III. Унификация ударения в парадигме прошедшего времени

 

Очень распространенное явление в детской речи – унификация места ударения в формах прошедшего времени в случае, если оно в парадигме глагола является подвижным. Во многих случаях ударение формы женского рода передвигается с флексии на основу, при этом копируется акцентный облик формы мужского рода. Такое явление известно и в просторечии, но речевой инпут, который получали наши основные информанты, воздействие просторечия исключает. В речи Вити О. зарегистрировано не пóняла, пл ы ла, передáла, в речи Лизы Е. – Поéла, попúла … (2.00.05); Корзинку я нашла. Она б ы ла на столе (2.07.29). Встречаются и случаи переноса ударения, характеризующего форму женского рода, на формы множественного числа. Витя О.: понялú, Лиза Е.: Карандаши не убралú! (3.05.27); Девочку так назвалú (3.06.02).

Некоторые акцентологические ошибки с трудом поддаются объяснению, например: Пуская они (колечки) размокают … Все размоклú. Тут же Лиза Е. исправилась – размóкли (3.06.11). Интересно, что однокоренные глаголы она также произносила с таким наконечным ударением: Косичка намоклá. Возможно, имели место межсловные аналогии с формами других лексем, имеющими наконечное ударение.

 

IV. Заполнение абсолютных лакун

 

Известно, что у ряда глаголов на ‑ИТЬ, относящихся к словоизменительному классу Х‑1, в общем употреблении отсутствуют формы 1‑го лица единственного числа. В речи детей, однако, они зачастую образуются: Я сразу дома очутюсь; Слышите, как я гудю? В норме языка отсутствует форма императива глагола «мочь». Ср. в диалоге с ребенком: Я не могу тебе этого обещать! – А ты могú!

Глагол «слыхать» имеет неполную парадигму, фактически он употребляется лишь в формах инфинитива и прошедшего времени, причем в инфинитиве – лишь в сочетании с отрицательной частицей. Ср., однако, в речи детей: Ты об этом когда‑нибудь слыхал? – вопрос, обращенный к ребенку. Ответ: Не слыхал. А ты разве что‑нибудь слыхаешь? Не употребителен инфинитив глагола «мрут», поэтому является инновацией форма инфинитива, образованная ребенком: Рыбы мрыть не умеют, у них только глаза на голове и хвост.

Особенно велико число абсолютных лакун в области образования причастий и деепричастий. Однако в речи детей‑дошкольников деепричастия отсутствуют, а причастия малоупотребительны, за исключением страдательных причастий прошедшего времени. Поэтому случаи заполнения лакун встречаются редко: Они будут тогда уже пожененные? – страдательное причастие прошедшего времени от глагола «поженить». Река, теча, уносила с собой пароходик все дальше – деепричастие от глагола «течь».

Особенностям употребления и конструирования причастий посвящается следующий подраздел.

 

 

Причастие

 

Причастия употребляются детьми дошкольного возраста редко, причем это почти исключительно страдательные причастия прошедшего времени глаголов совершенного вида. Они используются как в краткой, так и в полной форме. Поэтому и ошибки, отмечаемые в образовании и употреблении причастий, связаны преимущественно с этой формой.

Ошибки, суть которых заключается в не соответствующей норме вокализации или консонантизации основ и распространяющиеся в числе прочих глагольных форм на причастия («скакающий», «вышевший» вместо «вышедший» и т. п.), рассмотрены нами выше. Здесь мы рассматриваем ошибки, связанные премущественно с использованием формообразующих аффиксов.

В данной области распространены следующие инновации.

Неверный выбор причастного суффикса. В нормативном языке суффиксы ‑НН– и ‑Т– используются при образовании причастий от основ на гласный (написать – написанный, вымыть – вымытый), суффикс ‑ЕНН– при образовании причастий от основ на согласный (привезти – привезенный). Абсолютно преобладает суффикс ‑НН‑, который применяется после основ на ‑А и ‑Е (кроме односложных основ типа «брать»); наряду с ним употребляется суффикс ‑Т– при образовании причастий от глаголов, оканчивающихся в инфинитиве на ‑ОТЬ, ‑НУТЬ, ‑ЕРЕТЬ, и ряда односложных глаголов на ‑АТЬ. При использовании суффикса ‑НН– ударение может перемещаться (прочит а ть – проч и танный), при использовании ‑Т– ударение в причастии соответствует ударению в форме инфинитива («закр ы ть – закр ы тый»).

В речи детей встречаются следующие замены суффиксов.

1. Употребление ‑Т– вместо ‑НН– возможно в двух случаях. Во‑первых, это происходит в глаголах, имеющих односложные основы: – «брать», «рвать», «сдать», – и их префиксальных производных. Очевидно, тут можно видеть аналогическое воздействие глаголов «сжать», «снять» и т. п., образующих причастия с помощью ‑Т‑: Печенье уже съето?; «Мурзилки» все в макулатуру сдаты; Лифт уже вызват. Особенно часто такой деформации подвергается глагол «рвать» и его префиксальные производные: Книжка порвата совсем;Пакет порватый попался. Во‑вторых, часто деформируется глагол «ломать» и его префиксальные производные: У меня карандаш сломатый; Изломатая машина и т. п.

2. Очень часто ‑Т– используется вместо суффикса ‑ЕНН‑. Чаще всего таким образом деформируются глаголы на ‑ИТЬ. «Детский» способ образования причастий от глаголов на ‑ИТЬ позволяет: 1) избавиться от чередований конечных согласных основы; 2) избежать перемещения ударения. Так что с точки зрения языковой системы детские окказиональные формы являются в некотором смысле более правильными, чем соответствующие нормативные (ср. «починить – починенный» и детское починитый, «загубить – загубленный» и детское загубитый, «ранить – раненый» и детское ранетый, «раздавить – раздавленный» и детское раздавитый, «купить – купленный» и детское купитый: А зажаритая собака вкусная?; Тут муха раздавитая и т. п.). Таким же способом «исправляется» детьми и причастная форма глаголов на ‑ЧЬ и ‑СТИ/‑СТЬ. И здесь суффикс ‑ЕНН– с предшествующим ему чередованием согласных заменяется на ‑Т– без чередований: А когда мы уйдем, елка все равно будет зажгитая? и тут же: Что ли зажгённая надо говорить? Характерно, что, устраняя ошибку, ребенок заменил суффикс на нормативный для данного глагола, но при этом произвел чередование Г/Г' вместо более сложного чередования Г/Ж.

Приведем некоторые примеры из речи основных информантов.

Это стул сломатый (2.01.05); Вот печенье тебе недоетое. – Недоетое? – Недоеденное (сама исправилась) (Лиза Е. 3.03.14).

Сережа А. (бежит в домик на детской площадке после снегопада): Вперед, в замётую снегом избушку! (4.04.29).

3. Суффикс ‑НН– в ряде случаев используется вместо ‑Т‑: в глаголах на ‑ОТЬ (расколонный орех, поборонный враг), в глаголах с односложными основами (вышенный цветок вместо «вышитый», вымынный вместо «вымытый»): Все тарелки вымыны?, а также в глаголе «запеленать», представляющем в языке своего рода аномалию: запеленанная кукла.

4. Суффикс ‑ЕНН– вместо ‑Т– употребляется в глаголах на ‑НУТЬ (засуненный карандаш, стряхенный градусник) и в глаголах на ‑ЕРЕТЬ: Я оботренную ягоду ем. Как показывает сопоставление детских и нормативных форм, дети и в этом случае выбирают более правильную с точки зрения системы форму.

Из речи Лизы Е. Вытирает тряпочкой игрушечный домик с животными: Кукушка еще не вытрена (2.11.01); рассматривает альбом с детскими фотографиями мамы. Не находит нужную: Тут вынуна (= вынута 3.01.17) мама; Тут всюду место занено (= занято 3.01.24).

Из речи Вити О.: Представление … начано (4.07.14).

Детская окказиональная форма может отличаться от нормативного эквивалента чередованиями в основе. Распространены случаи несоблюдения чередования зубных и заднеязычных с шипящими и ряд других. Ср. попарно нормативные и детские формы: выброшен – выбросен, просечённый – просекённый, зажжённый – зажгённый, изъезженный – изъезденный и т. п.

Из речи Лизы Е.: Когда ты будешь освобожена? (ср. освобождена. 4.08.13).

Из речи Вити: Мама, они (пираты) тебе еще питье привезли. Поставино это питьё (ср. «поставлено». 4.10.02.). Перед сном выбирает колыбельную из числа предлагаемых мамой, когда она начинала петь ту, которая ему не нравится, заявляет: Запретёна эта колыбельная!; Эта запретена!; И эта запретена! (4.10.21).

Из речи Сережи А. Взрослый: Свет зажги! Сережа: Он зажгон давно (4.05.08). Ср. в речи Жени Г.: Не зажёгана, и тут же поправился: не зажгёна. К нормативному чередованию ребенок так и не пришел.

Отмечая отсутствие чередований в детских причастиях, А. Н. Гвоздев указывает, что они появляются в более поздний период (по сравнению со спрягаемыми формами глагола) в детских новообразованиях, но при этом «специфически русские» чередования, например Д/Ж, преобладают над старославянскими Д/ЖД, например, ребенок говорит поврежённый вместо повреждённый [Гвоздев 1961, 2007: 452].

Сложны для усвоения глаголы с чередованиями в корне ‑НЯ‑/‑НИМ‑; в речи детей вместо ‑НЯ– часто употребляется ‑НИМ‑: Седло у велосипеда поднимено; Все уже с веревки снимато.

Различия в ударении. В ряде случаев детская окказиональная форма отличается от нормативной лишь местом ударения. Это может быть связано со стремлением сохранить ударение формы инфинитива или прошедшего времени, которые служат в данном случае источником деривации.

Из речи Лизы Е.: Она расстегнута (о молнии. 2.11.21); Она повернутая (3.01.17); Тут застегнуто. Надо расстегнуть (3.04.05).

В других случаях унификация ударения может быть произведена внутри субпарадигмы кратких форм причастий. В таком случае формы женского или среднего рода, а также множественного числа чаще всего копируют акцентологический контур формы мужского рода.

Из речи Вити О. (4.04.12): Произносит, услышав шум мотора: Это у нас машина заведёна?

Из речи Лизы Е. (3.05.02): А Лиза умеет по точкам обвести? Вот … уже проведёно (проводит линию по намеченным точкам).

Своеобразное преломление в речи детей получает существующая в языке конкуренция форм на ‑ННЫЙ/‑ТЫЙ и на ‑СЯ в сочетании с суффиксами действительных причастий (ср. «читаемая книга – читающаяся книга»): Я лежу притворенный, что сплю (вместо «притворившийся»); Вон покошенный на бок дом (вместо «покосившийся»), разваленный замок (вместо «развалившийся»). Из речи

Лизы Е.: Конченая паста (4.00.08) – о кончившейся зубной пасте (ср. «конченый человек»).

Изредка встречаются случаи обратного типа: Я нашла раздавившийся гриб (вместо «раздавленный»).

Известно, что в области образования причастий выявляется дефектность парадигмы ряда глаголов. Она может обнаруживаться применительно к разным уровням языка. На глубинном уровне системы в русском языке существует лакуна, связанная с отсутствием в русском языке причастий будущего времени. В ряде славянских языков такие формы имеются [Ицкович 1968: 15–16]. Нормой современного русского языка они абсолютно исключаются, однако встречаются при этом в некодифицированной разговорной речи взрослых. Подобные примеры иногда можно обнаружить в речи детей школьного возраста: А если найдется напишущий об этом? (т. е. тот, кто напишет).

Заполняются редкие лакуны в области образования страдательных причастий прошедшего времени глаголов совершенного вида: Они были тогда не пожененные; Прогнанный из дому кот. Распространены лаккуны в области образования страдательных причастий прошедшего времени глаголов несовершенного вида. В речи детей они зачастую заполняются: Я уже наполовину мыленная; Тут стоит «см» – это значит – смотрено?

