Историческое развитие институциональных форм научной деятельности.

В.С. Степин, размышляя об изменениях в культуре, обеспечивших становление техногенной цивилизации, отмечает, что развитая наука – характерная черта данной линии цивилизации, но путь институализации науки от преднауки к её развитым формам был сложным и непрямолинейным, так как отдельные предпосылки развертывания научного метода в разных странах по-разному «попадали в поток культурной трансляции» (В.А Степин. Теоретическое знание, с.60). Для перехода к собственно научной стадии необходим был особый способ мышления (видения мира), допускающий различные взгляды на варианты возможных проявлений сущности (законов) мира, включая и ситуации социального общения и деятельности. Такой способ мышления не мог утвердиться, например, в кастовых деспотических культурах обществ Востока с соразмерными им канонизированными стилями мышления и традициями, основанными на сложившихся стереотипах социального опыта и воспроизводивших это опыт. Зачатки научных знаний на Востоке имели силу предписаний для практики, знания о закономерных связях мира, сращивались с представлениями о прошлой традиции.

Цивилизацией, впервые создавшей предпосылки для духовной революции Античности, явилась демократия античной Греции. Исток науки, её первые импульсы – в этой социальной реторте. В этом ареале происходит мутация традиционных культур, социальная жизнь наполняется динамизмом; хозяйственно-политичекая жизнь античного полиса состязательна, являет дух активности, стимулирует инновации и инициативы в отличие от земледельческих цивилизаций Востока. Социальная действительность начинает определяться через борьбу мнений свободных граждан, в столкновении различных социальных групп в народном собрании, агоре. Социальный климат полиса снимал с нормативов деятельности ореол нерушимого сверхчеловеческого установления, формулировал отношение к изобретению людьми, обсуждению, улучшению норм поведения и деятельности, определяющих сам облик социальной действительности. Идея «события» (В.С. Степин) получила свое рациональное оформление и развитие в античной философии, а следствием явились различные философские концепции мироздания и различные идеалы социального устройства. Социальная жизнь античного полиса создавала благоприятные условия для реализации теоретических функций философии.

На Востоке в принципе теоретические функции философии не «производили» неких нестандартных представлений о мире. Тяготение философии к идеологическим и религиозным конструкциям реализовывалось в виде мощных регулятивов, закрепляющих, стабилизирующих традицию, формы социальности.

В свете изложенного в известной степени проявляютя причины, вследствие которых стартовавшая на древнем Египте и Вавилоне преднаука с огромным массивом знаний, была заблокирована самой социальной практикой. Знания, вырабатываемые кастой жрецов, управителей принимались в социальной практике неукоснительно, а доказательная их основа по существу не экспллицыровалась ввиду связи знания с авторитетами. По этой причине «эмпирическая математика» в указанном регионе не превратилась в теоретическую науку.

В греческом полисе социально значимые решения пропускались сквозь «фильтр конкурирующих предложений и мнений», их преимущество выявлялось обоснованностью предлагаемого норматива. Важный шаг, который античная наука сделать не смогла – это теоретическое естествознание. Причина усматривается в той общественной форме разделения труда, где труд рабов тормозил стимулы для развития техники, технологии, выражая разрыв между абстрактно-теоретическими исследованиями и практически утилитарными формами применения научных знаний. Таким образом, античная наука не может быть прямо и непосредственно выведена из социальных предпосылок, которые действовали на нее опосредованно, через глубинные мировоззренческие представления античной культуры.

Так, Архимед отнюдь не гордился своими прикладными инженерными знаниями и считал эту практику низменной, грубой. Презрение к физическому труду, порожденное классовым расслоением общества, не могло создать социальных предпосылок для теоретического естествознания их практического применения, а наука в этом плане еще не получила полного «гражданства» в институциализированной форме.

