П. А. Сорокин

Всякая великая культура есть не просто конгломерат разнооб­разных явлений, сосуществующих, но никак друг с другом не свя­занных, а есть их единство, или индивидуальность, все составные части которого пронизаны одним основополагающими принципом и выражают одну, и главную, ценность. Доминирующие черты изящных искусств и науки, такой единой культуры, ее философии и религии, этики и права, ее основных форм социальной, эко-

номической и политической организации, большей части ее нра­вов и обычаев, ее образа жизни и мышления (менталитета) — все они по-своему выражают ее основополагающий принцип, ее глав­ную ценность. Именно ценность служит основой и фундаментом всякой культуры. По этой причине важнейшие составные части такой интегрированной культуры также чаще всего взаимосвя­заны. В случае изменения одной из них — остальные неизбежно подвергаются схожей трансформации.

Возьмем, например, культуру Запада средних веков. Ее главным принципом или гласной истиной (ценностью) был Бог. Все важные разделы Средневековья выражали этот фундамен­тальный принцип или ценность, как он формируется в христиан­ском credo [символе веры].

Сорокин П. А. Система социологии, социальная мобильность. —М., 1992. —С. 429.

Д. С. ЛИХАЧЕВ

Культура человечества движется вперед не путем перемещения в “пространстве-времени”, а путем наполнения ценностей. Ценно­сти не сменяют друг друга, новые не уничтожают старых (если ста­рые действительно настоящие), а присоединяясь к старым, увели­чивают их значимость для сегодняшнего дня. Поэтому ноша куль­турных ценностей — ноша особого рода. Она не утяжеляет наш шаг вперед, а облегчает. Чем большими ценностями мы овладели, тем более изощренном и острым становится наше восприятие иных культур — культур удаленных от нас во времени и в пространстве древних и других стран. Каждая из культур прошлого или иной страны становиться для интеллигентного человека “своей культу­рой”, своей глубоко личной и своей в национальном аспекте, ибо по­знание своего сопряжено с познанием чужого.

Лихачев Д. С. Письма о добром и прекрасном. — М., 1989.— С. 231.

Н. А. БЕРДЯЕВ

...Различение культуры и цивилизации стало популярным со времен Шпенглера, но оно не есть его изобретение. Терминология тут услов­на. Французы, например, предпочитают слово цивилизация, пони­мая под этим культуру, немцы предпочитают слово культура. Рус­ские раньше употребляли слово цивилизация, а с начала XX века от­дали предпочтение слову культура. Но славянофилы К. Леонтьев, Достоевский и др. уже отлично понимали различие между культу­рой и цивилизацией. Ошибка Шпенглера заключалась в том, что он придал чисто хронологический смысл словам цивилизация и куль­тура и увидел в них смену эпох между тем как всегда будут сущест­вовать культура и цивилизация и в известном смысле цивилизаций

старее и первичнее культуры, культура образуется позже. Изобре­тение технических орудий, самых элементарных орудий примитив­ными людьми есть цивилизация, как цивилизация есть всякий соци­ализирующий процесс. Латинское слово цивилизация указывает на социальный характер указываемого этим словом процесса. Цивили­зацией нужно обозначать более социально-коллективный процесс, культурой же — процесс более индивидуальный и идущий вглубь. Мы, например, говорим, что у этого человека есть высокая культура, но не можем сказать, что у этого человека есть высокая цивилиза­ция. Цивилизация означает большую степень объективации и соци­ализации, культура же более связана с личностью и духом. Куль­тура означает обработку материала актом духа, победы формы над материей. Она более связана с творческим актом человека. Хотя раз­личие тут относительное, как и все установленные классификацией различия. Эпохой цивилизации по преимуществу можно назвать та­кую эпоху, в которой преобладающее значение приобретают массы и техника. Это обыкновенно говорят о нашей эпохе. Но и в эпоху ци­вилизации существует культура, как и в эпоху культуры существу­ет цивилизация. Техника, охватывающая всю жизнь, действует раз­рушительно на культуру, обезличивает ее. Но всегда в такую эпоху есть элементы, которые восстают против победного шествия техни­ческой цивилизации. Такова роль романтиков. Существуют гени­альные творцы культуры. Но культурная среда, культурная тради­ция, культурная атмосфера также основаны на подражательности, как и цивилизация... Социализации подлежит не только варвар, но и творческий гений. Творческий акт, в котором есть дикость и варвар­ство, объективируется и превращается в культуру. Культура зани­мает среднюю зону между природой и техникой и она часто бывает раздавлена этими двумя силами.

