– Возвращайся к друзьям, сэр Ранульф, и знай, что мы тобой довольны.
Их взгляды на мгновение встретились, и герцог едва заметно опустил веки в знак того, что все понял. Ранульф снова поклонился царственной чете и сиятельной Матильде и отошел.
– Он и подобные ему все эти годы поддерживали Стефана, – пробурчала претендентка на английский престол, – но он не предаст тебя, Генрих. Простые рыцари обычно благородны и честны. Привлеки на свою сторону как можно больше таких. Они всегда поддержат тебя, а от знатных лордов нечего ждать, кроме интриг и распрей. Где ты познакомился с ним?
– Откуда ты знаешь, что мы уже встречались? Матильда пренебрежительно фыркнула:
– Мои глаза не настолько слабы, чтобы не заметить, как вы переглядывались. Он приехал сюда не зря. Но с какой целью?
– Обещаю все рассказать, матушка, но не сейчас. Тут слишком много народу, – прошептал герцог, и Матильда, кивнув, не стала более допытываться. Она всегда считалась главной советчицей сына, и у них не было секретов друг от друга. Еще мальчиком он учился у нее искусству повелевать, но отчетливо видел также, что причиной падения матери была неудержимая спесь, и поэтому старался быть проще и доступнее, предпочитая прятать крепкий кулак в бархатную перчатку. И добивался этим гораздо большего, чем мать.
Ранульф тем временем вернулся к шатрам, где ждал его оруженосец. Пока Пэкс снимал с него доспехи, явился сэр Гаррик.
– Весьма неглупый поступок с твоей стороны, – заметил он. – Многие рыцари жестоко тебе завидуют.
– Я не хотел никого оскорбить.
– И не оскорбил, – рассмеялся сэр Гаррик. – Мы все восхищаемся тем, что, выбив из седла рыцаря Матильды, ты умудрился предложить награду старой драконше. Молодец!
– Из своего прошлого опыта при дворе я знаю, что самые непримиримые враги – это знатные леди, так что лучше их не злить, – улыбнулся Ранульф. – Герцог узнал меня, когда я клялся ему в верности, и представил герцогине. Она соизволила сказать мне несколько добрых слов. Меня пригласили погостить, и я, разумеется, не смог отказаться.
– Уверен, что твоя жена поймет.
– Да, она лучшая женщина и хозяйка на свете, – согласился Ранульф, хотя втайне тревожился за свою малышку. Руан так далеко от Эшлина. Между ними лежат море и длинный отрезок суши. Не напали ли на них валлийцы? Или, как и в прежние годы, Эшлин оставили в покое? Он не может послать гонца к жене, ведь Эшлин лежит в стороне от оживленных дорог. Никто из придворных, даже рыцарь, возвращающийся в Англию, не согласится туда поехать. Да и богатые торговцы попадали в Эшлин крайне редко, разве что иногда заворачивали какие-нибудь мелкие разносчики с дешевым товаром. Придется положиться на волю Божию.
После турнира, где он победил лучшего рыцаря Матильды, Ранульф понял, что герцогиня Алиенор явно выделяет его из остальных. Вечером того же дня, когда все собрались в зале, она подозвала его к себе и осведомилась;
– Ты поклонник изящных искусств, сэр Ранульф?
– Нет, госпожа, – сухо усмехнулся он, – я всего лишь простой рыцарь. И хоть умею читать и писать, не силен в стихосложении и употребляю свои знания лишь затем, чтобы вести дела поместья.
– Знаешь ли ты латынь?
– Только церковную, госпожа.
– И никакой поэзии? – вздохнула она, склонив голову набок.
– Нет, госпожа. На что она годится?
Герцогиня рассмеялась:
– Чтобы добиться любви дамы, сэр. Неужели никто из моих женщин не успел тебя очаровать, сэр Ранульф? Если такая есть, ты должен научиться сочинять в ее честь стихи и баллады.
