Глава 35. В этот вечер ужин был подан рано и проходил «в тесном семейном кругу», не было лишь Вивиан, которая предпочла немного отдохнуть перед карточным вечером в

 

В этот вечер ужин был подан рано и проходил «в тесном семейном кругу», не было лишь Вивиан, которая предпочла немного отдохнуть перед карточным вечером в Блейк-Хаусе. Отсутствовала также герцогиня Доваджер, которую ранее вызвали ко двору. Челси сидела между Бо и Харри за небольшим столиком, установленным так, чтобы сидящим открывался вид на сад, освещенный китайскими фонариками. Она чувствовала себя дома, окруженная мужчинами. Напротив сидели Дэмиен и Бен, Синджин был хозяином за столом. Беседа вращалась вокруг семейных «обеденных» тем, и Челси заметила, что на тему о тренировке лошадей было наложено вето.

В доме у Синджина было два французских повара, поэтому еда была превосходной и в то же время простой, предназначенный как для взрослых, так и для детей: тушеная ветчина по-бургундски, картофель, хэмпширская форель, зеленый горошек, маринованные огурцы, яблоки в тесте, торт с дикой малиной, египетские арбузы. Синджин за обедом больше пил, чем ел, однако для Челси это не было новостью после Хаттона. Отвечая на вопросы мальчиков, Синджин чаще полагался на опыт Челси. Дэмиен, не интересующийся лошадями, однако принимал участие в общей беседе, время от времени рассказывая о некоторых эпизодах своего детства и детства Синджина с целью удовлетворить любопытство своих сыновей. Эти драгоценные детали Челси мысленно отмечала и сохраняла в памяти с тем, чтобы вернуться к ним в свободное время, Оба, Дэмиен и Синджин, научились ездить верхом в возрасте двух лет в родовом поместье их матери в Ирландии. Каждый год в летнее время они продолжали совершенствоваться в этом искусстве. Мария.

Сейнт Джон наблюдала за тем, как мальчики весело смеялись над своими смелыми проделками.

— Тебе скучно? — спросил Синджин Челси, нагнувшись к ней через головку маленького Харри. В шуме и жужжании беседы его голос прозвучал низко и тихо. — Надоели все эти разговоры о лошадях и детские вопросы мальчиков?

— Знаешь ли, я ведь никогда не была знакома с интересами маленьких девочек или больших девочек по этому поводу, — ответила она и добавила с улыбкой:

— Все это мне очень знакомо. И мне совсем не скучно. Моя собственная тема для разговора — тоже исключительно лошади.

— Придется нам составить для тебя подходящие реплики для Элмакса, а то патронессы решат, что ты не похожа на истинную леди.

Легкая улыбка Синджина противоречила этому утверждению, так же как и его взгляд, который лениво рассматривал и оценивал женскую фигуру.

— Я подхожу? — дразняще спросила его Челси.

— О, да, — тихо произнес Синджин, поднимая стакан с вином, словно приветствуя ее красоту. — Элмакс будет у твоих ног.

— А я, может быть, не хочу ехать.

— Ехать куда? — вмешался в разговор Дэмиен.

— Элмакс, — ответил Синджин. — Скажи Челси, что она ослепит своей красотой даже самых старых.

— Это так, дорогая, — галантно подтвердил Дэмиен, — у ваших ног будет лежать любой.

— В таком случае пусть останется дома, — произнес Синджин. Его улыбка была шутливой, но взгляд вдруг стал задумчивым.

— А они будут дарить мне цветы и подарки? — воодушевилась Челси. — И можно мне завести свой «двор» в будуаре, как другие светские дамы?

— Ну уж нет, к черту! — Реплика Синджина прозвучала удивительно неистово, даже для него самого.

Челси притворилась безутешной.

— Но в таком случае все будут думать, что я слишком неуклюжа или нерасторопна, ведь в женском будуаре обсуждаются все главные события дня.

Темные брови Синджина сердито сошлись на переносице. Его собственный опыт пробуждения поутру в женских спальнях был слишком свеж в памяти.

— А ты-то откуда знаешь об этом?

— От Данкэна, — нежно ответила она. — Мне кажется, ты сам знаешь множество подобных леди.

Сев чуть пониже на своем стуле, Синджин сердито посмотрел на жену:

— И как это мы перешли на такую тему для разговора, будь она проклята?

— Ты говорил, что мне не нужно бояться Элмакса…

Улыбка Челси была прелестной, отблески свечей золотили ее кожу, и Синджин подумал, что даже в этом неприхотливом провинциальном костюме она затмила бы самых роскошных красавица Элмакса. И он предвидел, что ему придется играть более серьезную роль, чем просто сопровождающего, о которой он ранее думал.

— Поговорим об этом завтра, — прорычал он неожиданно для себя и для всех.

— Да, ваше светлость, — ответила Челси с наигранным послушанием.

— Ты собираешься повергнуть меня и мою жизнь в уныние, не так ли? — вздохнул Синджин. Он понял, что резко меняется его эгоистичный образ жизни в случае, если придется быть «дуэньей» при жене каждый вечер. И когда он пообещал Челси городские развлечения, то как-то не вполне представлял себе свою собственную роль в схеме.

— Тебе не нужно беспокоиться о моей деятельности. Я уверена, что буду прекрасно проводить время.

Дэмиен, вновь вовлеченный в мальчишескую беседу, краем уха уже слышал, как удивительная молоденькая герцогиня Сет будоражит его обычно невозмутимого брата. Независимость Синджина была ловко нарушена этой наездницей из Аиршира. Поэтому оставшиеся несколько недель сезона обещали быть интересными. «Возможно, — думал Дэмиен, — я буду вынужден посетить какой-нибудь званый вечер и наблюдать фейерверк, стоя между скромником братом и его провинциальной женой».

 

* * *

 

Немного спустя детей препроводили на их этаж, в детскую, где им были даны жаркие обещания устроить верховую прогулку на следующее утро. После обмена прощаниями «до завтра» и поцелуями «доброй ночи» взрослые разошлись по своим апартаментам.

Половина Синджина в Сет-Хаусе представляла собой несколько изящных комнат — спален и гостиных с видом на Грин-парк. Багаж Челси был распакован, и, пока Синджин прохаживался по ее спальне, открывая и закрывая дверцы шкафов и ящички бюро, она уселась перед камином, который на летнее время был декорирован папоротником и лилиями. Челси наблюдала за мужем.

Внимательно исследовав ее небольшой гардероб, он сказал:

— Моя комната вот здесь, — указывая на дверь, ведущую на его половину. Таким образом он ответил на вопрос жены, который она не успела задать.

— Итак, господа высшего света живут таким образом?

— Да, — сказал он на ее скрытое удивление. — Тебе нужно раздеться, — добавил он со вздохом.

Синджин боролся со своей обычной безрассудной страстью к жене. До того момента, как Челси нынешним утром вошла в картинную залу, он думал, что сумел подавить в себе это желание.

Удалившись на некоторое расстояние от Челси, Синджин сел, и откинулся на атласные подушки, скрестив ноги в сапогах. Затем он сложил руки на груди и произнес:

— Прости, но ни один из твоих нарядов здесь носить нельзя. — Он хотел сказать ей совсем другие слова, поэтому его фраза прозвучала более сжато и сухо, чем ему хотелось бы.

— Ты можешь это утверждать после беглого осмотра?

— Я уже известил мадам Дюбэй, что мы будем завтра у нее в одиннадцать часов утра. Тебе удобно это время?

— А что, если нет?

Челси явно поддразнивала его, но бесцеремонность Синджина изумила ее.

Взгляд темных глаз Синджина был таким, словно он впервые увидел Челси с того момента, как они вошли в спальню. Она улыбнулась:

— Одиннадцать — прекрасно, но у меня слишком мало терпения для выбора нарядов, предупреждаю.

— В таком случае мы придумаем что-нибудь, чтобы развлечь тебя.

Синджин вновь мог контролировать свои бешеные эмоции и импульсы, поэтому голос его приобрел ленивые томные интонации.

«Все, что мне нужно для развлечений, — это ты», — хотела сказать Челси, однако она уже поняла, что в загадочном великосветском мирке, где никогда не говорят прямо то, что думают, где мужья спят не со своими, а с чужими женами, где любовницы пьют чай в окружении семьи любовника так естественно, словно их визит — все равно что визит епископа, — в этом мире нужно быть благоразумной и мудрой. Поэтому Челси произнесла:

— Я уверена, визит к мадам Дюбэй будет крайне интересен, и я обещаю вести себя соответственно.

— Это не судебный приговор и не наказание.

На губах Синджина заиграла едва заметная улыбка.

— Для меня — именно так, — улыбнулась в ответ Челси.

— Ну, хорошо, тогда — это обязанность в доме Сетов.

