В ликвидации белгородско-харьковского плацдарма противника АДД также принимала деятельное участие. Войска Воронежского и Степного фронтов, остановив дальнейшее продвижение вклинившегося из района Белгорода противника, контрударами обескровили его, к 23 июля отбросили на старый оборонительный рубеж, а далее, прорвав на всю глубину оборону в районе севернее Тамаровки и севернее Белгорода и развивая наступление в направлении Харьков — Ахтырка, 5 августа освободили Белгород, 11 августа Ахтырку и 23 августа овладели Харьковом. Важнейший плацдарм противника был ликвидирован.
Поддерживая наступательные действия Воронежского и Степного фронтов, АДД наносила систематические удары с воздуха по узлам сопротивления противника, уничтожала войска и технику в местах их сосредоточения, а также в глубине оборонительной полосы на харьковском и ахтырском направлениях; уничтожала эшелоны и разрушала железнодорожные пути на железных дорогах Харьков — Полтава — Краснодар, уничтожала самолеты на аэродромах Харьковского узла.
Всего при ликвидации белгородско-харьковского плацдарма АДД, произвела 1898 самолето-вылетов. 10 августа войска Западного фронта перешли в наступление, овладели городами Спас-Деменск, Рославль и Кричев, одновременно, во взаимодействии с войсками Калининского фронта, взломав долговременную оборону противника в районах Духовщины и Ельни, очистили от противника так называемые Смоленские ворота — междуречье Западной Двины и Днепра — и освободили Смоленск, являвшийся важнейшим стратегическим узлом сопротивления немцев на западном направлении.
Всего на ликвидацию смоленско-рославльского плацдарма немцев АДД произвела 7533 самолето-вылета.
Ликвидировав к 6 августа орловский плацдарм, наши войска продолжали развивать дальнейшее наступление на запад и, успешно форсировав 17 сентября реку Десна, освободили Брянск и Бежицу, а затем, развивая наступление, очистили всю территорию до реки Сож, подойдя вплотную к Гомелю.
Содействуя операциям Брянского и Центрального фронтов на гомельском направлении, АДД держала под воздействием железную дорогу Гомель — Брянск, основную магистраль, питавшую войска противника, а также уничтожала самолеты противника на аэродромах их базирования. Основное внимание было обращено на железнодорожные перевозки, где подвергались нашим налетам узлы и станции, такие, как Карачев, Почеп, Калинковичи, Быхов, Рогачев. [330] По полученным данным, только на железнодорожном узле Жлобин было уничтожено большое количество живой силы, автомашин, крупные склады с продовольствием и другим имуществом. Всего по этим целям было сделано 1022 самолето-вылета.
Массированным ударам подвергались аэродромы противника Сеща, Бобруйск, Брянск и Алсуфьево. По полученным данным, только на аэродроме Бобруйск уничтожено около 50 самолетов, много живой силы, в том числе 150 человек летного состава, разбиты ангар, казармы, склады с боеприпасами, поврежден мост через реку Березина. Всего на гомельском направлении в интересах Брянского, Центрального, а затем Белорусского фронтов АДД произвела 1511 самолето-вылетов.
Ликвидировав белгородско-харьковский плацдарм немцев, войска Центрального, Воронежского и Степного фронтов (в дальнейшем переименованные соответственно в Белорусский, 1-й и 2-й Украинские фронты) продолжали развивать наступление на киевском, черкасском и кременчугском направлениях, освободили города Конотоп, Нежин, Чернигов, Прилуки, Ромодан, Полтава, Кременчуг, форсировали Днепр и очистили от противника большую территорию Правобережной Украины с городами Киев, Житомир, Ровно.
АДД, содействуя наступательным операциям войск Воронежского фронта, на черкасском направлении наносила удары по войскам противника в населенных пунктах западнее и юго-западнее Харькова, в районе Ахтырки, а также разрушала переправы противника через Днепр у Черкасс; поддерживая боевые действия войск Степного фронта, уничтожала войска и технику противника в населенных пунктах в районах Миргорода, Полтавы и южнее Харькова, обеспечивала форсирование Днепра и закрепление плацдармов на его правом берегу войсками 1-го Украинского фронта; наносила бомбовые удары по узлам сопротивления противника севернее Киева.
Всего на киевском, черкасском и кременчугском направлениях АДД произвела 6680 самолето-вылетов.
Когда части Воронежского (1-го Украинского) фронта подошли к Днепру, встал вопрос о быстрейшем его форсировании. По данным авиаразведки фронта, значительных сил на той стороне Днепра у противника обнаружено не было, поэтому решили десантировать две бригады воздушно-десантных войск в районы 4-24 километра северо-западнее Канева, чтобы захватить и закрепить плацдарм на правом берегу.
