пункт 8).

3. Изоляция и утрата связей – травмирующие факторы. Мы социальные существа и не приспособлены к выживанию в одиночку. Поэтому когда мы чувствуем, что связи со значимыми другими под угрозой или что связи обрываются, мы переживаем сильнейший стресс – это потенциально травмирующие ситуации. В этом смысле теория привязанности – это теория травмы. Боулби изучал феномен разлучения ребенка с матерью и последствия подобных разлучений. Он утверждал, что маленькие дети, оставленные в больнице без родителей, как и дети, воспитанные в детских домах, эмоционально обделены и травмированы. Он говорил, что эмоциональное отвержение и утрата эмоциональных связей со значимыми другими оказывает негативное влияние на индивидуальное развитие и на способность справляться с жизненными трудностями. И, напротив, надежные эмоциональные связи целительны. Одного ленинградского писателя, пережившего блокаду, журналисты расспрашивали об ужасах военного времени. Он ответил примерно следующее: «Мне было тогда четыре года, со мной была моя мама. Она меня любила, я был счастлив». И во взрослом возрасте, если мы уверены, что в трудную минуту не останемся в одиночестве, жизненные стрессы переносятся легче.

 

Из системного подхода в ЭФТ пришли следующие допущения (Николс, Шварц, 2004):

1. Семья – это живая система, состоящая из элементов и связей между ними. Следовательно, все законы живых систем распространяются и на семью. Основных закона два: закон гомеостаза и закон развития. В соответствии с законом гомеостаза любой системе нужна стабильность для нормального функционирования. Нужны также внутренние механизмы, обеспечивающие стабильность. Гомеостаз в системе поддерживается тем, как элементы системы взаимодействуют друг с другом. Закон развития предписывает системе адаптироваться к изменяющимся условиям. Для этого нужны внутренние способности к реорганизации, определенная гибкость, не разрушающая целостность системы.

2. Применительно к семье это означает, что взаимодействия между членами семьи организованы циклически и образуют устойчивые паттерны. Системный терапевт обращает внимание на проблемные циклы, выявляет и изменяет их. Проблемные паттерны обслуживают системный гомеостаз, сохраняют семью как единое целое, но могут препятствовать необходимым изменениям, например, переходу семьи от одной фазы жизненного цикла к другой. Пол Вацлавик, говоря о системной терапии, выделял изменения первого и второго порядка. Изменения первого порядка затрагивают элементы системы (например, супруг становится менее враждебным). Когда происходят изменения второго порядка, меняется способ взаимодействия между членами семьи, или интерактивные паттерны (например, люди начинают слушать друг друга). Для достижения устойчивых изменений должны поменяться и элементы, и интеракции. Иначе миролюбиво настроенный супруг столкнется с привычным недоверием со стороны партнера (часть проблемного цикла) и вернется к прежней критикующей роли.

3. Самые распространенные проблемные паттерны супружеских отношений это преследование – избегание, критика – уход в себя, жалобы – отстранение. Такие паттерны называются комплементарными, поскольку супруги занимают взаимно дополняющие позиции в отношениях. Симметричные паттерны, нападение – нападение, или отстранение – отстранение, считаются производными комплементарных паттернов. Если партнеру, обычно занимающему отстраненную позицию, «некуда отступать», он может перейти в атаку. Или же партнер, обычно выступающий в преследующей роли, отчаялся приблизиться к супругу и дистанцируется.

4. Позиции в отношениях описываются двумя параметрами: близость – дистанция, автономия – контроль. Позиции не являются внутренними характеристиками людей, скорее, это вынужденные роли, порождаемые самоподдерживающимися и самовоспроизводящимися паттернами отношений. В этом смысле супруги – и невольные жертвы, и невольные создатели проблем.

5. В области системной терапии существуют различные направления. Терапевты разных направлений фокусируются на разных параметрах семейной системы и используют разные интервенции для достижения изменений в функционировании системы. Сальвадор Минухин – основатель структурного подхода. Из названия ясно, что данное направление фокусируется на структурных параметрах семейной системы. Семейная система имеет определенную структуру. Она состоит из подсистем: супружеской, родительской, сиблинговой, подсистемы нуклеарной семьи; между подсистемами есть границы, есть также внешняя граница между семьей и социальным окружением. В семье со здоровой структурой границы проницаемы, но не размыты; есть иерархия, проявляющаяся в том, что у взрослых членов семьи власти больше, чем у детей; горизонтальные связи между элементами одной подсистемы сильнее, чем вертикальные (нет межпоколенческих коалиций); внутри супружеской подсистемы распределение власти примерно равное.