— Разумеется, ваша светлость, я к вашим услугам.

— Ты — странное дитя.

Голос Синджина был задумчивым, словно он переоценивал свое предыдущее высказывание.

— Нет, я не дитя, Синджин, — мягко произнесла Челси, словно напоминая мужу его собственное имя.

Будто ему нужно было напомнить его. Синджин тут же встал:

— Боюсь, что у меня уже были планы на сегодняшний вечер еще до твоего приезда. Прости, но завтра утром я буду в твоем распоряжении.

И он направился к выходу.

— Ты собираешься навестить герцогиню Бачен? — спросила Челси, не будучи уверенной, может ли она допрашивать своего мужа, но ей требовалось это знать.

Остановившись на полпути, Синджин резко развернулся и мгновение стоял неподвижно. Затем ответил:

— Нет. Во вторник по вечерам собрание высшего общества.

Он вовсе не был обязан давать объяснений, и это на несколько секунд привело его в раздражение.

— Спи спокойно. Ты, должно быть, очень устала после Долгого путешествия.

Синджин был вежлив, обаятелен.., и сдержан.

Это положило начало «модели» их пребывания в Лондоне.

 

* * *

 

На следующее утро Челси слышала, как вернулся Синджин. С его приходом в прилегающих комнатах началась бурная деятельность, камердинер отдавал распоряжения слугам. Хлопали двери, звук быстрых шагов говорил о спешащей по поручениям прислуге, а из гардеробной Синджина доносилось журчание льющейся воды. Сет-Хаус, построенный отцом Синджина в начале 60-х годов XVIII столетия, имел удобства внутреннего водоснабжения.

«Интересно, — подумала Челси, — где и с кем он был всю ночь?» Однако сезон еще не был завершен, и большинство аристократических семей еще пребывали в городе, поэтому Челси не сомневалась, что у Синджина был богатый выбор. Ну как можно притворяться, что не замечаешь ночных отсутствий мужа?

Как можно научиться быть безразличной и равнодушной к столь вопиющей неверности?

Но в этот момент до Челси донесся радостный и бодрый голос Бо, который здоровался со своим отцом, и тут же она услышала стук в дверь. Это горничная принесла ей горячий шоколад и пирожные на завтрак.

Челси была уже наполовину одета, так как некоторое время до этого уже бодрствовала, поэтому она была почти готова к обещанной мальчикам прогулке верхом.

Она была запланирована на половину восьмого утра с тем, чтобы избежать наплыва посетителей в парке.

— Я пришлю к вам служанку, госпожа, — быстро сказала вошедшая горничная. — Вам не нужно одеваться самой.

— Я почти закончила туалет, — ответила Челси, быстро продевая руки в рукава своего старенького коричневого саржевого пиджака. — Благодарю вас.

Молоденькая горничная поставила поднос на стол и, быстро поправив букет роз в вазе, перед тем как развернуть вышитую салфетку, замерла во внимательном ожидании.

— К вашим услугам, госпожа, как пожелаете, — произнесла она, хотя ее бровь удивленно поползла вверх. Горничную изумило столь необычное поведение молодой герцогини. Она подумала о том, что поговаривают, будто леди умеет ездить верхом на скаковых лошадях и прибыла из Шотландии, — это, возможно, как-то объясняло ее странности. Лондонская прислуга была очень хорошо осведомлена о том, как следует вести себя людям бомонда.

— Его светлость будет готов через двадцать минут. Он будет ждать вас внизу. Он просил передать вам его утренние приветствия.

«Как странно, — подумала Челси, беря салфетку у горничной, — выслушивать „доброе утро“ мужа от горничной вместо его привычного утреннего поцелуя и теплых объятий». Но Челси уже научилась кое-чему, поэтому придала своему лицу изысканное выражение, улыбнулась девушке и произнесла:

— Спасибо. Передайте мой привет его светлости. — И, оставшись одна в огромной золоченой зале и глядя на роскошный поднос с завтраком, Челси размышляла, привыкнет ли она когда-нибудь играть роль герцогини, как того требовал этикет. Потом Челси тихонько вздохнула и помешала сливки в чашке с шоколадом. Оставаясь внутри провинциалкой, она уже почувствовала себя зажатой тисками протокола и жеманного притворства. Однако ее заинтересовала суета большого города за высокими стенами Сет-Хауса. Суматошная метрополия завораживала Челси, она пристально вглядывалась в столицу. В конце концов, Бо, Бен и Харри вели себя совершенно искренне, а прогулки верхом на Туне всегда доставляли ей удовольствие. Что же касается мужа…

Ее наивные представления о лондонском обществе требовали пересмотра. «А возможно, потребуются и некоторые изменения в планах моего супруга», — подумала она, слегка улыбаясь. Ей следует об этом подумать.

