Научные революции как перестройка оснований науки. Типология научных революций и прогностическая роль философского знания.

Для понимания сущности научных революций необходимо, прежде всего, усвоение такого понятия, как основания науки, ибо каждая из этих революций базируется именно на них. В состав оснований науки входят такие компоненты: а) идеалы и нормы исследования, б) научная картина мира и в) философские основания. Первый компонент выражает ценностные установки науки и включает в себя три вида идеалов и норм: а) доказательности и обоснования знания, б) объяснения и описания и в) построения и организации знания. В системе идеалов и нормативных структур выражен определенный образ познавательной деятельности, т.е. представление об обязательных процедурах, которые обеспечивают постижение истины; а этот образ всегда имеет социокультурную обусловленность - формируясь, он испытывает влияние мировоззренческих структур, лежащих в фундаменте культуры данной эпохи. Что касается научной картины мира, то она складывается в результате синтеза знаний, получаемых в различных науках, и призвана, во-первых, обеспечивать систематизацию знаний в рамках данной науки и, во-вторых, выступать в качестве исследовательской программы, задающей направление эмпирического и теоретического поиска и выбор средств их решения. Третий компонент оснований науки - это философские идеи и принципы, обосновывающие идеалы и нормы науки, а также содержательные параметры научной картины мира и включение самого научного знания в культуру. Обосновывая уже добытые знания, философские основания науки выполняют и важную эвристическую роль: они активно участвуют в построении новых теорий, используются для обоснования полученных новых картин реальности и новых представлений о методах научных исследований.

Указанные выше основания науки обеспечивают рост знаний до тех пор, пока имеющаяся картина мира учитывает общие черты системной организации изучаемых объектов, а методы освоения этих объектов соответствуют сложившимся идеалам и нормам исследования. Однако по мере развития науки возникают принципиально новые типы объектов, требующие иного видения реальности и иных схем метода познания этих объектов. Это обусловливает необходимость перестройки оснований науки, осуществляющейся в двух возможных вариантах: а) как революция, при которой трансформация специальной картины мира не сопровождается существенным изменением идеалов и норм исследования, и б) как революция, в ходе которой вместе с картиной мира радикально изменяются идеалы и нормы науки. Перестройка оснований исследования может также совершаться как на внутридисциплинарном уровне развития знаний, так и на междисциплинарном.

Обычно перестройка оснований научной дисциплины начинается с накопления фактов, необъяснимых в рамках прежней картины мира, а также таких фактов, при попытках объяснения которых возникают парадоксы, а они - явный сигнал того, что наука наткнулась на нечто новое, не учтенное принятой картиной мира. Начинается пересмотр картины мира и идеалов познания с критического осмысления - с осознания их не абсолютного, а относительного, преходящего характера. И тут в свои права вступает философский анализ, в ходе которого предпринимается не только критика прежнего состояния оснований науки, но и оказывается помощь в выработке новых оснований. А их невозможно получить чисто опытным путем - даже если речь идет о новом эмпирическом материале. Тут как раз и необходима эвристическая роль философии - как на внутридисциплинарном, так и на междисциплинарном уровнях. Так, во втором случае преобразование оснований данной науки осуществляется за счет переноса парадигмальных установок и принципов из других дисциплин - прежде всего из тех наук, которые играют лидирующую роль. Пример: разрушение концепции флогистона благодаря переносу в химию из физики представлений об атомах (XYII - первая половина XIX вв.).

Итак, революции в науке - это вид новаций, отличающийся своей принципиальной значимостью, своими значимыми последствиями для развития науки и культуры. И это потому, что революции связаны с перестройкой основных научных традиций и затрагивают при этом мировоззренческие и методологические основания науки, изменяя нередко и сам стиль мышления. Различают три вида научных революций: а) построение новых фундаментальных теорий, б) внедрение новых методов исследования и в) открытие "новых миров".

Первый вид - наиболее известный тип научных революций: это - революция Коперника, революция Ньютона, теория относительности, квантовая механика. Именно с содержащейся в них сменой фундаментальных теоретических концепций связывает свое представление о научных революциях Т.Кун. Второй вид, связанный с появлением новых методов исследования, ведет к смене изучаемых проблем и стандартов научной работы, к появлению новых отраслей знания. Так, появление микроскопа привело к возникновению микробиологии, цитологии, гистологии и др., а изобретение оптического телескопа и радиотелескопа - к бурному развитию астрономии после второй мировой войны. Говоря же об открытии "новых миров", имеют в виду обнаружение, в ходе научных революций, каких-то ранее неизвестных сфер или аспектов действительности. Примеры этих "новых миров": великие географические открытия привели к освоению новых земель, новых акваторий, новых ландшафтов и неведомых культур; или - открытие мира микроорганизмов и вирусов, мира элементарных частиц, мира электромагнитных колебаний, других галактик, явлений гравитации, радиоактивности и т.д. Говоря о науках об обществе, укажем, например, на расшифровку Шампольоном древнеегипетской письменности; при этом отметим, что открытие прошлого вполне сопоставимо с открытием новых земель, культур и народов; показательно в этой связи суждение Пушкина об "Истории государства Российского" Карамзина: "Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка - Колумбом"...

