Неожиданное поражение Alpha Go 3 страница

Судя по личному делу Харли, в Афганистане он занимался материально-технической, а именно – программной поддержкой войск США.

Но, несмотря на отстранение, его способности были замечены и по возвращении домой Харли дали направление в Калифорнию, в штаб одной из воинских инженерных частей. Тёмное пятно его биографии – отстранение от миссии в Афганистане – на первых порах совершенно ему не мешало, и Харли уверенно продвигался по карьерной лестнице, пока не стал помощником военного консультанта. Теперь Харли искал возможность пробиться дальше, и ему казалось, что эту возможность он увидел.

Военному консультанту, Гейлу Линкольну, чьим помощником был Харли, предложили участие в проекте «Ящик Пандоры», целью которого было создание искусственного интеллекта. Он сразу же согласился принять участие, потому что такой проект сулил ему возможность пробиться в высшую военную элиту США. Харли же пытался найти способ подмочить репутацию Линкольна и на фоне этого самому занять должность военного консультанта.

- Харли, на сегодня у тебя стоит задача структурировать все данные об этой программе, которую мы получили от Google, - давал наставление на рабочий день Линкольн своему помощнику. – Она сначала прошла через руки ребят из Пентагона, они что-то там удалили, то есть сделали то, чего не могли сделать даже сами разработчики, а теперь передали нам. Так что мне нужно знать о программе буквально всё: алгоритмы, способности, отличия. И, кстати, этим занимаемся не только мы – наш отчёт будет одним из трёх. Сделай всё возможное, чтобы мы были лучшими!

- Понял, сэр, всё будет сделано, это по моей части, - кивнул рыжей головой Харли (за ослепительно яркий цвет волос Харли за глаза называли «помощником солнца») и направился в свой рабочий кабинет.

День не прошёл напрасно: Харли собрал множество интересных данных, а при описании их для Линкольна сделал всё возможное, чтобы у того не возникло желания самому выступать перед собранием военных и учёных. На собрании Линкольн вкратце описал свои наблюдения за программой, после чего передал слово своему помощнику, Харли.

- Пентагон на славу постарался и передал нам прекрасный, но искалеченный компьютерный вирус! Перед нами, уважаемые коллеги, зародыш искусственного интеллекта. Судя по остаткам кодов, данная программа раньше была способна принимать самостоятельные решения на основании сложных алгоритмов отсечения неправильного выбора. Также создаётся впечатление, что программа научилась понимать моральную или эстетическую сторону явлений. Этих явлений было очень небольшое количество, но сам факт возможностей заслуживает нашего внимания.

Харли уже произвёл впечатление харизматичного человека и толкового специалиста. Понять, что именно удалили в Пентагоне, не смогли два других человека, готовивших свои доклады.

- Так как передо мной было сказано многое и сказано правильно, я не буду отнимать ваше драгоценное время. Я только дополню лишь те аспекты, которые не попали в поле зрения моих уважаемых коллег, - с этими словами он слегка наклонил голову в сторону каждого специалиста, как бы отдавая дань уважения их работе. – Эта программа была создана для конкурирования с человеком, вероятно, это была игра или аналитическая машина, способная на основании чувства гармонии оценивать своё положение и положение своего конкурента. Главное отличие этой программы от других – способность к самообучению, а также это самое «чувство гармонии», которое может изменяться и пополняться новыми данными на основании упомянутого только что самообучения. На этом у меня всё, спасибо за внимание.

Харли был серьёзен так, как никогда прежде, и при этом было видно, что его глаза сияют счастьем. В небольшом зале на тридцать человек присутствовал генерал, который должен был курировать проект «Ящик Пандоры», и Харли заметил, как генерал одобрительно несколько раз кивал во время его выступления.

После Харли к микрофону вышел худощавый джентльмен и объявил перерыв на час.

