Здесь и далее следует пока невычитанный текст. Свежайшая текущая версия — на GDocs. Еще раз приношу прощения за неудобства, скоро текст будет перезалит 14 страница

— О. Эм. Не больше того, о чем… э … говорят в городе.

— Да? — Рарити обошла вокруг меня и внимательно сощурилась на свою работу. — И что же такое говорят обо мне в городе?

Я закусила губу. Бывают времена, когда не так уж и плохо оказаться припертой к стенке. Но в такие моменты я не желала бы иметь на себе хрупкое дорогое платье.

— Ну, пони говорят, что вы хорошая швея, очень верная своему делу.

— О, — ее голос отчасти звучал мертво. Она теперь вдруг стала водить иглой с куда меньшим энтузиазмом. — И это все? Что ж, я не слишком-то удивлена…

— Н-но я ведь не совсем из этих мест! — попыталась я исправить свою ошибку.

— Приехали из Лас Пегасаса, верно?

Я это ей и сказала? Благая Селестия, я должна была бы придумать чего-нибудь получше.

— Уверена, если бы я пробыла здесь подольше, я бы больше услышала о вас. Но, если честно, я стараюсь не слишком-то полагаться на слухи, — это, по крайней мере, была правда. Я расслабилась с мягкой улыбкой и дала ей больше пространства для работы над надетым на меня платьем.

— К тому же, популярность, на самом деле, никогда меня волновала, — я сглотнула. — Особенно в последнее время.

— И зачем вы говорите подобные вещи, дорогая? — голос Рарити вновь стал мелодичным, что мгновенно захватило мое внимание. — Вы красивая, элегантная, интеллигентная молодая кобылка — если я осмелюсь так сказать. Я уверена, что вы — поистине объект желаний жеребцов и мишень для зависти кобылок, куда бы вы ни пошли!

Я усмехнулась этим словам:

— Мне кажется, вы заразились от ваших друзей тягой к восхвалениям, мисс Рарити.

— О, прошу вас! Хороший комплимент не хуже любого другого подарка! К чему его так резко отбрасывать?

Я помялась.

— И-извините.

— И совершенно ни к чему! Есть кое-что, что я могу сказать насчет излишней скромности. Но, так же как и в случае с моей дорогой подругой Флаттершай, это может быть иногда немножечко раздражающе.

— Вы так же засыпаете эту Флаттершай комплиментами?

Губы Рарити скривились.

— Так же, как и любую другую добрую пони, что этого заслуживает.

— Все, что я сделала, это помогла вам с платьем.

— О, но в этом кроется куда большее.

— Например?

— О, но ведь самые разные мелкие детали, дорогая. Такие, например, как обращение ко мне по имени, когда впервые пришли сюда.

Я уставилась на нее сверху вниз.

— Вы… вы действительно это оценили, да?

— О, даже и не говорите! — она остановила шитье на мгновенье для того, чтобы описать круг своими очаровательными голубыми глазами. — Если бы я получала сияющее красное яблоко от каждого пони, что проходил под этим дверным колокольчиком не в состоянии распознать ни меня, ни работу всей моей жизни, то, клянусь, я бы лишила Ферму Сладкое Яблоко прибыли своей добычей! Пфф! — она улыбнулась. — Именно поэтому я так горжусь тем, что абсолютная незнакомка вроде вас, приходит сюда, спрашивая меня, даже если я была… эм… н-не слишком доброжелательна, когда вы только вошли. Ех хех хех…

Я отвела взгляд, разглядывая углы заведения. Мне никогда не нравилось думать об этом, но вот уже целый год только я всегда была первой пони, называющей свое имя в подобных ситуациях. Не уверена, что целого года записей в дневнике будет достаточно, чтобы объяснить, как это вообще ощущается. Были времена, когда я, клянусь, забывала, что меня когда-то звали «Лира». То были мрачные серые утра, в которые я пробуждалась навстречу моим страхам и сожалениям — обычным спутникам проклятья, которое невозможно понять.

