Естественный» перевод: лингвистические проблемы 3 страница

1.3.5. Пример переводческой деятельности: терминосистема Л. Вайсгербера. В реальной работе переводчик сталкивается как с рассмотренными выше лингвистическими проблемами и комплексом культурных различий между языковыми сообществами, так и с общими семиотическими

11) По проблематике перевода контекстов языковой игры см., например, [Freidhof, Kosta 1987; Timkovic 1990].

закономерностями функционирования разных языков как особых семи-озисов. Особенно хорошо это видно на примере внутренне гомогенных терминосистем. Интересным объектом анализа оказывается в этом отношении оригинальная теоретическая концепция функционирования языковой системы, принадлежащая Л. Вайсгерберу. С одной стороны, она демонстрирует преемственность терминологической традиции, идущей от В. фон Гумбольдта, а с другой — убеждает в известном герменевтическом тезисе о замкнутости концептуального мира цельных, оформленных лингвистических теорий. Два варианта самоназвания лингвистической теории Вайсгербера достаточно определенно указывают на эссенциалист-ские истоки его концепции. Вайсгербер называет свою теорию energetische Sprachbetrachtung или Sprachinhaltsforschung. От удачности перевода этих исходных понятий во многом зависит видение этой теории и рамки интерпретации других терминов. Если перевод первого понятия достаточно очевиден, хотя и нуждается в дальнейших пояснениях — «энергетическая теория языка», то перевод второго термина, несмотря на прозрачность его внутренней формы, — дело весьма нелегкое. Дословный перевод «исследование языкового содержания» не отражает сущности теории Вайсгербера, поскольку речь идет вовсе не об исследовании плана содержания языковых знаков, а об обращении к глубинным когнитивным категориям, лежащим в основе человеческого мышления, национально обусловленного видения мира и функционирования языковой системы. В связи с этим более правильным представляется перевод термина Sprachinhaltsforschung как «теория сущности языка». Этот вариант перевода устанавливает четкие соответствия между философскими основаниями теории Вайсгербера и собственно лингвистической методологией анализа.

Строя теорию сущности языка, Вайсгербер проводит четкое противопоставление между донаучными и собственно научными взглядами на язык. Терминологически это выражается в оппозиции Grammatik и Sprachbetrachtung. В термин Grammatik Вайсгербер вкладывает весьма непривычный смысл: донаучный, чисто описательный подход к изучению языковых явлений. В противоположность этому, Sprachbetrachtung интерпретируется как собственно научная парадигма исследования языка и мышления человека.

Каждый из рассмотренных терминов служит, в свою очередь, основой для других оппозиций. Так, в пределах весьма специфично понимаемой грамматики Вайсгербер различает lautbezogene Grammatik и inhaltbezo-gene Grammatik. Первый из этих терминов целесообразно перевести как «описание языка, ориентированное на форму». Под этим понимаются концепции, ограниченные исчислением реальных и возможных форм конкретного языка, к числу которых относятся, например, традиционные грамматики, а также структурные и собственно таксономические теории, i Термин inhaltbezogene Grammatik традиционно переводится как «содержательно ориентированная грамматика». Однако эта интерпретация вводит в заблуждение, так как для современного читателя «содержательно ориентированная грамматика» ассоциируется скорее с семантической теорией, чем с тем, что имел в виду Вайсгербер. Во избежание ложных ассоциаций разумно в качестве перевода использовать словосочетание «грамматика смыслов». В основе грамматики смыслов лежит представление о существовании смыслов, конституирующих разные лексические и синтаксические поля.

По сравнению с описанием языка, ориентированным на форму, грамматика смыслов является, по Вайсгерберу, несомненным шагом вперед, поскольку это приближает к конечной цели лингвистического исследования — установлению когнитивных механизмов функционирования языка и мышления. Тем не менее и та и другая «грамматика» рассматривались им как донаучный этап развития лингвистической теории.