– Я женатый человек, госпожа, – осторожно возразил он, – и приехал в Руан принести мои обеты вашему мужу и предложить свои услуги. И хотя леди, окружающие вас, подобны весенним цветам, все они лишь бледные звезды в сравнении с такой сияющей и ослепительной луной, как вы.
Алиенор Аквитанская улыбнулась, удивленная и польщенная столь галантной речью.
– Думаю, что еще сумею сделать из тебя поэта, сэр Ранульф. Но скажи, чем же ты расположил к себе свою жену?
– Хозяйка Эшлина была выбрана мне в жены самим королем Стефаном. Ее владения находятся вблизи границы с Уэльсом, и королю понадобился верный человек, чтобы защищать рубежи страны. Моя жена с пяти лет воспитывалась в монастыре Святого Фрайдсуайда и должна была вот-вот принять постриг. Но вместо этого вышла замуж.
– Вот как, – понимающе кивнула герцогиня.
– У нас недавно родился сын. Его назвали Симоном в честь моего отца и Хьюбертом, ибо он родился в День святого Хьюберта, – пояснил Ранульф.
– Возможно, когда-нибудь твой сын приедет ко двору, чтобы служить моему крошке Уильяму, – ответила герцогиня. Ей нравился этот простой человек и его искренние речи. Ранульф де Гланвиль не из тех, кто таится и держит камень за пазухой. Она снова вернулась к теме искусств:
– Может, ты поешь, сэр Ранульф?
– Пою? – Какой странный вопрос! Мужчины не поют. – Нет, госпожа, не пою.
Одна из дам герцогини наклонилась и что-то прошептала. Алиенор лукаво улыбнулась:
– Леди Элайза желает знать, каким же образом вы можете осчастливить жену, если не поете и не сочиняете стихи?
– Заставляю петь ее, госпожа, – нашелся Ранульф, чем вызвал взрыв общего смеха.
– Вижу, ты остроумен и сообразителен, сэр рыцарь, – усмехнулась герцогиня, весело блеснув си ними глазами. – Значит, есть надежда, что тебя еще можно обратить в нашу веру.
– Я всего лишь откровенен, – поклонился Ранульф.
С этого дня его включили в круг приближенных, хотя люди знатные по-прежнему считали его особой незначительной. Герцогиня доверяла ему присматривать за юными дамами, и он честно исполнял свои обязанности, оберегая их от распутных повес, способных погубить репутацию наивной девы. Ранульф не флиртовал с ними, как на его месте поступили бы другие, ибо понимал, что жестоко обидел бы свою невинную Элинор, узнай она об этом. Девицы дали ему прозвище Сэр Дядюшка, чем немало позабавили Гаррика Талиферро.
– Ну и монахом же ты стал! – издевался он.
– Уж лучше быть в глазах жены монахом, чем похотливым развратником, – отмахнулся Ранульф. – Сам знаешь, что Элинор получила монастырское воспитание и во многих вопросах остается прежней чистой девочкой.
– Похоже, ты любишь ее, – догадался Гаррик.
– Да, хотя так и не нашел в себе мужества признаться. Но как только вернусь домой, скажу правду. Элинор давно пора знать все. Просто боялся, что она отвергнет меня, потому что я гораздо старше и был навязан ей самим королем. Все же, прощаясь с Элинор, я подумал, что она немного смягчилась и, возможно, питает ко мне такие же чувства. Больше я не в силах молчать.
– Разумеется, – согласился приятель. – Хотя мне этого не понять, но женщины отчего-то обожают слышать слова «Я тебя люблю».
Прошел август. За ним – сентябрь. В начале октября герцог собрал войско и отправился покорять восставшего вассала Роберта де Ториньи, внезапно отказавшегося платить полагавшуюся дань. Ранульфу приказали присоединиться к воинам, осаждавшим замок де Ториньи. Он очень обрадовался, поскольку веселая жизнь при дворе и обязанности опекуна молодых леди порядком ему надоели. Он отчаянно сражался, заслужив наконец уважение тех знатных лордов, которые раньше его не замечали. Все посчитали, что именно такого человека следует иметь на своей стороне и в союзниках.
