Зомби, зомбирование, зомбификация... Эти загадоч ные слова вошли в наш язык сравнительно недавно. Так кто же они такие, эти самые зомби?
В некоторых районах Африки так называют людей, крайне жестко запрограммированных с помощью особых препаратов и специальных психических воздействий. Подвергнувшиеся процедуре зомбирования люди способны без страха и каких-либо сомнений выполнить любой приказ вождя: убить родную мать, своего ребенка и даже самого себя. Но это — в случае необходимости. Обычно же зомбированные соплеменники, потерявшие память о своей прошлой жизни и совершенно не осознающие себя как личность, использовались в качестве послушных невольников, смиренно исполнявших свои скорбные рабские обязанности.
Как же все это достигается? По свидетельству специалистов, человеку, намеченному стать зомби, незаметно закладывают в пищу сильнейший нервно-паралитический яд — тетродотоксин, выделяемый из рыбы- двузуба (тетродона) и действующий в 500 раз сильнее цианистого калия. После подобной «трапезы» человек перестает дышать, у него стекленеют глаза, синеет кожа. Наступает состояние клинической смерти. Родственникам не остается ничего другого, как похоронить умершего. Они своими руками зарывают будущего зомби в могилу, справляют поминки и навсегда вычеркивают его из списка живых. Первая часть дела сделана.
На следующем этапе мнимо умершего похищают из могилы и путем особых процедур и действий оживляют. Через некоторое время человек приходит в себя, но лишь физически. Он ничего не помнит о своей прошлой жизни, не помнит своего имени, не несет в себе никаких морально-нравственных и этических ценностей. Психика и сознание такого человека девственно чисты, что позволяет внедрить в него, без какого бы то ни было внутреннего сопротивления, все что угодно хозяину. Такого человека можно превратить в кого угодно — от сверхпослушного раба до сверхагрессивного убийцы.
Подобная практика — не исключение. Можно вспомнить жестокую и страшную процедуру превращения здорового человека в манкурта — Ивана, не помнящего родства, столь впечатляюще описанную Ч. Айтматовым в романе «Буранный полустанок». Человек, прошедший процедуру манкуртизации, становился удобным и послушным рабом. Как и зомби...
Но в современном «цивилизованном» обществе подобные зомби или манкурты практически непригодны. Хотя потребность в их усовершенствованных аналогах, и весьма насущная, налицо. Однако «классические» манкурты и зомби обладали целым рядом недостатков, делающими их непригодными для решения тех особо сложных задач, где требуется гибкость и пластичность психики, способность проявлять инициативу и самостоятельность в принятии решений, причем с опорой на собственный или чужой жизненный опыт. Обычные же зомби, как своего рода автоматы-биороботы, не отвечают этим требованиям. Пришлось решать задачу создания более совершенного варианта зомби — зомби второго поколения.
С этой целью стали использовать целый комплекс как традиционных, так и неизвестных ранее средств порабощения личности. Среди них — воздействие на мозг ультразвуковыми и микроволновыми излучениями, гипноз и внушение, психохирургия и психофармакология, а также ряд других способов воздействия на психику в сочетании с компьютерной техникой.
Созданные с помощью этих средств зомби оказались более пригодны для использования в современном обществе. Их поведение для неспециалиста не представляло ничего необычного. Но вместе с тем в них можно было как бы вкладывать по нескольку личностей сразу, каждая из которых программировалась на только ей известное задание. Например, одной из таких личностей предназначалось убить вполне конкретного человека, другая могла быть связником — носителем сверхсекретного спецсообщения. Такой связник и не подозревал, что в глубинах его психики скрыты столь важные тайны. Но он автоматически выдавал их тому, кому они были предназначены, в ответ на соответствующее кодовое воздействие, которым могла оказаться и совершенно невинная фраза.