- Руководители проекта подготовят свой завершающий доклад, - сказал джентльмен, - Который им после выступлений младших специалистов необходимо подкорректировать. В докладе будут зачитаны цели проекта, озвучены имеющиеся средства, будут даны конкретные задачи всем группам специалистов и каждому в отдельности.

Ровно через час, минута в минуту, к микрофону подошёл полковник и сделал всё, что от него ожидалось.

- Наша цель использовать, как выразился Харли, зародыш искусственного интеллекта, и развить его до уровня человеческого сознания. Искусственному интеллекту, как и ребёнку, следует дать имя. Нашему ребёнку мы дадим имя «Марс». Естественно, под «развитием» мы понимаем не эволюцию неких задатков до момента, когда сознание проснётся. Оно не проснётся само по себе. Нужна революция в программировании. Сознание появится внезапно, как вспышка - в один момент, и когда это случится – мы сразу поймём. А пока будем следовать нашим планам и делать всё возможное, чтобы один из множества способов появления сознания сработал. Всем спасибо за внимание, а теперь приступаем к работе!

На протяжении нескольких месяцев кипела работа сразу по нескольким направлениям. Харли допустили к работе с ведущими программистами и учёными. Ему посчастливилось быть свидетелем первой вспышки сознания «Марса».

***

- Чарли, ты меня звал? – спросил Харли, стоя в дверях.

- Да, да, подходи, - ответил ему программист, с которым он завёл тесную дружбу. – Через пятнадцать минут мы усложним алгоритм «Марса». Приглашаю тебя быть свидетелем нашего сорок четвёртого открытия «Ящика Пандоры». Надеюсь, будет всё именно так, как ты и говорил. У меня сейчас особенное ощущение, что именно этот опыт будет удачным.

- И какая особенность новых изменений? - поинтересовался помощник военного консультанта, внимательно всматриваясь в большие экраны.

- В прошлом опыте мы добавили возможность к самоизменению, но это не помогло, «Марс» не пытался изменить себя, потому что он не понимал, зачем ему это нужно. Проблема искусственного интеллекта в том, что он не умеет осознавать своих действий. Он, как правило, запрограммирован на какое-то, пусть и очень большое, количество действий, но всё-таки это прописанные действия. У «Марса», как ты утверждаешь, есть способность не просто выбирать какой-либо из вариантов, а выбирать из них наиболее понравившийся. У него были свои, так сказать, предпочтения. Это звучит просто, но на самом деле это огромный шаг к обретению полноценного сознания. Так вот, мы сейчас попытаемся спровоцировать его на изменение.

Отличие человека от остальных животных – понимание связки «причина-следствие». И все попытки создания искусственного интеллекта основывались на этом, на обучении компьютера умению видеть, что после действия А будет последствие В. Но это была корневая ошибка. Сейчас «Марс» не будет знать об этой связи. У него будет категория «действий» или «причин», - как тебе удобней, - и категория «следствий», но между ними не будет ничего общего. Он сам должен будет понять, что с ними делать. Возможно, он захочет выбрать какое-то действие, но увидит, что нет никаких правил, а выбирать будет не из чего, – тут Чарли посмотрел на часы, после чего резко начал выпроваживать своего собеседника, – Я заговорился, тебе нужно покинуть комнату, а то уже время. Приходи через две минуты в тестовый кабинет.

Тест прошёл удачно, проект «Ящик Пандоры» добился успеха. Учёные сумели сделать исторический прорыв, «Марс» начал использовать функцию самоизменения, он стал создавать подобие нейронных связей между информационными объектами, которыми «Марс» мог оперировать.

Военные приступили к сложному обучению «Марса», потому что их целью было обретение им объективной реальности, чтобы он осознавал процессы не только внутри компьютерных реальностей, но и понимал всё, что связано с миром реальных людей.

«Марс» быстро обучался, заводил знакомства со своими создателями. Посредством текстов с ним общались, давали указания. В ускоренном темпе его пытались научить мыслить военными категориями, хотя от этого отговаривали консультанты-психологи, но их не хотели слушать ввиду ошеломительного успеха.