— Быть узнаваемой — это чудесное чувство, — услышала я свой голос, озвучивший мои мысли. — Но мне остается только надеяться на то, чтобы хотя бы видеть об этом сны. Мне нравится мое имя. Но мне, пожалуй, было бы все равно, если бы им размахивали как флагом.

— Вы боитесь света прожекторов, дорогая?

— Чего?

— Прожекторов, — она улыбнулась мне, поднеся по воздуху несколько сверкающих булавок. — Я верю, что рано или поздно всем нам суждено попасть под их свет, хотим мы того, или нет. И я работала всю свою жизнь, готовя себя к этому моменту.

— Вы говорите, значит, что популярность — это то, для чего был рожден каждый пони?

— А разве нет?

— Я… — я пожевала губу. — Может, когда-то я в это верила. Сейчас же…

Я почувствовала волну холода, но постаралась изо всех сил сдержать свою дрожь, пока на мне надет неоконченный шедевр Рарити.

— Я надеюсь, что когда мое время в этом мире подойдет к концу, я оставлю все позади, будучи совершенно удовлетворенной собой.

— Благие небеса, — сказала она, практически ворча. — Это в высшей степени мрачно, вы не находите?

— М-мне больше нравится считать, что это положительная перспектива, — я ободряюще ей улыбнулась. — Я, по крайней мере, верю, что счастливый конец хотя бы возможен. Только как популярность может заполнить эту нишу?

— Ну, я не считаю себя вправе читать другим пони лекции по философии, — Рарити пришила еще одну жемчужину и остановилась, медленно оглядывая алебастрового цвета ткань неоконченного платья перед ней. — Но я твердо верю, что сущность пони не только определяется ее славой — она, на самом деле, расширяется ей. Популярность и вполовину не столь пуста и поверхностна, как многие склонны считать, хотя в этом я их и не виню. Ведь все, на что она опирается, это то, кем мы являемся и кем нам суждено стать.

Признаю: она определенно привлекла мое внимание. Я внимательно на нее поглядела:

— О, правда?

— Мммхмм… — она встала со спокойной улыбкой передо мной на задние ноги. — Популярность значит больше, чем обладание славой, или состоянием, или добрым именем среди народа пони.

Она элегантно смахнула локон своей гривы копытом, продолжая бросать время от времени взгляды на звуковой камень, зачаровывающийся на установке на другом конце зала.

— Пони, в конце концов — социальные существа; прекрасно сработанные бриллианты Творения, что были созданы для того, чтобы сиять вместе. Когда чужой пони, входящий в мой магазин, осчастливливает меня знанием моего имени, я чувствую, будто часть меня рождается заново. Это означает, что то, что я сделала; то, что я привнесла на холст этого мира — зацепило их внимание, и наши сердца тем самым соединились.

Она посмотрела обратно на меня, с лицом столь же светлым, как и та картина, что она пыталась нарисовать в моем воображении.

— Мы все в душе художники, мисс Хартстрингс, каждый из нас, и мы все оставляем свои следы в этом мире мазками кистей наших неукротимых душ. Я всегда только лишь одного желала — написать шедевр, что будет вдохновлять других, ибо для чего же еще мы существуем, как не для столь замечательным образом созидания?

Пока она говорила, жуткие аккорды восьмой элегии возвращались в мой разум. Но вместо того, чтобы топить ее голос в себе, они лишь подчеркивали каждое слово, что срывалось с ее губ, как если бы те слова созданы были для звуков лунной композиции с самого рассвета времен. Я вспомнила на какой-то миг, что это значит — писать музыку до того, как проклятье меня утопило в себе. Сочинение музыки, равно как и множество других прекрасных сторон наших жизней, — это нечто, чем надо делиться.