6. Цель структурной терапии – стимулировать более гибкие позиции в отношениях и способствовать новым способам взаимодействия. Техники структурного подхода – это присоединение к системе (или создание терапевтического альянса с семьей), переформулирование позиций, делающее явным влияние каждого члена семьи на других и инсценировки, дающие новый опыт семейного взаимодействия. Например, родителей просят обсудить вопросы воспитания детей друг с другом напрямую, что усиливает родительскую подсистему и укрепляет границы между взрослыми и детьми. Подростка, который контролирует своим проблемным поведением всю семью, стимулируют к проявлению адекватной инициативы, а с родителями обсуждают, что они готовы ему доверить.

 

Из гуманистического подхода в ЭФТ пришли следующие допущения:

1. Внимание к эмоциям. Эмоции – это не досадная помеха для терапии, а высокоорганизованный процесс, интегрирующий физиологический отклик, смысл происходящего, тенденции к действиям, осознание себя в контексте происходящего.

2. Ученые выделяют небольшое число базовых универсальных эмоций: гнев, страх, удивление, радость, стыд/отвращение, обида/ боль, печаль/отчаяние. Каждой базовой эмоции соответствует уникальное выражение лица, врожденный неврологический базис, раннее проявление и социальная функция, помогающая выживать и оказывать воздействие на других, а также быстрое автоматическое проявление (Экман, 2010).

3. Эмоции разделяют на первичные и вторичные. Первичные – это моментальный отклик на то, что происходит сейчас. Вторичные эмоции являются способом совладания с первичными эмоциями (Изард, 2002). Вторичные эмоции являются «топливом» для проблемных интерактивных циклов. Например, жена возмущена поведением мужа – он не пришел с работы вовремя, несмотря на их договоренность. В результате жене пришлось одной укладывать спать ребенка или одной собирать вещи в совместную поездку. Она злится: для нее отсутствие мужа означает, что ему не важны их общие дела: «ему все равно», «я для него не значима», «его никогда не оказывается рядом». Фигура привязанности воспринимается как недоступная. Переживание одиночества и собственной незначимости в близких отношениях вызывает обиду или страх (первичные эмоции). Гнев (вторичная эмоция) является протестной реакцией на недоступность фигуры привязанности. Итак, жена обвиняет мужа в безответственности и необязательности. Муж пытается защититься («ты же знаешь, на работе много дел»), а потом замыкается. Для него упреки жены означают, что ей безразличны его дела, что она думает только о себе: «я нужен ей только как рабочая сила», «ей до меня нет дела». Происходящее воспринимается как отвержение, и это больно (первичная эмоция). Уход в себя и дистанцирование – способ мужа справиться с болезненными переживаниями. В результате взаимодействие образует цикл: преследование – избегание, критика – уход в себя. Каждый в очередной раз убеждается в том, что не ценен, не нужен, не принимается другим.

4. Работать с эмоциями, находясь в отстраненной позиции, неэффективно. Эмпатическая включенность – основной инструмент работы гуманистического терапевта. Эмпатия – это способность представить себя на месте другого человека, понять, каково ему, испытать сочувствие и выразить его в контакте с клиентом. Эмпатия, безоценочное и безусловное принятие и конгруэнтность терапевта помогают построить безопасные и доверительные терапевтические отношения (Роджерс, 2008). В результате человек, обратившийся к психологу, чувствует себя понятым и принятым. Подобные отношения являются оптимальной поддерживающей и развивающей средой, способствующей самопознанию и личностному росту наших клиентов. Тут возможны аналогии с надежной привязанностью, являющейся безопасной гаванью, защищающей от жизненных стрессов, и надежной базой, с которой безопасно исследовать окружающий и внутренний мир.

5. Терапевт, работая с эмоциями, фокусируется на происходящем «здесь и сейчас». Он обращает внимание на то, что говорит клиент, и на то, как он это говорит. Внимание к невербальным аспектам коммуникации – важная составляющая в работе с эмоциями: порой наши тела говорят больше, чем могут выразить слова (Бадхен и др., 2007).

6. Изменения в процессе терапии происходят благодаря корректирующему эмоциональному опыту: человек начинает чувствовать по‑новому, его поведенческий репертуар расширяется, перед ним открываются новые возможности и новые перспективы.