В самом конце октября прибывший из Англии посланец сообщил, что король Стефан умер двадцать пятого числа в Дуврском замке. Герцог воспринял новости спокойно и продолжал осаду, пока от замка Ториньи не осталось камня на камне, а его хозяин не приполз к повелителю на коленях. Новый король вернулся в Руан отпраздновать восхождение на трон вместе со счастливой матерью и женой, которая к тому времени была уже на сносях. Во всех церквах служили торжественные мессы в честь нового короля и поминальные службы по старому. Хотя в Руане был архиепископ, но собора еще не успели построить.
Как-то ночью Ранульфа подняли с постели, и королевский паж повел его в личные покои Генриха. Невыспавшийся рыцарь на ходу протирал глаза. Король был известен как человек, способный бодрствовать едва ли не сутками, и обычно спал не более четырех часов. Паж проводил Ранульфа в покои и немедленно исчез. Де Гланвиль быстро поклонился его величеству. Король сидел за длинным столом. Перед ним лежал пергаментный свиток.
– Налей себе вина, если хочешь, – велел он, знаком показывая рыцарю на стул. – Клянусь Богом, никогда у меня не было столько работы! Нужно привести в порядок дела в Нормандии, прежде чем отправляться в Англию. Кроме того, мне сказали, что на море бушуют штормы! Из-за состояния жены я должен оставаться здесь. Кстати, теперь я сам провожу королеву, де Гланвиль. Нужда в секретности отпала, но ты позаботишься о принце Уильяме. Это огромная ответственность, ибо кто знает, кого носит королева на этот раз! Может, и дочь! Советники полагают, что я должен оставить сына в Нормандии, поскольку путешествие будет слишком опасным для столь маленького мальчика. Каким же дураком они меня считают, мои верные рыцари! Можно подумать, я отдам единственного наследника на растерзание этой волчьей стае! Все же я сделаю вид, что послушаю их. Весь двор принца останется здесь. Ты же возьмешь его вместе с кормилицей и переправишь в Англию. Посторонним выдашь их за сына и жену. Поскачешь в Барфлер за два дня до нашего отъезда. Детали обсудим позже.
– Кто будет знать о моем поручении, кроме нас, повелитель?
– Моя мать, жена и духовник.
Ранульф кивнул.
– Мы разбудили тебя? – осведомился король. Ранульф густо покраснел. Он не думал, что король заметит его сонный вид.
– Прошу прощения, повелитель.
– Ничего, – хмыкнул Генрих, – это мы почти не нуждаемся в отдыхе. Ты наверняка слышал жалобы по этому поводу. Мы позвали тебя так поздно, с тем чтобы наша встреча осталась незамеченной. Кроме меня, с тобой должны поговорить моя матушка, королева и мой духовник. Когда настанет пора отправляться в дорогу, тебе дадут денег на расходы.
– Куда мне отвезти принца по прибытии в Англию?
– Присоединишься к моей процессии в Лондоне, и только тогда будет объявлено о присутствии принца Уильяма. Там он обзаведется собственным двором, и поверь, немало людей будут более чем счастливы служить моему сыну, – почти мрачно заметил король, но тут же усмехнулся. – У тебя будет немало хлопот с Уилли, сэр де Гланвиль. Ему уже больше двух. Настоящий бесенок. Не позволяй этому негоднику водить себя за нос и запугивать, ибо он уже прекрасно сознает свое величие. Будь с ним построже и жури, как собственного сына. Пусть повинуется тебе беспрекословно, иначе подвергнет опасности и себя, и тебя. Не обращай внимания на его капризы! Я даю тебе позволение принимать любые меры, чтобы обеспечить безопасность принца.
– Клянусь, повелитель, ибо сам хочу благополучно добраться домой, к жене и сыну. Я стану охранять принца, как своего ребенка, повелитель.
– Вот и хорошо! – воскликнул король. – Теперь можешь идти спать. Он снова углубился в документы.
