Дмитрий. Вечером снег перестал идти, и с небо в окно глядела полная луна

Вечером снег перестал идти, и с небо в окно глядела полная луна. Я стоял и выпускал клубы никотинового дыма на улицу и слышал жалобы Руслана на жизнь бабушке. Он говорил, что хочет домой, что нормальный. Ну да, я его понимаю. Жить в палате с таким психом, как я, дорогого стоит.
Я усмехнулся и сделал еще одну затяжку, чуть глубже предыдущей и с удовольствием выдохнул. Никогда не брошу курить, сигареты отрезвляют меня и дают мозгу спокойно работать.

Вскоре в палату вошел врач. Завершив обычные процедуры, он вырубил свет и оставил нас. Чертова бессонница снова овладела мной, я лежал и пялился в потолок. Неизвестно, сколько времени я полежал вот так, однако отчетливо слышал, как ворочается Руслан; видимо, он тоже не спал. В конце концов, я встал и включил свет.
- Зачем?- послышался его голос.
-Ты все равно не спишь, а я хочу читать,- ответил я. На самом деле, я сам не знаю, зачем включил свет, но когда я лежал в палате один, часто так делал.
- Спасибо.
- За что?- искренне удивился я.
- Когда я был маленьким, и мама уходила на работу в ночную смену, я боялся засыпать без света,- пояснил он.- Она всегда его выключала, а я все равно включал. Когда купили ночник, спал с ним. А еще мне часто снились кошмары, и я просто не мог спать без света. А теперь я еще и в психушке, и почти не спал эти дни.
- Понятно,- ответил я.- Всю свою жизнь я думал, что ничего не боюсь. А ведь и правда – боится человек, которому есть, что терять. Я уже давным-давно все утратил, причем сам не заметил, как. Сколько себя помню, никогда не боялся ни пауков, ни темноты, ни высоты, как обычные люди. Я боялся только последние шесть лет свои жизни – не быть идеальным.
-Мне это не знакомо,- вздохнул Руслан и замолчал. Я не пытался продолжить разговор, но через несколько минут он снова заговорил:- Но я хочу тебя понять.
-Зачем тебе это?- удивился я.
-Я не знаю,- ответил он.- Просто хочу.
-А ты всегда добиваешься того, чего хочешь?- с усмешкой спросил я, садясь на кровати и смотря на своего соседа.
-Практически. Когда я учился в начальных классах, у нас были соревнования по плаванью. И я сказал маме, что хочу выиграть. Я выиграл,- улыбнулся он, придаваясь воспоминаниям.
-Расскажи еще что-нибудь,- попросил я. Мне нравилось, как он рассказывает что-то, хоть и делает это нечасто. Мало слов, но все понятно.
-Например?- спросил он
-О своем детстве,- ответил я.- У меня его почти не было, оно состояло из дорогих игрушек, ограниченного круга общения и заумных словечек. Я никогда не разбивал коленки, не бил окна, не подкладывал кнопки учителям. Но мне безумно хотелось это сделать, однако отец в гневе страшен. Он не кричал, не бил… Он просто, бывало, смерит холодным взглядом. От такого дрожь по коже, и все. Я, только попав сюда, понял, чего мне так не хватало всю жизнь.
-А я всю жизнь мечтал жить в большом доме, с кучей прислуги и ни в чем себе не отказывать. Однажды маме не выдали зарплату, и у нас не хватало денег даже на хлеб. Я не хотел, что бы мама занимала денег, а сам еще не работал. Я украл его в магазине, и меня не поймали. Но мама сильно огорчилась, она сказала, что ей не нужен сын-вор и велела отнести обратно. Потом мы долго разговаривали о том, чего можно, а что нельзя,- вздохнул Руслан.
- Скажи, как это? Разговаривать по душам.
- После таких разговоров обычно очень тепло вот тут,- он встал с кровати и присел на мою, кладя руку туда, где должно находиться сердце.- Мама часто делала так, когда хотела что-то до меня донести. Мы разговаривали обо всем на свете. И когда ее не стало… Я не хотел, что бы она умерла,- последнюю фразу он сказал почти не слышно, и хотел было убрать свою руку, но я зачем-то его остановил. Тот удивленно посмотрел на меня.
- Расскажи еще,- попросил я.
Стоило мне коснуться его руки, как по телу прошла дрожь. Стоило услышать голос, как появилось какое-то тепло, которое я не ведал раньше. Впервые за долгое время появился человек, которого я хотел слушать; мне было наплевать, о чем он говорит. Я просто хотел узнать ту жизнь, шанса на которую у меня никогда не было и не будет.
- Могу рассказать о друге. У меня был друг, с которым мы дружили долгое время, почти с пеленок. Вместе получали первый опыт от похода на прогулки, разбивание коленок,- он усмехнулся, покосившись на меня. - Я рассказывал ему все, что не рассказал бы даже маме. И даже про то, что я гей. Именно тогда я и проверил его дружбу и доверие. Он не отвернулся от меня, он все понял. Однако Судьба решила, что мы не должны с ним дружить. Его родители погибли в автокатастрофе, он жил у меня, но потом его забрали в детский дом, а позже усыновили, и он уехал в другую страну. Но мне безумно приятно осознавать, что где-то на планете есть человек, которому я могу сказать «А помнишь…?» Однажды, зимой, после нового года, мы пошли на озеро, так случилось, что я провалился под лед. Он не стал звать на помощь, он сам вытащил меня. Я безумно рад, что у меня был такой друг.
- Я верю, что он думает о тебе,- ответил я. - Мои друзья были рады меня видеть, когда у меня были деньги и железное здоровье, а сейчас никого из них не осталось. И я не верю, что смогу что-либо изменить. Но я не страдаю по той жизни, меня в ней не было,- горько усмехнулся я. Чем больше я говорил, тем больше убеждался, что это правда.
- Не все так плохо,- пожал плечами он. - Зато у тебя были деньги и шанс на будущее. В жизни всегда есть что-то хорошее.
- Это говорит мне парень, который пытался трижды покончить жизнь самоубийством,- улыбнулся я.
- Но это не значит, что я не пытался найти в ней что-то хорошее. Пытался, но не смог,- парировал он.
- А знаешь, что,- внезапно сказал я, сам того не ожидая. Мне пришла в голову одна идея. Если я все равно умру, то смогу хотя бы кому-нибудь дать шанс на жизнь.
- Что?- в ответ улыбнулся он.
- Никогда не забывай искать в жизни что-то хорошее. Никогда.
- Я не забуду,- кивнул он, отстраняясь.