Однако сам метод и его продукт — зомби — страдали рядом «погрешностей». Например, все же сохранялась опасность разоблачения. Какие бы «блоки назабывание» ни внедрялись в психику зомбированного, всегда оставалась возможность их прорыва или нейтрализации. Как это случилось, например, с гражданином США Луисом Кастильо, арестованным в Маниле 2 марта 1967 года. Он был обвинен в подготовке заговора с целью убийства президента Филиппин Маркоса. С ним долго работали, применяли «сыворотку правды» и погружение в гипнотическое состояние. Обнаружилось, что бренное тело этого человека вмещало в себя как бы четыре разные личности, каждая из которых и не подозревала о существовании другой, но была запрограммирована на какое-либо нужное работодателям Л. Кастильо деяние. Одно изних — убийство Маркоса. К тому же процедура зомбирования оказалась чрезвычайно дорогой и сложной. Помимо всего прочего, она предполагала индивидуальную работу с каждым зомбируемым, причем в непосредственном контакте с ним. А ведь как удобно было бы загнать всех потенциальных зомби в одно помещение или место (поселок, город) и творить свое черное дело сразу над сотнями и тысячами жертв... Стали подбирать ключи к решению этой задачи, но в тут проявилась та же опасность, что уже не раз доводила до скандала в случаях индивидуального зомбирования: возможность разоблачения манипуляций над сознанием уже больших масс людей.
На повестку дня стал вопрос о создании зомби третьего поколения. Тут уж не обошлось без специалистов по всякого рода оккультным, тайным или эзотерическим знаниям. Обратили внимание на потенциальные возможности экстрасенсорного воздействия. Заодно стали искать способы усиления такого воздействия техническими средствами. Считалось, что подобное воздействие, проникая в сознание и психику человека века, воспринимается им не как нечто навязанное кем-то извне, а как что-то свое, глубоко личное, родившееся в недрах собственной психики. И когда под влиянием действительно навязанного извне криминогенного или иного импульса человек совершит преступное или противоречащее общественной морали деяние, то винить в этом он будет лишь самого себя. Причем совершенно искренне. А если и осознает, что дело нечисто, что преступные побуждения внедряются в него извне, ему мало кто поверит: скорее всего его объявят душевнобольным! Такими соображениями, возможно, руководствовались «черные эдисоны» и «черные кулибины» — те, кто пытался и пытаются разрабатывать методы и технические средства для создания зомби третьего и всех последующих поколений.
Работы продвигались вширь и вглубь. Бывало, что внимание разработчиков привлекали необычные побочные эффекты или относительно случайные, но крайне ценные наблюдения и открытия. Все они заботливо складывались в общую копилку поистине дьявольских методов и способов управления психикой, сознанием и поведением личности. Еще более заманчивой выглядела перспектива скрытого управления поведением больших сообществ людей.
Во власти странного зова
Телефон, обычный домашний телефон, иногда приносит совершенно, казалось бы, невероятные вести. Настолько невероятные, что начинаешь сомневаться в здравости рассудка сообщающего их. Но если, не дай Бог, тебя охватывает случайное подозрение, что говорящий — чем черт не шутит! — не так уж и далек от истины, то возникает сомнение в здравости уже собственного рассудка...
Некоторое время тому назад один из авторов данной книги, подняв трубку внезапно как бы взбесившегося телефона, оказался вовлеченным в странный, с каким-то неуловимо детективным оттенком разговор с неизвестной собеседницей:
— Мне нужен Игорь Владимирович Винокуров!
— Я вас слушаю!
— У меня к вам чрезвычайное, не терпящее отлагательств дело. Оно касается судьбы моей дочери. Мне необходимо встретиться с вами как можно быстрее.
— Встретиться готов, но что за дело у вас ко мне?
— Об этом я расскажу вам лично, не по телефону. Дело необычное.
Вскоре мы встретились.
Глубокая материнская тревога, беспокойство судьбу и состояние дочери — вот главное, что определяло ее поведение, заставляло бросаться во вся тяжкие, лишь бы спасти свою дочь, неузнаваемо изменившуюся после обучения на каких-то курсах экст расенсорики, столь многочисленных в наше время. Вот что она рассказала.
