Булгарские цари Сарматской, Аланской, Хонской и балтаварской династий 2 страница

Аскал Кельбир ("Алвар") или Тубджак (563-593 гг.). Сын Боян-Чельбира. Находясь на службе Эчке-Иделю, где правил его отец, управлял Эскелем и воевал в Тубджаке (Казахстан) - в союзе с аварами - против войск Тюркского каганата. Когда тюрки продвинулись к границам Эчке Иделя, то отец, опасаясь за его жизнь, отправил его в Булгарский бейлик. К Саба-Юргану Аскал еще раньше неоднократно приезжал - как посланник Эчке Иделя. В 559 г. Саба-Юрган передал ему - в качестве подарка Боян-Чельбиру - часть византийской добычи, но Боян-Чельбир вернул сокровища византийцам, т.к. нуждался в союзе с Византией для борьбы с непостоянными в дружбе аварами и тюрками. В 565 г. признал свою зависимость от аварского каганата и стал платить ему дань (из-за нежелания признавать более тяжелую зависимость от тюрков), но при этом получал еще большую дань с Византии (желавшей, чтобы ладивший с ней Тубджак и дальше прикрывал от авар ее границу).

Албури Аспар Аскал (593-602 гг.). Старший сын Аскал-Кельбира, которого некоторые летописцы путали с отцом (замечание Кул Гали). В 602 г. его ставка Ази-Улаг находилась на реке Аспар в районе современного румынского города Яссы. В том же 602 г. глава булгар Аварии Ялчек или "Апсих" (его отцом был сын Боян-Чельбира Атрак, также возглавлявший булгар Аварии) - по приказу аварского кагана (желавшего подчинить Булгарский бейлик) - атаковал ставку Албури. Во время этого нападения нечаянно погибает, попав под лошадь, слепой Албури Аскал. Поставить послушного Ялчека во главе Булгарского бейлика аварам не удалось. Сын Ялчека Кабар в 630-х гг., когда началась гражданская война в Аварии, увел часть своих булгар в Алтынбаш (Италия). Жена Алвара - Акжан, мать двух его известных сыновей - Курбата ("Кубрата") и Шамбата - была из рода Кюнграт (ее предками были кашанские правители и тюркский каган Иджим - "Истеми").

Курбат Кюнграт или "Кубрат", Курт, Хор (593-653 гг.). Старший сын Албури. В момент гибели отца был еще совсем юным. До повзросления Курбата Булгарским бейликом правил от его имени родной брат жены Албури - Юрган (Бюрган) Телес. Юргану пришлось заново воссоздавать Булгарский бейлик, распавшийся после смерти Албури "на 60 уделов (тюб)". Когда Курбат повзрослел, Юрган добровольно передал ему власть над воссозданным им бейликом. Жизнь Юргана вошла в булгарскую историю, как пример бескорыстного служения родному народу, родной стране. В память о нем и его сестре - своей матери - Курбат назвал себя именем их рода Кюнграт, которое византийцы переделали в "Кубрат". После смерти Юргана Телеса Курбату служил сын Юргана - Билиг. В одном из сражений Билиг, спасая Курбата, погиб, а Курбат усыновил двух сыновей Билига - Лачына и Кызыл-Кубар. Родных детей у Курбата было трое: Атряч Катраг, Бат-Боян и Атилле-Аспарух. При Курбате пост главы "большого совета" великих буляр-"телеса" - занимали представители рода Кюнграт... Глава правительства назывался капаган или караган... Телес был и главным судьей ("иджик" или "идик")... Наиболее знатным родом считался барын, к которому относились все аристократы. Его называли также "бишермэн"... После него наиболее знатными были три рода: Кюнграт, Ширак или Ширин и Хин... Баджанаки считались хинцами... А все население делилось на три группы: багылы (аристократы), баганины (средние) и чирмыши или сабаны (простые люди, низшие)...

Как видно из отрывка, наши предки по воле истории “возникали” в разных далеких от Урала краях и там оставляли свои неизгладимые следы, но из этого не следует принимать их за иностранцев. Однако наши знатоки утверждают обратное: якобы чужеродные для Урала башкирские племена вдруг возжелали поменять свои местожительства и с разных сторон как саранча налетели на Урал и, смешавшись с разными племенами в вавилонском общем котле, образовали такой очень странный, непонятный для их, ученых, разума башкирский народ. А может быть все было на-оборот – не по теории Ходжы Насретдина о корнях и кроне его тополя?!.