Дело в том, что описание языка, ориентированное на форму, исходит из примата языковой формы над содержанием и из предположения об обязательном существовании инвентаря форм, варьируемого от языка к языку. С другой стороны, грамматика смыслов опирается на универсальный инвентарь единиц содержания — catalogue mundi [Weisgerber 1961, S. 125]. Ни первое, ни второе не удовлетворяет Вайсгербера, и, построив грамматику смыслов, он подчеркивает, что языковые формы и языковые смыслы порождаются одновременно в процессе «духовного присвоения мира» по В. фон Гумбольдту¹²⁾. Здесь в полной мере отражается восходящее к Гумбольдту представление о языке как об энергейе.

Научное языкознание начинается для Вайсгербера со следующей ступени исследования языка — leistungbezogene Sprachbetrachtung [Weisgerber 1962]. Здесь также возникает проблема адекватного перевода термина. Буквальный перевод — нечто вроде «функционального языкознания» или «изучения результатов функционирования языковой системы» совершенно неудовлетворителен, так как в первом случае термин обладает слишком широким спектром ассоциаций, а второй перевод нетерминоло-гичен и маловразумителен. Внимательный анализ концепции Вайсгербера подсказывает совершенно другую интерпретацию — «функционально-концептообразуюший подход к исследованию языковых явлений».

В отличие от грамматики смыслов, функционально-концептообра-зующий подход не разделяет форму и смысл: концептообразование по Вайсгерберу возможно только средствами родного языка и, с другой стороны, язык мыслится как инструмент концептообразования или «перевода сущего в собственность духа» (по В. фон Гумбольдту). В рамках функционально-концептообразующего подхода различия между языками видятся не столько в области формальных оболочек языковых знаков, сколько в стоящих за ними концептуальных структурах, по-разному онтологизирующих мир. В этом случае граница между значениями слов

12)Заметим попутно, что Выготский использует функционально близкий термин «инте-Риоризация», см. также работы Дюркгейма и его коллег («французская социологическая школа»).

и концептуальными структурами чисто условна и не обладает статусом онтологической реальности. Используемый Вайсгербером термин Inhalt — «содержание» — не оставляет места для собственно лингвистического значения.

Четвертая и конечная ступень в познании тайн языка — wirkungs-bezogene Sprachbetrachtung. Буквально это следовало бы перевести как «изучение воздействия языка». Однако такой перевод совершенно искажает мысль Вайсгербера, поскольку основная цель этого этапа в изучении языка как энергейи заключается в выявлении языковых факторов формирования духовной культуры народа. Более правильно wirkungsbezogene Sprachbetrachtung перевести как «креативный подход к исследованию языка», так как создание духовного мира и мира национальной культуры невозможно без творческой деятельности языкового сообщества. Заметим кстати, что в концепции Вайсгербера языковому сообществу отводится центральная роль, поскольку именно оно реальный творец и хранитель языка и культуры. Другие компоненты постулируемой Вайсгербером тернарной оппозиции «Человечество—Языковое сообщество—Языковая личность» — Menschheit—Sprachgemeinschaft—sprachliche Personlichkeit — производны, так как «Язык вообще» — это лишь абстракция от конкретных национальных языков, а идиолект языковой личности допускает варьирование лишь в рамках соответствующего языка. Базовая оппозиция эргона и энергейи прослеживается практически во всей терминологической системе Вайсгербера. Подобно тому, как ориентированная на описание языка как эргона грамматика смыслов противопоставляется функционально-концептообразующему подходу, ориентированному на описание языка как энергейи, каждый «статический» концепт имеет свой «динамический» коррелят. Так, знаменитое «языковое мировосприятие» Гумбольдта (sprachliche Weltansicht) расщепляется на два концепта (sprachliche) Zwischenwelt — «промежуточный мир» и (sprachliche) Welt-bild — «картина мира (миросозерцание через родной язык)». Промежуточный мир представляет собой, по Вайсгерберу, статический продукт языковой деятельности, определяющий восприятие действительности человеком. «Промежуточным» он назван потому, что стоит между миром познающего субъекта и миром реальных образов. Напомним, что Вайс-гербер принципиально не проводил различий между языковым значением и миром понятий. Из этого следует, что промежуточный мир, несмотря на то, что он, как правило, сопровождается атрибутом sprachlich («языковой»), имеет по сути дела концептуальную природу и определяет, с одной стороны, процессы мышления, а с другой — функционирование языка.