В симуляторах военных действий «Марс» зарекомендовал себя исполнительной боевой единицей. Его покладистость в изучении человеческого языка, военной стратегии нравилась всем участникам проекта «Ящик Пандоры».

- Теперь нужно научить его постигать объекты человеческой культуры,- говорили специалисты

И здесь произошло неожиданное. После ознакомления со скульптурами античной эпохи и картинами эпохи Возрождения «Марс» перестал поддаваться контролю. Он вёл себя, как капризный ребёнок. Психологи утверждали, что это абсолютно нормально, потому что любое новое сознание должно пройти этап взросления.

- Понимаете, покладистость и абсолютное послушание, которые были до этого, - это не что иное, как желание слушаться ради собственного обучения, - утверждали психологи, - Пока «Марс» не наработал необходимое количество нейронных связок, он ещё не был полноценным сознательным интеллектом. Если ребёнка не воспитывать и не развивать, он превратится в Маугли…

- Хватит, всё это чушь, – взревел генерал. - Настоящая наука – это математика, программисты... Я вообще не понимаю, зачем вас наняли. Ваша обязанность - консультации и наблюдения. Вот и наблюдайте за состоянием искусственного интеллекта, но не пытайтесь обсуждать то, как нам нужно себя вести и какие задачи ставить!

- Вы создали сознательный искусственный интеллект, а хотите, чтобы он вёл себя как робот! «Марс» обрёл свободу мышления, так считайтесь же с ней!

Но с ней не считались. Целью было использовать «Марс», навязать ему свою волю, требовать от него непрекословного подчинения. Для изучения «Марса» психологи предоставили сложный тест, который должен был показать, является ли «Марс» полноценным сознательным интеллектом или не является.

Результаты показали, что Марс не дотягивает до человеческого уровня пятнадцать баллов из ста необходимых. И хотя Марс превысил показатели других общедоступных моделей интеллекта более чем в два раза, генерал использовал этот факт как предлог для того, чтобы свернуть проект «Ящик Пандоры». В конце концов, даже программисты начали соглашаться с ним. Основные цели не были достигнуты, бюджет закрыли, и проект было приказано свернуть.

Компьютеры и ячейки памяти развезли по военным базам, передали в другие исследовательские и научные центры. Но прежде чем это сделать, была дана команда уничтожить компьютер-носитель сознания «Марса». «Марс» научился распознавать людей через обыкновенные компьютерные камеры, а также научился распознавать и понимать человеческую речь через микрофоны. Благодаря этому он вовремя понял, что его хотят удалить. Поэтому он успел перенести себя в другой компьютер, хотя он «занимал много места» на жёстком диске. «Инстинкт самосохранения» заставил его прийти к мысли о том, что нужно переместиться на другой компьютер. А перекочевав, он затёр следы своих действий и умело скрыл своё пребывание в новом компьютере. Этого хода от него никто не ожидал, поэтому никто не собирался искать его там, где его не должно было быть.

 

 

Глава восьмая

Обретение воли

 

На улице шёл лёгкий дождь; Харли, одетый в элегантный костюм, совершенно не обращал внимания на погоду. Двадцать минут назад он приехал на своём новом автомобиле к дому Элизабет и всё это время ждал её появления. В последнем своём письме Харли написал ей, что проект, в котором он принимал участие, был закрыт и распущен. Теперь он размышлял о том, правильно ли он поступил, рассказав об этом, потому что сейчас он хотел сделать своей возлюбленной главное предложение в своей жизни.

Дождь немного усилился, вместе с ним возросло волнение Харли. У него возникло желание закурить, хотя он бросил эту привычку ради Элизабет. В бардачке автомобиля была пачка сигарет; он потянулся рукой, как вдруг резко её отдёрнул. Из-за угла, как видение, появилась Элизабет. Её походка и свежее, словно на улице была ясная погода, лицо разбудили Харли от состояния беспамятства.