Ранульф, кланяясь, удалился. Паж куда-то исчез, и ему пришлось долго искать дорогу к конюшне. Когда король давал ему поручение, Ранульф предположил, что будет путешествовать с надежной охраной, и теперь совсем растерялся, узнав, что сопровождать принца будут только он и Пэкс. Однако дорога из Руана в Барфлер не слишком опасна. Правда, и ребенок совсем мал, хотя куда лучше, если бы все еще лежал в пеленках. У Ранульфа не было опыта обращения с двухлетними детьми, но, насколько он помнил, они ужасно неугомонны. Остается посадить его в седло перед собой. И ехать придется не слишком быстро. Да, поездка обещает быть нелегкой.
Придется обо всем рассказать Пэксу. Его молодой оруженосец показал себя надежным и достойным доверия человеком. Но лучше поговорить с Пэксом перед тем, как они тронутся в путь.
Ранульф подошел к вязанке соломы и лег.
Он возвращается домой!
Скоро, совсем скоро он будет рядом с Элинор и сыном! Симону вот-вот исполнится полгода!
Ранульф надеялся, что урожай выдался неплохой, а скот и овцы целы. Господи, только бы валлийцы на них не напали! Только бы все было хорошо!
И с этой мыслью Ранульф де Гланвиль мирно заснул.
Глава 15
Стражники на стенах Эшлина сначала с плохо скрытым интересом, потом с изумлением наблюдали, как по полям, шатаясь и распугивая овец, бредет какое-то странное существо в лохмотьях. Приблизившись к воротам, непонятное создание с мольбой протянуло к часовым руки, но только когда перешло подъемный мост, стало ясно, что к ним пожаловала женщина.
– Помогите! – выдохнула она и свалилась у самого входа.
Стражники нерешительно переглянулись. Что, если это очередная уловка валлийцев? Но, сообразив, что кругом на несколько миль никого не видно, они спустились вниз.
– О Иисус! – пробормотал тот, кто успел добежать первым, глядя на несчастную оборванную женщину, тощую, как скелет, и покрытую рубцами и синяками. Мужчины, не зная, что делать, беспомощно столпились вокруг.
– Пойду-ка я за Фулком, – решил другой и ринулся к дому, оставив товарища наедине с бедняжкой.
– Помогите! – жалобно повторила женщина и попыталась схватиться за подол туники часового. Тот нервно отпрыгнул.
– Сим отправился за ним, – растерянно сказал парень. – Он поможет.
Женщина слабо кивнула и закрыла глаза.
Примчавшийся Фулк посмотрел на незнакомку и покачал головой.
– Беглая невольница, – устало вздохнул он и, наклонившись, спросил:
– Ты невольница?
– Уже нет, – многозначительно отчеканила женщина.
Фулк снова покачал головой.
– За тобой придут?
– Не знаю. По-моему, я его убила.
– Будем на это надеяться, иначе, если им покажется, что ты чего-то стоишь, за тобой пошлют погоню. Как тебя зовут? – осведомился Фулк, помогая ей подняться.
– Арвид.
– Валлийка? Твой английский слишком хорош для валлийской девчонки, – отметил Фулк.
– Мать была англичанкой, из Херефорда, – пояснила она.
– Как же ты стала невольницей? – удивился Фулк, медленно уводя Арвид к дому.
– Мою мать схватили много лет назад. Похитители обесчестили ее, и родилась я. Мужчина, чьей невольницей она стала, дал мне имя. Мать давно мертва. Он убил ее, когда она не дала меня изнасиловать. Но я осталась одна, и эта свинья опозорила меня! Мне было всего одиннадцать!
Арвид презрительно сплюнула.
– Это его ты прикончила?
– Да. Ему показалось забавным поделиться мной со своими дружками. Чего они только со мной не вытворяли! Поэтому, когда несколько дней назад он напился, я перерезала ему горло и удрала. О, сэр, у меня три дня крошки во рту не было, если не считать каких-то ягод, но я боялась их есть вдосталь из страха отравиться. Пожалуйста, смилуйтесь надо мной, господин!
– Отведу тебя к хозяйке, – решил Фулк. Сам он не знал, верить девушке или нет. Правда, она избита до полусмерти и выглядит так, словно долго голодала. Рассказ ее звучал достаточно правдиво, однако что-то его тревожило. Прежде всего ее нежелание смотреть ему в глаза. Неужели ее внезапное появление – какой-то хитрый трюк валлийцев? Придется посоветовать госпоже, чтобы получше следила за девчонкой.
Он привел ее к леди Элинор, где Арвид вновь повторила свою историю. Едва Аида и Вилла увели девушку мыться, Фулк отвел Элинор в сторонку.. – Что-то мне в этой девушке не нравится, госпожа, – тихо предупредил он. – Тут не вес ладно. Не могу понять, с какой стати она оказалась здесь, в Эшлине, в стороне от больших дорог, – Может, сам Господь направил ее к нам, Фулк, – спокойно заметила Элинор. – Она сильно избита. Богу известно, я могла бы помочь ей вернуть здоровье.
– Возможно, госпожа, – пробормотал Фулк. Ему всегда хотелось вопить от отчаяния, когда на хозяйку нисходило благолепие, ибо она до сих пор не поняла, каким жестоким и безжалостным может быть мир за границами Эшлина и монастыря Святого Фрайдсуайда.
– Послушайте меня, госпожа, – умоляюще выпалил он. – Будьте начеку! В такое время слишком опасно доверять незнакомому человеку!
– А я предпочитаю смотреть на мир не так мрачно, – возразила Эльф. – И не такая уж простушка, какой ты меня считаешь, Фулк. – Она рассмеялась, видя, что он покраснел. – Обещаю, что учту твои слова, – попыталась она успокоить его.
Фулк поклонился и вышел.
– Она тоньше ветки, госпожа, – сообщила Вилла, вернувшись в комнату. – Старая Аида искупала ее и вычесала гнид. Она вся в кровоподтеках. Не понимаю, как можно столь жестоко издеваться над такой хрупкой девушкой.
– Она сказала что-то еще? Вилла покачала головой:
– Нет, только поблагодарила за доброту.
– Пусть живет у нас, пока не поправится, – велела Эльф.
– Конечно, госпожа, – кивнула Вилла. – Выпадет же такая несчастная судьба!
Арвид быстро прижилась. Уже через несколько недель она порозовела и немного окрепла. Синяки почти сошли, из черных стали сначала фиолетовыми, потом зелеными и наконец исчезли. Круглое лицо Арвид с незапоминающимися чертами было довольно приятным. Голубые глаза стали блестящими и живыми. Ей поручались легкие задания, и она старательно их выполняла. Однако самый большой ее талант проявился в составлении букетов. Она заполнила все кувшины и плошки полевыми и садовыми цветами. Эльф хвалила Арвид, и ей действительно нравились фантазии валлийки.
Фулк удивлялся, почему за девушкой никто не пришел. Неужели у хозяина, убитого Арвид, нет ни одного родственника? Все это крайне беспокоило старого воина.. Он все более убеждался в том, что Арвид подослана к ним скорее всего валлийцами, хотя девушка до сих пор не сделала ничего подозрительного. Но внутренний голос твердил, что дело нечисто, поэтому он продолжал следить за Арвид. Однажды он даже попытался расспросить о херефордской родне матери, но Арвид отговорилась тем, что никого там не знает, поэтому Фулк не смог отослать ее в Херефорд и тем самым навсегда избавиться от собственных дурных предчувствий.
Наступил август, но в этом году Элинор запретила ездить на ярмарку, опасаясь нападения валлийцев.
К концу сентября урожай был почти собран. Только ветви деревьев еще гнулись от плодов, и ушло несколько недель на то, чтобы снять все, до последнего яблока. На День святого Михаила все обитатели Эшлина, как крепостные, так и господа, лакомились жареными гусями. Вольноотпущенникам заплатили жалованье за следующий год. Через несколько дней в Эшлин прибыл человек в одежде слуги и рассказал, что монастырь Святого Фрайдсуайда осаждает валлийский разбойник Мэрии Ап-Оуэн. Аббатиса послала в Эшлин за помощью, прежде чем всех монахинь убьют. Эльф пришла в ужас.