Руслан

Я проснулся от ощущения того, что кто-то на меня сейчас пристально смотрит. Странное чувство. Тебя вроде никто не трогает, но ты чувствуешь чужое присутствие в твоём личном пространстве и это даже притом, что ты сейчас спишь.
Резко открываю глаза и оглядываюсь по сторонам. Увидев Дмитрия, который сидит на табуретке напротив меня и бездумно смотрит в окно, я вздрогнул. Парень лениво повернул голову в мою сторону и слабо улыбнулся.
- А я вот жду, пока ты проснёшься. Хотел разбудить, но ты так сладко спал, что даже жалко стало нарушать твой покой, - произнёс парень, поднимаясь со стула и возвращаясь на свою кровать.
Я с удивлением посмотрел на него. Он сидел возле меня и караулил, пока я проснусь? Что за бред? Хотя я уже ничему не удивляюсь. Это глупо делать, если вспомнить где я сейчас нахожусь.
- Ты чего-то хотел, раз ждал того, когда я проснусь? – осторожно спросил я.
- Нет, - покачал головой Дима, - просто к тебе бабушка приходила, а ты спал.
- Она ушла? – удивился я. – Почему меня не разбудила?
- Наверное, тоже решила, что ты слишком сладко спишь, - улыбнулся парень, - ты не волнуйся. Она сказала, что пока ты спишь, сходит к врачу, поговорит с ним, а потом вернётся сюда.
- Ясно, - безразлично ответил я.