Бердяев Н. О рабстве и свободе человека. —Париж, 1934. — С. 103—104.

Н. С. ТРУБЕЦКОЙ

Всякое современное рассуждение о грядущих судьбах России долж­но определенным образом ориентироваться относительно уже сло­жившихся в прошлом способов решения или, точнее, самой поста­новки русской проблемы: “славянофильского” или “народническо­го” с одной стороны, “западнического” — с другой. Дело здесь не только в тех или иных отдельных теоретических заключениях или конкретно-исторических оценках, а в субъективно-психологичес­ком подходе к проблеме. Смотреть вслед за некоторыми западника­ми на Россию как на культурную провинцию Европы, с запозданием повторяющую ее зады, в наши дни возможно лишь для тех, в ком шаблоны мышления превозмогают власть исторической правды: слишком глубоко и своеобразно врезались судьбы России в мировую

жизнь и многое из национально-русского получило признание романо-германского мира. Но, утверждая вслед за славянофилами само­стоятельную ценность русской национальной стихии, воспринимая такое славянофильское отношение к России, мы отвергаем народни­ческое отождествление этой стихии с определенными конкретными достижениями, так сказать, формами сложившегося быта. В согла­сии с нашими историософическими принципами, мы считаем, что во­обще невозможно определить раз и навсегда содержание будущей русской жизни. Так, например, мы не разделяем взгляда народников на общину как ту форму хозяйственной жизни, которой принадле­жит и, согласно по народническому воззрению, должно принадле­жать экономическое будущее России. Как раз в области экономичес­кой существование России окажется быть может наиболее западни­ческим. Мы не видим в этом никакого противоречия настоящей и грядущей своеобычности России.

...Мы совмещаем славянофильское ощущение мировой зна­чительности русской национальной стихии с западническим чув­ством относительной культурной примитивности России в области экономической и со стремлением устранить эту примитивность.

...В делах мирских настроение наше есть настроение национа­лизма. Но его мы не хотим заключать в узкие рамки национального шовинизма. Более того, мы думаем, что стихийный и творческий на­ционализм российский, по самой природе своей, расторгает и разры­вает стеснительные для него рамки “национализмов” европейского масштаба; что даже в этническом смысле он плещет так же широко, как широко расплескались по лицу земному леса и степи России. В этом смысле мы опять-таки примыкаем к “славянофильству”, кото­рое говорило не только о русском народе, но о “славянстве”. Правда, перед судом действительности понятие “славянства”, как нам ка­жется, не оправдало тех надежд, которое возлагало на него славяно­фильство. И свой национализм мы обращаем как к субъекту не толь­ко к “славянам”, но и целому кругу народов “евразийского” мира, между которыми народ российский занимает срединное положение. Такое приобщение целого круга восточноевропейских и азиатских народов к мыслимой сфере мировой культуры Российской вытека­ет, как нам кажется, в одинаковой мере из сокровенного “сродства душ” — делающего русскую культуру близкой этим народам и, об­ратно, определяющего плодотворность их участия в русском деле, из общности экономического интереса, из хозяйственной взаимооб­ращенности этих народов.

Русские люди и люди народов Российского мира не суть ни ев­ропейцы, ни азиаты. Сливаясь с родной и окружающей нас стихией культуры и жизни мы не стыдимся признать себя — евразийцами.

Трубецкой Н. С. Исход к Востоку // Пути Евразии: Русская интеллигенция и судьбы России. — М., 1899. — С.313—316.

16.3. Запад и Восток в диалоге культур