На этой радостной ноте энергичная, с надеждой в сердце, Челси обмакнула пирожное в шоколад и с удовольствием съела его.

Утренние скачки сблизили и подружили Челси с Бо; они были одни в парке, поэтому Челси и Бо на Туне и Синджин на Мамелуке устроили гонки от Гайд Корнер вверх до Найтсбриджа.

Челси и Бо обогнали Синджина, или он позволил им обогнать себя, она не была уверена до конца. Но Бо развлекался от души, немилосердно дразня отца и обещая ему реванш на следующий день.

Синджин выглядел усталым, несмотря на привычную добродушную улыбку, а Челси ревниво подозревала, что какая-нибудь женщина не давала ему спать всю ночь. Беспокойные видения появлялись в ее сознании, и настроение Челси сразу упало, она помрачнела.

— Чел, скажи папе, что мы выиграли у него почти три корпуса. Он даже был близко от нас! — Широко улыбаясь, Бо повернулся и взглянул на нее. — Скажи, что мы чемпионы!

Возвращаясь мысленно к настоящему, более насущному, Челси секунду собиралась и ответила спокойным тоном:

— Я думаю, Мамелкуке не против того, что мы выиграли.

Ей удалось улыбнуться, хотя для этого потребовались определенные усилия. Было несправедливо, что Синджин мог жить, будто ее вовсе не существовало на свете; по крайней мере, ей должно быть позволено то же самое.

Затем подоспели Дэмиен и его сыновья, и ее участие в разговоре стало необязательным. Мальчики обменивались мнениями о достоинствах наездников и их лошадей в течение всего пути обратно в Сет-Хаус.

Снова подали завтрак — мальчики поели, Синджин и Дэмиен пили кофе, а Челси вертела в руках блюдо клубники. Вивиан никогда не поднималась до полудня, а Мария всегда завтракала у себя в комнате и обычно проводила утро со своим секретарем, разбирая корреспонденцию.

— Тебе следует переменить платье, перед тем как ехать к мадам Дюбэй, — заметил Синджин после того, как мальчики уничтожили груду тарелок с ветчиной, колбасой, яйцами и копченой рыбой. Сам Синджин выглядел идеально-небрежно в брюках из оленьей кожи, бледно-желтом жилете и пиджаке цвета бутылочного стекла, специально сшитом на заказ, учитывая необычайную ширину его плеч.

Челси чуть не сказала «нет», так как во время завтрака не успела поразмыслить о тех безнравственных преимуществах, позволявших мужчинам подобную свободу высказываний. Ее настроение немного улучшилось, и вместо категорического отказа Челси ответила:

— Это платье вполне подойдет, как и любое другое.

Синджин собрался было пререкаться, но, поразмыслив хорошенько, лишь пожал плечами и улыбнулся. Плотно сжатые губы Челси говорили о том, что не следует начинать спор.

— Или твой статус будет как-либо ущемлен моим костюмом?

Синджин осознал упрямство и твердость ее характера, звучавшие в голосе. Дэмиен тоже почувствовал это, поэтому бросил быстрый взгляд на Челси. И тогда его брат дипломатично произнес:

— Давайте-ка, молодые люди, идите к себе. Доктор Бекетт требует, чтобы вы занимались латынью до полудня, и, может быть, уже сейчас он с нетерпением ждет вашего возвращения.

Дружный стон был ответом на это предложение, однако мальчики нехотя поднялись и, предварительно договорившись о времени прогулки на следующее утро, покинули столовую под предводительством Дэмиена.

— Он очень тактичен, — сказала Челси, указав кивком головы на удаляющегося Дэмиена. — И ночует дома.

— Так вот почему ты такая раздраженная!

— Я не верю в двойную мораль.

Не настолько она беспокоилась за Синджина, чтобы еще и сердиться. Челси стала вдвойне решительной.

Это заявление противоречило всему аристократическому образу поведения или, по крайней мере, его внешнему проявлению! Как правило, женщинам не предоставлялось неограниченная свобода, и в голосе Синджина пронесся многочисленный ряд ответов, но не нашлось ни одного подходящего к ворчливому настроению жены. Может быть, говоря более конкретно, он не позволил бы Челси не ночевать дома, несмотря на то, что некоторые супруги известных пэров вели прямо-таки разгульный образ жизни.

