Пока ис­ка­ли ико­ну, на­ты­ка­лись на очень из­вес­т­ные кар­ти­ны. Пом­ню, де­ти каж­дый раз по­ра­жа­лись: ока­зы­ва­ет­ся, и эта ви­сит в Рус­ском му­зее!..

Вот Анич­ков мост - дож­дик нак­ра­пы­ва­ет, мы все в ка­пю­шо­нах...

Вот мы вок­руг Иса­акия бро­дим. А вот мы на кры­ше. Вот ря­дом зна­ме­ни­тый ту­алет, про ко­то­рый мы по­ду­ма­ли, что это име­ние ка­ко­го-ни­будь гра­фа...

Вот ко­лон­на­да Ка­зан­с­ко­го со­бо­ра, и мы под ней что-то жу­ем...

А вот по Двор­цо­вой пло­ща­ди ска­чет Ан­на Иго­рев­на уже на жи­вом ко­не (чуть не ска­за­ла: и с шаш­кой на­го­ло)...

Вот мы на Нев­с­ком, по­ку­па­ем в Ели­се­ев­с­ком что-то вкус­нень­кое...

На сон гря­ду­щий

Анна Иго­рев­на. Наш пер­вый обе­до­ужин. Кар­ти­на: на учи­тель­с­ком сто­ле в ка­би­не­те ма­те­ма­ти­ки сто­ит ма­те­рый, про­коп­чен­ный в кос­т­рах кан. Из не­го тор­чит ог­ром­ный ки­пя­тиль­ник. Во­да в ка­не не за­ки­па­ет страш­но дол­го. На­ко­нец идет пар. Де­ти - как в бло­кад­ном Ле­нин­г­ра­де - выс­т­ра­ива­ют­ся в оче­редь за ки­пят­ком. Ки­пят­ком за­ли­ва­ют­ся су­пы (зна­ете, та­кие в ста­ка­нах?) и па­ке­ти­ки с ча­ем. Суп в пол­ночь - в этом что-то есть.

Каждый ве­чер (а их бы­ло три) М.В. чи­та­ла вслух "Пи­ко­вую Да­му". Все ук­ла­ды­ва­лись в спаль­ни­ки, и пол ста­но­вил­ся по­хож на ше­ве­ля­ще­еся пес­т­рое оде­яло. Крях­тенье, со­пенье, не­ле­галь­ное жуж­жанье Ва­лер­ки­но­го пле­йе­ра, ком­му­наль­ные скло­ки... М.В. вык­лю­ча­ла свет, за­жи­га­ла свеч­ку и на­чи­на­ла чи­тать - а чи­та­ла она та­ин­с­т­вен­ным го­ло­сом, вре­ме­на­ми пе­ре­хо­дя­щим в зло­ве­щий ше­пот, - и пос­те­пен­но все сти­ха­ло. Да уж, чтень­ице - то еще, как раз на сон гря­ду­щий. Оля и Ле­ша, на­ши млад­шие, прав­да, быс­т­ро от­ру­ба­лись. А ос­таль­ные слу­ша­ли до кон­ца - гла­за из-под спаль­ни­ков так и свер­ка­ли.

Я все ду­ма­ла: "Это не снот­вор­ное, это нас­то­ящая стра­шил­ка! А ну как не зас­нут по­том?" Нет, ни­че­го, мы свеч­ку за­ду­ли и ти­хонь­ко выш­ли за дверь. Пос­то­яли, прис­лу­ша­лись - кро­ме пох­ра­пы­ва­ния, ни­ка­ких пос­то­рон­них зву­ков.