От Авиации дальнего действия были выделены для выполнения этой задачи 5-й и 7-й авиационные корпуса и 9-я гвардейская авиационная дивизия б-го авиационного корпуса. [331] Для руководства этими соединениями АДД на Воронежский фронт был направлен генерал Н. С. Скрипко. Самолеты, предназначенные для этой цели, сосредоточили на Лебединском и Богодуховском аэроузлах. Перед выброской наши самолеты должны были отбомбить район Куриловка, Ковали, Литвинец и узлы дорог Степанцы, Ржавец, Гамарня, Поповка, Таганча. Десантирование было назначено в ночь на 24 сентября 1943 года.
Район выброски должен был определить командующий ВДВ генерал-майор А. Г. Капитохин. К десантированию привлекались также экипажи ГВФ. Кроме личного состава — около 5000 человек — нужно было выбросить на парашютах еще 679 мешков с боеприпасами и вооружением.
Эта десантная операция не удалась. Командование фронта — Н. Ф. Ватутин и член Военного совета Н. С. Хрущев, а также представитель Ставки Г. К. Жуков послали телеграмму Сталину с предложением предать суду исполнителей операции, в частности генерала Скрипко. Что же там произошло? Что стало причиной такой серьезной неудачи, да еще в первом же нашем крупном применении воздушно-десантных войск на войне по их прямому назначению?
Все дело оказалось в том, что единого руководства десантной операцией не было. Никакой работы по отработке десантирования на практике не проводилось, несмотря на то что к операции привлекался личный состав из разных видов вооруженных сил. Вопрос взаимодействия — важнейший элемент, который должен был быть отработан на практике, хотя бы с кадрами, — решен не был. Намеченный удар с воздуха не состоялся из-за того, что не было вовремя подвезено горючее… И все же, надеясь на отсутствие войск противника на правом берегу Днепра, решили операцию по десантированию проводить. В действительности в полосе выброски наших войск оказались значительные силы противника (до четырех дивизий, включая и танковые), в расположение которых и были выброшены наши воздушно-десантные бригады.
Десантники не были готовы вступить в бой прямо с воздуха, к высадке непосредственно в расположении врага. Слишком неравными оказались силы и для того, чтобы оказывать длительное сопротивление превосходящим силам противника.
Очень скоро был получен ответ Сталина на посланную телеграмму. Верховный указывал, что виновники действительно заслуживают наказания за неудачную и плохо организованную воздушно-десантную операцию, но главными организаторами этой операции Ставка считает лиц, пославших и подписавших телеграмму, а не непосредственных исполнителей, которые выполняли приказание старших. Еще раз и со всей полнотой из этой телеграммы было видно, что как при успехах, так и при неудачах главными ответчиками являются люди, принимающие те или иные решения и руководящие их проведением в жизнь. [332] Нужно сказать, что несмотря на то, что впервые в мире десантные операции проводились у нас на учениях и маневрах еще в тридцатых годах, во время Великой Отечественной войны крупных воздушно-десантных операций Красной Армии провести не удалось, хотя попытки такие были. Так, на 4-м Украинском фронте, которым командовал генерал Ф. И. Толбухин[96] и где находился представитель Ставки А. М. Василевский, намечалось провести в дневных условиях, я бы сказал, заманчивую воздушно-десантную операцию — высадку и выброску двух воздушно-десантных бригад для содействия войскам фронта в прорыве обороны противника в районе Перекопа. Предполагался встречный удар с фронта и тыла. Ввиду ровной местности планировался посадочный десант. Воздушно-десантные бригады для проведения этой операции были сосредоточены в районе южнее Армянска. На близлежащие аэродромы перебазировалось около 200 транспортных самолетов. С командующим 8-й воздушной армией Т. Т. Хрюкиным[97] было отработано взаимодействие истребителей с армадой транспортных самолетов во время их полета к месту высадки десанта, в процессе самой высадки и возвращения обратно. Я побывал и в воздушно-десантных бригадах, где проводил с командным составом проигрыш самого полета, высадки, а на случай невозможности высадки — выброски личного состава в намеченных местах и их сбор. Отрабатывались вопросы связи и другие.
Уже после войны, закончив академию и командуя воздушно-десантным корпусом, довелось мне проводить учения, где были применены методы, разработанные во время войны у Федора Ивановича Толбухина. Нужно сказать, что серьезных изменений они не претерпели. Однако тогда, в 1943 году, после того как все уже было готово к десантированию, от проведения этой операции отказались. Позвонил Сталин и сказал, что проводить операцию не надо. Он дал мне указание срочно вернуться в Москву и заняться подготовкой воздушно-десантной операции уже в районе одного из Прибалтийских фронтов. Жаль было затраченного времени и энергии на подготовку. Мне лично хотелось доказать, что неудача под Каневом являлась исключением. Такой же неудачей в 1944 году была выброска англичанами воздушно-десантной бригады в расположение немецких войск во время высадки союзников в Нормандии. Для меня было ясно, что, не будь Канева, спланированная и подготовленная на 4-м Украинском фронте воздушно-десантная операция состоялась бы. Но впечатление от неудачи под Каневом не прошло, и не каждый хотел брать на себя ответственность за проведение операций, которые никак себя еще не показали, но принесли уже много всяких неприятностей. А на войне их и без того хватает… [333] Новая задуманная воздушно-десантная операция была весьма смелой.