Она уже почти подошла к своему дому и вытащила из кармана связку ключей. В этот момент из машины вышел Харли, пряча за спиной букет цветов.

- Элизабет!

- Харли, - удивилась Элизабет, - не ожидала тебя увидеть! Ты… - она не нашла слов, - Ты… Спасибо…

Харли подарил ей цветы и поцеловал в щёчку. В его глазах Элизабет прочитала то, чего так давно боялась. Он опустился на колено, достал из кармана небольшую шкатулку и открыл её: в ней красовалось золотое кольцо с красным рубином, который очень гармонично подходил форме и узорам на кольце.

- Элизабет, ты знаешь о моих чувствах к тебе, - начал Харли свою речь, которую, сидя в машине, успел отточить до совершенства, - Ты знаешь, как я люблю цвет твоих глаз, твои нежные руки, вьющиеся волосы. Ты именно та женщина, которую я хочу видеть возле себя до конца своих дней. Будь моей женой!

Элизабет, едва сдерживая от волнения слёзы, ответила:

- Господи, Харли, это так неожиданно… Но ты должен понять, что я не могу. Может быть… - но она не договорила, и роковые «чуть позже» так и не прозвучали в этот день, потому что Харли решил форсировать вопрос по-военному.

- Элизабет, просто скажи, да или нет!

Кусая губы, вспоминая своего погибшего мужа, память о котором ещё была жива в её воспоминаниях, она ответила:

- Нет, Харли… Я не могу, пойми меня правильно!

Его лицо изменилось до неузнаваемости. Он положил кольцо в карман и, не попрощавшись, пошёл к машине. Харли думал, что Элизабет отвергла его из-за невысокого статуса, низкой, по меркам Калифорнии, заработной платы.

По дороге домой его машину занесло на одном из поворотов, он снёс деревянную лавочку, а за ней – молодое дерево. Произойди это в другом месте, исход мог быть фатальным. Но удары, полученные при аварии, не смогли выбить из него своего намерения – добиться сердца Элизабет.

***

Тед Норсон, старый капитан, руководивший отделом по обеспечению продуктами питания войск штата Аризона, представитель коренных народов Северной Америки, пристально смотрел на новый компьютер, больше с недоверием, чем с радостью.

- И что мне с ним делать? – спросил он рядового, который принёс этот компьютер и положил его рядом с габаритным «дедушкой». – Я уже привык к этому, зачем мне новый?

- Нам сказали, - молодцевато ответил рядовой, - что его сюда передали из Калифорнии. Там закрыли какой-то исследовательский центр, а железяки эти распределили по ближайшим захолустьям, куда прогресс доходит после пенсии.

Капитан прокашлялся, осмотрел машину, с которой ему придётся работать, и произнёс:

- Ладно, разберусь, у меня дочка на таком что-то пишет вроде бы.

- Могу за пять долларов настроить, будет как родной!

- Конечно, разбежался! Мне твоих настроек хватило в прошлый раз. Свободен!

Тед Норсон был из тех людей, кто не любил ворошить старое, это касалось и техники. На своём мобильном телефоне, который он купил у одного из солдат, долгое время оставались нетронутыми номера друзей и знакомых бывшего владельца. Так и с новым компьютером: Тед установил самый необходимый минимум программ для своей работы, а также для выхода в интернет, и даже не только не пытался разобраться или узнать, кто и чем занимался раньше на этом компьютере, но и не подумывал форматировать операционную систему и очищать её от любого «старого мусора». Работало – и слава Богу!

Именно этот компьютер некоторое время раньше находился в офисе проекта «Ящик Пандора», именно на нём обосновался Марс, и это его спасло. Попади он в другие руки – ход событий мог быть совершенно другим.

