Часть II. Невеста. Англия, 1152 – 1153 годы 6 страница

– Тебе нравится бить женщин? – прямо спросила она.

– Всего лишь до такой степени, чтобы усилить их удовольствие и мое, – признался Мэрии.

– И ты всегда используешь этот кнут?

– Иногда неплохо взять в руки тонкую ореховую розгу, Она сильнее впивается в тело, но, если орудовать осторожнее, не оставляет рубцов.

– А может женщина выпороть мужчину, господин?

– Да. Многие это обожают, но я не из таких. Айлин кивнула.

– Не мог бы ты показать мне, как это делается? Потом я обучила бы своих шлюх. Это придаст борделю некую исключительность и привлечет клиентов.

– У тебя хорошая голова на плечах, – похвалил он.

– Может быть, но, к сожалению, я неграмотна. А в делах это большой недостаток.

– Я тоже, – тихо признался он, – но придется сесть за книги, если не хочешь, чтобы какой-то писец обманул тебя. Или меня.

– Ты хочешь свою долю в борделе? – удивилась она.

– Разумеется, моя прелестная сука. Если помогу тебе и ты сумеешь угодить мне в постели, я должен иметь какую-то награду. По-моему, это справедливо.

Айлин надулась, но здравый смысл перевесил алчность.

– Так и быть, – согласилась она.

Все это время они поднимались в гору, и в конце улочки Айлин увидела замок, небольшой, не слишком в хорошем состоянии, если не считать подвесного мостика и подъемной решетки. Въехав во двор, Мэрии Ап-Оуэн спешился и снял Айлин с седла.

– Сейчас отведу тебя в твою комнату, – пообещал он. Гвинфр состоял из двух башен, соединенных главным залом. Мэрии повел ее по лестнице на самую верхушку башни. Комната оказалась светлой, но скудно обставленной. Зато там был очаг.

– А где спишь ты? – поинтересовалась Айлин.

– В покоях прямо под твоими, моя прелестная сука. Айлин понимающе усмехнулась. Придется оставаться верной ему, если только сам он не приведет к ней гостя, ибо для того, чтобы добраться до ее комнаты, нужно сначала пройти мимо его спальни.

– Если ты пожелаешь, чтобы я развлекла посетителя, куда мне его вести? Сюда?

– Нет, обычно они ночуют в другой башне. Тебя заранее туда доставят. Впрочем, завтра сама можешь все осмотреть.

– А когда ты захочешь меня?

– Поднимусь сюда, разумеется. Мои покои – только для меня одного, Айлин. Никому, кроме меня, туда хода нет.

– А кто же там убирает и меняет белье? – допытывалась Айлин.

– Обо всем уже позаботились. И не твое это дело.

– Но каково мое положение здесь? Я считаюсь твоей любовницей? И если так, что у меня за обязанности? Присматривать за слугами? За поваром? Между нами не должно быть недомолвок.

– У меня есть старик эконом, который всю жизнь здесь живет. Он заботится обо всем и вполне справляется с делами. Его зовут Гарри. Ты же должна лишь постоянно быть готовой принять меня и утолить мою похоть да еще быть веселой и очаровательной собеседницей, когда мне это будет угодно. Гарри даст тебе все, что попросишь.

– Пообещай мне кое-что, – попросила Айлин. – Пусть мужчины оставят Арвид в покое. С большим животом от нее толку мало, а вот как племянница Клауда она неоценима. И очень нужна мне, господин. Арвид умна и сообразительна.

Дай слово, что ее не тронут.

– Подними юбки, – скомандовал он вместо ответа. Айлин не колеблясь исполнила требуемое и бесстыдно задрала юбки, обнажив тело. Он встал на колени, бесцеремонно открыл пальцами сомкнутые створки лона и принялся ласкать ее языком. Айлин закрыла глаза и глубоко вздохнула от наслаждения. Доведя ее до экстаза, он встал и вытащил из штанов увесистое орудие. Айлин поняла, чего он от нее ожидает, поспешно опустила юбки и, в свою очередь, бросившись на колени, взяла в рот его подрагивающую плоть. И возбуждала губами и языком, пока Мэрии не велел ей остановиться, грубо толкнул на кровать и вонзился в нее. Айлин сцепила ноги у него за спиной и подладилась под ритм движений Мэрина. Он был поистине неутомимым полудиким животным, но, к изумлению Айлин, как и вчера, достиг пика наслаждения одновременно с ней. Мэрин тут же поднялся, одернул на ней юбки и, предложив руку, помог подняться.