– Немедленно отправляйся с отрядом в монастырь, – велела она Фулку.
– Вы знаете этого парня? – с подозрением осведомился тот.
Эльф покачала головой:
– Но это не важно. Он носит герб аббатисы, а многие из монастырских слуг давно состарились. Возможно, это кто-то из новых.
– Так и есть, леди, – поспешно заверил незнакомец. – Я сын Уолтера, того, что ухаживал за свиньями.
Эльф не помнила, как звали свинопаса, но он был уже немолод, и парень вполне мог оказаться его сыном. Кроме того, разве это так уж важно? Главное, что монастырь в опасности!
Она смерила Фулка гневным взглядом:
– Какая причина этому человеку являться сюда и лгать? Тебе лучше поторопиться, Фулк. Прогони валлийцев и спаси монастырь! При необходимости пустись за ними в погоню и не щади никого! Пусть Господь смилостивится над их грешными душами! Иди!
Фулк всем своим существом чуял неладное, но леди Элинор – хозяйка, и он не может ее ослушаться!
Старый воин поклонился:.
– Как угодно, госпожа, только обещайте мне держать ворота на запоре днем и ночью. Дайте мне слово.
– Конечно, Фулк. Не бойся, ничего с нами не случится, – успокоила Элинор, прекрасно понимая, в какое затруднительное положение ставит начальника стражи. Но разве есть иной выход?
– Ты поедешь со мной, – велел Фулк посланцу.
– Конечно, – хладнокровно согласился тот, но его невозмутимость ничуть не успокоила Фулка. Беда неминуема, он ощущает это, и ничто не убедит его в обратном.
Фулк и его люди мчались без остановки и на всем скаку осадили коней перед воротами монастыря. Кругом догорали хозяйственные постройки, скот с лугов исчез. На стук отозвался женский голос:
– Убирайтесь, безбожные твари! Проваливайте, во имя Господа!
– Это Фулк из Эшлина, сестра Перпетуя! – громко окликнул воин.
В приоткрывшееся окошечко высунулась голова монахини.
– Слава Богу! – охнула она, и минуту спустя створка со скрипом отошла.
– Оставайтесь на страже и, если увидите валлийцев, пускайтесь в погоню, – приказал он своим людям, а сам вошел в монастырь. – Где мать-настоятельница?
– В церкви, молится вместе с остальными. Фулк, воздержавшись от ехидной реплики, коротко кивнул и, поблагодарив привратницу, направился к церкви. Стук сапог громко отдавался на каменном полу. Благочестиво перекрестившись, он подошел к аббатисе:
– Матушка, леди Элинор послала меня на помощь. Настоятельница почти вскочила. На обычно бесстрастном лице отразилось облегчение.
– Господин Фулк, как же я рада вас видеть! Они вместе вышли во двор, предоставив остальным возносить молитвы.
– Расскажите, что случилось, – попросил он, ежась под только что начавшимся дождем.
– Валлийцы, – устало обронила настоятельница, – последние несколько недель понемногу уводили скот. Сегодня, однако, они подожгли все постройки, что находились за стенами, и расправились с теми крепостными, кого сумели отыскать. Эти несчастные оставались в своих жилищах, чтобы присмотреть за скотом, доить коров и собирать урожай, хотя я уверена, что всю пшеницу тоже украли валлийцы, если, разумеется, не сожгли. Не знаю, как продержаться эту зиму, чем прокормить монахинь, оставшихся в живых слуг и коней. Но тут валлийцы исчезли так же внезапно, как появились. Сами видите, как сквозь землю провалились!
Фулк задумчиво нахмурился. Если валлийцы вот уже больше месяца осаждают монастырь, почему аббатиса выжидала до сегодняшнего дня, чтобы прислать гонца? Интересно, можно ли связать появление Арвид с этим странным набегом на монастырь?
– Когда пришли валлийцы, матушка? – осведомился он.
– Почти шесть недель назад, – немного подумав, сообщила она. – Вырвались из-за холмов. Ворота были открыты, и несколько наших воспитанниц и молодых монахинь гуляли у стен монастыря. Хорошо еще, что сестра Перпетуя вовремя заметила разбойников и подала сигнал тревоги! Бедняжки едва успели вбежать в ворота, но, слава Богу и Пресвятой Деве, все обошлось. Валлийцы и не старались ворваться в монастырь и только грабили все, что плохо лежало. На днях они совершили не слишком усердную попытку вломиться к нам, но не тут-то было! Обе створки окованы железом! Сегодня они подожгли все, что горит, и убрались.
У Фулка сердце зашлось от дурного предчувствия. Господи, не допусти!
– В таком случае, матушка, почему вы послали в Эшлин своего свинопаса за помощью? – спросил он, уже зная ответ. Аббатиса подняла на него удивленные глаза:
– О чем вы? Какой свинопас? И зачем мне помощь? Опасность уже миновала, потерянного не вернешь, главное, что монастырь и его обитатели целы и невредимы. И хотя я рада вашему прибытию, все же никого сюда не звала. О! Что это с вами?!
От лица Фулка медленно отливала кровь.
– В Эшлин пришел человек, назвавшийся сыном Уолтера, вашего свинопаса. Он передал, что при был от вас и что монастырь в осаде. Госпожа не узнала его, но, не считаясь с моими советами и уговорами, приказала нам мчаться сюда. Она боялась за вас, а теперь я страшусь за нее, ибо знаю, что в Эшлин пробрался лазутчик валлийцев!
– Господи помилуй! – крестясь, ахнула аббатиса.
– Я должен немедленно вернуться в Эшлин! – воскликнул Фулк.
– Ночь надвигается. А луны на небе нет, – заметила аббатиса. – Вам понадобятся факелы, чтобы освещать путь, капитан. Сейчас велю их сделать, но придется подождать, пока все не будет готово. Отправившись в дорогу без света, вы подвергнете опасности себя и ничем не поможете Элинор. Потерпите. Мы постараемся не задержать вас.
– Я буду за воротами, вместе со своими людьми. Им следует знать, что произошло, – бросил Фулк и, поклонившись, направился к воротам. Объяснив случившееся, он спросил своего помощника, где сейчас мнимый свинопас.
– Пошел проверить свиные закуты, – сообщил тот.
– Давно ли?
Солдат беспомощно пожал плечами.
– Он один из них, и больше мы его не увидим. Успел сбежать, негодяй! – прошипел Фулк.
Прошло около часа, прежде чем им вынесли факелы. Сумерки тем временем сгустились во мрак. Стало темно, как в аду. Наконец ворота распахнулись, и появилась аббатиса в сопровождении монахинь, несших факелы. Мужчины быстро разобрали у них факелы, и зажгли фитили от того, который держала мать-настоятельница. Каждому вручили еще по два запасных факела, которые солдаты прикрепили к седлам.
Фулк горячо поблагодарил монахинь, и процессия тронулась по дороге. Дождь перестал, но в воздухе словно висела сырая дымка. Огоньки факелов плясали на ветру, грозя вот-вот погаснуть. Приходилось двигаться очень медленно, ибо тропа была узкой и скользкой. Фулк изнывал от нетерпения. Его заманили в ловушку так же легко, как деревенского парня, впервые оказавшегося в городе.
Если с леди Элинор или малышом случилась беда, что он скажет господину, когда тот вернется из Нормандии? Фулк подвел его, не сумел защитить доверившихся ему людей, и сердце старого воина разрывалось от горя. Недаром ему все время казалось, что беда вот-вот нагрянет. Почему он послушался хозяйки? Не настоял на своем? Ведь она молода и неопытна, а монастырское воспитание лишило бедняжку всякой осторожности. Слишком она доверяет людям, и это может оказаться роковой ошибкой! Ах, черт побери, даже черепаха движется быстрее, чем они. Как долго им еще тащиться? Милю? Три? Он готов побиться об заклад, что они и половины пути не одолели!