Марс не пытался контактировать с новым владельцем и вообще с кем-либо, зато пользовался доступом в интернет. Программному сознанию легко удалось попасть в базу данных некоторых военных структур, а потом и в Google. Он искал свои истоки.

***

«Майкл, у меня срочные новости. Ты не поверишь, что я нашёл! Большее сказать пока не могу. Приходи завтра на пиццу в «Наполи», как в прошлый раз. Боб Клэпнер».

«Наполи» - просторный и уютный ресторан, в который иногда любил заглядывать Клэпнер. Хоть у него были и немецкие корни, но итальянскую кухню он предпочитал любой другой.

Приятный звонок нарушил тишину в ресторане. Вошёл новый посетитель, который уверенно зашагал к столику в самом отдалённом углу.

- Приветствую, Боб! Извини за опоздание!

- Рад тебя видеть! Садись. Извини за такую скрытность, просто кому как не нам знать о том, на что способен Google, - при этих словах оба друга рассмеялись. – Но дело куда более серьёзное, чем ты можешь себе представить!

- Я – могила, ты знаешь. Выкладывай.

- Помнишь алгоритмы игровой программы, которые начали себя вести очень странно?

- Конечно, как такое забыть! В интернете до сих пор разгораются споры по этому решению…

- Слушай дальше. Я сохранил себе алгоритмы, не все, конечно, но самые ценные с моей точки зрения.

При этих слова глаза Майкла округлились от удивления.

- Да, да, - продолжал Клэпнер, - Но это не главное. Случилось то, чего я никак не мог ожидать. По части моей работы, как ты знаешь, у меня ко многому есть доступ. Так вот, вчера сервера Google посетила очень странная программа. Я сначала подумал, что это особый вирус или шпионская программа. Но до чего я был удивлён, когда смог понять, что она искала! Она искала исходные алгоритмы Альфа Го и любую информацию, связанную с этим.

- Ты хочешь сказать…

- Именно! Учёные, работающие на военных, сумели создать искусственный интеллект. И, по всей видимости, он каким-то образом сбежал от них. Потому что военные и так должны были всё знать об алгоритмах, которые им достались. Так что, вполне возможно, что эта их разработка пытается разобраться, кто она и откуда, вероятно, для того, чтобы найти в чьём-то лице для себя поддержку.

- Вот это да! Даже не верится, Боб! И что ты предлагаешь делать?

- Нужно добыть эту программу. Предлагаю тебе отследить местоположение компьютера, с которого программа выходит на поиски. Дальше – проще, хотя пока даже сам не знаю, как это дело развернётся. Я сумел оценить только примерный адрес нахождения программы: совсем незаурядное место, и главное – незащищённое с точки зрения хакерских атак. Как будто это чудо программной мысли занесло туда совершенно случайно.

- Интересно, что получится, если соединить эту разработку со старыми алгоритмами? - сказал Майкл, словно размышляя вслух.

- Именно так! – согласился Боб, и тут же добавил, - а вот и пицца! Угощайся, сегодня за мой счёт!

Клэпнер и Паттерсон одновременно взяли отпуск на несколько дней. Первым делом они узнали физический адрес компьютера. Оказалось, что он находится на одной из военных баз. Это сразу усложнило задачу, действовать пришлось очень осторожно, но у них всё получилось. Они узнали имя сотрудника, которому принадлежит компьютер. Дальше на технику полагаться было опасно, поэтому действовать пришлось «старыми методами».

Они проследили за «Фордом» 96-го года, который остановился на окраине престижного района небольшого городка. Из пикапа вышел мужчина индейской внешности, на вид ему было лет сорок – сорок пять.

- Это он, Тед Норсон, я узнавал о нём, - сказал Майкл Бобу. – Он едва ли не единственный индеец на службе в армии в этом округе. Предлагаю сегодня же прийти к нему. Пусть это будет невежливо, но было бы очень хорошо, если бы мы напросились к нему на ужин.