На самом деле где-то в глубине души я надеялся на то, что бабушка действительно ушла и мне не придётся с ней видеться. Пока я прибывал тут, я долго думал над сложившейся ситуацией и считаю, что бабушка всё-таки была права, запихнув меня сюда, потому что хотела, чтобы я жил, так как очень меня любит. Вот умом я это понимаю и уважаю её за этот поступок, но вот сердцем принять не могу. До сих пор, кажется, что она меня предала. Я ей доверял и любил её, а она отправила меня в стационар для душевно больных. Своего внука сюда упекла!
Не хотелось её видеть. Последнее время я вообще не хотел видеть абсолютно никого. Ни врачей, ни пациентов этой больницы, ни уж тем более бабушку. Я даже самого себя видеть не хотел. Мне просто было противно. Я каждую минуту мысленно спрашивал себя, как мог докатиться до такой жизни и так опуститься.
Я сейчас кажусь себе таким ничтожным, слабым и жалким. Презираю себя и поэтому не хочу видеть людей. Хочется свернуться в клубочек и никого не слышать и не видеть. Хочется исчезнуть и полностью уйти в свой собственный мир, в котором мне будет хорошо.
Иногда я ловлю себя на мысли, что хочу быть таким как мой сосед. Он сильный, волевой и у него действительно есть свой мир. Пускай я его не понимаю и считаю психом, но я вижу в его глазах какой-то блеск. Он вроде хочет жить, но не может. Не может взять и выйти из своего собственного мира. А у меня наоборот. Я могу жить, но не хочу.

Нормальные люди, узнав о той каше, которая сейчас варится в моей голове, посчитали бы меня психом. А может быть, они бы правильно сделали? Вот какой нормальный человек будет каждый раз пытаться убить себя без видимых на то причин?
Да, в моей жизни было слишком много боли и потерь, но ведь я не один такой. Почему многие держатся и борются, а я сразу же ломаюсь?
Вот, например, моему соседу намного хуже, чем мне. Он уже труп и мы оба это знаем. Такое не лечится, вернее, лечится, но не здесь.
Вообще странная у нас больница. Здесь врачам как будто бы всё равно. Они разве не видят, что он не ест? Видят, не глупые. Но почему тогда ничего не делают? Почему не пытаются ему помочь?
Хотя может и пытаются. Не знаю. Ничего не знаю.

Поток моих бессвязных мыслей нарушает скрип двери. В палату заходит бабушка. У неё в руках большой пакет с продуктами. Сама она улыбается, смотря на меня, но я чувствую в её глазах напряжённость и какой-то липкий страх. Она боится, и я даже знаю чего.
Ей, наверное, страшно услышать то, что я скажу. Ей страшно вообще находиться здесь, потому что она не знает, что я могу предпринять, ведь я же считаю, что она предала меня. Предала.

Смотрю на бабушку и не понимаю, что сейчас чувствую. Злости на неё почему-то нет. Когда я думал о ней, то ненавидел, а сейчас стоило увидеть её – всё стало по-другому. Она единственный близкий для меня человек и если бы не она меня уже не было бы
на этом свете. Она меня спасла, а я считаю её врагом. Враг для себя – это я и нужно бороться с ним, а не с ней.
- Привет, ба, я скучал по тебе, - хрипло произношу я.
Бабушка тепло мне улыбается, ставит пакет с продуктами на пол, и садиться рядом со мной на стул, на котором не так давно сидел Дима.
- Ну, как ты тут? – беспокойно спрашивает бабушка, осторожно беря меня за руку.
У неё тёплые шершавые руки. Такие родные…
Заботливо сжимаю её ладонь и на секунду прикрываю глаза. Боже, какой же я идиот. Она меня безумно любит и заботиться обо мне, именно поэтому и положила меня сюда – здесь я не смогу наделать глупостей. Она хочет, чтобы я жил. Я – единственный, кто у неё остался, также как и она у меня. Вот только я об этом никогда не думал. Всю жизнь занимался тем, что жалел себя, забывая о том, что кому-то сейчас намного хуже чем мне. Эгоист. Жалкий ничтожный эгоист.
- Прости меня, ба, - практически шёпотом говорю я.
Мне не хочется, чтобы меня слышал Дима. Он сейчас сидит с книгой на своей кровати и делает вид, что читает, но я прекрасно знаю, что он следит за мной. За каждым моим движением и за каждым моим словом. Он ждёт от меня чего-то…
Или всё-таки у меня паранойя?