Особенно важное значение имеют глобальные научные революции. Их современные исследователи насчитывают четыре. Первая датируется XYII веком; она привела к утверждению классического естествознания. Его основные характеристики: во-первых, объективность и предметность научного знания, в силу чего из описания и объяснения исключается все относящееся к субъекту познания, процедуры же его познавательной деятельности полагаются как неизменные и раз навсегда данные; во-вторых - в качестве идеала научного познания принимается построение абсолютно истинной картины природы, достижение которой предполагается в достаточно короткие сроки; необходимое и достаточное средство достижения этого - поиск и нахождение очевидных, наглядных, "вытекающих из опыта" онтологических принципов, на базе которых можно строить общие теории, а также объясняющие и предсказывающие опытные теории.

Вторая глобальная научная революция приходится на конец ХYIII -первую половину XIX веков, когда обнаружилось качественно новое состояние естествознания - его превращение в дисциплинарно организованную науку. В этих условиях прежняя механическая картина мира утрачивает свой общенаучный статус - благодаря успехам биологии, химии, других отраслей знания разрабатываются специальные картины реальности, нередуцируемые к механической, и происходит дифференциация дисциплинарных идеалов и норм познания (так, в биологии и геологии утверждается идея развития). Хотя существенно уточняется специфика изучаемых объектов, познавательные установки классической науки по-прежнему остаются общими для всех наук, а потому и эта, вторая научная революция остается в рамках классической наукам и классического стиля мышления.

Третья глобальная научная революция связана со становлением неклассического естествознания; время его становления - конец XIX - середина ХХ веков. Радикальные открытия в ходе этой научной революции - делимость атома, становление релятивистской и квантовой теории, концепция нестационарности Вселенной, квантовая химия, становление генетики, возникновение кибернетики и теории систем. На этой основе формируются идеалы и нормы неклассической науки, для которых показательны - а) отказ от прямолинейного онтологизма с его пониманием познания как пассивного "отзеркаливания" познающим субъектом действительности и установка на учет активности этого субъекта, в процессе познания не просто воспроизводящего объект, а созидающего, творящего его образ; б) относительная истинность теорий и картины природы, выработанных на том или ином этапе развития естествознания: вместо единственно истинной теории, "отзеркаливающей" и "фотографирующей" исследуемые объекты, выдвигается истинность нескольких отличающихся друг от друга конкретных теоретических описаний одной и той же реальности, и в каждом из них допускается наличие моментов объективно-истинного знания (принцип дополнительности); в) если в классической физике объект познания выступал "сам по себе", вне увязки с характеристиками метода, с помощью которого он осваивается, то неклассическая, квантово-релятивистская физика четко фиксирует взаимодействие этих характеристик с объектом (принцип наблюдаемости).

Субъект познания уже не дистанцируется от изучаемого мира, а находится внутри него и детерминируется им. А потому получаемые познавательные результаты определяются теперь не только устройством самой природы, но и уровнем исторического развития средств и методов познавательной деятельности. Отсюда - новое понимание критерия истины, объективности, факта, теории, объяснения и т.д. Новым представляется и образ объекта - но-новому видится в нем соотношение целого и частей (идея несводимости состояний целого к сумме состояний его частей), актуальной становится идея "вероятностной причинности", а сам объект понимается не как себе тождественная вещь ("тело"), а как процесс, мыслимый как единство некоторого устойчивого состояния и изменчивости.

Главное же - значительно расширяется поле исследуемых явлений, речь идет об освоении уже не малых систем, а сложных саморегулирующихся - с их уровневой организацией, наличием относительно автономных и вариабельных подсистем, массовым стохастическим взаимодействием их элементов, наличием управляющего уровня и обратных связей, обеспечивающих целостность системы. Так природа предстает как сложная динамическая система с иерархической организацией, постижению которой способствовали такие достижения науки рассматриваемого периода, как открытие специфики законов микро-, макро- и мегамира, исследование механизмов наследственности в тесной связи с изучением надорганизменных уровней организации жизни, обнаружение кибернетикой общих законов управления и обратной связи. И это - не окончательный портрет природы, ибо он постоянно уточняется и обогащается.