Наши в Цар­с­ком се­ле

Мария Вла­ди­ми­ров­на. Сна­ча­ла мы по­па­ли в Ли­цей. На­ши де­ти на од­ном из уро­ков рас­смат­ри­ва­ли бро­шюр­ки, ко­то­рые при­вез из Ли­цея мой сын, и по­это­му нем­нож­ко раз­би­ра­лись не толь­ко в том, ка­кие пред­ме­ты бы­ли у вос­пи­тан­ни­ков, но и где чья спаль­ня (дор­ту­ар) и у ко­го ка­кой со­сед за пе­ре­го­род­кой (она не до­хо­ди­ла до по­тол­ка и мож­но бы­ло пе­ре­го­ва­ри­вать­ся, чем и за­ни­ма­лись, нап­ри­мер, Пуш­кин с Пу­щи­ным). Ког­да мы под­ня­лись на вто­рой этаж и де­ти уви­де­ли эти спа­лен­ки-пе­на­лы с пе­ре­го­род­ка­ми, они как по­нес­лись по ко­ри­до­ру! "Где? Где? Где ком­на­та Пуш­ки­на? Где Дель­ви­га?" Та­кой вос­торг уз­на­ва­ния был.

В Ека­те­ри­нин­с­ком двор­це есть ту­алет. Ура!

Запомнился ри­ту­ал на­де­ва­ния му­зей­ных та­по­чек. Кто-то из слу­жи­тель­ниц сде­лал за­ме­ча­ние: "По­че­му ва­ши де­ти так шум­но на­де­ва­ют та­поч­ки? Они что, ни ра­зу в му­зее не бы­ли?!"

Да, во Двор­це здо­ро­во. Рос­кошь ка­кая! Но рос­кошь, рос­кошь и опять рос­кошь. Де­ти рва­лись из та­по­чек на сво­бо­ду. В парк. Ис­кать "свои от­к­рыт­ки".

Медный всад­ник

Анна Иго­рев­на. Выг­ля­ну­ло сол­ныш­ко, и ста­ло чуть-чуть теп­лее. Но все рав­но хо­лод со­ба­чий. Мы сже­ва­ли бул­ки на ска­ме­еч­ке. И де­ти ста­ли бе­гать по кир­пич­ным ал­ле­ям ту­да-сю­да, вок­руг Ру­сал­ки, по лес­т­ни­це Ка­ме­ро­но­вой га­ле­реи вверх-вниз. Сог­ре­лись. По­ро­зо­ве­ли.

Возле пру­да наш­ли пус­той пос­та­мент и ста­ли де­лать на нем "Мед­но­го всад­ни­ка на брон­зо­вом ко­не". "Ко­нем" был Ва­лер­ка с пуч­ком трав­ки в зу­бах. А "всад­ни­ком" - Ни­ки­та с Ан­д­ре­ев­с­ким флаж­ком в ру­ке.

Потом бы­ло взя­тие вы­со­ты. Шкря­ба­лись по гряз­но­му воз­вы­ше­нию, на ко­то­ром сто­ял Ки­тай­с­кий до­мик. По­лез­ли все без ис­к­лю­че­ния - во-пер­вых, гор­ный мар­ш­рут, во-вто­рых, пос­ле вся­ких ли­те­ра­тур­но-ис­то­ри­чес­ких мест бы­ло при­ят­но по­ва­лять­ся в гря­зи на ок­ра­ине пар­ка. Те­перь в са­мый раз бы­ло ид­ти на выс­тав­ку рус­ско­го кос­тю­ма, что в Ка­ме­ро­но­вой га­ле­рее...

Квартира Пуш­ки­на

Мария Вла­ди­ми­ров­на. И вот мы на Мой­ке. С этим мо­ще­ным дво­ри­ком у ме­ня свя­за­ны дет­с­кие вос­по­ми­на­ния. По­ка де­ти пе­ре­ку­сы­ва­ли на здеш­ней ла­воч­ке, я рас­ска­зы­ва­ла им о том, как ког­да-то дав­ным-дав­но ме­ня при­вез­ла сю­да ма­ма. Про­ник­нуть внутрь бы­ло не­мыс­ли­мо. Но мы, без тол­ку прос­то­яв в оче­ре­ди ча­сов пять, а по­том прис­т­ро­ив­шись к ка­ким-то инос­т­ран­цам, все-та­ки по­па­ли. И там в это са­мое вре­мя бы­ла прап­рав­нуч­ка Пуш­ки­на. Я пом­ню, как она из до­му вы­хо­ди­ла во дво­рик - су­хень­кая, бе­лень­кая та­кая ста­руш­ка, ко­то­рая жи­вет, ко­неч­но же, не в Рос­сии и по-рус­ски го­во­рит с ак­цен­том. Как ее ок­ру­жил на­род, все тя­ну­ли к ней книж­ки, бу­маж­ки, лис­точ­ки, что­бы взять ав­тог­раф. Как мне бы­ло уди­ви­тель­но на нее смот­реть...