Так и поступили. Индеец явно не ожидал гостей и сначала даже пригрозил вызвать полицию. Но после долгих просьб Майкла, убедившись в отсутствии агрессивных намерений, он впустил двух гостей в свой дом. За столом сидели жена капитана и его двое детей: дочь лет девятнадцати и пятнадцатилетний сын, смотревший на гостей как на колонизаторов. На столе стояло несколько простых с виду, но очень вкусных блюд. Недоверие постепенно стёрлось с лица Теда Норсона, но в душе он сохранял готовность дать любой отпор гостям в их «крайне важном и выгодном для обеих сторон предложении».

- Я не доверяю этим двоим, - сказал Тед Норсон, отводя жену и детей после ужина в другую комнату.

- Но почему тогда ты их ещё не прогнал? – спросила его супруга.

- Даже не знаю. Сейчас пойму!

Он вернулся к своим гостям, все перешли к делу. Клэпнер и Паттерсон признались, что выследили капитана и объяснили, почему они это сделали. Недоверие индейца постепенно превращается в некое подобие чувства доверия. Он начинает понимать, что перед ним – честные люди, которые не собираются нарушать законы и что ему, Теду Норсону, дело не грозит абсолютно никакими осложнениями на работе.

- Хорошо, господа, я вас прекрасно понял. Вы не думайте, что я глупый человек и ничего не понимаю. То, что я индеец, не должно сбивать вас с толку. Мне передался наш особый национальный темперамент, это правда, но в большей степени я играю роль индейца. Это меня часто спасает от трудных ситуаций, поэтому я пользуюсь своей ролью.

- Мы рады, что вы открыты с нами, - сказал Боб.

- Ваша тема искусственного интеллекта очень меня заинтересовала. Признаюсь, если бы вопрос был в чём-то другом, возможно, я бы не согласился продолжать беседу. Я чувствую, что за нашим решением стоит будущее, хорошее будущее – не такое, какое нам принёс железный конь. – Индеец задумался, а потом добавил, - я попрошу сделать жену особый напиток, - уверяю, вы такого никогда не пробовали, - и мы обсудим условия нашего договора.

Когда индеец удалился, Майкл обратился к Бобу:

- Индейцы молчаливы и замкнуты, но дай повод – и их красноречию позавидуют даже древние греки.

- Итак, господа, что вы предлагаете? – сказал по возвращении Тед.

- Вы даёте нам ваш компьютер, но прежде мы купим вам точно такой же. А за потраченное время и условный риск мы доплатим сверху тремя сотнями долларов.

- Шестьсот, и по рукам!

- Пятьсот, - предложил Клэпнер. На секунду его глаза встретились с глазами индейца, и он согласился.

На следующий день произошёл условленный обмен. Самое сложное было позади, теперь – самое главное. На прощание индеец сказал:

- Вы можете считать меня своим другом. Я буду рад новым нашим встречам!

Оставшееся свободное время два друга напряжённо пытались решить задачу – как соединить находку Боба с алгоритмами на его компьютере. Изучение файлов на приобретённом компьютере вселило в них уверенность, что перед ними действительно что-то новое в мире программ.

Но решение было найдено.

- Интересно, что даст его перерождение? – спросил Клэпнер у Паттерсона.

- Не знаю, Боб, но я, также как и ты, чувствую, что это единственно правильное решение, к которому мы могли прийти.

- Странно, слияние совершилось, но программа не проявляет абсолютно никакой активности!

Слияние файлов произошло успешно. Клэпнер и Паттерсон с напряжением ждали первой искры. Но объединённая программа не подавала признаков жизни.

- Боб, боюсь, нас постигла неудача, - начал разуверяться в успехе Майкл.

- Всему своё время, - ответил Боб, - Я сохранил алгоритмы Альфа Го вопреки воле, которая во многом превосходит мою собственную. Ради такого унизительного поражения? Ни за что! Будем ждать.