Четвертая глобальная научная революция развертывается в последней трети ХХ века, знаменуя собою рождение постнеклассической науки. Наблюдаются, в ее русле, новые радикальные изменения. Это, прежде всего, интенсивное применение научных знаний практически во всех сферах социальной жизни, изменяется, далее, сам характер научной деятельности, что связано с революцией в средствах хранения и получения знаний (имеется в виду компьютеризация науки, появление сложных и дорогостоящих приборных комплексов, обслуживание их исследовательскими коллективами, и функционируют эти комплексы по аналогии с современными средствами промышленного производства). На передний план выдвигаются междисциплинарные исследования и разрабатываются, соответственно, комплексные исследовательские программы, преследующие не только собственно познавательные цели, но и цели экономического и социального характера. Реализация же этих программ ведет к сращиванию в единой деятельностной системе теоретических и экспериментальных исследований, прикладных и фундаментальных знаний, к интенсификации прямых и обратных связей между ними. В этих условиях углубляется взаимодействие частных картин мира: все чаще их обогащение и изменение совершается не столько от внутридисциплинарных факторов, сколько от трансляции парадигм из других наук, в силу чего различия между этими картинами постепенно стираются и сами они становятся фрагментами целостной общенаучной картины мира.

Здесь налицо влияние не только достижений фундаментальных наук, но и результатов междисциплинарных прикладных наук, - именно в русле этих наук возникает, как известно, синергетика.

В междисциплинарных исследованиях ученые, как правило, сталкиваются со сложными системными объектами, а их не освоить при узкодисциплинарном подходе. Особенно это показательно для систем, характеризующихся открытостью и саморазвитием, а они-то и определяют облик современной, постнеклассической науки. Еще острее эта проблема стоит применительно к исторически развивающимся системам, где имеет место переход от одной относительно устойчивой системы к другой системе с новой уровневой организацией элементов и саморегуляцией. Формирование каждого такого уровня сопровождается прохождением системы через состояние неустойчивости (т.е. точки бифуркации), и в эти моменты небольшие случайные воздействия могут привести к появлению новых структур. Деятельность с такими системами требует принципиально новой стратегии - тут мало простого силового давления, оно даст лишь "сбой", т.е. возврат системы к прежним структурам. Чтобы возникли новые, необходимы - в точках бифуркации - небольшие энергетические воздействия - своего рода "уколы" в нужном пространстве и в нужное время.

Для саморазвивающихся систем характерны синергетические эффекты, их отличает принципиальная необратимость. Само человеческое действие здесь - не нечто внешнее, а как бы включенное в систему, а потому человек сталкивается тут не с жесткими предметами и их свойствами, а с "созвездиями возможностей", что актуализирует проблему выбора, а он необратим и чаще всего не может быть однозначно просчитан.

В естествознании учет особенностей исторически развивающихся систем начался с биологии, астрономии и геологии; именно идеи эволюции и историзма, сформировавшиеся в этих науках, привели к синтезу картин реальности, о чем речь шла выше.

Особый интерес в постнеклассической науке вызывают "человеко-размерные комплексы" - медико-биологические объекты, объекты экологии (включая биосферу в целом как объект глобальной экологии), объекты биотехнологий (имеется в виду, прежде всего, генная инженерия), объекты системы "человек - машина". Поиск истины здесь непосредственно затрагивает гуманистические ценности, а потому с такими системами нельзя бесконтрольно экспериментировать, тут нужен жесткий социальный контроль и даже необходимы, в известных пределах, запреты. Это относится, в частности, к такой острой этической проблеме, как вопрос о границах допустимого вмешательства в эволюционно сформировавшуюся природу человека и живых систем вообще. Так обнаруживается тесная внутренняя взаимосвязь фундаментальных внутринаучных ценностей с вненаучными ценностями социального характера. Необходимость в подобных случаях социальной экспертизы исследовательских программ ведет к существенной модернизации философских оснований науки: научное познание рассматривается уже в контексте социальных условий его бытия и его социальных последствий. В силу этого осмысливается историческая изменчивость не только объективных характеристик картин реальности, но и самих идеалов и норм познания. В частности, возникают новые трактовки пространства и времени (учет исторического времени системы, иерархии пространственно-временных форм), категорий возможности и действительности (идея множественности потенциально возможных линий развития в точках бифуркации), категории детерминации (предшествующая история как детерминант избирательного реагирования системы на внешние воздействия) и т.д.