Понимание статуса науки в XVII – XVIII вв. были в значительной степени трансформированы отведением ей той социальной роли, которая связывалась с практической ориентацией новоевропейского естествознания. Ф. Бэкон в начале XVII в. осознал всемирно-историческое значение переориентации науки в свете идеи «знание-сила», положив также и начало рассмотрению истории науки в контексте гражданской истории. Наука служит жизни и практике, тем самым оправдывая себя, увеличивая власть человека над природой. Бэкон ориентирует науку искать открытия не в книгах, а в поле, в мастерской. Деятельность ученого Бэкон рассматривает как подлинный труд: выраженность протестантского отношения к труду как к своего рода мирской аскезе резко отличается от античного, в меньшей мере от средневекового.

В вопросе о значении и роли философии Бэкон солидарен с Я.А. Коменским, реформировавшим систему образования в духе протестантского требования применять разум преимущественно в делах земных, предоставив небесное вере в религию. Бэкон и Каменский связывают науку не с богословием и не с философией, а с политикой и общественной деятельностью и в соответствии с духом времени – усовершенствованием человека и гражданских дел.

Бэкон переосмысливает соотношение и связи знания и технологии. Техника как искусство преобразования превосходит науку и является образцом для нее.

Бэкон проявляет не столько теоретически-когнитивный, сколько социально-исторический способ анализа науки, в основе которого лежит понимание ее как социологического феномена, социального института.

Бэконовское понимание науки – яркое выражение духа индустриальной цивилизации, становящегося буржуазного общества, когда обратная сторона господства человека над природой не просматривалась в горизонте времени.

III. Научные сообщества и их исторические типы

К концу XVIII – началу XIX столетия наука стала осознаваемой прагматической ценностью цивилизации, реализуемой в виде техники и технологии. Возникновение социально-гуманитарных наук завершило формирование науки как системы дисциплин, охватив природу, общество и человеческий дух. Наука обрела привычные черты универсальности, специализации и междисциплинарных связей, социального института общества.

Наука конца XVIII – первой половины XIX века характеризовалась увеличением объема и разнообразия видов исследовательской деятельности и усложнением их взаимосвязей радикальным изменением институциональных форм научного познания. М.К. Петров выделил важную черту этого периода: для конкретного человека достаточно отчетливо определились новые пределы «информационной вместимости», связанные с физиологическими и ментальными ограничениями. Век энциклопедистов, сменился ограничением сферы исследований и организацией знания в соответствии с возможностями «информационной вместимости» человека. Специализация приводила к дифференциации наук, каждая из которых стремилась вычленить свой предмет исследования, фрагмент или аспект реальности. Возникла необходимость в поиске новых форм трансляции знания в культуре, новом типе воспроизводства субъекта научной деятельности.

В науке XVII века главной формой закрепления и трансляции знаний была книга (манускрипт, фолиант), где излагались основные принципы и начала «природы вещей». Как базис обучения эта форма дополняла традиционную систему непосредственных коммуникаций «учитель-ученик» и обеспечивала передачу знаний и навыков исследовательской работы от учителя к ученику, а также являлась главным средством фиксации новых результатов исследования природы.

По мере развития науки и расширения поля исследовательской деятельности формировалась потребность в такой коммуникации ученых, которая обеспечивала бы их совместное обсуждение не только «вечных» проблем, но и конечных конкретных задач. Как реализация этого социального запроса в XVII в. возникает особая форма закрепления и трансляции знания – переписка между учеными. Переписка включала в себя результаты, описание пути, которым знания были получены. Письмо превращалось в со-общение, обсуждение аргументации и контраргументации; систематическая переписка велась на латыни – языке межевропейского общения. Такой тип сообщества как средство научного общения объединил ученых в так называемую Республику ученых (La Republique des Lettres). Мысленный эксперимент в качестве осознанного исследовательского приема превратился идеализированный объект, не совпадающий с действительным предметом.

Сообщества исследователей специалистов во второй половине XVIII в. получают поддержку общественного мнения и государства. Коммуникации между исследователями осуществляются на национальном языке, углубляя чувства единства аудитории, солидарности. Переписка постепенно утрачивает свой прежний статус, а «Республика ученых» заменяется множеством национальных, дисциплинарно организованных сообществ, связанных внутренней коммуникацией, более интенсивной, чем внешняя. Научное сообщение, статья в научном журнале в силу меньшего объема становится адекватной формой фиксации знания, трансляции и определения приоритета исследования.