В то же время мы не должны забывать: все народы с невидимыми нитями взаимно связаны друг с другом, все мы происходим из одного того же родословного Древа человечества. Примером такого подхода к теме должна служить вышеназванная История, написанная великим нашим предком Саидом Ягафаром.

Когда мы имеем хотя бы теоретическое представление о первоначальной фратрии человечества, состоящей из близничных родов (Усярган и Башҡорт) с их мифическими первопредками Шульган (родоначальница материнского рода фратрии на “Богом выделенной” ей территории с протяжением от линии рек Иртыш – Обь на востоке до Кама – Идель/Волга на западе, а дальше простиралась тоже “принадлежащая ей” земля вплоть до Атлантического океана; древние географы эту территорию называли Эске Башҡорт/Внутренняя Башкирия); и Урал (родоначальник отцовского рода фратрии на такой же территории с протяженностью от линии рек Иртыш – Обь на западе до Енисея на востоке, а дальше простиралась тоже “принадлежащая ему” земля вплоть до Тихого океана; древние географы эту территорию называли Тышҡы Башҡорт/Внешняя Башкирия) – когда мы все это знаем, то должны иметь еще представление о том, что с течением времени от первичных родов фратрии ответвлялись, подобно ветвям из ствола дерева, новые и новые подроды и племена с особыми их говорами, диалектами, а на самых концах “веток” отпочковались народы с непохожими друг на друга языками. Племена и народы эти по священным дорогам Кюн-Уфе/Канифа и Конгур-Буга распространялись на все четыре стороны континента, все больше отдаляясь от ядра и первичного его праязыка – матери всех языков.

Понятие о праязыке

Чтобы объяснить дальнейшее течение сложной задачи, также надо уточнить то, что проблема и теория праязыка не придуманы лишь автором, в общем, чтобы не оставить читателя в неведении от этой задачи в области всех гуманитарных наук на сегодня приходится делать, говоря по-военному, «разведку боем» на передний, очень интересный и спорный край лингвистики. Потому что тяжелой для восприятия большинства оппонентов при чтении разных вариантов рукописи данного труда, и после издания первой его части была проблема праязыка и связанный с ним способ реконструкции старого языка, слов. Автор считает это естественным, потому что учение о ностратических языках (родство разных языковых семей) и главном стволе-праязыке, давшем ростки разных ностратических языков, т.е о макросемье языков мира само по себе пока является молодой наукой, «трудноватой для восприятия». Достаточно сказать то, что читатель не знает или очень мало знает об этом направлении лингвистики. Сознание какой-то части и ученых, и дилетантов, в лучшем смысле этого слова, давит «тяжелый камень» прошлого. Читатель, наверное, почувствовал эту тяжесть и в этом первом абзаце. “Раз чувствуется тяжесть, есть ли надобность копаться в глубинах языка, сознания оставшихся под пылью времен? Может достаточно изучения родного языка с высоты сегодняшнего сознания!» – может забеспокоиться он. Вопрос уместный. Однако нам кажется, что более уместным будет и ответ: без прошлого нет настоящего, а значит, и будущего. Этот канон касается всех областей человечества, а таких древних категорий как сознание и язык – особенно. «Но ведь «материя -- форма родного языка» становится понятными лишь тогда, когда прослеживается его возникновение и постепенное развитие, а это невозможно, если оставлять без внимания, во-первых, его собственные омертвевшие формы и, во-вторых, родственные живые и мертвые языки», – объясняет Ф.Энгельс (111:303-304).

Значит, желающие изучить по-настоящему секреты современного родного языка никак не смогут обойти историю старого языка. Также и при изучении истории человечества. Основатели учения марксизма считают язык одной из причин возникновения человека: «Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг» (112: 134-135).

А когда речь заходит о значении изучения духовного мира наших предков, то на это также лучше ответить словами знатока. «Архаичное сознание, – объясняет известный советский ученый В.Б.Иорданский, – нужно рассматривать как своего рода точку отсчета в формировании культуры современного типа. В то же время оно активно участвует в создании нового взгляда на мир» (98:11).

Как видно, значение древнего наследия в нашей жизни всегда велико: с его помощью строится и сегодняшнее, и будущее нашей культуры. Общественное сознание, по словам Ф.Энгельса, «живет исключительно в виде индивидуального мышления множества миллиардов людей прошлого, сегодняшнего, будущего» (98:19). Вот почему в человеческом мире идет вечная борьба за древнее наследие, и представители каждого класса (в том числе научное направление) стараются дать ему объяснение, исходя из своих интересов. Значит, уклоняться и прятаться, ссылаясь на «тяжесть камня», в этой области – будет вредительством одновременно и науке, и нашим интеллектуальным, даже классовым интересам.

Конечно, эти места фольклористики и лингвистики (мифология и праязык) которых мы коснулись исходя из своих возможностей, к сожалению, являются той областью, которую наши знатоки стараются обойти. В любом случае, кажется, что осмелившегося коснуться этих мест ждет вероятнее всего критика, а не восхваление. И это тоже естественно. Потому что идущим, прокладывающим дорогу через неизвестность, не приготовлены ни верстовые столбы, ни теплые гостиницы. Хуже того, и в доме, откуда они отправились в путешествие, находятся такие, которые не одобряют их решение, считают это ненужным занятием. В течение веков в области лингвистики много было разных направлений и школ, групп и подгрупп, живших с верой только в свою правоту. Поэтому, наверно, «появление всяких новых теорий, лингвистических школ и преемственностей рождает такое чувство: новые научные строения, кажется, являются неизбежным и последовательным вымыслом. На самом деле, это не так. Научные теории заменяют друг друга, наслаиваются, но однажды постигнутый успех становится научным богатством, новые теории и гипотезы в достаточной мере изменяются и обновляются. Научно неоправданные остаются в стороне от науки» (113:17). А так как перед нами поставлена малоизученная, сложнейшая задача, такая, как проникновение в историю древнего мира, то нам кажется, что смышленому и требовательному читателю будут понятны старания самостоятельно мыслить, предполагать и делать выводы, опираясь на достижения всей передовой науки в этой области, а те места, где будут несоответствия старым устоявшимся взглядам, воспримутся как святое право автора на пути исканий истины, более того – как гражданское требование.

В области науковедения это требование поставлено на злобу дня сегодня со всей ответственностью. Объясняя это обстоятельство в одной своей статье, доктор химических наук О.Ю.Охлобыстин сказал ученым: «Если ваш труд полностью совпадает со взглядами современности – значит в нем нет никакой новой мысли. Если это повторяется систематически, то вам основательно нужно задуматься об изменении профессии (или хотя бы тематики). Кстати, «ученый» – это вовсе не профессия или титул, а, прежде всего, вид мышления. И моряк, и плотник, и государственный деятель могут быть учеными; человек носящий имя доктора наук в свою очередь также никогда не был ученым и не будет – приспособляемость не позволяет» (117:12). Это, конечно, не означает опровержения лучших традиций прошлого и достижения настоящего, говорит ученый. Известно, что ничего не возникает из ничего, а «…любая новоявленная научная концепция, школа, направление, научная преемственность в своем современном виде формируется в виде результата проверки нового фактического материала и новой критичной оценки старых достижений. Важно иметь ввиду то, что любое направленное обстоятельство в развитии научных знаний является фазой движения науки вперед» (113:17). Значит, если любой фазе, возникающей в языкознании по требованиям дня, присуще развитие, основанное на достижениях прошлого, то только тогда она остается истинно научной и приносит пользу обществу. «Много еще белых пятен в изучении дореволюционной истории края, - отмечает Р.Г.Кузеев. – Нужно расширять изучение общественного устройства башкир до присоединения Башкортостана к Русскому государству и после, а также изучение языка письменных памятников прошлых веков, историю литературного языка» (97:2).

Эта глава нашей киссы, или эссе, посвященная реконструкции малоизученного праязыка, если на то пошло, написана как раз исходя из этих общих нужд. Учитывая то, что автор-писатель всю жизнь работавший с материалами языка, а по образованию филолог, это, наверное, не будет восприниматься как «лазание в чужой огород». Для этого достаточно вспомнить всего два примера из области филологии: первый то, что дешифровщик крит-микенского строчного письма великий Майкл Вентрист (1922-1956) по образованию и специальности был архитектором (87:310), а второй, что дешифровщик шумеро-вавилонского клинного письма о Гильгамыше Джордж Смит (1840-1876) – гравером. Но главная задача не только в этом. Самое главное, дело в невозможности проникновения в историю древнего мира без знаний праязыка и прамифологии. Потому что с тех седых веков нет письменных памятников, а язык и мифология – это всего лишь народное творчество, живущее и по сей день через тысячи и миллионы лет, передающееся в наследство из уст в уста, из поколения в поколение. Говоря словами Карла Маркса, «Язык также древний, как сознание» (114:318). Чтобы понять события тех времен, говорит И.М.Дьяконов, необходимо знать, хотя бы приблизительно, как мыслили люди тогда, их чувства, размышления о мире и о себе. К сожалению, говорит этот ученый, изучающий историю древнего мира, проникновение в духовный мир древности кажется трудным, даже невозможным: памятников тех времен мало и понять их очень трудно. Даже в понятных – сведения неполные. В этом плане древнее устное творчество – мифология, сказки, песни, пословицы и поговорки служат большой опорой. Однако, нужно уметь правильно различать древние и более новые пласты среди них. Вот в этой запутанной и сложной области «… есть одно объективное средство; с его помощью можно проникнуть в механизм мышления первобытных и очень древних людей – это процесс изучения языка. Язык отражает категорию мышления, и на пути выяснения строения самых архаичных языков, применяемых приемов, которых человек использует для выражения отношения миру и его явлениям, можно найти некоторые механизмы самого тогдашнего мышления» (81:44-45). На основе предположения через сравнение структур самых древних пластов дошедших до наших дней языков и самой древней мифологии, говорит И.М.Дьяконов, можно составить близкую к истине гипотезу о мышлении и познании мира первобытных людей.

Эту главу нужно полностью рассматривать как искания, основанные на предположениях на пути составления именно такой гипотезы. Не забудем и то, что многие из самих ученых-языковедов недостаточно осведомлены о некоторых аспектах проблемы, к которой мы собираемся прикоснуться или не дошли еще до такого состояния, когда можно было бы углубленно принять это новое знание. Этому вовсе нельзя удивляться, потому что каждая новость прокладывает себе дорогу с трудом: на его еще неокрепшие плечи давит инерция старых знаний.