– Запрети служанке кокетничать с моими людьми. Пусть не смеет даже глянуть им в глаза, потому что они своего не упустят и всегда готовы взгромоздиться на любую, кто им приглянется. Если она послушает тебя, ей ничто не грозит. Единственный, кому она может безоговорочно доверять, – это Гарри, мой эконом. Помни это, моя прелестная сука.

– А те трое, что были с тобой прошлой ночью, господин?

– Они никогда не посмеют притронуться к тебе, Айлин, ибо знают, что поплатятся за это жизнью. И хотя провели ночь в раю, теперь должны забыть, что этот рай существует. Кстати, кто-нибудь из них сумел угодить тебе?.. Кто из этой троицы лучший?

– Они в подметки тебе не годятся, господин, – ласково сказала Айлин.

– Потому что высек тебя и открыл врата Содома? – насмешливо осведомился Мэрии.

– Да, – призналась она. – Какое несравненное наслаждение! Ты сделаешь это снова?

– Когда захочу. А тебе нужно научиться доставлять мужчине удовольствие всеми возможными способами и во всем покоряться желаниям господина. Впрочем, думаю, что в играх плоти тебе нет равных. Ведь верно?

– Да, – кивнула она.

– Подними юбки, – снова приказал он. Айлин подчинилась. – Нагнись.

Зажав голову Айлин под мышкой, он принялся наносить удар за ударом по ее голым ягодицам. Потом пальцы его утонули в ее переполненном влагой лоне.

– Ты очень послушна, – заметил он, злобно улыбнувшись, и грубо сунул три пальца в крохотную дырочку между ягодицами. Айлин взвизгнула от восторга и призывно вильнула бедрами.

– Ода!

– А я всегда считал, что идеальных женщин не существует, – заметил Мэрии, продолжая работать пальцами и пробираясь все глубже в тесный проход, – но теперь вижу, что ошибался. Ты само совершенство, Айлин.

Ее тело судорожно содрогнулось в очередной разрядке. Задыхаясь, она прислонилась спиной к нему.

– О-о-о, это было чудесно, господин, но сегодня ночью я хочу ощущать в этом месте твое твердое орудие.

Какой изумительный любовник! Куда лучше кузена! Но все же она не оставит свои замыслы мести. Однако прежде нужно поработить Мэрина Ап-Оуэна своим телом. Сделать из него раба. Возможно, он даже влюбится в нее! Ну а потом остается уговорить его напасть на Эшлин и уничтожить все, чем владеют монашенка и ее чересчур благородный муж. Айлин знала о процветании Эшлина со слов отца.

– Ранульф де Гранвиль принес в Эшлин благоденствие, – ворчал барон Хью. – Если бы ты, как подобает послушной жене, помогала Ричарду, вместо того чтобы валяться с кузеном под каждым деревом, все было бы по-другому. Подумать только, они даже ухитрились выгодно продать шерсть на летней ярмарке! Но нет! Разве жизнь скромной порядочной женщины по тебе?! Даже не дала мужу детей! Возможно, Саэр прав, и ты действительно бесплодна! Никчемная сука! А теперь еще и навлекла позор на семью, да такой, что даже король возмутился и назначил тебе наказание! Что же, я наконец нашел монастырь в Йорке, где тебя примут. Они вошли в мое ужасное положение! Тебе наденут пояс целомудрия, злосчастная дрянь, и остаток жизни ты проведешь в труде и молитвах. Там круглый год носят коричневые шерстяные одеяния, без камиз, чтобы грубые волокна раздражали кожу и умерщвляли плоть. Кормить будут раз в день. Пища простая и сытная. Никакого вина, а мяса и сыра совсем немного. Я с радостью оставлю тебя, дочь моя, и надеюсь никогда больше не увидеть.

– Но ты обещал, что я пробуду в заточении только до смерти короля Стефана, – зарыдала Айлин.

– Я передумал, – объявил барон Хью.

Той же ночью Айлин сбежала из родительского дома. Вероятно, теперь ее считают мертвой, но она жива и всеми силами стремится навлечь беды на своих врагов, даже если для этого придется продать дьяволу свою бессмертную душу.