С динамической точки зрения в процессе функционирования языка промежуточный мир воссоздается в каждом речевом акте, в каждом акте номинации. Процесс создания промежуточного мира средствами родного языка формирует изменчивую и подвижную картину мира. Употребляя популярный термин языковая картина мира, следует иметь в виду, что это чисто динамическая сущность, отражающая «языковое вмешательство» в действительность. Языковое вмешательство — sprachlicher ZugrifF — это языковой креативный акт, ведущий к созданию понятия — духовного объекта (geistiger Gegenstand). Несколько огрубляя действительное положение вещей, можно сказать, что совокупность духовных объектов и образует промежуточный мир, а картина мира строится как сумма языковых вмешательств. Эти два понятия — духовный объект и языковое вмешательство — составляют еще одну концептуальную пару в рамках оппозиции «эргон—энергейя».

Тот факт, что вместо общепринятого термина Begriff «понятие» Вайсгербер использует два противопоставленных термина, не случаен, поскольку в этом отражается двойственная природа языка. Статический аналог термина Begriff — «духовный объект» — рассматривается Вайсгербером именно как объект мыслительных операций, что сближает geistiger Gegenstand с когнитивной категорией знаний, так как в современной когнитивной науке и искусственном интеллекте процесс мышления предстает именно как операции над знаниями — процесс переработки, изменения и дополнения знаний (см. подробнее ниже §2 главы 6).

Выбирая термин для динамического понятия Begriff, Вайсгербер, возможно, сознательно обыгрывает форму соответствующего немецкого слова (ср. «der Begriff der sprachlichen Zugriffe» [Weisgerber 1962, S. 33]), напоминая читателю о различии между begreifen «понимать», а также «ощупывать, охватывать» и zugreifen «хватать, брать, вмешиваться». В этом противопоставлении заложен глубокий смысл, так как при этом обращается внимание на то, что каждому акту понимания предшествует акт «вмешательства», то есть духовного освоения фрагмента мира. Вводя термин Zugriff, Вайсгербер попутно решает и еще одну важную задачу: он показывает, что характер концептуализации, то есть образования новых понятий, во многом зависит от способов лексической кодировки в данном языке. Каждый конкретный язык предопределяет способ мышления и принципы своего собственного описания.

Эти терминологические противопоставления, разумеется, образуют лишь небольшой фрагмент концептуальной системы Вайсгербера. Однако проведенный анализ показывает, что адекватный перевод терминологии оригинальных авторских теоретических концепций предполагает изучение авторской терминосистемы в семиозисе и учете важнейших парадигматических связей каждого слова.

* * *

В науке о переводе обсуждается также ряд других проблем. Например, постулат о примате макростратегий перевода, то есть ориентация на заложенную в тексте информацию как на целое, а не на отдельные составляющие текста [Бархударов 1975, с. 17; Honig 1995, р. 59-60]. В этом же ряду упоминается необходимость учета запросов и интересов пользователя, его знаний о мире, привлечение культурно-исторических факторов и т. п. Эти вопросы не обсуждаются здесь как в силу того, что они зачастую выходят за рамки собственно лингвистики, так и потому, что наша цель — обрисовать теорию перевода как область приложения лингвистических знаний, а не как специфическую профессиональную деятельность и часть культурной традиции общества.