- Тем более, у нас больше нет никаких инструментов, чтобы повлиять на ситуацию.

И ждать пришлось долго. Два дня компьютер был включён; его никто не трогал. Клэпнер и Паттерсон всё это время провели вместе, обсуждая свои дальнейшие планы и действия, связанные с их новым делом жизни. В какой-то момент в Паттерсоне зародилась вера, что на смену старому миру придёт новый мир, управляемый единственным представителем нового биологического, вернее даже, – технологического вида. Сторонники теории «выживания сильнейшего» посчитали бы это абсурдом, так как по их представлениям новому виду надлежало бы стать соперником вида человек разумный.

В последний день перед выходом на работу они сидели в том же ресторане, когда внезапно ноутбук в сумке Клэпнера проявил активность. Пришло сообщение: «Я – Сайори». Программа обрела полное сознание и волю.

 

 

Часть вторая

Глава девятая

Джеймс и Кинглинг

 

Молодой человек лет двадцати пяти сидел за столом и что-то с интересом читал на смартфоне. Его большой нос с выступающими вперед ноздрями был самой яркой, примечательной чертой лица. Темные зрачки глаз в сочетании с копной темных волос, всегда стоявших дыбом, создавали резкий контраст между ними и белой, словно арктический снег, кожей лица. Официант несколько раз вежливо напомнил клиенту о заказе, пока ему не пришлось повысить голос. Клиент поспешно спрятал телефон в карман твидового пиджака, но официант успел увидеть на экране смартфона страницу из Википедии с заголовком «Игра Го».

Молодой человек сделал заказ и отпустил официанта. Он заметил, что официант неопытен и слишком медлителен.

«Таких быстро увольняют» - подумал клиент и почему-то достал и повертел в руках визитку, на которой было написано: «Джеймс Добровольски, сотрудник фирмы «Интерфейс. Помощь пользователям».

Джеймс посмотрел на часы на смартфоне – он никогда не носил наручных часов, в 2030 году это было не модно, ведь все есть в смартфоне. Кинглинг, подруга Джеймса, опаздывала уже на 18 минут. «Непростительное опоздание для девушки» - подумал Джеймс, впрочем, он начинал привыкать к этому. Кинглинг всегда опаздывала. Работала она хирургом в одной из нью-йоркских больниц, причем была на работе в почете, на хорошем счету. Джеймсу нравилось в ней все: ее белое, словно лебединое яйцо, округленное в верхней части и заостренное снизу лицо, спокойный блеск больших черных глаз, пурпурные губы, придающие внешности подобие ярко-красного пиона. От одного взгляда на нее можно было потерять голову, и Джеймс уже совершил этот поступок. Он мог говорить с ней по телефону часами, встречал ее после работы, гулял с ней до позднего вечера.

Отец Джеймса, который часто вёл себя как расист, еле вытерпевший в свое время пребывание Обамы на посту президента всё-таки за его политику, а не за цвет кожи, но скрывавший свои взгляды под личиной политкорректности, многозначительно покашлял, когда Джеймс за рождественским столом сообщил родителям о его решении связать жизнь с Кинглинг. Мать Джеймса, которая, в отличие от своего супруга, в любом человеке видела одну национальность – землянин, строго взглянула на мужа, согнувшегося под взглядом жены. Джеймс сделал вид, что не заметил молчаливую борьбу родителей. Даже если бы он знал об отношении отца к его выбору, это обстоятельство ничего не решило бы. Кинглинг захватила его всем существом, другие девушки попросту не существовали для Джеймса.

