У Сабурова Остановленные несколько раз партизанскими дозорами, мы приблизились кштабу Сабурова. Среди деревьев горбились накаты землянок, тянулись веревки сразвешенным для просушки бельем, запахло дымом, слышались голоса людей. В прогалах стволов засветилась под ранним солнцем полянка с большимрубленым домом. На полянке перед домом народ. Издали узнаю ДемьянаСергеевича Коротченко, Алексея Федоровича Федорова, Сидора АртемьевичаКовпака, Степана Антоновича Олексенко. От группы встречающих отделяетсяосанистый человек в генеральской форме, идет навстречу. Видимо, Сабуров, скоторым я прежде не встречался. Спешиваемся. Сабуров начинает доклад Тимофею Амвросиевичу. Выслушавдоклад, Строкач обнимает Сабурова, а к нам уже подошли собравшиеся, и объятиям с рукопожатиями,кажется, не будет конца. Осматриваюсь. На командирах генеральская или офицерская форма сполевыми погонами, лица у них веселые, движения и голоса уверенные. Это незагнанные в леса и урочища, измотанные люди, это властные хозяева своейземли! Чтобы увидеть такое, стоило пережить любые огорчения и неудачи. У Сабурова ожидал завтрак. Столы стояли прямо на поляне. Строкачоглядел снедь и только руками развел: -- Вижу, не по карточкам живете! Откуда это? -- Реквизируем у врага, обмениваем в деревнях на соль и керосин, --ответил Сабуров. -- Прошу, товарищи! За столом я нет-нет да и поглядывал на сидящего наискосок загорелогочерноусого комиссара ковпа-ковского соединения Семена Васильевича Руднева.Среди знакомых человека с такой фамилией, с таким именем-отчеством не было,но я не мог отделаться от ощущения, что встречал Руднева раньше, и встречалне раз, только где и когда? Похоже, и Руднев ко мне присматривался, пытался вспомнить что-то. Я улучил момент, наклонился к комиссару: -- Семен Васильевич, извините, мы с вами виделись прежде? Руднев тронул ладонью усы: -- Понимаете, я в свое время учился у инструктора, носившего фамилиюГригорьев... И сразу все стало на свои места! Ну, конечно же, Киев, тридцать третийгод, партизанская школа! Я преподавал в ней, фамилия Григорьев -- один изтогдашних моих псевдонимов! -- А какую фамилию вы десять лет назад носили? В Киеве? -- рассмеялсяя, -- У Григорьева не было слушателя Руднева! -- Илья Григорьевич, вы?! -- Руднев даже с места встал. -- То-то ясмотрю, вроде вы, но говорят -- Ста-ринов, и в толк не возьму, ошибаюсь илиопять конспирация?! Мы трясли друг другу руки. -- Что, оказывается, давние знакомые? -- окликнул Строкач. -- Еще какие давние, Тимофей Амвросиевич! -- Отозвался Руднев. Предаваться личным воспоминаниям среди малознакомых людей неловко. -- Будете в нашем соединении, тогда и поговорим, -- предложил Руднев.