Планировалось перебросить в места, где находятся отряды белорусских партизан, целый воздушно-десантный корпус. Вместе с командованием ВДВ пришлось засесть за тщательное планирование. Ведь в корпусе — десятки тысяч человек, причем активных, действующих. «Нахлебников», если можно так выразиться, то есть людей, не принимающих непосредственного участия в боевых действиях, там нет. Штабу пришлось достаточно потрудиться, чтобы спланировать такую операцию. Расчеты показали, что потребуется более тысячи самолетов, как транспортных, так и боевых, приспособленных для перевозки на внешней подвеске необходимых средств для ведения боевых действий. Операция была спланирована так, что первой очередью в более чем 700 самолето-вылетов перебрасывался первый эшелон и 300 с лишним самолетами второй эшелон. Одновременно с планированием началось сосредоточение войск к районам тех аэродромов, с которых были намечены вылеты, однако авиация на указанных аэродромах не сосредоточивалось, чтобы не вызвать какого-либо подозрения у противника, который систематически вел воздушную разведку.
Начальник Центрального штаба партизанского движения генерал П. К. Пономаренко и член Военного совета воздушно-десантных войск генерал Г. Громов отправились на один из Прибалтийских фронтов, куда прибыл и автор этих строк. Много дней и ночей провели мы там вместе. Погода была исключительно плохой. Почти сплошные туманы, низкая облачность и осенний дождь не давали возможности провести намеченную операцию. В начале ноября я был срочно отозван в Москву, куда пришлось почти сутки добираться на вездеходе, так плохи были дороги. Из Москвы пришлось отправиться в Тегеран.
В декабре, возвратившись из Тегерана, я застал ту же обстановку, что и до отъезда. Обстоятельства на фронте на данном направлении изменились, и с тех пор вопрос о воздушно-десантных операциях здесь не поднимался. …В первой половине 1943 года произошли серьезные организационные мероприятия в АДД. К этому времени у нас было уже значительное количество дивизий и руководить ими, планировать боевую работу каждой из них было достаточно сложно. Особенно напряженной была работа оперативного отдела штаба АДД. Если к этому добавить, что наши соединения дислоцировались по всему фронту с севера на юг, то практическое руководство их боевыми действиями, да еще имея в виду предстоящие формирования новых частей и соединений, становилось трудным.
Нужно было создать такую систему организации, которая обеспечивала бы не только свободу в управлении, но также и дальнейшее развертывание новых частей и соединений, комплектование их соответствующими кадрами, для чего нужна была учебная база. [334] В предвидении огромного парка боевых самолетов нужна была и соответствующая база для их ремонта и технического обеспечения. Нужен был и соответствующий тыл для обеспечения бесперебойной боевой работы АДД.
В марте, апреле и мае 1943 года постановлениями Государственного Комитета Обороны был проведен ряд организационных мероприятий в Авиации дальнего действия Ставки Верховного Главнокомандования. Вот некоторые из них:
1. Боевой состав АДД определен в 1200 боевых экипажей.
2. Определено сформировать восемь авиационных корпусов Дальнего Действия, семь дивизий и десять полков.
3. Сформировать дополнительную школу ночных летчиков на 800 человек переменного состава.
4. Все военные представительства на заводах авиационной промышленности, выпускающих технику для АДД, передать в состав АДД.
5. 16 авиационных мастерских, производящих ремонт техники для АДД, передать из ВВС в состав АДД.
6. Ряд учебных заведений (2-я Высшая школа штурманов, Новосибирская школа летчиков, Челябинская школа стрелков-бомбардиров, Челябинское техническое училище и ряд других) из ВВС передать в АДД.
7. Для лучшей связи с авиационной промышленностью первый заместитель наркома этой промышленности П. В. Дементьев[98] назначен членом Военного совета АДД (нарком авиапромышленности — А. И. Шахурин являлся членом Военного совета ВВС).
К тому, что уже имелось в АДД, это было серьезное добавление и существенная помощь, но все же и это оказалось недостаточным. В дальнейшем пришлось создавать и формировать еще ряд учебных заведений, ремонтных баз, тыловых учреждений для того, чтобы бесперебойно обеспечивать, я бы сказал, стремительный рост и боевую деятельность АДД в условиях ведения войны. Самолетный парк в частях и соединениях АДД к 5 марта 1943 года насчитывал уже более 800 самолетов. Это ровно через год со дня выхода постановления о создании АДД, в то время как шла война и многие сотни самолетов были нами за этот год потеряны. Но все нарастающие поставки самолетов нашей авиационной промышленностью и начинающиеся поставки по ленд-лизу давали уверенность, что решение Государственного Комитета Обороны о 1200 боевых экипажей скоро будет не только выполнено, но и значительно перевыполнено.