Администратор су­хо со­об­щи­ла нам, что сей­час ка­ни­ку­лы и все эк­с­кур­сии за­ка­за­ны и во­об­ще это на­до де­лать за­ра­нее, за ме­сяц. "Ме­сяц на­зад мы еще не зна­ли, что при­едем. Мы из Мос­к­вы". - "Жаль. Ни­чем не мо­гу по­мочь. Все эк­с­кур­со­во­ды за­ня­ты". Мы скис­ли. И тут жен­щи­на, ко­то­рая сто­яла ря­дом и, ви­ди­мо, слы­ша­ла наш ди­алог, го­во­рит: "Я их по­ве­ду. У ме­ня сей­час окош­ко", - и мол­ни­енос­но все офор­ми­ла. Спа­си­бо, доб­рый че­ло­век.

Какая ве­ли­ко­леп­ная бы­ла на­ша эк­с­кур­со­вод­ша! Ни те­ни за­учен­нос­ти, ка­зен­нос­ти, дек­ла­ма­ции, ску­ки. Го­во­ри­ла ти­хо, прос­то, тут же ре­аги­ро­ва­ла на реп­ли­ки де­тей. Как она ли­хо оса­ди­ла двух важ­ных нем­цев с пе­ре­вод­чи­ком, ко­то­рые бес­пар­дон­но гром­ко раз­го­ва­ри­ва­ли: мол, ме­ша­ете, гос­по­да, я с деть­ми ра­бо­таю. Во как! На инос­т­ран­цев - что­бы рас­слы­шать Ксю­шин воп­рос! Та­ко­го уров­ня про­фес­си­онал встре­тил­ся нам (хоть мы и обош­ли поч­ти что все му­зеи Мос­к­вы) толь­ко од­наж­ды - в Ха­мов­ни­ках.

Рассказывала она зах­ва­ты­ва­юще, со мно­жес­т­вом бе­ру­щих за ду­шу де­та­лей. Я уже го­во­ри­ла, что мои де­ти в то вре­мя по­че­му-то близ­ко к сер­д­цу вос­п­ри­ни­ма­ли Пуш­ки­на, а ког­да мы вош­ли в его ка­би­нет, они да­же шмы­гать но­са­ми пе­рес­та­ли. Вон же тот са­мый ди­ван, на ко­то­рый по­ло­жи­ли ра­не­но­го Пуш­ки­на!.. Где пят­на кро­ви?.. "А те­перь глянь­те в ок­но, на ту сто­ро­ну Мой­ки. Ви­ди­те дом, ку­да по­бе­жа­ли за Арен­д­том, вра­чом? Ря­дом с его до­мом - кон­ди­тер­с­кая Воль­фа и Бе­ран­же, в ко­то­рую На­талья Ни­ко­ла­ев­на с деть­ми ха­жи­ва­ли по­ку­пать сла­дос­ти"... Де­ти слу­ша­ли, за­та­ив ды­ха­ние, с круг­лы­ми гла­за­ми.

А даль­ше слу­чи­лось не­ве­ро­ят­ное. Эк­с­кур­со­вод­ша на­ша (до че­го ум­ные де­ти мо­гут до­вес­ти), по-шпи­он­с­ки ог­ля­ды­ва­ясь по сто­ро­нам, от­к­ры­ла клю­чом шкаф­чик с точ­ны­ми ко­пи­ями пис­то­ле­тов Пуш­ки­на и Дан­те­са и... пред­ло­жи­ла де­тям их пот­ро­гать! Мо­жет быть, в бла­го­дар­ность за прис­таль­ное вни­ма­ние к под­роб­нос­тям, за хо­ро­шие воп­ро­сы, за ин­те­рес к то­му, что она са­ма лю­бит?..