Общественный национальный язык, благодаря специальным терминам, системе понятий трансформируется в язык научной коммуникации, включаясь в состав собственных исследований.

Статья, адресованная анонимному читателю, способствовала необходимости рационализации, выбора аргументации для обоснования выдвигаемых положений и обрела необходимые характеристики к середине XIX века – периоду дисциплинарной организации науки.

Статья в современном научном сообществе – форма трансляции знания, осуществляющая преемственную связь с предшествующим знанием, поскольку ее написание предполагает указание на источники (институт ссылок), является заявкой на новые знания. Первоначальная функция статьи – объединение исследователей, затем публикация сведений о новом знании.

Научные журналы становились своеобразными центрами кристаллизации новых типов научных сообществ наряду с традиционными объединениями ученых. В «Республике ученых» были предусмотрены формальные мероприятия (еженедельные заседания, наличие уставов и т.д.).

В уставах академий необходимость теоретических разработок сочеталась с практическим внедрением результатов научных исследований.

В связи с увеличением объема научной, научно-технической информации, появляются академические учреждения (получившими поддержку со стороны правительства): возникшими в XV – начале XVI столетия (Лондонское королевское общество – 1660 г., Парижская академия – 1666 г., берлинская академия наук 1700 г., Петербургская академия – 1724 г. др.)

Начинают складываться различного рода ассоциации ученых, такие как «Французская консерватория» (хранилище технических искусств и ремесел) (1795 г.), Британская ассоциация содействия прогрессу (1831 г.) и др.

Новые формы коммуникаций порождаются новыми формами организации науки. Ситуация роста объема научной информации, связанная и с пределами «информационной вместимости» субъекта существенно трансформировала способы трансляции знания, обострила проблему воспроизводства субъекта науки, вызвала необходимость подготовки ученых нового типа: университетского ученого, профессора, пришедшего на смену любителя науки. Целенаправленная подготовка научных кадров востребовала развитие сети новых научных и учебных учреждений, в том числе и университетов.

Первые университеты – Парижский – 1160 г., Оксфордский – 1167 г., Кембриджский – 1209 г., Падуанский – 1222г., Неаполитанский – 1224 г. возникли на базе духовных школ как центры подготовки духовенства, где основное внимание уделялось проблеме гуманитарного образования В XVIII – начале XIX века большинство старых и новых университетов включает в число преподаваемых курсов естественнонаучные и технические дисциплины (политехническая школа в Париже – 1795 г.) Дисциплинарно организованное образование, в свою очередь оказало обратное влияние на дифференциацию и становление конкретных научных дисциплин, что нашло выражение в систематическом изложении и усвоении полученных знаний.

Специальная подготовка научных кадров (воспроизводство субъекта науки) оформила особую профессию научного работника, утвердила ее в качестве прочно установленной профессии, требующей специфического образования структурной организации.

Социальное пространство науки неодномерно и разнообразно и включает в себя научную школу как социальный институт производства, трансляции научного знания, основанный на коммуникации. Близость мировоззренческих, методологических позиций в процессе познания дает возможности представителям школы преодолевать познавательные противоречия в процессе познания, продуктивно дискутировать с представителями других школ, направлений. Трансформация понимания науки в постмодернистском ключе выразилась во внимании не только к предметно-логической стороне деятельности научной школы, но социально-научной, личностно-психологической.

Дисциплинарно организованная наука с четырьмя основными блоками научных дисциплин – математикой, естествознанием, техническими и социально-гуманитарными науками – завершает долгий путь формирования науки.

Наука, обретая черты зрелого организма, оказывает активное воздействие на фундаментальные мировоззренческие структуры, выяснения путей исторического развития общества, являясь нерасторжимым компонентом общества, осмысления современных тенденций развития общества, культуры и цивилизации.

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

 

Предисловие…………………………………………………………………...... 3