К началу 1943 года как штаб, так и управление АДД, были крепко сколоченным коллективом и не было никаких сомнений, что с ним можно преодолеть любые трудности. [335] Оперативный отдел, возглавляемый Н. Г. Хмелевским, штурманская служба, возглавляемая отличными штурманами И. И. Петуховым и его заместителем В. И. Соколовым, разведка во главе с В. П. Четвериковым и его заместителем И. М. Таланиным, инженерно-авиационная служба, которой руководил И. В. Марков и его заместитель В. Г. Балашов, служба связи и радионавигации во главе со знатоком своего дела Н. А. Байкузовым и его заместителями Б. Н. Ворожцовым, В. Н. Ястребовым и В. А. Савушкиным, служба тыла, возглавляемая А. И. Любимовым, и другие звенья управления, где работали со знанием дела и огромной энергией много прекрасных офицеров, были надежной опорой. Политический отдел, в дальнейшем — политическое управление АДД под руководством члена Военного совета Г. Г. Гурьянова проводило огромную работу в войсках. Что касается развертывания, я бы сказал, огромной учебной базы и руководства ею, то можно было быть за это дело спокойным, так как подчинялось все это хозяйство непосредственно моему заместителю Н. С. Скрипко, который обладал большим опытом в этом деле и наряду с другими своими делами уделял учебной работе много времени.
Выросли за это время и наши командные кадры в частях и соединениях.
Перечислить всех здесь, конечно, невозможно, но хотя бы некоторых из них назвать нужно. Большой вклад в разгром врага внесли командиры авиационных корпусов генерал-лейтенанты авиации Николай Николаевич Буянский, Иван Васильевич Георгиев, Николай Андреевич Волков, Виктор Ефимович Нестерцев, Георгий Николаевич Тупиков. Все они с момента организации АДД, командовали в ее составе авиационными дивизиями, имели большой боевой опыт и как лучшие командиры были выдвинуты на более ответственные должности. Мы не ошиблись в выдвижении этих товарищей. До конца войны они отлично руководили вверенными им частями и соединениями.
Дивизиями командовали товарищи, которые начали боевой путь в полковом звене и имели достаточный личный боевой опыт, чтобы руководить подчиненными им частями и учить всему тому, что нужно знать. На войне очень быстро узнаются люди. Сразу видны те, кто сам уже повоевал и имеет достаточный опыт, точно так с первого же знакомства бросаются в глаза люди, которые, как говорится, пороху еще не нюхали.
Вот некоторые из наших достойных командиров дивизий: полковники, а потом генералы — Виталий Филиппович Дрянин, Виктор Иванович Лебедев, Федор Иванович Меньшиков, Василий Иванович Лабудев, Василий Антонович Щелкин, Георгий Семенович Счетчиков, Василий Андреевич Картаков, Алексей Иванович Щербаков, Иван Карпович Бровко, Степан Иванович Чемоданов, Борис Владимирович Блинов, Иван Иванович Глущенко, Иван Филиппович Балашев и другие.
Как все бывает просто, хорошо, ясно, когда те или иные товарищи по праву занимают места, на которые они назначены. [336] И как бывает плохо, когда на те или иные должности попадают подчас лица, не знающие в достаточной степени дело, на которое их поставили. Хуже всего, что такие люди знают, что не могут охватить тот объем работ, на котором они сидят.
И все-таки занимают эти должности, пока их в конце концов не попросят.
Надо сказать, что редко, но на войне тоже так бывает. Однако на войне все промахи, ошибки вскрываются куда быстрее, поэтому труднее удержаться или помочь кому-либо удержаться там, где человеку дело не по плечу.
Война есть война, и всякое несоответствие здесь влечет за собой неоправданные потери. А это не что иное, как жизни людей…
Командиры полков, эскадрилий АДД, вышли непосредственно из боевых экипажей, систематически летавших на боевые задания и имевших большое количество боевых вылетов, исчислявшееся трехзначными цифрами. Такими были командиры полков Михаил Алексеевич Брусницын, Анатолий Петрович Рубцов, Иван Михайлович Зайцев, Александр Михайлович Омельченко, Николай Михайлович Кичин, Вениамин Дмитриевич Зенков, Дмитрий Васильевич Чумаченко, Анатолий Маркович Цейгин, Алексей Евлампиевич Матросов, Афанасий Иванович Рудницкий, Александр Иванович Шапошников, Сергей Александрович Гельбак, Степан Иванович Швец, Иван Федорович Галинский, Владимир Алексеевич Абрамов, Павел Иванович Бурлуцкий, Илья Федорович Пресняков, Борис Петрович Осипчук, Серафим Кириллович Бирюков, Александр Ильич Мосолов, Михаил Павлович Дедов-Дзядушинский, Эндель Карлович Пусэп и другие.
Некоторые из них стали Героями Советского Союза, некоторые пали смертью храбрых — такова война. Здесь невозможно перечислить всех командиров полков, а тем более эскадрилий, но мне хочется сказать, что за редчайшим исключением это были товарищи с огромным боевым опытом, а следовательно, и с соответствующим авторитетом. Именно они — командиры полков — были костяком всей Авиации дальнего действия.
Полк в любом роде войск является основной тактической единицей. Именно из полков состоят дивизии, корпуса, армии, и, если боевая подготовка этой единицы находится на должной высоте, можно быть спокойным за боевую деятельность соединений и объединений. Недаром многие годы провели в должностях командиров полков Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, А. М. Василевский и другие известные военачальники.
Благодаря тому, что на авиационных полках А,ЛД находились опытные боевые товарищи, а руководили ими тоже люди, которые прошли школу командиров полков на практике и находились теперь уже на руководящих должностях в дивизиях и корпусах, имея в полках отличнейший состав командиров эскадрилий, не было удивительным, что АДД, выполняла боевые задачи с наименьшими потерями. [337] Молодые кадры, попадая из учебных заведений в руки столь опытных командиров, вводились в строй постепенно в составе наиболее опытных экипажей, а начав летать на боевые вылеты самостоятельно, обязательно имели в своем экипаже кого-либо из достаточно полетавших ветеранов. 18 сентября 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР звание Героя Советского Союза было присвоено большой группе летного состава: капитанам В. К. Алгазину, Д. П. Волкову, Ф. Ф. Кошелю, Ф. К. Паращенко, Н. П. Самусеву, В. Т. Сенатору, С. М. Черепанову, П. А. Юрченко, Л. П. Глушенко, И. Т. Гросулу, В. П. Гущину, старшим лейтенантам Г. И. Безобразову, И. И. Даценко, И. Е. Душкину, Н. С. Сыщикову, майорам А. М. Богомолову, А. В. Вихореву, Ф. Ф. Дуднику, А. И. Мосолову, С. И. Швецу, С. П. Золотареву, лейтенанту А. Н. Глушкову.
Тогда же 1, 10, 43, 102 и 455-й авиационные полки награждены орденами Красного Знамени, а командиры корпусов Н. А. Волков, И. В. Георгиев, В. Е. Нестерцев, Г. Н. Тупиков и командиры дивизий Г. С. Счетчиков и В. Ф. Дрянин — орденами Суворова 2-й степени.
Орденами Красного Знамени награждены: сержант В. А. Яковишин, старший сержант И. М. Малахов, старшины А. Т. Скибин, Ф. И. Сабелев, Н. М. Страхолет, Ф. П. Ивашкин, младшие лейтенанты П. Н. Харитонов, Ф. С. Тимошенко, С. А. Ромашов, А. П. Сироткин, лейтенанты Н. И. Курбатов, Н. И. Фомин, А. А. Севостьянов, М. П. Чугункин, Н. И. Рыбин, техники-лейтенанты Ф. П. Баев, Е. И. Петров, В. А. Кутьин, капитаны И. М. Чинов, К. А. Кулаков, Я. И. Штанев, Г. К. Давыдов, А. И. Репин, Б. И. Таций, майоры Б. А. Хартюг, Н. А. Жуков, Я. К. Царенко, В. Н. Орлов, подполковники А. А. Морозов, А. М. Щелкунов, С. Н. Соколов, А. И. Шапошников и другие.
Орденами Отечественной войны 1-й степени награждены: сержант С. Д. Смирнов, старшины И. М. Небольсин, А. Н. Чуркин, И. М. Шаповалов, капитан М. Л. Кузьмов, младший лейтенант К. Н. Жеребцов, майоры К. Е. Далакишвили, И. В. Евдокимов, И. Н. Никорянский, А. М. Краснухин, Н. Г. Богданов, А. А. Горбачев, Н. А. Матвеев, подполковники Г. П. Молчанов, Н. П. Дакаленко, И. М. Турчин и другие.
Большая группа личного состава АДД была награждена другими орденами и медалями.
«Рельсовая война»
В 1943 году экипажи АДД совершили немало вылетов в интересах партизан в различные районы оккупированной немцами территории. Партизанское движение к этому времени приняло огромный размах. Начальниками штабов партизанского движения были: Белорусского — Б. З. Калинин, Ленинградского — М. Н. Никитин, Литовского — А. Ю. Снечкус, Латвийского — А. К. Спрогис, Эстонского — Н. Г. Каротамм, Украинского — Т. А. Строкач, Крымского — В. С. Булатов. Представителем Молдавского штаба был Сережин, а представителями Центрального штаба были: на Ленинградском фронте — Никитин, Калининском — Рыжиков, Западном — Попов, Брянском — Матвеев. [338] Как через Центральный штаб, так и непосредственно через начальников вышеуказанных штабов, а также от представителей на фронтах АДД получала ценные разведывательные данные, которые нередко использовала в своей боевой деятельности. По данным, получаемым от партизан, мы наносили удары по крупным штабам. Так, например, во второй половине мая был нанесен удар по новому месту расположения гауляйтера Белоруссии Кубе, который со своим штабом и многочисленной охраной переместился из Минска в местечко Прилуки, что в двадцати километрах юго-западнее белорусской столицы. Совершали налеты и по другим местам, где после удара с воздуха партизаны проводили свои операции.
Особо хочу остановиться на так называемой «рельсовой войне», которая начала проводиться со второй половины года. Подготовка к ней началась гораздо раньше, ибо для проведения такой операции требовалось забросить большое количество взрывчатых веществ, капсюлей-детонаторов и боеприпасов. Смысл этой операции заключался в том, чтобы одновременно во многих местах партизанские отряды начали взрыв рельсов на основных железнодорожных магистралях с целью срыва планомерных перевозок противника. План «рельсовой войны» был разработан Центральным штабом партизанского движения. По этому плану только в августе предусматривалось взорвать 230000 рельсов, что составляло 1330 километров железнодорожного пути в одну колею. Для проведения этой операции в партизанские бригады было заброшено 67 тонн тола и соответствующее количество принадлежностей для взрывов. Операция началась 3 августа одновременными действиями белорусских, ленинградских, калининских и смоленских партизан. Партизаны Орловщины начали операцию несколько раньше — 22 июля.
Операция развивалась весьма успешно. Так, по донесению Центрального штаба партизанского движения в Ставку, на 13 августа 1943 года партизанские отряды уже взорвали: в Белорусской ССР — 75227; в Смоленской области — 8277; в Орловской области — 7935; в Калининской области — 7224; в Украинской ССР — 7000; в Ленинградской области — 3271; а всего 108936 рельсов, что составляло 743,3 километра железнодорожного пути в одну колею.
Также было уничтожено 56 железнодорожных и 33 обычных моста, много водонапорных башен, паровозов и сотни вагонов, платформ и автомашин.
[339] Была нарушена планомерная переброска войск и техники противника к линии фронта. Так, например, 6–8 августа части 68-й и 125-й пехотных дивизий были выгружены на станции Олехновичи, что на железной дороге Молодечно — Минск, и вынуждены были отправляться в Минск и Борисов на автомашинах.
Чтобы восстановить движение на железных дорогах, немцам пришлось прибегать к перешивке двухколейных участков на одноколейные, снимать рельсы с запасных и подъездных путей и прибегать даже к сварке рельс из-за их нехватки.
По сведениям, которые мы получили из Центрального штаба партизанского движения, на 17 августа было уже взорвано 134000 рельс, что составляло 804 километра одноколейного пути. Я бы назвал «рельсовую войну» историческим событием. Никем и никогда подобные операции не проводились в таких масштабах.
Для охраны железнодорожных путей немцам пришлось задействовать значительное количество войск, так теперь необходимых им на фронте, и все-таки пресечь деятельность партизан по срыву железнодорожных перевозок им так и не удалось. В этой «рельсовой войне» особо проявили себя партизаны Белоруссии. Они показали образцы выполнения поставленных задач и вывели из строя самое большое количество рельсов.
Наше партизанское движение доставляло много забот высшему командному составу противника, который уже не мог обойти молчанием это явление и вынужден был издавать целую серию директив в связи с этим. Так, командир 61-й пехотной дивизии генерал Краппе в обращении к офицерскому составу своей дивизии 11 июля 1943 года писал о том, что «затяжная война и стабилизация фронта обусловили в тылу возрастающее соприкосновение с русским гражданским населением и привлечение его к работе. Партизаны усиливают свою деятельность и пытаются большим авторитетом своих вождей, распространением листовок и другими способами привлечь на свою сторону население, уже более или менее сотрудничавшее с нами. Сталину удалось превратить борьбу за сохранение своей системы в священную Отечественную войну и тем самым вызвать патриотическое и религиозное самопожертвование, способность к которому издавна была одним из самых сильных свойств русского человека. От этих фактов нельзя ни в коем случае отделываться как от незначительных или второстепенных… Военной оккупацией нельзя покорить революционный народ, напротив, этим только начинается это покорение. Война против революционного народа является не только военным делом… Я буду очень благодарен, если офицерский состав будет больше заниматься этой проблемой». [340] 18 сентября 1943 года командующий немецкой группой армий «Север» Кюхлер подписывает директиву своим войскам, в которой говорится, что в последнее время растет число случаев перехода из местных частей к партизанам и бегство «добровольных помощников» русской и украинской национальности. Местами перебежали целые отделения и взводы со всем снаряжением после убийства своих немецких командиров.