В речи детей распространено любопытное явление – вместо адъективированных страдательных причастий прошедшего времени от бесприставочных глаголов несовершенного вида употребляются зачастую причастия от парных глаголов совершенного вида, при этом акцентируется аспектуально‑залоговая семантика глагола: Дай мне яичко сваренное (ср. «вареное»); Поставили на стол сплетенную корзинку (в тексте было «плетеную»); Дайте воды вскипяченной (вместо «кипяченой»). Вопрос о статусе отглагольных образований типа «сушеный», «вареный», как известно, является предметом споров. Многие лингвисты, например [Лопатин 1966; Калакуцкая 1971], рассматривают подобные образования как прилагательные. Замена их в детской речи «классическими» причастиями, четко передающими значение достигнутого результата, подчеркнутого приставкой, свидетельствует о выявляющемся в детской речи стремлении к максимальной маркировке семантических различий. Данный факт можно рассматривать как еще одно подтверждение того обстоятельства, что дети раньше овладевают центральными, основными (прототипическими) семантическими функциями грамматических форм и лишь затем – периферийными. В данном случае вне поля их зрения оказывается общефактическая функция, которая реализована в данных формах.

В детской речи иногда снимается запрет на образование причастий от непереходных глаголов, существующий на уровне языковой нормы. Дети могут образовать причастие от непереходного или косвенно‑переходного глагола. При этом в созданных ими причастных формах реализуется некое широкое значение состояния как результата предшествующего действия, причем действия неактивного: Не лей в лопнутый стакан;Не люблю застытый бульон;Не хочу растаянную шоколадку;Как же я непокушанная в садик пойду? и т. п. Ср. также – утонутый кит, остытый чай, покраснетая носоротка, умертый дядя, выигранные билеты (т. е. те, которые выиграли), проспанный папа (тот, который проспал) и т. д. Во всех названных выше примерах определяемое существительное является субъектом неактивного действия (стакан лопнул, бульон застыл, папа проспал и т. п.). Нормативным эквивалентом подобных причастий выступают действительные причастия прошедшего времени (лопнувший, застывший, растаявший, умерший и т. п.). Характерно, что не встречается подобных образований от глаголов, обозначающих действия активного субъекта. Это свидетельствует о том, что ребенок руководствуется собственным правилом, имеющим более широкий радиус действия, определяющим возможность образования причастий от указанных выше глаголов, объединенных семантикой неактивности.

Из речи Вити О. (2.05.14.): Начинает есть, показывает в тарелку: Остыный супчик. – Какой? – Остыный, во! – А, остыл супчик? – Да! – Остывший? – Да!

Из речи Лизы Е. (4.01.11): Остыла. Попила и оказалась остытая; (3.04.02): Это созретое чего‑то. Говорит о пятнышке на яблоке.

Отмечая подобные причастия в речи своего сына, А. Н. Гвоздев пишет: «Все эти случаи нельзя считать простым смешением залогов, а своеобразным и тонким применением залога» [Гвоздев 1961, 2007: 451].

Образованные детьми страдательные причастия иногда служат для характеристики объектов, которые нельзя считать в традиционном смысле этого слова прямыми. Так, баранка, от которой отгрызли кусок, именуется отгрызенной баранкой, а копировальная бумага, на которой уже печатали, – напечатанной копиркой; сумка, в которую много запихали, – запиханной сумкой, а газета, из которой что‑либо вырезали, – вырезанной газетой. В конвенциональном языке подобных образований нет и в соответствии с действующей нормой не может быть. В детской речи как бы снимается различие между прямым и непрямым объектом, пассивность трактуется шире, без традиционных формальных ограничений.

Отсутствие ‑СЯ в действительных причастиях. Как уже говорилось, действительные причастия употребляются детьми не очень часто, так как редко встречаются в инпуте, являясь достаточно книжной формой.

Усечение ‑СЯ может быть в причастных формах переходных глаголов. В этом случае они оказываются окказиональными синонимами страдательных причастий.

Приведем примеры из речи Вити. Играя, произносит: Увидел разломавшую дверь … которую он сломал (ср. «разломавшуюся или разломанную») (4.09.15); Это лежит кончившее уже (вместо «кончившееся») (4.01.26).

Усечение ‑СЯ возможно и в непереходных глаголах. Так, Лиза Е. (4.03.00) говорит: Хохотущая, а увидев неодобрительный взгляд матери «исправляется»: Смеющая.

Сережа (4.05.01) говорит пробирающий по лесу вместо «пробирающийся». Такие ошибки очень распространены не только у детей, но и в просторечии.