Нет, я никак не могу судить Рарити за желание быть больше, чем жизнь сама по себе. Щедрая душа заслуживает покоя на высочайшем из пьедесталов. Ведь как иначе ей осыпать мир своими дарами? Дарами наподобие того, что давала она мне тогда. То был ценнейший из даров, и в мудрости своей я знала, что утеряю его куда скорее, чем хотела бы, как бы моя надежда и моя вера ни были крепки.

— Хотела бы я быть столь же замечательной как вы, мисс Рарити, — печально, несмотря на мою счастливую улыбку, сказала я. — Но я думаю все же, что хоть некоторые из нас рождены, чтобы сиять, другие же рождены лишь мерцать.

Я не знаю, поняла ли она то, что я сказала, но ее жеманное подмигивание намекнуло мне, что здесь есть еще что-то, чего я до того момента не улавливала.

— Это самое крупное заблуждение касательно популярности, дорогая. Популярность — это не соревнование. Скорее, я воспринимаю ее как марафон, — она зашла ко мне сбоку, продолжив работать над юбкой платья. — Настанет день, и вы, мисс Хартстрингс, сорветесь в быстрый галоп, и я искренне завидую тем пони, что станут свидетелями вашего звездного часа под светом прожекторов.

 

Слова Рарити, столь же ошеломляющие, сколь и родственные моему духу, теснились в моем мозгу, заставляя меня трепетать. Они отвлекли меня до такой степени, что я даже не могла более сосредоточиться на восьмой элегии. На самом деле, я даже потеряла счет времени, стерев границу между тем днем, когда я помогала ей с платьем, и тем, когда я несла в Бутик третий камень.

Все мысли мои были только о том, чтобы осчастливить ее хоть в малейшей степени столь же значительно, как она однажды осчастливила меня. И когда я вошла в дверь и услышала звонок, объявляющий о моем прибытии, я немедленно тонким голоском заявила этому царству тканей и блесток:

— Мисс Рарити, вы здесь? Меня зовут Лира Хартстрингс, и я о вас наслышана. И если вы не заняты чем-то в данный момент, мне интересно, могу ли я привлечь ваши небезызвестные таланты в зачаровании драгоценных камней, один из которых как раз…

Я застыла на месте.

Высокая кобыла с коричневой шкурой и серой гривой уставилась на меня презрительным взглядом поверх темных очков в толстой оправе. Она была одета в черную блузку и соответствующие ей брюки, не мешавшие ее ослепительному хвосту свободно торчать наружу. Ни один из ее строгих предметов одежды не преуспевал в сокрытии тонкой и жесткой фигуры ее тела.

— О… — я моргнула.

— Хмммм… — вот и все, что она произнесла поначалу. Она сузила глаза, глядя на меня. Когда она снова заговорила, я не могла точно сказать, к кому она обращалась, пока не услышала суетливое цоканье копыт в отдалении. — Ваш постоянный клиент, я понимаю?

— О! Эм… Ехехехех! — растрепанная и потеющая, потерявшая всякое достоинство Рарити выскочила между мной и этой угловатой незнакомкой. — Сейчас же середина дня! Мне не избежать клиенток, приходящих тогда, когда им покажется удобным!

— Я была совершенно уверена, что вы прекратите обслуживание своих обычных клиентов в день моего визита…

— А! Да! Ха! Забавно, я так и сказала, не так ли?! — Рарити рывком развернулась к ней лицом, чуть ли не кланяясь, чтобы целовать копыта невозмутимой кобылы. — Хехех… Разум гения бывает рассеян! Наши слова забредают туда, куда копыта едва ли за ними последуют!

Она обернулась ко мне.

— Эм… Чем могу вам помочь? Эм… то есть… — она рассеянно помотала головой, затем воскликнула: — Я чрезвычайно рада была бы вам помочь, но в данный момент, боюсь, я занята. И, все же, если вы оставите краткое описание того, что вам требуется, я определенно оставлю себе детальное напоминание о том, чтобы должным образом вас обслужить в первую же очередь завтрашним утром. Исключительно потому, что я склонна прилежно уделять внимание каждому из моих верных, хорошо платящих клиентов! Ехехехех…

— Эм… — я неприкаянно посмотрела на кобылу, стоящую позади нее, возвышающуюся над нами великой устрашающей тенью.