После возвращения с курсов, дня через два, вечером, уже в постели, она услышала стенания дочери: «Мамочка! Я боюсь! Иди ко мне, мне страшно!» Пришлось ей несколько ночей спать с дочерью. О том, что дочь две недели была на курсах, она вначале говорить не хотела: «Нам запретили об этом рассказывать!» Но вскоре призналась: они (с подругой) там две недели почти не ели, не пили, не спали, «летали» в прошлое, в будущее, вступали в контакт с инопланетянами — ходили в лес, вызывали эти самые летающие тарелки, которые зависали над ними. Дочь ее действительно научилась лечить и однажды помогла облегчить состояние престарелого члена семьи. Утверждает, что может по желанию ускорить приход нужного автобуса к остановке, способна не дотрагиваясь до предмета передвинуть его с места на место. Но подруги дочери отрицают это: подобные попытки с ее стороны действительно были, но всегда оканчивалась неудачей.
Подруга дочери, к счастью, оказалась не столь податливой, она не испытывала почти ничего из того, что испытала дочь. Тем не менее и ей, более трезвой, теперь тоже иногда кажется, что днем она находится под каким-то «наблюдением».
После прохождения курсов у дочери появилась масса знакомых «курсантов». С некоторыми из них она поддерживала телепатическую, по ее словам, связь. Иногда ее вызывали откуда-нибудь мысленно, и она всегда приходила на этот странный зов.
Не прошло и двух недель после приезда домой, как дочь вновь внезапно исчезла. Приехала через две недели, уже не скрывая, что была на курсах. Но после этого ее туда стало тянуть еще сильнее, и через полтора месяца нашла возможность поехать вновь.
С каждым повторным посещением курсов дочь становилась все более замкнутой, все дальше и дальше отходила от семьи, от матери, от старых друзей. Перестала встречаться с юношей, к которому испытывала искреннее чувство. Попытки вовлечь его в занятия на курсах не удались, они его не заинтересовали. Это дало ей повод обозвать его «тупым». Они расстались. Вскоре место этого юноши было занято другим человеком, значительно старше дочери, с которым она познакомилась в процессе обучения на курсах. Этот человек систематически поддерживал с ней мысленную связь и был способен «вызывать» ее к себе даже в те места, о которых она не знала. Человек этот, по словам матери, которая с ним встречалась, придерживается «теории космической любви». После разговора с ним, заметила мать, у нее появилось впечатление, что она общалась с душевнобольным. Такое же впечатление оставалось и после разговоров с дочерью.
Попытки хоть как-то образумить ее успеха не имели. Ни на какие контакты с психологами, психотерапевтами, гипнологами дочь не шла, даже если те приходили, инкогнито. Дочь каким-то шестым чувством угадывала исходящую от них опасность своего протрезвления. Одни из специалистов пришел к выводу, что после первого прохождения курсов он еще мог бы ей помочь, но после третьего бессилен что-либо изменить. Другой согласился при условии, что дочь будет добровольно и искренне работать с ним. Однако, мать считает, что такое условие невыполнимо.
Этот случай (есть и другие, известные авторам) свидетельствует о том, что некоторым категориям людей обучаться на всевозможных курсах и семинарах, где развивают экстрасенсорные способности и учат пользоваться ими, абсолютно противопоказано (это же относится и к определенным категориям душевнобольных, особо стремящихся на подобные курсы и семинары). При отборе на курсы эти лица не должны допускаться к учебе. Но... коммерциализация совершенно определенно внесла здесь свой отрицательный вклад. К тому же не все так просто с критериями приемлемости или неприемлемости к такому обучению даже здорового человека. И тут есть свои подводные камни, поскольку мы имеем дело лишь с едва познанной реальностью. А непознанная реальность может оказаться весьма и весьма коварной. Так нужно ли безумно бросаться в нее с головой, подвергая опасности свой рассудок?
Об этом предостерегал в одном из своих стихотворений еще А. Блок. В нем он утверждал, что слишком много есть в каждом из нас неизвестных играющих сил. Это стихотворение не имеет названия и известно по первой строке: «Есть игра: осторожно войти...» Вот это предостерегающее четверостишие:
