Аллеями, которые подстригают дважды в год. К нему примыкает участок,
Усаженный яблонями, - излюбленное место для прогулок. В конце этой фруктовой
Рощи возвышаются восемь или десять великолепных ореховых деревьев - их
Огромная листва уходит чуть ли не на восемьдесят футов в вышину.
- Каждый из этих проклятых орехов, - ворчал г-н де Реналь, когда его
жена любовалась ими, - отнимает у меня пол-арпана урожая: пшеница не
Вызревает в их тени.
Госпожа де Реналь словно впервые почувствовала прелесть природы; она
Восхищалась всем, не помня себя от восторга. Чувство, воодушевлявшее ее,
Делало ее предприимчивой и решительной. Через два дня после их переезда в
Вержи, как только г-н де Реналь, призываемый своими обязанностями мэра,
Уехал обратно в город, г-жа де Реналь наняла за свой счет рабочих. Жюльен
Подал ей мысль проложить узенькую дорожку, которая вилась бы вокруг
Фруктового сада вплоть до громадных орехов и была бы посыпана песком. Тогда
Дети будут с раннего утра гулять здесь, не рискуя промочить ноги в росистой
Траве. Не прошло и суток, как эта идея была приведена в исполнение. Г-жа де
Реналь очень весело провела весь этот день с Жюльеном, руководя рабочими.
Когда верьерский мэр вернулся из города, он чрезвычайно удивился,
Увидев уже готовую дорожку. Г-жа де Реналь также, со своей стороны,
удивилась его приезду: она совсем забыла о его существовании. Целых два
месяца он с возмущением говорил о ее самочинстве: как это можно было, не
посоветовавшись с ним, решиться на такое крупное новшество? И только то, что
Г-жа де Реналь взяла этот расход на себя, несколько утешал его.
Она целые дни проводила с детьми в саду, гонялась вместе с ними за
Бабочками. Они смастерили себе большие колпаки из светлого газа, при помощи
Которых и ловили бедных чешуекрылых. Этому тарабарскому названию научил г-жу
Де Реналь Жюльен, ибо она выписала из Безансона превосходную книгу Годара, и
Жюльен рассказывал ей о необыкновенных нравах этих насекомых.
Их безжалостно накалывали булавками на большую картонную рамку, тоже
Приспособленную Жюльеном.
Наконец у г-жи де Реналь и Жюльена нашлась тема для бесед, и ему уже не
Приходилось больше терпеть невыразимые муки, которые он испытывал в минуты
Молчания.
Они говорили без конца и с величайшим увлечением, хотя всегда о
Предметах самых невинных. Эта кипучая жизнь, постоянно чем-то заполненная и
Веселая, была по вкусу всем, за исключением горничной Элизы, которой
приходилось трудиться не покладая рук. "Никогда, даже во время карнавала,
Когда у нас бывает бал в Верьере, - говорила она, - моя госпожа так не
занималась своими туалетами; она по два, по три раза в день меняет платья".
Так как в наши намерения не входит льстить кому бы то ни было, мы не
Станем отрицать, что г-жа де Реналь, у которой была удивительная кожа, стала
Теперь шить себе платья с короткими рукавами и с довольно глубоким вырезом.
Она была очень хорошо сложена, и такие наряды шли ей как нельзя лучше.
- Никогда вы еще такой молоденькой не выглядели, - говорили ей друзья,
Приезжавшие иногда из Верьера обедать в Вержи. (Так любезно выражаются в
Наших краях.)
Странное дело - мало кто этому у нас поверит, - но г-жа де Реналь
Поистине без всякого умысла предавалась заботам о своем туалете. Ей это
Доставляло удовольствие; и без всякой задней мысли, едва только у нее
Выдавался свободный часок, когда она не охотилась за бабочками с Жюльеном и
Детьми, она садилась за иглу и вдвоем с Элизой мастерила себе платья. Когда
Она один-единственный раз собралась съездить в Верьер, это тоже было вызвано
Желанием купить на летние платья новую материю, только что полученную из
Мюлуза.
Она привезла с собой в Вержи свою молодую родственницу. После
Замужества г-жа де Реналь незаметно для себя сблизилась с г-жой Дервиль, с