 

Машинный перевод

1.4.1. Машинный перевод: элементы хронологии. Начало работ по машинному переводу (МП) или автоматическому переводу (АП) относят к 50-м гг. XX в. Идея машинного перевода обязана своим происхождением чисто практическим нуждам. В начале 50-х гг. происходит информационный взрыв — существенно возрастают объемы научно-технической информации. Перевод всей научной и технологической периодики оказывается невозможным. Дополнительный импульс исследованиям в области МП дала «холодная война»: противостоящие общественно-политические системы внимательно следили за развитием научно-технического потенциала друг друга. Именно по этой причине многие первые зарубежные системы МП работают с русским языком (см. ниже).

Формальная дата начала эры машинного перевода — 1949 г. В этом году известный американский специалист по дешифровке Уоррен Уивер составил меморандум, в котором теоретически обосновал принципиальную возможность создания систем МП. Он исходил из того, что структурное сходство между языками может быть формально описано, а это является необходимым условием разработки алгоритмов для ЭВМ. Меморандум был разослан двумстам специалистам в области лингвистики, дешифровки и теории программирования. С этого времени в США появляются коллективы разработчиков МП (в Массачусетском технологическом институте — MIT, в Калифорнийском университете, в Национальном бюро стандартов в Лос-Анджелесе, в Техасском университете). Первая международная конференция по МП организуется в 1952 г. в MIT. Наконец, в 1954 г. проводится известный Джорджтаунский эксперимент, в процессе которого осуществляется перевод с русского языка на английский. Хотя программа работала со словарем всего лишь в 250 слов, успех этого эксперимента стимулировал дальнейшие исследования в области МП.

В СССР первый эксперимент по МП прошел в 1955 г.: был осуществлен перевод на русский язык текстов по прикладной математике. К этому времени относится начало работ по МП в Институте прикладной математики АН СССР под руководством О. С. Кулагиной и И. А. Мельчука. Коллектив разработчиков создал три экспериментальные системы МП — с французского языка на русский (ФР-1), с английского на русский и с французского на русский (в новом варианте) [Кулагина 1979]. В 1959 г. открывается Лаборатория машинного перевода в МГПИ-ИЯ им. М. Тореза (ныне Московский государственный лингвистический университет), в которой возникли идеи, во многом предвосхитившие дальнейшее развитие теории МП и в какой-то степени систем искусственного интеллекта — концепция языка-посредника, понятие модели управления слова, роль словаря в МП и т. д. Серия публикаций этой лаборатории под общим названием «МП и ПЛ» (Машинный перевод и прикладная лингвистика), оказала существенное влияние не только на прикладную, но и на теоретическую лингвистику. Многие из этих идей нашли отражение в проекте системы англо-русского автоматического перевода (АРАП), которая, однако, не была завершена.

Изначально предполагалось, что системы МП не должны быть ограничены проблемной сферой. Иными словами, машинный перевод должен осуществляться на текстах любых типов — от научно-технических до художественных. Однако довольно быстро обнаружилось, что это невозможно. Выявились две группы причин — лингвистические и экстралингвистические. Лингвистические — сводились к тому, что для разработки систем МП недостаточно имеющихся знаний о функционировании языковой системы. Нужны фундаментальные теоретические разработки в области изучения языка, поскольку традиционной лингвистике (за очень небольшими исключениями) была чужда сама постановка задачи машинного перевода, предполагавшая создание компьютерных моделей анализа и синтеза высказываний. Кроме того, многообразие функций языка, преимущественно имплицитный характер языковой способности человека существенно затрудняли формализацию знаний о языковой системе. К экстралингвистическим причинам можно отнести осознание того факта, что процесс понимания — важнейшая составляющая естественного перевода — далеко не обеспечивается чисто лингвистическим анализом речевого сообщения. Понимание основывается на знаниях адресата, его способности делать выводы и умозаключения, кроме того оно связано с коммуникативной установкой адресата в данной ситуации общения и т. д.