X x x
Скатерть убрали, курильщики зачиркали спичками, зажигалками, запахлотабачным дымом. Сабуров уступил место в торце стола Демьяну СергеевичуКоротченко. Тот постучал по столешнице костяшками пальцев: -- Начинаем совещание, товарищи! Сказав, что страна и народ живут в канун чрезвычайных событий нафронте, Коротченко разъяснил" (Стратегическую обстановку: немецко-фашистскоекомандование готовит удар в районе Курского выступа, советским войскампредстоит измотать противника и перейти в решительное наступление. СтавкаВерховного Главнокомандования, лично товарищ Сталин требуют от партизанактивизации. Украинским партизанам предстоит нанести удар по. железнымдорогам, находящимся в тылу группы фашистских армий "Юг". Пропускнаяспособность дорог должна быть сведена к нулю. Это облегчит задачу регулярныхвойск Красной Армии. -- Учитывая требования момента, Центральный Комитет партии Украины иУкраинский штаб партизанского движения пересмотрели летний план боевойдеятельности, внесли в него изменения и уточнения -- сказал Коротченко. --Подробней доложит о них начальник штаба генерал Строкач. Изменения, внесенные в план летних боевых действий, были весьмаСерьезные. Соединение Ковпака освобождалось от задач по выводу из строяжелезнодорожных узлов Жмеринки, Казатина и Фастова, ему предписывалось выйтив Черновицкую область для действия на тамошних коммуникациях и организации борьбы в Прикарпатской Украине. Воздействовать на железнодорожные узлы Жмеринки, Казатина и Фастова, акроме того на железнодорожные узлы Коростеня, Шепетовки и Киева должно былотеперь соединение Сабурова, чей переход в Станиславскую область отменялся. Соединению С. Ф. Маликова предписывалось сосредоточить усилия нанарушение работы железнодорожных узлов Бердичева и Житомира, соединению М.И. Наумова -- совершить вместо рейда в Черновицкую область рейд на южныечасти Житомирской, Киевской и северной части Кировоградской областей,нарушая с тамошними партизанами работу железной дороги Фастов -- Знаменка, асоединению Я. И. Мельника -- Д. Т. Бурченко, которое раньше нацеливалось нажелезную дорогу Здолбутов -- Полонное, приказывалось совершить рейд вВинницкую область, нанести удары по железным дорогам Жмеринского иКазатин-ского узлов. Задачи соединений А. Ф. Федорова, И. Ф. Федорова и В. А. Бегмыоставались прежними. Партизанам Алексея Федоровича Федорова нужно былонарушить работу железнодорожных узлов Ковеля, Луцка и Ровно, а партизанамИвана Филипповича Федорова и Василия Андреевича Бегмы -- работу узлов Ровно,Здолбунова и Сарн. Строкача слушали, иногда бросая на него и друг на друга быстрыевзгляды. Ковпак, как всегда, щурился, косясь то на Вершигору, то на Руднева;Сабуров, сложив на груди руки, глядел в какую-то точку на столешнице;Мельник полуприкрыл глаза... Видимо, что-то осталось неясным, тем более что воспринималось на слух,а кое-что вызвало сопротивление. Сабуров, например, сразу обратил вниманиеКоротченко и Строкача на то, что ему придется разбить соединение намалочисленные отряды. Действовать эти отряды станут далеко друг от друга,снабжать их будет трудно, оказывать сопротивление противнику в прямом боюотряды не смогут. Мне показалось, что Тимофей Амвросиевич ждал подобного возражения. -- План является приказом! -- твердо сказал он. -- О том, как его лучшевыполнить, будем говорить с командованием каждого соединения особо. Тогда вовсем и разберемся, Николай Александрович. Есть вопросы, товарищи? Вопросы, конечно, были. На какое количество вооружения и взрывчаткиможно еще рассчитывать? Определены ли точные сроки начала операций каждогосоединения? Пришлют ли еще радистов?.. На одни вопросы Строкач ответил, на другие обещал ответить позже,побывав в соединениях. На этом совещание закрылось. Правда, партизанскиекоман- диры и комиссары разъехались не сразу, но я при неофициальныхразговорах не присутствовал: пригласили на занятия с сабуровскими минерами. Среди новых учеников оказалось немало пожилых людей: оказывается, нетолько молодежь стремилась попасть в диверсанты! Но поскольку это быливсе-таки пожилые люди, к тому же крестьяне, вряд ли имевшие за плечамичто-либо кроме ликбеза, я сократил теоретическую часть занятий и увеличилпрактическую. Я считал, что, подержав мину в руках, научившись устанавливатьее на тот или иной срок замедления практически, а потом многократно повторивизученные приемы, люди сумеют