В об­щем, спи­сок ос­тал­ся на мес­те, но в Бол­га­рию - как неб­ла­го­на­деж­ную - ма­му не пус­ти­ли.

Педагогическая хит­рость

Помню че­ты­ре пач­ки со­чи­не­ний на ма­ми­ном сто­ле - по трид­цать пять тет­ра­док в каж­дой. Пом­ню, как она до­ве­ри­ла мне в пер­вый раз про­ве­рить ошиб­ки не ка­ран­да­шом, а сра­зу крас­ной руч­кой. Я чуть не лоп­ну­ла от гор­дос­ти. До­поз­д­на си­де­ла ря­дыш­ком с ма­мой под од­ной нас­толь­ной лам­пой, пых­те­ла.

Сейчас я то­же про­шу сы­на по­мочь мне с про­вер­кой тет­ра­док.

Мам, я пра­виль­но ис­п­ра­вил?» Мы скло­ня­ем­ся над тет­рад­кой Оли Д., и я ра­ду­юсь, что мы встре­ти­лись с сы­ном не в его соб­с­т­вен­ной тет­ра­ди и не по по­во­ду це­ле­со­об­раз­нос­ти чис­т­ки зу­бов, а - по де­лу.

Понятно, что это моя пе­да­го­ги­чес­кая хит­рость: вре­ме­ни на та­кую про­вер­ку ухо­дит еще боль­ше - все рав­но по­том при­хо­дит­ся эту «про­ве­рен­ную» тет­рад­ку пе­реп­ро­ве­рять. Да плюс к это­му - от­ве­чать на мас­су воп­ро­сов сы­на. Но сей­час я го­во­рю то же, что и ма­ма мне ког­да-то: «Без те­бя я бы се­год­ня не уп­ра­ви­лась. Спа­си­бо, сол­ныш­ко».

Вполголоса

Наряду с (ка­зав­шей­ся мне фе­ери­чес­кой) жиз­нью ря­дом с уче­ни­ка­ми и быв­ши­ми уче­ни­ка­ми, я слы­шу об­рыв­ки всег­даш­них тре­во­жа­щих мое дет­с­кое су­щес­т­во ро­ди­тель­с­ких раз­го­во­ров:

Я ни­ко­му не бу­ду вти­рать оч­ки...

Так боль­ше нель­зя...

Не мог­ла ус­нуть всю ночь...

Эта не­ве­жес­т­вен­ная мат­ро­на из го­рО­НО - что она по­ни­ма­ет в ли­те­ра­ту­ре (в фи­зи­ке)...

Больше не мо­гу, это ди­кость ка­кая-то...

Они не зас­та­вят ме­ня врать...

Не мо­гу сесть на боль­нич­ный: ско­ро эк­за­ме­ны...

Они хо­те­ли, что­бы я ис­п­ра­ви­ла ему ошиб­ку - под­де­ла­ла эк­за­ме­на­ци­он­ный лист...

Не мо­гу боль­ше ви­деть этих чи­нуш...

Смертельно ус­тал(а)...

Они не зас­та­вят ме­ня уй­ти...

Наберусь сил и все же бу­ду го­во­рить с ди­рек­то­ром...

Боже, ка­кая бес­п­рос­вет­ная ди­кость...

Господи, дай мне сил...

И все впол­го­ло­са...

Тихое бун­тар­с­т­во ро­ди­те­ли пе­ре­да­ли мне вмес­те со сво­ею кровью. И я всю жизнь с ним, бун­тар­с­т­вом в кро­ви, во­юю. И опять-та­ки во­юю!

Я про­воз­г­ла­шаю то, во бла­го че­го я ве­рую: сми­ре­ние, пос­лу­ша­ние, тер­пе­ние. Но мои уче­ни­ки на­вер­ня­ка зна­ют о мо­ей ти­хонь­кой ре­во­лю­ци­он­ной ут­ро­бе.

Столько вок­руг ма­раз­ма, что так и ле­зет изо всех дыр мое бун­тар­с­кое нут­ро - и уже крас­ные пят­на на щеч­ках, и го­ло­сок дро­жит... Нер­вы - приз­нак страс­ти. Я па­ни­чес­ки бо­юсь за­ра­зить сво­их уче­ни­ков этим ви­ру­сом. Я хо­чу, что­бы мои де­ти от­но­си­лись к ми­ру спо­кой­но и ра­зум­но. И хо­ро­шо бы - с юмо­ром.

Конспирация

П

О вечерам мы ужинали все вместе за круглым и, представьте, дубовым столом - классика! (Вот только абажура не было).

В об­щем раз­го­во­ре о пус­тя­ках я час­то ощу­ща­ла ка­кую-то ро­ди­тель­с­кую на­тя­ну­тость и ис­кус­ствен­ность. Вот и се­год­ня что-то слу­чи­лось...

Родители не вы­дер­жи­ва­ют и на­чи­на­ют го­во­рить на кон­с­пи­ра­тив­ном та­ра­бар­с­ком язы­ке. Это - ди­ко­вин­ная смесь не­мец­ких и гру­зин­с­ких слов (не­мец­кий они пом­ни­ли еще со шко­лы, а гру­зин­с­кий со страс­тью изу­ча­ли, влюб­лен­ные в пес­ни, сти­хи, речь - во­об­ще в Гру­зию)

В этом ком­по­те мы вы­лав­ли­ва­ли рус­ские сло­ва. Ба­бу­ся вор­ча­ла: «Ну вот опять... Сколь­ко мож­но... Хоть раз бы по­ели спо­кой­но... Де­тей по­жа­лей­те...» Я тре­вож­но вслу­ши­ва­лась в ро­ди­тель­с­кие го­ло­са, ста­ра­ясь уга­дать, о чем идет речь. Бра­ту, ско­рее все­го, бы­ло на это нап­ле­вать. Хо­тя нет - его, на­вер­но, раз­д­ра­жа­ло, что «пред­ки опять вы­пен­д­ри­ва­ют­ся».