Потом, незаметно укрывшись за большим дубом, весь дрожа, он, наконец,

Решился поднять глаза на окно м-ль де Ла-Моль. Оно было закрыто наглухо; он

Чуть не упал и долго стоял, прислонившись к дубу, потом, едва держась на

Ногах, пошел взглянуть на лестницу садовника.

Кольцо у цепи, которое он разогнул когда-то, - увы, как все тогда было

по-другому! - так и осталось непочиненным. Не помня себя, в порыве безумия,

Жюльен прижал его к губам.

После этого долгого хождения из гостиной в сад и обратно Жюльен

Почувствовал себя страшно усталым; это было первое достижение, которое его

чрезвычайно обрадовало. "Вот теперь у меня будет погасший взгляд, и можно не

опасаться, что я себя выдам". Постепенно все начали сходиться в гостиной;

Всякий раз, когда открывалась дверь, сердце Жюльена мучительно сжималось и

Замирало.

Сели за стол. Наконец появилась и м-ль де ЛаМоль, верная, как всегда,

своей привычке заставлять себя ждать. Увидев Жюльена, она густо покраснела:

Никто не сказал ей ни слова о том, что он приехал. Вспомнив советы князя

Коразова, Жюльен поглядел на ее руки: они дрожали. Его охватило чувство

Неописуемого волнения, и он еще раз порадовался, что выглядит усталым.

Господин де Ла-Моль произнес похвальную речь Жюльену, после чего

Маркиза соизволила обратиться к нему и сказала что-то весьма любезное по

поводу его усталого вида. Жюльен ежеминутно повторял себе: "Я не должен

Смотреть на мадемуазель де Ла-Моль слишком часто, но я не должен также

Избегать глядеть на нее. Мне надо казаться таким, каким я был за неделю до

постигшего меня несчастья..." В общем, он решил, что может быть доволен

Своим поведением. Оказывая внимание хозяйке дома, он старался втянуть в

Разговор ее гостей и поддерживал оживленную беседу.

Его учтивость была вознаграждена: около восьми часов доложили о приезде

Маршальши де Фервак. Жюльен тотчас исчез и вскоре появился снова, одетый с

Необыкновенной тщательностью. Г-жа де Ла-Моль была весьма признательна ему

За этот знак внимания и, желая выразить ему свое одобрение, заговорила с

Г-жой де Фервак о его поездке. Жюльен сел около маршальши, но при этом так,

Чтобы Матильде не видно было его глаз. Поместившись таким образом, согласно

Всем правилам искусства, он устремил на г-жу де Фервак красноречивый взор,

Полный изумленного восхищения. Первое из пятидесяти трех писем, подаренных

Ему князем Коразовым, начиналось пространным словоизлиянием, посвященным

Именно этому чувству.

Маршальша заявила, что она едет в Комическую оперу. Жюльен устремился

Туда же и повстречал там кавалера де Бовуази, который провел его в

Придворную ложу, находившуюся рядом с ложей г-жи де Фервак. Жюльен смотрел

на нее не сводя глаз. "Надо будет, - решил он, возвращаясь домой, - вести

дневник этой осады, иначе я перезабуду все мои маневры". Он заставил себя

исписать три или четыре страницы на эту скучнейшую тему и - о чудо! - за

Этим занятием ни разу не вспомнил о м-ль де Ла-Моль.

Матильда почти забыла о нем, пока он путешествовал. "В конце концов это

Совершенно заурядный человек, - решила она. - Имя его будет постоянно

Напоминать мне о величайшем позоре в моей жизни. Надо добросовестно

Проникнуться самыми общепринятыми понятиями скромного благоразумия и чести;

женщина, забывая о них, может потерять решительно все". Она дала понять, что

Брачный контракт с маркизом де Круазенуа, подготовлявшийся уже давно, можно,

Наконец, считать делом решенным. Г-н де Круазенуа был вне себя от радости;

Он был бы до крайности удивлен, если бы ему сказали, что это новое отношение

К нему Матильды, которым он так гордился, проистекало просто из равнодушной

Покорности судьбе.