Возникшее разочарование было даже формально зафиксировано в 1966 г. в докладе консультативного комитета по автоматической обработке естественных языков (ALPAC) при Национальной академии наук США. Основной упор в докладе делался на том, что ни одна из систем МП не оправдала возлагавшихся на нее надежд ни в аспекте качества перевода, ни в аспекте экономичности. По приводившимся там данным, «естественный» перевод оказывался существенно дешевле машинного. Доклад привел к свертыванию государственного финансирования проектов создания систем МП в США, что прямо повлияло на позицию государственных структур по отношению к поддержке разработок в области машинного перевода во все мире. Однако несмотря на скепсис относительно перспектив МП, многие из первых систем МП, созданных в 60-е гг., продолжали эксплуатироваться заказчиками. Большинство конечных пользователей мало интересовало качество перевода (низкое качество — один из важнейших пунктов обвинения в докладе комитета ALPAC). Для потребителей было важнее быстро в общих чертах оценить информационный поток в научной и технической периодике, а затем материал, который вызвал интерес, переводился обычным способом — с участием переводчика. Кроме того, не прекратилось финансирование исследований в сфере МП частными компаниями, заинтересованными не только в отслеживании мировых тенденций научно-технического прогресса, но и в переводе огромных объемов технической документации, требующемся при экспорте и импорте различной продукции, в том числе и высокотехнологичной.

С середины семидесятых годов во всем мире наблюдается устойчивое возрастание интереса к МП. В Москве в 1974 г. в институте ИНФОРМ-ЭЛЕКТРО начались работы по созданию системы франко-русского перевода (ЭТАП-1) и системы англо-русского перевода (ЭТАП-2). В этом же году создается Всесоюзный центр переводов (ВЦП), в котором ряд научных коллективов работает над системами машинного перевода — АМПАР (англо-русский перевод), НЕРПА (немецко-русский перевод) и ФРАП (французско-русский перевод). С этого времени промышленные системы машинного перевода разрабатываются и широко используются в США, Европе и Японии.

1.4.2. Машинный перевод: элементы периодизации стратегий. Первые системы МП характеризуются стратегией «прямого перевода». Сущность этого подхода к построению МП заключается в том, что исходный текст на языке L₁ (= «входной язык») постепенно через ряд этапов преобразуется в текст языка L₂ (= «выходной язык»). Преобразования сводятся к тому, что слово (словосочетание) на входном языке заменяется на его словарный эквивалент на выходном языке. Понятно, что в системах первого поколения, использующих стратегию прямого перевода, нет необходимости моделировать функционирование языковой системы в целом. Для работы таких систем оказывается вполне достаточно правил словарных соответствий. В редких случаях проводится анализ контекста для перевода неоднословных выражений, опять-таки представленных в словаре системы. Важно иметь в виду, что стратегия прямого перевода не делает различий между пониманием (анализом) и синтезом (порождением), поскольку они фактически исключены из преобразований по правилам словарных соответствий. Прямой перевод всегда привязан к конкретной паре языков. Например, неоднозначность выражений входного языка разрешается только в той степени, в которой это оказывается необходимым для выходного языка. Стратегия прямого перевода в принципе неприменима для проектирования систем МП на более, чем один язык. По временным рамкам системы первого поколения в основном создавались в период с конца 40-х до середины 60-х гг. Один из типичных примеров системы такого типа — разбираемая ниже программа GAT.

Существенная модификация стратегии «прямого перевода» обнаруживается в системах с «трансфером» — этапом межъязыковых операций, не сводимых только к замене лексем входного языка на словарные соответствия выходного языка. Наличие этапа трансфера предполагает построение «промежуточного» или «внутреннего» представления, которое далее «приспосабливается» к структуре предложения выходного языка. В отличие от первой стратегии, в архитектуре систем МП с трансфером анализ (понимание) и синтез существуют как особые процедуры и обслуживаются различными алгоритмами. В некотором смысле системы с трансфером оказываются промежуточным звеном между стратегией прямого перевода и последующей стратегией языка-посредника (см. ниже систему TAUM).

