Сизый табачный дым растекается по кабине, разъедая воспаленные глаза. Судя по вони, «Винстон» все‑таки «левый».
Неимоверно хочется спать. Стрелка скоростемера подрагивает в районе 60. Господи, кто же придумал эти светодиодные светофоры. Хочется закрыть глаза, чтобы не видеть этот яркий изумрудно‑зеленый свет. Фильтр обжигает пальцы. В карман за пачкой – и прикурить следующую. Не спать! Кофе будет потом. Несколько часов сна явно мало для отдыха уставшим мозгам, и они пытаются наверстать это упущение, отчаянно тормозя. Не спать.
Лица людей, стоящих на платформе, размыты в бледные пятна. Усталый разум дает подсказку тому, что не успели заметить глаза. Так в утренней толпе можно увидеть человека, которого ты не видел лет десять. Не факт, что это он.
Так я увидел своего умершего отца. Типаж. Похожесть. Остальное – воображение.
Дождь наверху. Выезжаешь на открытый участок, и тут же все стекло заливает водой. Щетки даже не включаю. А смысл?.. Они чистят две полоски по сантиметру шириной каждая. Одна вверху, другая внизу. Варианта два: либо превозмочь лень, оторвать пятую точку от теплого кресла и ехать стоя, либо распластаться по контроллеру, изображая пилота штурмовой авиации на боевом курсе. Второй вариант явно не катит – скорость не та. Приходится идти на компромисс: сидеть как сидел.
Безумно хочется посмотреть в глаза тому, кто придумал стеклоочистители на «Ежиках». Поставили бы обычный электромотор, тумблер включил – щетки забегали. Так нет же, наши поезда самые поездатые поезда, и «дворники» у нас работают от пневматики. Встаешь, откручиваешь вентиль – и под бодрое шипение сжатого воздуха щетки начинают елозить по стеклу. Вернее, одна щетка, ибо на другую отдельный вентиль.
Серо. Сыро. На последнем круге включу печку. Фиг с ним, с кислородом, здоровье дороже.
Вдруг запах свежести в кабине. Хороший мужской парфюм из салона невозможно заглушить даже паленым «Винстоном». Лампа контроля высокого напряжения слепит. Выключить невозможно. Можно приглушить, засунув в прорези колпака бумагу. Но вставать не хочется. Проще надеть фуражку. Козырек прикрывает глаза.
Дежурные занимают боевые позиции у микрофонов. «Уважаемые пассажиры, побыстрее производим высадку и посадку. Посадка окончена…» – ну и так далее.
Информатор периодически отказывается объявлять станции. То ли глюк, то ли я кнопку слабо нажимаю. Контрольку включать не хочется. Раздражает. С утра многое раздражает. Капли воды бьют по лобовому. Наверху весна.
И знаешь, я помню, что обещал, и я обязательно принесу тебе сталактит, я знаю, где они растут…
Рассказ машиниста
Про фотографию
Китай‑город, второй путь, платформа справа. Только выехал из «трубы», и тут же – получи, фашист, гранату!
Профессиональная фотовспышка – это жесть. Сняли в упор. Видимость ноль, перед глазами плавают белые пятна. Останавливался вслепую.
Комментарии в адрес фотографа тут явно излишни, да и в массе своей они нецензурны.
Глава 24
Почему машинисты курят?
Иногда пассажиры жалуются: встанешь в первом вагоне у двери кабины машиниста, а оттуда тянет табачным дымом. Неприятно.
Хотите, чтобы Метроэльф и его друзья перестали курить на рабочем месте? Легко. Но только после того, как люди избавятся от неприятных запахов. Перегара, парфюма (который больше похож на слезоточивый газ, ибо так же выбивает слезу), запаха грязного тела… Да много их можно перечислить. Всем этим пахнет у машинистов в кабинах.
И все это не доставляет им ни малейшего удовольствия.
Вот по кабине разливается тяжело‑сладкий запах духов. Понятно: дама прислонилась к двери. Перегон, второй, третий… У машиниста начинает болеть голова. Дело в том, что сейчас воздухозаборники в кабину (в отличие от салона) закрыты, чтобы не было сквозняков. При движении в салоне возникает избыточное давление, и по закону физики воздух вместе со всеми запахами выдавливает прямиком к машинисту. И он во всем этом сидит.
Наконец машинист не выдерживает. На станции открывает дверь в салон (придерживая ее, чтобы дама не свалилась от неожиданности ему в объятия: мало ли, вдруг ей это не понравится). За дверью – девушка. Он вежливо просит отойти от двери, мотивируя это тем, что духи в принципе замечательные, но вот «не его аромат». Девушка, улыбаясь, отходит, за что машинист ей очень благодарен.
А ведь запросто могла бы: а) не отойти; б) закатить сцену; в) написать жалобу. Тут уже многое зависит от того, насколько машинист ловкий психолог: как быстро он разглядит, с кем имеет дело, и сообразит, как именно к этому пассажиру обратиться…
Парфюм еще ничего, а вот бывает, нагадит пьяный или стошнит его под дверью – и машинист едет всю смену, пропитываясь вонью. Окно открыть – не поможет. Аэродинамика такова, что «кабинный» воздух вытянет наружу, его место займет воздух из салона, и запах только усилится. Да и не всегда май месяц, чтобы с открытыми окнами ездить.
Табаком машинист хотя бы отчасти блокирует запахи, навязчиво лезущие ему в нос.
Метроэльф однажды прочел в ru_metro просьбу к машинистам – не курить в кабине, потому что иногда запах идет в салон и это неприятно. Рассказал коллегам. На него посмотрели как на идиота. «А что, в первом вагоне другого места нет, кроме как у самой кабины? Если запах раздражает, ну отойди ты хотя бы ко второму, а лучше к третьему дверному проему, там уже не пахнет… В общем, чушь полная. Не забивай себе голову».
Вот и весь сказ.
Правда, в час пик по вагону особо не погуляешь: где тебя толпой прижало, там и стоишь. Но и машинисту в это время, как правило, не до курева…
Кстати, если кому интересно, отчего дамы в метро так сногсшибательно благоухают, можем объяснить (специально выяснили). Они вовсе не думают задушить вас насмерть. Эти духи вообще не для вас предназначены. Их специально вылили на себя с заметным перебором. К тому моменту, когда дама доедет до места назначения, духи частично выветрятся – и будут пахнуть как надо, в самый раз.
А машинисты курили в кабинах – и курить будут.
Извините.
Машинист размышляет вслух
Про стеклотару
Выхино. Нет, не станция, дальше: пути оборота. Свежий воздух бодрит. Пусть в нем намешалась куча запахов, и не всегда приятных, но это лучше запаха тоннельной пыли. Переходной мостик пружинит под ногами. Аккуратно обхожу посуду, то тут, то там расставленную машинистами.
Вообще, есть инструктаж, запрещающий нам выставлять пустую посуду на переходной мостик. Но, похоже, этот инструктаж написан тем, кто ни разу не бегал (а может, бегал, но так давно, что уже забыл) «с низкого старта» до восьмого вагона, чтобы вытащить застрявшую в дверях пустую бутылку.
Как правило, это восьмой, седьмой, шестой вагоны. Такой вот адаптированный под Метрополитен закон Мерфи[24]. Добегаешь, а в вагоне сидят человек десять пассажиров – и смотрят на приоткрытые двери…
Глава 25
