Интригах, о всяческих кознях и происках, с которыми он столкнулся на первых

Порах, а потом о своей более спокойной жизни после того, как его сделали

Репетитором.

- И вот тогда-то, - добавил он, - после вашего длительного молчания,

Которое, конечно, должно было дать мне понять то, что я слишком хорошо вижу

Сейчас, что вы меня разлюбили, что я стал вам безразличен (г-жа де Реналь

Сжала его руки) вот тогда-то вы мне прислали эти пятьсот франков.

- Никогда не посылала! - сказала г-жа де Реналь.

- Это было письмо с парижским штемпелем, и оно было подписано "Поль

Сорель", чтобы отвлечь всякие подозрения.

Они начали строить всякие предположения о том, кто бы мог послать это

Письмо Атмосфера несколько изменилась Незаметно для себя г-жа де Реналь и

Жюльен перешли от приподнятого тона к сердечному, дружескому разговору Они

Не могли видеть друг друга, так как было темно, но звук голоса каждому

Пояснял все. Жюльен тихонько обнял ее за талию; это, конечно, был

Рискованный жест. Она попыталась было отвести его руку, но в эту минуту он

Довольно искусно отвлек ее внимание какой-то занимательной подробностью

Своего рассказа О руке его как будто забыли, и она осталась там, где была.

После множества всевозможных догадок относительно письма с пятьюстами

Франками Жюльен снова принялся рассказывать; постепенно к нему возвращалось

Его самообладание, по мере того как он описывал ей свою семинарскую жизнь,

Которая по сравнению с тем, что он переживал сейчас, не представляла для

Него никакого интереса. Все его мысли были теперь целиком поглощены тем, как

окончится это свидание. "Вы должны уйти", - поминутно повторял ему

Прерывающийся голос.

"Какой позор, если меня отсюда выпроводят, - думал Жюльен. - Вся жизнь

Моя будет отравлена угрызениями совести, никогда уж она мне не напишет, и,

бог весть, попаду ли я еще когда-нибудь в эти края". С этой минуты

Сладостное упоение этой близостью исчезло для него Сидя рядом с женщиной,

Которую он обожал, и почти сжимая ее в своих объятиях, в той самой комнате,

Где он когда-то был так счастлив, в этой глубокой тьме, угадывая и

Убеждаясь, что она плачет, чувствуя по тому, как вздымается ее грудь, что

Она едва сдерживает рыдания, он, на свое несчастье, превратился в холодного

Политика, почти столь же холодного и расчетливого, каким он бывал там, на

Семинарском дворе, когда чувствовал, что против него замышляется какая-то

Мерзость со стороны кого-нибудь из его товарищей посильней его. Жюльен

Нарочно затягивал свой рассказ, расписывая ей безотрадную жизнь, которую он

вел с тех пор, как уехал из Верьера. "Так, значит, - говорила себе г-жа де

Реналь, - после целого года разлуки и даже не имея никакой возможности

Знать, помнят ли о нем, в то самое время, когда я всячески старалась забыть

Его, он только и жил теми счастливыми днями, которые судьба ему послала в

Вержи". Рыдания ее усилились; Жюльен видел, что рассказ его достигает цели.

Он понял, что надо решиться на последнюю попытку: он быстро перешел к

Письму, которое получил из Парижа.

- И я распростился с его преосвященством.

- Как! Вы больше не вернетесь в Безансон? Вы покидаете нас навсегда?

- Да, - отвечал Жюльен решительным тоном, - я покидаю этот край, где я

Забыт даже тою, кого я любил больше всех в моей жизни, и больше уже никогда

Не вернусь сюда. Я еду в Париж...

- Ты едешь в Париж! - громко воскликнула г-жа де Реналь.

Рыдания душили ее; она уже не пыталась скрыть своего смятения. Жюльен

только этого поощрения и ждал: теперь он мог отважиться на решительный шаг,

Которым до сих пор боялся испортить все. До этого ее восклицания, ничего не

Видя в темноте, он совсем не мог себе представить, к чему это может

привести. Теперь он уже больше не колебался: страх перед угрызениями