Критика стратегии прямого перевода привела к созданию «стратегии перевода через язык-посредник» или «стратегии языка-посредника». Главная особенность этой стратегии заключаются в том, что между структурами входного языка и структурами выходного языка находится один или несколько промежуточных языков, на которые по соответствующим правилам последовательно «переписываются» выражения языка L₁ ^l3). Анализ и синтез при использовании языка-посредника принципиально разделяются. Анализ ведется в категориях входного языка, а синтез — в категориях выходного. В качестве языка (языков)-посредников могут выступать языки представления синтаксической и семантико-синтакси-ческой структуры, чисто семантические языки, языки глубинной семантики, приближающиеся к концептуальному представлению в категориях теории знаний (фреймов, сценариев, планов). Системы машинного перевода, основанные на знаниях (knowledge-based systems), возникшие в 80-х гг., рассматриваются как часть систем искусственного интеллекта. Достаточно условно эта стратегия соответствует второму поколению систем МП с тем уточнением, что системы второго поколения используют почти исключительно синтаксические и семантико-синтаксические языки-посредники (см. ниже систему СЕТА).

Последовательное проведение идеи языка-посредника привело к возникновению стратегии «универсального семантического языка», независимого от конкретного входного и выходного языка. Преимущества такой стратегии очевидны. Однако современное состояние семантической теории не оставляет надежд на успешную реализацию этой стратегии в ближайшем будущем. Таким образом, системы МП третьего поколения остаются в настоящее время весьма отдаленной перспективой.

Как компенсация проблем, возникших со стратегией универсального семантического языка, развивается несколько промежуточных стратегий, позволяющих существенно улучшить параметры промышленных систем МП. Стратегия «сужения проблемной области» предлагает разработчикам МП ориентироваться на узкие тематические сферы текстов. Это позволяет существенно облегчить словарь системы МП и ограничиться только теми особенностями устройства языковой системы, которые реально представлены в данном подъязыке. Эта стратегия универсальна

13)Уместно вспомнить известный тезис Романа Якобсона о том, что «Наука о языке не может интерпретировать ни одного лингвистического явления без перевода его знаков в другие знаки той же системы или в знаки другой системы» [Якобсон 1985 в, с. 363].

для многих сфер прикладной лингвистики — от лексикографии до лингвистического обеспечения информационно-поисковых систем и систем искусственного интеллекта. Стратегия «ограниченного машинного перевода» позволяет включать в технологическую цепочку автоматического перевода человека — на этапе предредактирования, постредактирования или в режиме обработки текста (например, для разрешения синонимии и омонимии).

1.4.3. Машинный перевод: элементы типологии систем. Компьютерные средства перевода обычно разделяют на три больших группы: системы машинного перевода, системы человеко-машинного перевода (ЧМП) и терминологические базы/банки данных (ТБД). Системы собственно машинного перевода не исключают (даже, как правило, предполагают) участие человека на этапе предредактирования и постредактирования. В данном случае существенно, что после ввода текста в систему перевод осуществляется без вмешательства человека. Используются только алгоритмы и словари, введенные в ЭВМ.

Системы человеко-машинного перевода, в свою очередь, разделяются на две подгруппы: системы машинного перевода с участием человека и системы человеческого перевода с участием машины. В первом случае компьютерная программа сама осуществляет перевод, однако на определенных этапах она может обратиться к человеку, предложив ему, например, выбрать наиболее подходящее слово для перевода, дать синоним для неизвестного выражения или определить структуру сложной синтаксической конструкции. Наконец, человеческий перевод с участием машины всегда осуществляется в режиме реального времени, причем основную часть работы по переводу берет на себя человек. Переводчик обращается к компьютеру для автоматической обработки отдельных фрагментов текста, для вызова информации из терминологических банков данных (часто удаленных), для автоматического форматирования результирующего текста, проверки орфографии и пунктуации и т. д. Компьютерные системы такого рода иногда называют автоматизированным рабочим местом переводчика.