— Это… это не так уж важно, — в итоге тихо произнесла я, пятясь из магазина в сопровождении своей седельной сумки и своей дрожи. — Правда. Я могу зайти в другое время.

— О, но прошу вас! Позвольте мне узнать, что вам нужно, чтобы я смогла первым делом помочь вам завтра же! — умоляющий взгляд глаз Рарити на мгновенье пробился сквозь стену ее неподдельной паники. — Да, я не обслуживаю сегодня, но я бы возненавидела себя, если бы отослала прочь пони в нужде, не найдя способа вернуть ее назад…

— Без сомнения, ей нужна новая зимняя одежда, — сказала кобыла. Мое внимание при этих словах привлек к себе ее скучающий взгляд на моей толстовке. — Или же серьезная переработка того, что есть.

Она вяло перевела взгляд на Рарити.

— Из того, что я слышала от Хойти Тойти, я пришла к выводу, что все обитатели этого городка носят кантерлотскую коллекцию, которую вы сшили для него год назад.

Рарити сглотнула, затем бросила боковой взгляд на меня.

— Ну, да. Кажется, действительно, я… эм… оставила в Кантерлоте кое-какой след. В здешних же местах… эм… — она погрызла немного свое копыто, стараясь прикрыть это улыбкой. — Ну, это же фермерское поселение, мисс Симс. И вы знаете, какие они, эти земные пони. Они в очень большой степени полагаются на одежду, прошедшую через вторые копыта.

— И ваше заведение… — Силвер Симс быстрым шагом пересекла бутик. — Оно стоит здесь уже не меньше пяти лет?

— Эм. Да. Я выпустилась со второстепенным дипломом по бизнесу, а моя мать — предпринимательница, так что…

— Этого времени должно быть вполне достаточно, чтобы оказать влияние на местную моду, не так ли?

— Эм. Да. Полагаю, так и…

— Что ж, я пришла сюда, чтобы меня заинтриговали, — губ Силвер коснулось нечто отдаленно напоминающее улыбку, но даже то было преувеличением — выражение это больше походило на попытку прорезать тонкую линию в черном граните. — Что ж, вот ваш шанс, Рарити, дорогая. Заинтригуйте меня.

Рарити была в совершенно ином мире, и я, очевидно, не являлась его частью.

— О! Безусловно! У меня как раз есть кое-что, что мне просто не терпится вам показать! — волна холода пробежала по комнате, и я поняла причину моей внезапной невидимости. Молодая единорожка нетерпеливо подошла к Силвер Симс. После немалого количества драматического повествования о деталях наследия Принцессы Платины, Рарити дернула за шнур, разворачивая пару занавесей, чтобы явить своей гостье законченное платье, во всем его великолепии стоящее на центральном помосте Бутика. Рарити разъяснила каждую деталь, подсвечивая каждый из пяти рядов жемчужин голубым магическим сиянием, не прекращая услаждать слух Силвер безвременной повестью об объединении Юникорнии, предшествующем ее вливанию в единый Эквестрийский табун.

— И как она одарила своих сестер-единорогов, я подношу этот дар вашим глазам! Оно определенно сияет извечным духом Платины, не так ли?

— Мммм. Да. Оно весьма красиво. Я вижу, что вы вложили в него немало времени и сил.

— О, безусловно! Хотя, должно быть, я была невероятно воодушевлена, ибо весь процесс производства слился в одно восхитительное мгновение. Клянусь, все было так, будто последние пять дней я пролетела на крыльях моего вдохновения!…

— Но, если вы позволите, я бы хотела посмотреть исходные модели вашей кантерлотской линейки.

— Моей… К-кантерлотской линейки?

— Да, той, которой вы снабжали чудесный бутик Хойти Тойти. Он — главный поставщик для высшей знати, как мне говорили.