Причина побегов, как указывает Кюхлер, заключается в большинстве случаев не в плохом обращении, недостаточном питании и тому подобном, а «в искусной разлагающей пропаганде партизанских агентов, которых нужно искать во всех слоях русского населения. Нужно считаться с возможностью, что ненадежность добровольных помощников будет расти». 27 сентября 1943 года за подписью Кейтеля объявляется директива, где говорится о том, что случаи бегства, коллективного перехода,
«предательских нападений на свои опорные пункты», покушений на начальников среди местных «восточных частей» и «добровольных помощников» требуют самых жестких, срочных и эффективных мероприятий для преодоления таких явлений. Случаи открытого сопротивления всякого рода предлагается подавлять немедленно силой оружия и пресекать в самом зародыше. Во всех остальных случаях в отношении арестованных преступников широко применять военно-полевые суды. Приговоренных к смертной казни казнить в присутствии части. Части, в которых замечается расшатанность и ненадежность, немедленно и безоговорочно распускать. Личный состав таких частей отправлять в лагеря на тяжелые работы. 18 октября 1943 года Кюхлер вынужден был опять обратиться к офицерскому составу с указанием на то, что в последние дни основная масса местных русских частей, ввиду доказанной ненадежности, была вывезена из района действий группы армий или распущена. Он пишет дальше о том, что до сих пор воздерживался от того, чтобы отдать приказ о возвращении всех «добровольных помощников» в лагеря для военнопленных. Однако участившиеся побеги побудили его к тому, чтобы вновь указать всему начальствующему составу на его обязанности в отношении надзора. Из-за недостаточного надзора со стороны некоторых командиров подразделений партизаны имеют постоянный приток боеспособных мужчин, что создает угрозу роста партизанского движения.
И все-таки Кюхлер в заключение предлагает выяснить, в какой мере в отдельных частях из имеющихся «добровольных помощников» можно сформировать рабочие батальоны с многочисленным немецким персоналом. [341] Как мы видим, во всех этих директивах предъявляются требования решительной борьбы с партизанами, с их воздействием на население, указывается на ненадежность частей, сформированных из местных жителей и «добровольных помощников», и в то же время прилагается много усилий для того, чтобы сохранить местные части, так как людские резервы у немцев были уже на пределе.
А вот 29 ноября 1943 года генерал Краппе в обращении к личному составу своей дивизии по вопросам контрразведки и надзора за русскими добровольцами прямо пишет, что с середины сентября наблюдается непрерывное усиление партизанского движения. Краппе пишет, что в прифронтовой полосе это движение отсутствует, но чем дальше от фронта, тем оно сильнее. Так, в армейском тылу партизанское движение следует считать серьезным, а во фронтовом тылу — очень серьезным. В этом документе говорится о том, что в районе Луга — Псков имеются бригады и даже дивизии партизан, усиленные авиадесантными частями. Партизанское движение настолько организовано, что нити его ведут до Волосово и Гатчины. Партизанам с самолетов сбрасываются командные штабы, боеприпасы и т. д. Можно ожидать и нужно быть готовым, указывает немецкий генерал, к тому, что при наступлении на фронте партизанские отряды получат задачу внезапными ударами прервать снабжение.
Вряд ли нужно приводить еще какие-либо документы. Изложенных здесь вполне достаточно для того, чтобы видеть, какую огромную работу проводили наши партизаны как среди местного населения, так и среди лиц, находившихся в частях немецкой армии. При той организации слежки, которая проводилась немцами, и при психологической обработке, которую проводило немецкое командование среди своих солдат, которым было предоставлено право задерживать любого с их точки зрения подозрительного человека, эта работа была исключительно опасной.
Борьбу с партизанскими отрядами немцы, как правило, стали вести с применением артиллерии, танков и авиации. Это уже не были отдельные мелкие подразделения, как ранее, но целые части регулярных немецких войск, и борьба с ними требовала и соответствующего вооружения. Как Центральный штаб, так и начальники республиканских и областных штабов партизанского движения нажимали на командование АДД как только могли, чтобы забросить своим отрядам хотя бы минимум того, что им требовалось.
Однако, несмотря на новые формирования, самолетов в АДД для выполнения всех возлагаемых на нас задач не хватало. Чем шире разворачивались наши боевые действия на фронтах, тем больше требовалось самолетов для их поддержки и обеспечения. Чем больше становилось партизанских отрядов и чем крупнее по численности они были, тем большее количество самолетов требовалось для их снабжения. [342] Не успела, к примеру, еще как следует развернуться «рельсовая война», а уже 17 августа начальник Центрального штаба партизанского движения П. К.