действовать и без знания законов физики ихимии. Иллюзий относительно того, как прочно усвоят материал новички, я непитал, но полностью полагался на сабуровских инструкторов; они доделают то,чего не успею я. Тем более что инструкторами-то были хорошо известныечитателю С. П. Минеев и ставшая его женой Клава Минеева, та самая Клавочкасо спичечной фабрики, которая рвалась в партизаны еще в сорок первом! Занятия закончили в полной темени, когда уже ничего нельзя былоразличить. У Ковпака Следующий день провели у ковпаковцев, расположившихся лагерем втрех-четырех километрах от сабуровского соединения. На торжественномпостроении первого батальона, или, как его обычно называли, Путивльскогоотряда, Строкач вручал ордена и медали "Партизану Отечественной войны"тремстам " ковпаковцам. Потом проходил смотр соединения. Позже Коротченко,Строкач, Ковпак, Руднев, Верши-гора, командиры и комиссары ковпаковскихотрядов начали совещание, а я проверял, как хранится в соединенииминноподрывная техника, как работают инструкторы, как усваивают их урокидесятки новых минеров. Провел и сам занятие с инструкторами, показалнекоторые новинки подрывной техники. За ужином Ковпак спросил, доволен ли я минерами. Ответил, что доволен. -- Слышал, Тимофей Амвросиевич? -- поднял палец Ковпак. -- Вашзаместитель доволен, а вы нам ни мин, ни толу не даете. -- Как не даем? Дали же, Сидор Артемьевич! -- Мало. -- Распределяли справедливо. -- А кто казав, что не справедливо? -- сощурился Ковпак. -- Ни! Яказав, что мало! Лишь поздним вечером удалось нам с Рудневым остаться наедине. Сидели в ночном лесу на стволе поваленного дерева, вспоминали довоенныйКиев, общих знакомых, говорили о том, как готовились когда-то к партизанскойвойне. Руднев рассказал, что воюет вместе с сыном, которого зовут Радием.Мальчик смелый, даже чересчур, может, потому, что не хочет и не смеетуронить авторитет отца. Голос Семена Васильевича звучал хрипловато; минувшейосенью вражеский осколок царапнул горло, задел голосовые связки. Япоинтересовался группой Воронько. Руднев сказал, что и сам Платон Воронько,и Варейкин, и Лира Никольская, и Саша Кузнецов, и остальные ребята группыпришлись ко двору, обучили минеров, подготовили более ста человек, а сейчасушли на задание: не терпится пустить под откос вражеский эшелон. -- Меня тревожит, что в рейде не хватит мин и> взрывчатки, -- призналсяРуднев. -- Ведь окажемся вне досягаемости авиации. -- Только в том случае, если фронт на запад не двинется, СеменВасильевич. А он двинется! Меня окликнул Строкач: -- Илья Григорьевич, прошу ко мне! Есть дело. -- Да, да. иду. Мы с Рудневым пожелали друг другу спокойной ночи, расстались. Позже,укладываясь на ворохе пахучего сена в палатке из парашютного шелка, янеожиданно и с горечью подумал, что имен некоторых прежних знакомых,репрессированных в середине тридцатых годов, мы с Рудневым так и непроизнесли. Эта мысль долго мешала уснуть, и слышно было, как тягуче шумитлес, как ходят часовые и шуршит кто-то близ самого полога, то ли мышь, то линочной жук. У Федорова Ранним утром Коротченко, Строкач, их адъютанты и офицеры связи поехалив соединение Алексея Федоровича Федорова: дорога предстояла неблизкая,километров семнадцать, они хотели попасть к Федорову до наступления жары. Япоехать вместе со всеми не мог: среди доставленной последним самолетомпартии химических взрывателей были обнаружены неисправные, следовалоразобраться, что случилось. Только в одиннадцатом часу удалось справиться сэтим делом, и в красивое, широко раскинувшееся над Убортью село Боровое, вштаб партизанского соединения Алексея Федоровича Федорова, я попал лишь кчасу дня. Накормив и позволив отдохнуть с дороги, Алексей Федоровичпредложил поехать в лес, на партизанский полигон. Я внутренне усмехнулся.Ближайшая железнодорожная линия проходила в тридцати пяти километрах отБорового, какой же тут "полигон"? Но я знал, что командир соединения любитразыгрывать людей, досадуя, если розыгрыш не удается, и подыграл ему: -- Конечно, на полигон. Прежде всего -- на полигон! Шли недолго. Наочередной лесной поляне открылась моим глазам... Немыслимо! Железнодорожнаянасыпь! Со шпалами. С рельсами. С балластом. Насыпь никуда не вела, она начиналась и оканчивалась на поляне,протяженность ее была невелика --метров двадцать пять -- тридцать, но онасуществовала! А над поблескивающими рельсами, над черными от мазута шпаламикопошились минеры-партизаны и виднелась высокая, тонкая, хорошо знакомаяфигура моего бывшего начфина, теперь капитана, заместителя Федорова подиверсиям Алексея Семеновича Егорова! Я был ошеломлен. Ведь понадобилось добыть и доставить сюда песок,возить за десятки километров рельсы и шпалы и успеть в короткие сроки... Федоровский голос за спиной прозвучал со знакомыми лукавымиинтонациями: -- Конечно, не подмосковное кольцо, мы понимаем, но хоть что-то... И я вынужден был признаться: -- Опять ваша взяла, Алексей Федорович! Я подумал, что разыгрываете...