— О… О! Эм… Д-да! — Рарити сглотнула и боком отошла от своей детальной работы. Я наблюдала за ней издалека. — Мне… мне кажется, у меня еще где-то остались некоторые из этих… эм … прошлогодних моделей. Дайте мне пару минут, и я расположу их для демонстрации как следует…

— Вы хотите сказать, что у вас нет готовой выставочной витрины? Я думала, ваши клиенты были бы рады видеть ваши лучшие работы ежедневно.

— О, едва ли их можно назвать моими лучшими работами. Хехехех… Я продала уже их так много, что на улицах Кантерлота они уже, практически, банальность…

— Да, да. И судя по прибыльным продажам Хойти Тойти, я могу себе представить — это определенно что-то значит. Ну так где же они, дорогая? У меня для Понивилля не так уж много времени, в конце концов.

— Эм… С-сию секунду, мисс Симс! Обещаю вам. Ехехехех… Вы не будете разочарованннныыы!

И когда обе они ушли, я, как всегда, осталась стоять в тенях, всеми забытая. Перламутровое платье, созданное в честь Принцессы Платины, ярко сияло в свете прожектора, но впервые за практически год, я не могла припомнить более точной иллюстрации одиночества. Я скучала по словам Рарити, но что бы ни прозвучало под сводами Бутика, оно обязательно тут же утонуло бы во всепоглощающем присутствии Силвер. Я медленно покинула магазин. Звон колокольчика был лишь мертвым и бездушным шумом. Уходя, я оказала кое-кому услугу, перевернув табличку на переднем окне надписью «Закрыто» наружу.

 

На следующее утро я вошла медленно, не говоря ничего. Бутик был открыт с раннего утра, и висящие под потолком лампы горели все до единой. Две вещи сияли в центре магазина. Одной из них было жемчужное платье, стоящее совершенно нетронутым на том же месте, где я его видела в последний раз. Другой же была белоснежная шкурка Рарити, отражающая солнечный свет как дорогой бриллиант.

Ее сияние, тем не менее, тонуло в скучном выражении лица, с которым она без эмоций подшивала шарф, вертя его перед собой в телекинетическом поле. Под глазами у нее были мешки, а потому я боялась узнать, что еще, помимо желания спать, мучило ее душу.

Решившись, я прочистила горло и спросила:

— Мисс Рарити?

В один миг глаза художницы-модельера озарились при звуке ее имени, будто огонь зажегся где-то внутри нее. Рарити повернула ко мне свой взгляд, сияющий, но пустой, как чистый холст.

— О! Что ж, здравствуйте, — теперь была ее очередь прочистить горло. Она выпрямилась на ногах, чтобы не казаться более столь сутулой. — Добро пожаловать в Карусель-Бутик, где всякое одеяние — chic, unique et magnifique.

Я искренне улыбнулась ей, надеясь, что эта улыбка будет заразительной. Но она таковой не оказалась. Тем не менее, я заговорила:

— Я приехала из другого города… — я помедлила и начала сначала. — Меня зовут Лира Хартстрингс, и пока я здесь, я хотела бы поинтересоваться, могу ли я заплатить вам, мисс Рарити, за кое-какие услуги.

— Хммм. Да. Я более чем рада буду вам помочь, — сказала она. Голос ее едва ли мог отобразить тот энтузиазм, с которым эти слова должны были быть сказаны. Это всегда очень трагично, когда песня покидает душу пони. — Тем не менее, я должна заранее извиниться. Мне необходимо закончить этот шарф для другого моего клиента, и я ему обещала, что займусь им первым делом после открытия.

Я бросила взгляд на дверь, затем снова на нее.

— Вы открылись сегодня рано, ну, или так, по крайней мере, гласит табличка на двери. Я не могла это не заметить, когда, прогуливаясь утром, проходила мимо.

— Ну, мне не слишком-то удалось поспать этой ночью, так что я решила, что ждать лишних два часа ни к чему.