«Лингвистика, -- пишет французский лингвист, представитель социологической школы Ж.Вандриес, имея ввиду коллег-сторонников традиционно-классического метода, -- изучает только те языки, на которых разговаривают и пишут люди, вытаскивает из глубин истории способы их развития; однако сколько бы мы не углублялись в историю, мы имеем дело с языками, прошедшими длинный путь развития; а до появления речи остается слишком длинный промежуток, о котором мы ничего не знаем. Намерение восстановить праязык через сравнение языков между собой – это радужная мечта». Значит, сравнивая лишь лучи солнца друг с другом, нельзя сделать само Солнце. Для этого надо добраться по лучам до их истока. Другой ученый же, поясняя и одобряя эту мысль, наступая на самое «больное место» традиционного сравнительно-исторического (классического) направления, говорит: «Метод классической научной школы можно охарактеризовать следующим образом: чтобы звуковое изменение получило силу закона, необходимо, чтобы было установлено – где (на какой территории), когда (в какую эпоху), при каких условиях оно происходит и чтобы документальная история слова была налицо» (57:33-34). Но это небывалый случай, потому что историческая наука и, в целом, сама письменность оставившая в засвидетельствование отдельные образцы языков – это не идущие ни в какое сравнение с жизнью языка, зародившегося вместе с этим миром», «только что родившиеся» младенцы. В самом деле, если письменность, фиксирующая «документальные факты» древних языков начала зарождаться всего лишь восемь тысяч лет назад, как же представлять и возрождать «полетевший на ветер» дописьменный период и дерево общего праязыка до самых его корней? Какие же меры предпринять, когда сравнительно-исторический метод перестает действовать? Кажется, эта потребность, развивая лингвистику через сталкивания разных новых направлений, в конечном этапе приводит часть ученых к направлению, называемому структурализмом. По нему, язык как живой организм: каждая отдельная частица с целым, а целое с каждой отдельной частицей рассматриваются в виде единой системы. На основе общих канонов, образующих систему, в теоретическом плане вырисовываются место и форма каждой частицы (неважно: живой ли это язык или мертвый!), держащие его в тесной взаимосвязи с другими. В результате в науке открывается широкая дорога теориям, гипотезам; появляется возможность разностороннего, в том числе «алгебраического» изучения языковой системы, применения точных математических методов в языкознании. В свое время, кажется, математический метод вызвал негодование у сторонников сравнительно-исторического направления. Потому что и сторонников зародившегося в начале века «ареальной лингвистики», «нового учения о языке» (академик Н.Я.Марр) они обвиняют в применении «непристойных» математических методов – «использовании как таблицу умножения канонических видов четырех элементов» (57:24). В итоге, критикует их, например, А.С.Чикобава в начале 50-х гг., «творческая сила элементного анализа дала возможность Н.Я.Марру найти тесную взаимосвязанность тюркского языка с летским (лидия), т.е. древним языком Малой Азии». Далее этот автор иронизирует по поводу того, что академик, раскритикованный за свои спорные и субъективные взгляды, на основе разных языковых материалов вынужден был рассматривать древних тюрков ни только как кочевников, но и как земледельцев, а также его слова о том, что среди древних создателей европейской цивилизации мы, безусловно, найдем и тюрков (57:28). Этот вывод такого опытного знатока как Марр и в самом деле был подтвержден в наши дни исторической наукой. «Значение древних тюрков в истории человечества очень велико, однако до сих пор не написана история этого народа, - говорит в свою очередь и великий Л.Н.Гумилев (27:6) и в другом месте добавляет: - Мы должны признать то, что гунны (т.е. древние тюрки. – Й.С.) во времена их раннего существования не были хуже или лучше ни французов, ни готтов, ни арабов, ни славян и древних греков» (26:97). Все равны, однако ученых с европоцентристкими взглядами, принижающих тюрков, побольше; и Чикобава был одним из них. «Однако уважающая факты история, - предупреждает этот филолог иностранного коллегу – не знает тюрков, создавших великую культуру и распространивших ее на все пять континентов; и плоды этой культуры тоже не известны. Турки завоевавшие Византию, никакой высокой культуры не создавали…» (57:38). Здесь будет уместным, если слова автора понимать как относящиеся только к туркам и не касающихся тюрков в общем. Потому, что никого уже не удивляет то, что тюрки (в том числе и турки!) внесли высокий вклад в мировую цивилизацию, издревле занимались и земледелием – это уже признано наукой и об этом пишутся монографии (58). Причина упоминания этих вещей такова, что в более ранней литературе встречается путание тюркских народов с турками (как в русских источниках до ХХ века путали тюркские народы с татарами и киргизами), и не осознанное сваливание по этой причине не существующей «вины» турков на всех тюркских народов. А математический метод, «нахально» ворвавшийся в лингвистику, давно уже вошел и в нашу повседневную жизнь: на его основе работают сегодня «умные» машины, распознающие письмо, переводящие с одного языка на другой тексты, даже умеющие писать стихи и музыку…

Как известно, и классическому сравнительно-историческому направлению, и направлению структурализма в лингвистике вместе с положительными сторонами была присуща и ограниченность. Зародившиеся вокруг них разные всякие направления, как «лингвистическая география», «неолингвистика», (М.Бартоли и др.), «ареальная лингвистика», «новое учение о языке» (Н.Я.Марр), почти ничего нового не добавляют в общеязыковую теорию, ограничиваясь внесением отдельных элементов. В условиях естественного развития из-за отрицательных явлений в науке в отдельные периоды (демократизм, нарушение научной этики и т.д.) среди соперничающих научных школ были и такие, которые «господствовали» в лингвистике, не заслуженно торжествуя как единственно правильное направление (например, «новое учение о языке»). В результате, из-за восприятия мякины из вороха такого «знания» за крупицу золота, встречающиеся среди них и настоящие пшеничные зерна, бывало, терялись в этой мякине. Также, кажется, и богатое на рациональные зерна наследие хорошего знатока языков мира, стихийного, но обладавшего меткой интуицией академика Н.Я Марра, по причине преобладания необузданной субъективности автора, было подвергнуто отрицанию и критике, было изъято из «моды». Таким образом, получается, что разных направлений, развивающих и продолжающих друг друга и в это же время диалектически отрицающих друг в друге сухие ветки – в виде зигзага продолжает наука свой непрерывный путь развития. Если можно сказать, у этого зигзага развития можно отметить такие основные этапы:

1-ый этап: рассматривая каждую отдельную группу (например, тюркскую, монгольскую, тунгусо-манчжурскую) как отдельную семью, как самостоятельное Дерево со своими корнями, стволом, отделяя их друг от друга высокой «китайской стеной», выследить родство групп друг с другом и объединить их всех в один ствол (например, в алтайскую семью) (59:109). Согласно этому объединяющему правилу, финские, угорские, самодийские языковые группы также объединяются в самостоятельную уральскую семью (59:150). Обычно, считается, что родственные языки берут начало с очень древнего языка-основы (59:75). Как считают некоторые ученые, финно-угорские и самодийские языки 4-5 тысяч лет назад отделились от древнего языка-основы, группируемого теперь как финно-угорский. А этот финно-угорский язык-основа в более ранний период сам ответвился от нынешней уральской группы (59:150). Индо-европейские (А.Шлейхтер, 113:292) и другие языковые семьи тоже представляются по этой же схеме. Таким образом, каждая языковая семья мира вырисовывается в виде самостоятельного Древа. Классический образец в виде родословного Древа индо-европейских языков, хоть и со спорными местами, с убедительной наглядностью изображается в книге Франклина Фолсама (60:1). По утверждению Е.А.Хелимского, «создание родословного Древа, отражающего генеалогическую классификацию родственных языков является одним из важных методологических приемов сравнительно-исторического языкознания» (61:7). А за долго до появления этого сравнительно-исторического направления в языкознании точно такие же Древа родословных создавались нашими предками относительно и башкирских родов (62:264), и мировых языков (62:284), изображенные во всем их историческом развитии.

2-ой этап. Семьи родственных языков (например, уральская, алтайская, индо-европейская), существующие по отдельности и имеющие каждый свое родословное Древо, на этапе развития науки, неожиданно, когда выясняется их родственность друг другу, объединяются в еще более крупные группы и из двух самостоятельных родословных Деревьев составляется единое Древо. Таким образом, например, выясняется существование двух новых крупных семей: урало-индо-европейская и урало-алтайская семьи. Мысль о родстве уральских и индо-европейских языков, высказанная в науке еще в конце XIX века, до сих пор не дает покоя ученым мира, находя и своих сторонников и противников (63:59-64). А проблемой родства уральских и алтайских языков ученые мира занимаются еще с первой четверти XVIII века. Она также остается до сих пор не решенной и рождает споры (63:25). Как известно, «развитие лингвистики как науки, если проверить его на примере развития самых важных идей, идет в интернациональном характере. Научное творчество не может быть правом только отдельных наций» (113:18). В разрешение проблемы в положительную сторону большой вклад внес в начале 70-х годов башкирский ученый профессор Джалил Киекбаев. В своей монографии (63) родство урало-алтайских языков он доказывает путем сравнительно-исторического анализа их фонетико-морфологических структур (63:2). Заглянувший в эту книгу сразу поймет, что родство урало-алтайских языков видно уже с их фонетико-морфологической структуры. А если обозреть богатство слов, то выходит, что в области первотерминов уральские и алтайские языки также имеют одинаковые корни. Если изучить их в сравнении друг с другом, то вырисовывается интересная история происхождения многих наших слов. По этому поводу приводим короткий образец из составленного Е.А.Хелимским «диагностического списка слов шести самодийских языков» (61:129-133). Даем все, как есть, в оригинале, используя в скобках произношение каждого слова-термина в современном башкирском языке. Перед каждым словом-термином дается такое сокращение, которое указывает о соотнесенности слова определенному языку: ненецкий язык – нен., энецкий – эн., нганасанский – нг., селькупский – сел., камасинский – кам., маторский - мат.; перед каждым словом сперва, после порядкового номера, предлагается русский перевод, например: 1. Белый: нен. серғ (сары–аҡ; досл.: желтый-белый), эн. сирои (сары-ай, т.е. желтый-белый), нг. сырайкуо (сары-ай-аҡ-ыу, т.е. желтый-белый-белая вода), сел. сери (сары, т.е. желтый), кам. сары, мат. кыр (кыры-һары).