Пономаренко, сообщая о результатах этой операции с 3 по 17 августа, поставил вопрос о том, что отряды ощущают значительный недостаток взрывчатых веществ, капсюлей-детонаторов и для обеспечения только этой боевой работы требуется ежедневно, как минимум, 20–25 самолетов.
Каждый начальник штаба обращался непосредственно к нам с просьбами, чтобы обеспечить участок своей работы, за что он прежде всего нес ответственность. Мы, конечно, не могли оставаться глухими к таким просьбам, ибо за каждой из них стояли живые люди, которые ждали так необходимой им поддержки. Вот, например, 5 июня 1943 года обратился к нам подполковник Тужиков — уполномоченный Ленинградского штаба партизанского движения на Северо-Западном фронте. Он писал, что в связи с активными действиями карательных отрядов, брошенных против партизан, последним крайне необходимы боеприпасы и медикаменты, и просил направить на аэродром Выползово самолеты для переброски партизанам всего необходимого. Совершенно ясно, что выполнять такие просьбы нужно было быстро. Всякая затяжка времени могла привести к тому, что помощь могла уже не понадобится. Конечно, по таким сигналам решения принимались немедленно.
Численный состав партизанских бригад и отрядов на территории Ленинградской области за несколько месяцев 1943 года вырос до нескольких десятков тысяч человек. Население многих оккупированных районов Ленинградской области восстало и, спасаясь от истребления и угона в немецкое рабство, уходило со своим имуществом, хлебом и скотом в леса и болота под вооруженную защиту партизан. Только по побережью Чудского озера в лесах под защитой партизан находилось около 40000 наших людей.
Примерно такая же обстановка сложилась в районах Пскова, Луги, Порхова, Дно, Сольцы, Струги Красные и других. Во всех указанных районах против партизан и населения шло формирование особых немецких карательных экспедиций. Тем временем в партизанских бригадах и отрядах насчитывалось до 10000 бойцов, у которых отсутствовало оружие… Начальник Ленинградского штаба партизанского движения Никитин просил оказать помощь по заброске этим отрядам и бригадам оружия и боеприпасов. Здесь, конечно, отдельные самолеты большой помощи оказать не могли и выделялись группы самолетов на определенный период.
На противоположном — южном крыле нашего фронта действовали партизаны Крыма, где начальником штаба партизанского движения был секретарь Крымского обкома партии Булатов. В письме от 21 июля 1943 года он пишет о том, что группа самолетов АДД в июне успешно провела операцию по заброске продовольствия и пополнения партизанам Крыма, а также эвакуации оттуда больных и раненых. Проведенная этой группой работа подняла боеспособность партизан. [343] Однако доставленное продовольствие в связи с ростом партизанских отрядов подходит к концу, и в ближайшие дни партизаны вновь окажутся в трудном положении. Заканчивая письмо, Булатов просил забросить им в течение оставшихся дней июля и в первой половине августа 30 тонн грузов с аэродрома Адлер.
Действительно, крымским партизанам обеспечить себя полностью продовольствием было практически невозможно, и в этом отношении они были в прямой зависимости от заброски его, как тогда говорили, с Большой Земли. Наши летные экипажи выполнили, конечно, и эту работу.
Здесь приведены лишь некоторые примеры, а в течение года их было весьма и весьма немало. В то же самое время АДД вела напряженнейшую боевую работу на фронтах, где каждый самолет был также на учете. Однако весь летный состав летал к партизанам с большой охотой, хотя приходилось делать это за счет дополнительной нагрузки на летные экипажи, как у нас сейчас принято говорить, за счет интенсификации боевых вылетов. Но несмотря на это, не было случая, чтобы кто-либо возразил против таких дополнительных полетов. Каждый экипаж знал, что народные мстители нуждаются в помощи Большой Земли, и совершали полеты к ним с большим подъемом.
В 1943 году, так же как и в предыдущем, заброска грузов партизанам шла по восходящей. Например, если в августе мы получили от Центрального штаба заявку на 160 тонн, то в октябре она составила уже 300 тонн.
Летом 1943 года, когда Гражданский воздушный флот был введен в состав АДД, интенсивность полетов к партизанам значительно увеличилась и исчислялась многими тысячами самолето-вылетов. Достаточно сказать, что за 1943 год в отряды и бригады было заброшено почти 10000 человек и вывезено много тысяч раненых, не считая женщин и детей. Было доставлено около 4000 тонн груза, из которого около 3500 составили боеприпасы и вооружение. Только полетов с посадкой у партизан сделано более 5000. Эти достаточно внушительные цифры наглядно говорят как о размахе боевой деятельности партизан в тылу врага, так и напряженной работе АДД по ее обеспечению.