— Большую часть ночи я провел в Бруксе, — заявил Синджин наполовину извиняющимся тоном.

— Ты был там до половины седьмого?

— Ты что, следила за мной?

— Да.

Синджин не знал что и сказать, на языке вертелось что-то очень несветское. Он уже слишком много времени живет, не давая никому отчета.

— Я не был с другой женщиной. Этого достаточно?

Это была невероятная уступка с его стороны, столь необычная, что многие из его друзей были бы поражены подобной фразой.

— Я не знаю.

— А я не знаю, почему должен давать тебе объяснения.

Оба — Синджин и Челси — были людьми своенравными, подверженными быстрой смене настроений из-за сильной эмоциональности, трудно поддающейся контролю. К тому же оба были в странных отношениях друг с другом, которые резко отличались от прежних с другими людьми.

— Может быть, мне уехать? Почему бы нет? А Лондон я увижу как-нибудь в другой раз.

Челси не могла терпеть Вивиан и Кассандру — всех вместе взятых, ее едва ли привлекала суматошность больших сборищ, и если Синджин намеревается развестись, аннулировать брак, то не было никакого смысла сближаться с кем бы то ни было из его семьи. И еще меньше смысла чахнуть от любви к нему.

Синджин не отвечал так долго, что Челси уже начала подниматься со стула, когда он мягко сказал:

«Нет». И Челси почувствовала невероятное, даже пугающее облегчение.

— Карета подана, ваша светлость, — произнес в тот же момент величественный дворецкий, прерывая их разговор. Его поза была такой церемонной и важной, и голос его разносился эхом по комнате над их головами. Несколько мгновений Синджин смотрел на внушительную фигуру в дверном проеме, будто мысленно возвращаясь назад откуда-то очень издалека.

— Спасибо, Эмунд, — наконец произнес он неопределенным тоном.

— Герцогине нужна ее шляпа.

И вдруг он улыбнулся Челси, словно бы и не было между ними никакого разговора, будто они спокойно ждали карету, чтобы поехать к модистке.

— Мадам Дюбэй — немного тиран, — Заметил Синджин. — Единственное, что от тебя потребуется, — это твердо сказать «нет», и тогда она запомнит тебя.

— Ну, разумеется, тебе лучше об этом знать.

Челси все еще была недовольна неожиданным прекращением их беседы, его очевидным опытом и хорошим знанием мадам Дюбэй. И все же Синджин не хотел, чтобы Челси уехала, и, памятуя об этом, она повеселела.

— Дорогая, ты не владеешь моей жизнью и не распоряжаешься ею, — небрежно сказал Синджин, откидываясь на спинку стула. — Хотя, — продолжал он невыразимо нежно, поднимаясь с места, — женщины всегда желают безраздельно владеть нашими душами.

— А мужчины всегда добронравны, овладевая женщинами, — подчеркнуто саркастически заметила Челси.

— Да, двойственная проблема, — ответил Синджин, подходя к ней и предлагая руку, чтобы Челси могла подняться с кресла. — Давай объявим перемирие? Я терпеть не могу публичных осложнений.

— Или любых осложнений, — резко ответила Челси, поднимаясь и поворачиваясь к Синджину.

— Да.

«Ну что ж, ясно сказано. Едва ли по этикету, но ясно», — подумала Челси.

— А что бы ты сказал, если бы я заявила, что собираюсь транжирить твои деньги?

Наконец-то знакомая песня. Его «уникальная» «непростая» супруга!

Синджин прекрасно понимал алчных женщин.

— Мадам Дюбэй найдет, что ты очаровательна.

Челси подумала, что его улыбка очень уж самодовольна.

— Я желаю, чтобы она поняла, что я непреклонна.

— В таком случае я предупрежу стюарда, — пусть наберется сил. — Синджин снова улыбнулся. Он предпочитал шутливый ироничный тон серьезному открытому разговору. — И свет будет ослеплен моей шотландской девочкой.

— Я вовсе не твоя, и я тебе никто!

Учитывая настроение Челси, она не бросалась глупыми детскими фразами. Возможно, лишь избегая прикосновения к чувствам, она могла как-то строить свои отношения с Синджином.

Ее резкая фраза, пусть ребячливая, задела струну мужского самолюбия Синджина, этакий «пережиток каменного века».

— Посмотрим, — не задумываясь, ответил он.