— Мне очень жаль это слышать, мисс Рарити, — я сглотнула и слегка попятилась. — Если это вам поможет, я могу прийти в другой день…

— Нет! Ни в коем случае! Я вам запрещаю! — сказала она с еле слышным рыком. Затем, поморгав немного, она вздохнула и провела копытом себе по лбу. — О, я прошу у вас прощения. Я знаю, это прозвучало ужасно дерзко.

— Я слышала, как пони говорили и худшее, — сказала я с мягкой улыбкой.

— Я никогда не отказывала пони в своих услугах. Я не хочу, чтобы вы оказались в этом первой, мисс Хартстрингс, — она сделала глубокий вдох, глядя куда-то в пустоту по ту сторону рамы ближайшего окна.

— Хартстрингс, — улыбнулась она. — Однако же это приятнейшее имя, заслуживающее славы.

Мое сердце екнуло. Поначалу я думала, это от того, что какая-то часть меня глупо понадеялась на то, что она помнит меня. А потом я осознала, что меня просто сразило это давящее чувство, клубящееся над ней. И каждый раз, когда я пыталась найти в нем логику — в моем воображении не всплывало ничего, кроме темного, безэмоционально пронизывающего взгляда Силвер Симс. В подобных ситуациях я делаю обычно что-то импульсивное и отчаянное, чтобы стряхнуть это оцепенение, поразившее меня. Возможно, это не случайность, что подобное произошло со мной в присутствии Рарити.

— Я слышала, у вас вчера был посетитель, — вырвалось у меня. — Сама Силвер Симс, собственной персоной.

Я затем попыталась оправдать эти слова, которые можно было бы назвать ударом в больное место.

— Это одна из причин, по которой я пришла сюда, — я постаралась выдавить игривую улыбку. — Если Силвер Симс закупается в Бутике Карусель, то это однозначно означает, что это заведение высочайшего класса!

Мой весьма неловкий комплимент не оказал на Рарити никакого эффекта. Мне не следовало этого делать, но я отчаянно чувствовала необходимость поднять ей настроение. Хотела бы я, чтобы она тоже чувствовала эту необходимость.

— Хммм, боюсь, насчет этого еще ничего не решено, — сказала она обреченно.

Я сглотнула.

— Зачем… эм… зачем вы такое говорите? Мне казалось, что любая модистка будет счастлива, если кто-то вроде Силвер Симс лично зайдет с визитом в ее заведение.

— Если это можно назвать визитом, — громким шепотом произнесла она, с внезапной злостью вернувшись к починке шарфа, что давалась ей с трудом.

— Ыыых… О провалиться мне, кого я обманываю? — ее губы слегка скривились. — Это была приятная встреча. Поистине, так и есть. Силвер Симс — удивительная кобыла, и она умеет совершенно блистательно вести беседу. Поистине же, я провела два часа, загипнотизировано слушая рассказ о ее дизайнерских подвигах на мрачных улицах Сталлионграда. Пони такого возраста и такого величия — это нечто замечательное. Поистине замечательное, — ноздри Рарити раздулись, а ее взгляд заблудился в складках моря ткани, которое она обращала во что-то целостное. — Такие пони, как она, действительно зарабатывают свою славу.

Я поежилась, стоя позади нее подобно тени от чего-то, что когда-то сияло в этой комнате. Я смело спросила веселым голосом:

— А вы говорили ей что-нибудь о вас самих? Я так понимаю, Силвер Симс много путешествует. Уверена, она бы хотела узнать побольше о делах моды в Понивилле.

— Боюсь, нашему разговору так и не довелось принять подобный оборот, — быстро ответила Рарити. — Ей нужно было уйти на встречу с одним из ее агентов. Прямо сейчас, она, скорее всего, завтракает в постели, ожидая полуденного поезда, который отвезет ее в Троттингем, навстречу очередному сезону пышных показов мод. Хммм. Я всегда буду восхищаться стремительным темпом и решительной энергией работающей элиты. Хотя, я подозреваю, восхищение это будет всегда выражаться издалека.