Терминологические банки данных удобны тем, что они легко модифицируются и позволяют фиксировать самую последнюю словарную информацию по выбранной проблемной области. Часто они используются для создания обычных двуязычных и многоязычных словарей, а также для разработки автоматизированных словарей систем МП. ТБД составляют важную часть рабочего места переводчика.

1.4.4. Основные области использования машинного перевода. Первоначальные иллюзии об универсальности применения МП быстро рассеялись. Собственно, и спрос на машинный перевод художественных текстов практически отсутствовал. Между тем область текстов научно-технической информации настолько велика, что человеческий перевод просто не в состоянии ее охватить. В службах научно-технической информации различных ведомств и организаций использование систем МП показало высокую эффективность. Требования к качеству перевода оказались довольно низкими, что позволило использовать в этой сфере системы МП первого поколения. Вторая сфера применения МП — крупные международные организации, использующие документы на многих языках. К числу таких организаций относится, например, ООН и официальные структуры Европейского Союза, в которых документы должны появляться практически одновременно на всех языках членов ЕС. Однако требования к качеству перевода здесь довольно высоки и этап постредактирования необходим даже для систем МП с хорошими характеристиками.

Третья большая область использования МП — техническая документация. Экспорт продукции — особенно высокотехнологичной — требует перевода больших массивов технических описаний и инструкций. Так, эксплуатационная документация к самолетам достигает 100 и более тыс. страниц. Компании, связанные с экспортом, готовы даже нормировать внутренний язык, используемый для технической документации, чтобы облегчить автоматический перевод этих документов на выходной язык. Например, в Европейской ассоциации авиапроизводителей (European Association of Aerospace Manufactures) под руководством Ван Дейка был разработан специальный стандарт АЕСМА «упрощенного английского языка», налагающий серьезные ограничения на используемую в документации лексику и синтаксические конструкции. Этот стандарт используется, в частности, в корпорации «Боинг» (см. по этому поводу [Wojcik 1997]).

В целом можно сделать вывод, что в настоящее время системы МП успешно функционируют в тех областях, где либо не требуется абсолютная точность перевода, либо существуют существенные ограничения на использование структур естественного языка, где входной язык нормирован и упрощен. К числу проблемных областей последнего типа относится, например, подъязык метеосводок. В Канаде с 1975 г. в промышленном режиме функционирует система МП TAUM-METEO, переводящая тексты метеосводок с английского языка на французский.

1.4.5. Некоторые известные системы машинного перевода. Количество реально работающих и проектируемых систем МП к настоящему времени перевалило за сотню; в некоторых обзорах содержатся описания более, чем семидесяти систем МП [Леонтьева, Шаляпина 1990]. Остановимся на тех программах перевода, которые интересны с точки зрения введенных противопоставлений, характеризующих стратегии МП и типы систем МП.

Система GAT^{I4 )}. Одна из первых систем МП, разрабатывавшаяся с 1952 г. в Джорджтаунском университете США. Проблемная область — перевод русскоязычных текстов по физике на английский язык. Стратегия создания — прямой перевод, сопровождавшийся некоторыми синтаксическими перестановками, приближавшими русский порядок слов

14)Сокращение от Georgetown Automatic Translation.

к порядку слов английской фразы. В процессе разработки система последовательно настраивалась на определенный текст, затем на следующий текст и т. д. В результате получилась структурно непрозрачная программа, которая практически не поддавалась модификации. Работы над системой были закончены в 1964 г., после чего она была передана для эксплуатации в Комиссию по атомной энергии и в Евроатом. При том, что программа не имела под собой никакой серьезной лингвистической базы, она эксплуатировалась в Евроатоме до 1976 г.