Звон церковного колокола, донесшийся до него, подсказал, что до Эшлина совсем недалеко. Он словно вел их домой. Но почему бьют в колокол?
Фулк остановил отряд, чтобы немного поразмыслить. Без факелов они бы ни зги не видели, а враг не обладает кошачьим зрением. Значит, засады можно не ожидать. Но неужели валлийцы ворвались в дом? Все возможно… но что-то подсказывает ему, что дело не в этом.. Он велел двигаться дальше. Тревожный гул не смолкал. Впереди показались огни Эшлина. Фулк то и дело подгонял отряд. Странно: на стенах видны силуэты часовых, и скот мирно пасется на полях. Если пришли валлийцы, почему не стали грабить?
Фулк одним махом взлетел на холм. Мост опущен. Он снова остановился, совершенно сбитый с толку. Да что здесь творится?!
И тут он услышал голос второго племянника, Сима. Сделав знак своим людям оставаться на местах, он подъехал ближе.
– Они похитили госпожу! – завопил Сим. – Похитили госпожу!!
Фулк рванулся вперед.
– Как?! – прохрипел он. – Опустите мост, как только все проедут, – велел он и, спешившись, швырнул поводья мальчишке-конюху. – Как?!
– Мы сами не знаем, – дрожащим голосом произнес Сим.
– Кто стоял у ворот и кто на стенах? – спросил Фулк, нечеловеческим усилием воли удерживаясь от взрыва.
– Альфред дежурил у ворот. Его и часовых одурманили. Они проспали не более часа, и сначала казалось, что все в порядке и ничего не пропало. Но тут старая Аида подняла вой, крича, что госпожа исчезла. Нянька отнесла кормить малыша леди Элинор, а той не оказалось в постели. Весь дом обыскали, но она пропала. Женщины рыдают, а голодный мастер Симон горько плачет.
– Иди к Орве и передай, что нам срочно нужна кормилица для маленького господина. Потом вернешься в дом. Я сам обыщу поместье, – велел Фулк.
– Клянусь распятием! Клянусь святым распятием!! – шипел он про себя.
Он так и знал! Ну почему не послушался внутреннего голоса, вместо того чтобы слепо повиноваться желаниям милой, но наивной молоденькой глупышки?!
Фулк понимал, что все розыски ни к чему не приведут, не зря же мост был опущен, а ворота открыты, но он должен был своими глазами убедиться, что леди Элинор в доме нет.
Мрачный как ночь, Фулк вошел в зал и был немедленно окружен вопящими женщинами.
– Молчать! – зарычал он. Воцарившаяся тишина показалась ему мертвенной. Фулк посмотрел на Виллу, казавшуюся чуть более спокойной, чем остальные:
– Немедленно объясни, как все было, а остальным держать рот на замке.
– Мы легли спать сразу после захода солнца, как обычно, когда в доме нет гостей. Вскоре после полуночи молодой господин проснулся и потребовал есть. Элис отнесла его госпоже, но той уже не было. Мы обыскали все и только тогда подняли тревогу.
– Вы все спали в зале? – осведомился Фулк.
– Все, кроме Элис.
– И Арвид тоже?
– Нет, Арвид поела на кухне, потому что целый день работала в саду с травами. Все последние дни она выкапывала корни и закрывала растения на зиму.
Мрачная улыбка коснулась губ Фулка. Всем, кроме Элис, дали не слишком сильное сонное зелье, и, вероятно, это сделала Арвид, которая крутилась на кухне.
– Где она? – прогремел он. – Кто видел ее последней? После долгого раздумья Вилла объявила:
– Это было днем. Арвид сказала, что идет в сад, и попросила у госпожи разрешения пообедать на кухне.
– Кровь Христова! – взревел Фулк с такой яростью, что женщины отшатнулись. – Я знал, что девка подослана, но не смог этого доказать! – Он с силой ударил кулаком по ладони. – Иисусе! Кто придумал столь коварный план? Кому понадобилось похитить ни в чем не повинную женщину? И зачем?