Я не знала, как еще выдавить из нее что-нибудь на эту тему, кроме как сказать:

— Я… я не понимаю.

— А чего здесь понимать? — так холодно и резко ответила она, что меня даже посетила мысль, что она говорит более не со мной. Фоном звучал холодный тук-тук-тук левитирующих игл, с силой ударяющихся друг от друга, грозя порвать нитки, которыми она прошивала ткань. — Что я просто обреку себя на очередное падение? Я, конечно же, могу винить только себя в том, что возложила столь великие ожидания на один единственный момент, на один взгляд, на одну проклятую возможность, как будто бы вся жизнь определяется в мгновенье ока! Я не знаю, что глупее: тот факт, что я унизилась до того, что понадеялась на что-то столь отчаянное, или то, что это произошло не в первый раз!

Я сглотнула и сказала:

— С моей точки зрения, дело, скорее, не в том, что мы учимся на наших жизненных ошибках, а в том, что мы учимся встречать ошибки будущие с большей стойкостью.

— Ну, может быть, эти ошибки и есть проблема сама по себе! — наконец проворчала Рарити, кинув на очень знакомое платье злейший из взглядов, и чуть ли не бросая швейные принадлежности на пол. — Может, у гения нет права на глупые ошибки, или в противном случае это получается и не гений вовсе!

На комнату опустилась тишина, не нарушаемая ничем, кроме ее резкого раздраженного дыхания. Медленно единорог обрела спокойствие. Голос, что прозвучал вскоре, был по-прежнему взволнованным, но удерживаемым под контролем.

— Мисс Хартстрингс, кто бы вы ни были, я могу только предполагать, что вы музыкант, и, причем, талантливый. Я права?

Я сглотнула и слегка кивнула.

— Да. По крайней мере, я склонна в этом с вами согласиться. Талант же — вещь относительная…

— Но он реален, — сказала она, и, когда она глядела на меня, огонь на мгновенье мелькнул в ее глазах. — Или же, почему вы вообще утвердили себе это имя?

— Э… Я с этим именем родилась.

— Неужели? — спросила она резко.

Я моргнула, глядя на нее.

— Ну, да, насколько я знаю.

— И оно вас в действительности определяет? Доносит ли оно до других пони то, кем и чем вы являетесь, когда они говорят его вслух? Наполняет ли ваше имя их разум удовольствием и радостью от одной только мысли о нем, потому что они совершенно точно уверены в том, что вы значите для них, и какую лепту вы вносите в полотно нашего прекрасного мира?

Я глубоко вдохнула и взгляд мой в поражении опустился к копытам.

— Я… я не знаю…

— Что ж, позвольте мне осмелиться и сказать, что когда я слышу ваше имя и вижу вашу Метку, я тут же начинаю вами гордиться, даже если я не знаю, кто вы такая, — сказала она. Ее лицо было слишком напряжено, чтобы отобразить улыбку, но слишком гордо для того, чтобы натягивать лживую маску. Она продолжила: — Потому что если можно назвать что-то, во что я совершенно точно верю, так это то, что все мы здесь для некой цели. Мы все были помещены на эту землю для того, чтобы сиять. Кому-то из нас это удается лучше, чем другим, но я веду не к тому. Для того, чтобы стать успешной, мисс Хартстрингс, чтобы стать популярной, чтобы оставить свой след в обществе, необходимо убедиться, что выполнены два условия. Во-первых, мы должны быть уверены в себе и в тех дарах, которыми мы владеем. Во-вторых же, мы должны повстречать других, кто разделяет этот взгляд, для того, чтобы правильным образом совместно направлять наши воздействия на мир художественного выражения.

Она вздохнула и снова посмотрела в сторону сияющего платья.