Спасибо. Мелькнула мысль что полигон можно использовать для обучения минеров издругих соединений. -- Не возражаю, -- сказал Федоров. -- Тем более что мы через двое сутокуходим. Оставались на полигоне часа три. "Я расспросил Егорова о подробностяхсооружения насыпи, убедился, что все без исключения минеры отлично усвоилитактико-технические данные новых мин, а потом своими глазами увидел, какработают ученики капитана. Работали они быстро, сноровисто, обнаружитьустановленные мины было нельзя. Особенно запомнился бывший московскийстудент Володя Павлов. -- Сколько человек подготовлено? -- спросил я. -- Триста двенадцать, -- спокойно, как о чем-то обыденном, ответилЕгоров. Возвратясь в Боровое, я сразу заговорил со Стро-качем о необходимостисобрать на федоровском полигоне минеров из других соединений. -- Да, тут у них настоящая партизанская академия! -- Согласился ТимофейАмвросиевич. -- Поработали на славу, есть чему поучиться. Только -- поздно. И сообщил, что поступили сведения о сосредоточении немецко-фашистскимкомандованием значительных сил регулярных войск и карателей в районахМозыря, Ельска, Овруча, Олевска и Петрикова. -- Численность вражеских частей близка к шестидесяти тысячам, -- сказалСтрокач. -- Судя по всему, задумана крупная карательная операция противсобравшихся здесь соединений. Нужно поскорее отправить их в рейды, ИльяГригорьевич. Нельзя позволить противнику втянуть партизан в оборонительныебои. Сообщение в корне меняло дело. Оставалось лишь пожалеть, что уникальныйполигон, созданный федо-ровцами в тылу врага, не использован на полнуюмощность. Через сутки соединения Федорова и Ковпака отправились в рейд. Провожатьфедоровцев высыпало все Боровое. Меня разволновало прощание с Рудневым. -- Не удалось поговорить, как хотел, -- с сожалени--ем сказал СеменВасильевич, -- Столько передумал, столько наболело. Да что уж теперь? Видно,после войны поговорим. И протянул руки: -- Обнимемся, Илья Григорьевич! Мы обнялись. Спустя час ковпаковцы двинулись в дорогу. Больше я Руднева не встречал... У Бегмы Переночевав в покинутом ковпаковцами лагере, наша оперативная группапоехала в соединение ро-венских партизан, которым командовал В. А. Бегма.Тридцать километров лесных дорог одолели только к вечеру. Партизаныотужинали. По всему лагерю звучала музыка: там аккордеон, там скрипка, тамгармоники. -- Не соединение, а филармония! -- пошутил Строкач. Весело живете,Василий Андреевич! -- Не жалуемся, не жалуемся, -- в тон ответил Бегма. -- Надо же людямкультурно отдохнуть. Наступивший день был похож на предыдущие: вручение партизанам наград,совещание с командирами и комиссарами отрядов, входивших в соединение Бегмы,смотр минноподрывного имущества, проверка работы инструкторов иподготовленных минеров. В район аэродрома Строкач решил возвращаться ночью. Усталые, ехалинеторопливо. Вдруг захрустели в стороне ветки: кто-то уходил от дороги,ломясь сквозь чащобу. Молоденький офицер связи подъехал поближе, нервнокашлянул: -- В такой темени, товарищ генерал, знаете, даже плохонькая засада,две-три автоматные очереди... -- Ну, какая там засада! -- мягко прервал Строкач. -- Это мы зверяпотревожили, вот и пошел трещать валежником. Какая может быть в партизанскомкраю засада. И ласково, успокаивающе похлопал по шее стригущую ушами лошадь.
X x x
Через несколько дней по приказу Строкача я покинул партизанский край,чтобы вернуться к московским делам и заботам. Дождаться выхода в рейд всехсоединений и отрядов не довелось. Но улетел я успокоенный и полный надежд:люди получили около тридцати тонн тола, более пяти тысяч мин новойконструкции, достаточное количество запалов, взрывателей, замыкателей,бикфордова и детонирующего шнура, в каждом соединении имелись уже недесятки, а сотни хорошо подготовленных минеров. Можно было начинать!