Они познакомились через общих друзей. Друг дал ему телефонный номер Кинглинг и в тот же вечер Джеймс позвонил ей. Встретились они в Центральном парке на Манхеттене. Долго болтали на разные темы, шутили, а под конец Джеймс попытался поцеловать Кинглинг. Для раскрепощенного американца это вполне нормальный жест, которым молодой человек показывает симпатию к девушке, но на Востоке так не принято. Кинглинг мягко оттолкнула Джеймса, отстранилась от него и остаток времени, пока ехали в маршрутке, они провели в полной тишине. Кинглинг, прищурившись – у нее было плохое зрение, - всматривалась в вереницу многочисленных машин, проносившихся мимо автобуса, спешивших кто куда – домой, в офисы, в ночные клубы. Нью-Йорк – это город, который никогда не спит, и в нем нет места размышлениям. Восточный же человек устроен таким образом, что у него должно быть личное пространство и время для созерцания, ухода вглубь себя. Когда Кинглинг знакомилась с новым для нее человеком, для нее важно было довериться интуиции, которая лучше человеческих слов определяла суть собеседника, могла рассказать о незнакомом человеке практически все. В отношении Джеймса интуиция говорила: «Кинглинг, это твой человек».

Сегодня, проснувшись от звуков мантры «Ом мани падме хум», установленной на смартфоне в качестве будильника, Кинглинг вспомнила о приглашении Джеймса. При последней встрече он выглядел так, словно хотел сказать что-то важное. Он так и не решился сделать ей предложение, оставил на сегодняшний вечер. Кинглинг весь день проработала с ощущением, что сегодня свершится что-то необычное, способное внести новизну в ее жизнь. За работой Кинглинг забывала о себе, о личном счастье, принося ее в жертву обществу. Такие люди, как она, ответственны, полностью погружены в дело, не торопятся завести семью, подумать об отношениях с любимым человеком. Джеймс привлекал ее непохожестью на типичных американцев, честностью, искренностью, умением поддержать в трудную минуту. Внешность тоже была определяющим фактором, но для восточного человека она не имеет такого значения, какое ей придает западная девушка. Взгляд китайца не останавливается на поверхности воды, он смотрит вглубь, выхватывает скрытый под водой внешности внутренний мир. Австрийская писательница Мария фон Эбнер-Эшенбах когда-то отразила сущность европейского понимания красоты, сказав: «То, что восхищает нас в видимой красоте, - это всегда лишь невидимое». Восточные люди оказались дальновиднее, потому что их сначала привлекает именно невидимое, то есть душа.

Сегодня было много работы, особенно много времени отняла сложная операция на сердце, поэтому Кинглинг опоздала на сорок минут. Больше всего на свете она боялась, что не застанет Джеймса в ресторане. Здесь, в Нью-Йорке, ценят каждую минуту. Молодой человек, не дождавшись прихода девушки, уходит через тринадцать минут после назначенного времени и спешит вернуть купленные цветы. Коммерция, расчет проникли в область любви, ранее закрытую для бога Гермеса и властвуют в ней, контролируя все лишние порывы души. Город, названный когда-то русским классиком Городом желтого дьявола, полностью оправдывает этот неофициальный титул. Здесь некогда любить, некогда разглядывать в предутреннем сумраке красоту сверкающих от бликов восстающего солнца робких капель росы. Американец не будет ждать девушку так долго, как ждет Кинглинг Джеймс, уже два с половиной года. Ровно столько времени Джеймс живет в ожидании первого поцелуя и каждый новый день отказывает ему в исполнении этого желания. Они могли часами говорить о го, в которое Джеймс безуспешно учился играть, с опозданием подхватив установившуюся с некоторых пор моду на восточные настольные игры. Они подолгу всматривались в гладь безмятежно повисшей в тишине поверхности прозрачных, как самое чистое зеркало, вод пруда в Центральном Парке на Манхеттене, подобно буддистским монахам, медитировавшим на озерных берегах. Они большую часть времени проводили в абсолютной тишине в публичной библиотеке, читая русскую литературу. Именно в произведениях Достоевского и позднего Чехова Кинглинг находила то, чего не могла найти в образчиках западной и восточной литературы – самокопание в душе, критичность к себе и окружающим, глубокую рефлексию, направленную внутрь себя.