В древнем языке «сары-аҡ» (досл.: желтый-белый) значит «ҡояш-ай» (досл.: солнце-луна); значит цвет солнца (желтый) и луны (белый). Они произносились вместе как «сараҡ», «сарығ» и означали и «һары» (желтый) и «аҡ» (белый). (На современном чувашском языке «сары» до сих пор означает белый). А полным эпитетом солнца был «сар-аҡ-ал». Поэтому мы и сегодня говорим «һары ҡояш» (досл.: желтое солнце), «аҡ көн» (досл.: белый день), «ал ҡояш» (досл.: алое солнце). Отсюда (на основе фонетического изменения л-н) объясняется этимология названия столицы предков – хазар Саркел (Сар – Һары [досл.: желтый]), Кел – Көн [досл.: день]: һары көн [досл.: желтый день], т.е. ҡояш [досл.: солнце]. Потому что эпитет «Сар» (сары-һары) одновременно означал и ҡояш, этот термин распространился от нас на весь Восток. В эпос народов Индии, впитавших идеологию государства наших предков Бактрии (зороастризм), этот знакомый термин вошел как название бога Солнца «Сүр-эйә» (Сурья) – «Ҡояш эйәһе» (досл.: хозяин Солнца) (108:569). Если взять вторую половину названия столицы Хазарии Саркел «Кел» (варианты «көл», «көн»), то и сегодня ведь говорят «Көләс-Ҡояш», «Ҡояш көлә» (досл.: ласковое солнце). Как видно, в древнем нашем языке корень «көл» («кел») также давал значение «көн», «Ҡояш» (досл.: день, солнце). Слово «Көләс» (досл.: ласковый), наверное, образовалось от «кел-айас» (всегда безоблачно).

В современной Турции, на земле Анатолии, где еще до н.э. жили вотчинники (это мы увидели в предыдущих разделах), протекала река Галис (Гел айас; совр. Кызыл-Ирмак). Древние греки тоже приняли это название Солнца в виде мифологического термина (а взаимствованность терминов древнегреческой мифологии с Востока (69:27) доказана многими учеными мира) и бога Солнца именовали точно по-нашему: Гелиос. У них тоже был город Гелиополь с храмом бога-Солнца, парный нашему Саркелу (109; 149; 78:558). Название известной столицы средневековья Сарай, кажется, также происходит от эпитета «сар-аҡ» (Ҡояш-Ай) (досл.: солнце-луна). В общем, и слова «ҡәлғә» (крепость), «ҡолға» (башня) похоже происходят от полного эпитета солнца «сар-аҡ-ал» и присоединенного к нему слова «аға»: сар-аҡ-ал-аға – сара-ҡалаға (сары ҡәлғә [досл.: желтая крепость]) – сараҡ-алаға (сар-аҡ олаға, т.е. День-Луна, по известному читателю еще с первого раздела Древу Мира, стремятся в небо)…

2. Большой: нен. нгарка (ныҡ арҡа [досл.: крепкая опора]), эн. аҡа (аға, ағай [досл.: старший брат]), нг. аника (эне-әкә, эне-аға [досл.:родня]), сел. верҡи (үрге [досл.: верхний], оло), кам. урго (үрге), мат. орга (үрге).

3. Вода: нен. и (эй, эйенте, эйек, ыҡ, т.е. и-аҡ – вода), эн. би (бөй, т.е. река – река Бөй), нг. бы (быу, т.е. пар), сел. үт (үт, т.е. желчь или проток), кам. бү (быу), мат. бүү (быу)…

8. Глаз: нен. сэв (сыу, һыу [досл.: вода]), эн. сеи (сей, сай – вода), нг. сейме (сөм [досл.: глубокий]), сел. сайи (сай), кам. сима (сөм, река Сим), мат. симе (Сим, сөм).