Мы, взрос­лые, еще дол­го по­том си­де­ли во дво­ри­ке и сто­ро­жи­ли кур­т­ки - жда­ли де­тей, ко­то­рые выс­т­ро­ились в оче­редь к "Кни­ге от­зы­вов". Их не ус­т­ро­ила моя за­пись от име­ни всех. Нет, каж­дый хо­тел на­пи­сать пусть од­но пред­ло­же­ние, но от се­бя лич­но.

Петропавловка

А

Нна Игоревна. С Мойки мы отправились в Петропавловскую крепость. С погодой творилось что-то неладное. И как раз когда мы были посередине Тучкова моста и совершенно беззащитны перед стихией, она на нас и обрушилась. Шквальный ветер с градом. Бьет по лицу - аж больно. Видимость нулевая. Ужас!

Зонтов не хва­та­ло. Ан­д­рей дал зонт мне и от­п­ра­вил под не­го чет­ве­рых де­тей, а сам шел без зон­та. У М.В. зонт вет­ром вы­во­ра­чи­ва­ло-вы­во­ра­чи­ва­ло, по­ка спи­цы не по­сы­па­лись. Ко­го-то час­тич­но спа­са­ли ка­пю­шо­ны. Но низ у всех был мок­рый - тек­ло и хлю­па­ло.

Кое-как прош­ли этот мост прок­ля­тый и за­бе­жа­ли в бли­жай­шую под­во­рот­ню. Тем­но. Дождь. Гряз­ные до­ма. Ка­кие-то, ка­за­лось, зло­ве­щие лю­ди... Мы в куч­ку сби­лись. Хо­лод­но, мок­ро. Я еще тог­да пе­ре­жи­ва­ла, что все поп­рос­ту­жа­ют­ся (ник­то, кста­ти, не за­бо­лел!)....

У нас с со­бой бы­ло две пач­ки пе­ченья, ос­тав­ши­еся от су­хо­го пай­ка, ко­то­рый бра­ли из Мос­к­вы. Выш­ло по два с по­ло­ви­ной пе­ченья на бра­та. По­ка мы ими уте­ша­лись, дождь кон­чил­ся. Мы по­вы­ле­за­ли из под­во­рот­ни и пош­ли в кре­пость. Су­мер­ки. Нас­т­ро­ение мрач­ное. Ес­ли б кре­пость зак­ры­лась у нас пе­ред но­сом, это бы­ло бы уже че­рес­чур... Мы по­па­ли в пос­лед­нюю эк­с­кур­сию.

Тюремный двор. Ка­зе­ма­ты. Свет тус­к­лый. Один по­ве­сил­ся, дру­гой се­бя сжег. Бр-р!.. Вы­хо­дим на Не­ву - и тут не ве­се­лее. Тем­но, мрач­но, во­да так мас­ля­нис­то блес­тит. И опять: на­вод­не­ние та­ко­го-то го­да, ся­ко­го-то го­да, уро­вень во­ды та­кой-то, столь­ко-то че­ло­век по­гиб­ло... У ме­ня бы­ло ужас­ное нас­т­ро­ение. Пред­чув­с­т­вие, что сей­час дол­ж­но что-то страш­ное слу­чить­ся.

И тут Са­ша, ма-алень­кий та­кой му­жи­чок-с-но­го­ток, го­во­рит: "А где мой рюк­зак? Я за­был в под­во­рот­не!" - и на­чи­на­ет очень гром­ко ры­дать. М.В., доб­рая ду­ша, го­во­рит: "Да лад­но, ни­ку­да не де­нет­ся твой рюк­зак! На об­рат­ном пу­ти за­бе­рем". Са­нек про­дол­жа­ет ры­дать. В ито­ге Ан­д­рей с Ва­лер­кой пош­ли за рюк­за­ком.