— С каждым новым днем я чувствую, что будто бы под этим небом остается все меньше пони, знающих, как правильным образом удерживаться на этой волне. Самоуверенность заменила собой жажду творить. По крайней мере, я надеюсь, что это именно так, как ужасно бы это ни звучало. Потому что если я не права, и дело только во мне… — дыхание Рарити стало неровным. Она провела копытом по лицу, заглушая свою следующую фразу. — В таком случае, о Селестия, как низко я пала…?

Я притворилась, что проследила за ее взглядом, для того, чтобы найти повод упомянуть прекрасный шедевр, находящийся в этой комнате.

— Все-таки, я должна сказать… Я не могу оторвать глаз от этого платья с того самого момента как сюда вошла. Вам удалось показать его Силвер Симс, пока она была здесь?

На мгновенье, Рарити лишилась слов.

Потому я продолжила:

— Я думаю, оно абсолютно восхитительно. И даже больше, — я открыла рот, чтобы продолжить, но некая часть меня, часть очень чуткая, заставила меня помедлить. Слишком хрупко было это мгновение. После небольшой борьбы с самой собой, я все же решилась закончить мысль: — Забавно, что вы выбрали мотив жемчужин, особенно с учетом, что вчера был день рождения легендарной Принцессы Платины.

Рарити мгновенно устремила на меня взгляд, взгляд, продержавшийся на мне несколько бледных секунд. Ее лицо исказило нечто среднее между усмешкой и всхлипом. Услышав, как она шмыгнула носом, я на мгновенье испугалась до смерти. Вскоре, тем не менее, она собралась с духом, чтобы улыбнуться и прошептать:

— Вы действительно оправдываете свое имя, мисс Хартстрингс [5]. Мне лишь остается гадать, где ваше мнение было вчера, когда наследие Юникорнии начисто подвело меня.

— Этот вопрос теперь задаю себе и я.

— Можно подумать, она носит имя «Силвер» как торговую марку, и при этом у нее хватает смелости одеваться лишь в черное.

— Простите?

Рарити посмотрела на меня.

— Я полагаю, это мои друзья направили вас сюда, или же кто-нибудь из более высокопоставленных жителей Понивилля. Хммм?

— Я-я пришла сюда исключительно по делу! Клянусь, — это была правда. По большей части. — Я думаю, вы куда более известны в городе, чем вам кажется, мисс Рарити.

— Поправка, дорогая. Я — коммунальщица.

— Что-что, простите?

— Слово, связанное с хозяйством, — сказала она с улыбкой, сокрывшей собой наслоения разочарования, что, казалось, исходило от ее взгляда. — Часто используемое существительное. Местная швея — это такая пони, к которой другая пони посылает подругу, если ей нужно поправить шов, починить подол или заштопать манжет. Без сомнения, они часто поминают мое имя, так же как и любой пони в Эквестрии поминает Силвер Симс. Но задумываются ли они еще раз о нем, его произнеся? Возникает ли у них желание, характерная тяга приглядеться получше, в надежде, что существуют пони, хранящие свои сокровища достаточно глубоко, чтобы вознаградить те души, что решатся их отыскать? Я должна вам сказать, что я не была рождена с именем, которое вы слышали из уст жителей нашей деревни. Я не всю свою жизнь была Рарити.

Я моргнула. Я этого совсем не ожидала.

— Не были?

— Нет, дорогая, — она медленно покачала головой. — На самом деле, я была рождена с именем «Сапфир Сайт» [6]. Я происхожу из старого рода ювелиров и зачарователей. Само собой, они ожидали, что я займу свое место в ряду носителей традиции, закрепившейся уже, можно сказать, биологически. Естественно, день, когда я обрела свою Метку, был днем, в который я обнаружила чудесное месторождение настоящих драгоценных камней. Но если мой талант и был определен судьбой, я совершенно не собиралась сдаваться ей, и позволять ей определять мое положение в жизни. Мой рог обязан своим талантом драгоценным булыжникам, но мое сердце верно мечтам и тому будущему, которым они смогут меня обеспечить. И вот почему в столь юном возрасте, даже до окончания начальной школы, я сменила свое имя на «Рарити».