Бабушка молчит. Ничего не говорит, просто сидит и молчит. Это странно.
Я резко открываю глаза и ловлю на себе взгляд его холодных глаз. Меня пробирает и обдувает холодом до мозга костей. В его глазах нет ничего, что дарило бы мне тепло, лишь безразличие, помешанное на презрение и какая-то слабая грусть…
- Любимый мой, - тихо шепчет бабушка, ласково гладя меня по щеке.
Улыбаюсь ей в ответ, пытаясь сдержать слёзы, которые почти что капают из моих глаз. Но я не хочу плакать, вернее хочу, но не буду. Не нужно расстраивать бабушку и показывать ей свою боль. Да и плакать при нём – ужасно стыдно. Никогда не видел слёз на его щеках. Не нужно снова становиться слабаком. Не нужно.
- Ох, мне пора уже, - бросив беглый взгляд на часы, устало произнесла бабушка, - нужно ещё на могилку к твоим родителям съездить.
- Хорошо, иди, - едва слышно киваю я, выпуская её руку.
Сейчас мне хочется, чтобы она ушла, потому что ещё чуть-чуть, и я сорвусь. Снова буду кричать, умолять её забрать меня отсюда. Нельзя сейчас этого делать.
Я пробуду здесь столько, сколько нужно, пока врачи не признают меня здоровым. Хотя я никогда не буду таким.

Можно выглядеть абсолютно счастливым, всё время улыбаться и быть для людей практически идеалом. Но это всё оболочка, внешняя оболочка благополучия. Никто не видит меня изнутри, никто не знает, что там, в глубине своей души я уже давно повесился. Вишу, болтаю руками-ногами, то и дело искусно претворяясь живым, иногда улыбаюсь, даже влюбляюсь. Все проходят мимо моего висящего трупа и верят в то, что я ещё жив. Я хороший актёр, правда, мёртвый. Но я хорошо играю. Даже Станиславский бы сказал: «Верю!». Все верят. Все, кроме него.
Он видит меня насквозь и каждый раз смотря мне в глаза, пытается как будто бы прожечь во мне дыру своим холодным пустым взглядом. Он как лёд, айсберг и я очень боюсь замёрзнуть. Боюсь, но никогда не отведу взгляда. Это сильнее меня.
- Она скоро заберёт тебя отсюда, - бесцветным голосом произносит Дима после того, как бабушка покинула нашу палату.
- Почему ты так думаешь? – чуть удивлённо спрашиваю я.
- Она тебя очень сильно любит и понимает, что это место тебя не лечит. Тем более я видел, как она смотрела на меня. Думаю, посчитала, что соседство с таким как я только навредит твоей психике.
- Глупости, - фыркаю я, пытаясь выдавить из себя улыбку.
Дмитрий ничего не говорит. Лишь устало вздыхает и закрывает глаза.

Я лениво потягиваюсь и поднимаюсь с кровати. Беру в руки принесённый бабушкой пакет. Заглядываю в него. Ух, как же там много всяких вкусностей. Фрукты, сок, чипсы и мой любимый шоколад. Белый! Да, понимаю, что данный продукт трудно назвать шоколадом, скорее сгущёнка, но я предпочитаю именно белый пористый. Пусть для кого-то слишком сладкий, слишком приторный, но для меня самое то. Мама всегда покупала мне только его. Вкус детства.
Достаю шоколадку, и с улыбкой усаживаясь на кровать, распечатываю её. Люблю свою бабушку, она всегда знает, как поднять мне настроение.
Отламываю кусочек шоколадки и кладу в рот. Обалденный вкус, о котором я уже почти забыл, находясь в этой пыльной блеклой больнице.
- Может со мной поделишься, жадина? – раздаётся весёлый голос прямо над моим ухом.

Я вздрогнул и открыл глаза. Возле меня стоит Дима и улыбается. Улыбается так, как не улыбался никогда в жизни. Хм, а у него красивая улыбка, хотя раньше я считал как раз наоборот. Но тогда я видел лишь гримасу, холодную и блёклую, а сейчас он так тепло улыбается, что на сердце становиться по-настоящему хорошо.
- Ты будешь шоколад? – чуть удивлённо спрашиваю я.
- Не волнуйся, я с ней договорился, тем более я уже давно забыл этот вкус, - протягивает парень, садясь на мою кровать.
Сначала я хочу спросить, с кем именно он договорился, но вопрос так и не срывается с моего языка. Не нужно лишних слов, вопросов и ответов. Ничего не нужно, это лишнее, не важно на данном этапе.
- Блин, как же вкусно, - блаженно протягивает парень, отломив кусочек от шоколадки и положив себе его в рот.
Внимательно смотрю на него, пытаясь найти какой-то подвох. Он другой, не такой, каким был раньше. Сейчас я вижу его настоящего, и он нравится мне таким. Очень нравится.