Прагматизм и бергсонианство

А. Прагматизм. Хотя прагматистское направление развилось в основном в Америке и в Англии, оно вовсе не ограничилось этими странами. Около 1900 г. особенно много сторонников было у него в Германии. Оно проявилось у эмпириокритиков, у Карла Маркса и Ленина, у Георга Зиммеля и Ганса Файхингера (1852-1933), и ему в целом родственна позиция позитивистов. Во Франции с прагматизмом во многом сходятся некоторые представители критики науки, особенно Абель Рей. При этом, разумеется, все эти мыслители разделяют не только прагматистские, но и многие другие взгляды.

В гносеологическом отношении прагматизм заключается главным образом в отрицании чисто теоретического, созерцательного познания и в сведении истинного к полезному. При этом отдельные прагматисты отстаивают эти принципы в разной степени. Если самое радикальное течение считает, что любое предложение, ведущее к индивидуальному успеху, истинно, то, согласно умеренному течению, истинно то, что подтверждается объективными фактами. Но полезность, ценность, успех всегда считаются единственным критерием и обычно сутью истины. Расходятся лишь более детальные определения этой полезности.

Однако у англо-американского прагматизма речь идет не о чистой гносеологии. По большей части к ней добавляется целая философия жизни, очень похожая на бергсоновскую. В соответствии с ней в действительности нет ничего неподвижного, она свободно творящая и текучая, интеллект постичь ее неспособен, всякое познание основывается на опыте. У англо-американских прагматистов общая с Бергсоном и определенная персоналистская и гуманистическая установка. Главное же различие между ними состоит в том, что, по Бергсону, интуиция остается существенно теоретической, а, согласно прагматистам, всякое познание по определению практическое.

Прагматизм возник по тем же причинам, что и философия Бергсона, он развивался параллельно с ней и играл сходную роль в духовной истории. Но сегодня он в Европе как таковой уже сошел со сцены, сохранившись лишь частично в некоторых течениях (неопозитивизм, экзистенциализм). Поэтому здесь очень коротко будет сказано о трех ведущих прагматистах - о Джемсе, Шиллере и Дьюи. За исключением Шиллера они все американцы, но их влияние на европейскую мысль было столь значительно, что они заслуживают по меньшей мере упоминания.

Б. Джемс. Первым выступил с прагматистскими идеями американский логик и философ Чарльз С. Пирс (1839-1914), но полностью прагматизм был разработан прежде всего Уильямом Джемсом (1842-1910) -основателем и главным представителем этой школы. Джемс был исключительной личностью: физиолог, выдающийся психолог, хорошо понимающий искусство, глубоко религиозный и притом блестящий писатель, он оказал значительное влияние на всю современную философию. Его собственная философия исходит, с одной стороны, из реакции на идеализм Брэдди и крупного американского идеалиста Джосайи Ройса (1855-1916), а с другой, направляется против сциентистского монизма и детерминизма, причем Джемс использует и развивает дальше критику науки. В основе его взглядов - динамическое и плюралистическое понимание действительности: в мире нет ничего готового, никаких субстанций, он находится в постоянном становлении и представляет собой не единое сущее, а множество индивидов. При этом Джемс доходит до признания своей определенной склонности к политеизму; монизм же он всегда отвергал с отвращением. Его философия очень антиинтеллектуалистична: она даже отрицает противоположность субъекта и объекта, и сам Джемс называет ее «радикальным эмпиризмом». Идею случайности сущего он доводит до крайнего предела (тихизм). Среди его теорий знаменит также психофизический «нейтральный» монизм, согласно которому нет существенной разницы между психическими и физическими явлениями. Но самая известная теория Джемса - это его прагматизм: идея истинна тогда, когда она ведет к восприятию объекта, а высказывание истинно тогда, когда его принятие приводит к удовлетворительным результатам, когда оно оправдывается на практике. Слово, используемое Джемсом для этого практического оправдания, - cash (буквально - наличные деньги), часто неправильно понималось. Под «полезностью» Джемс разумеет не только удовлетворение материальных потребностей индивида, но все, что служит развитию человека и общества. В этом смысле, по его мнению, религия целиком истинна, ведь ее следует судить по ее результатам. Как говорит Джемс, он не знает, имеет ли религия метафизическую значимость, но во всяком случае это плодотворная гипотеза. Это краткое резюме дает лишь слабое представление о всем богатстве идей Джемса; но мы не можем далее углубляться в его философию, поскольку она, собственно, относится к более ранней эпохе.

В. Английский прагматизм. В Великобритании прагматизм развился под влиянием Джемса и новой антиассоцианистской психологии, представленной как Джемсом, так и Джорджем Фредериком Стаутом (1860-1944). Главный представитель этого направления Фердинанд Кэннинг Скотт Шиллер (1864-1937), решающее влияние на которого оказал логик Альфред Сиджуик, всегда подчеркивавший невозможность чисто формальной логики. Английский прагматизм впервые дал о себе знать в книге восьмерых молодых философов, вышедшей в 1902 г. под названием «Личный идеализм». Участвовавшие в ее написании Генри Стерт (1863-1946), сам Шиллер и Гастингс Рэшдел (1858-1924) не все прагматисты, но все сторонники плюрализма, который они противопоставляют идеализму Брэдди и монизму Спенсера. Как во многих других публикациях этого времени, в «Личном идеализме» не столько выразилось единое новое направление, сколько отразился духовный кризис XIX столетия.

Шиллер еще до этого, в 1891 г. выступил с работой «Загадка сфинкса. Исследование эволюции, написанное троглодитом». В этом странном произведении он высказался за плюрализм и персонализм и выдвинул учение о Боге как конечном личном существе. Но тогда он еще не был прагматистом. Лишь с 1903 г. Шиллер признает себя сторонником полного прагматизма, который он называет «гуманизмом». Он принимает изречение Протагора «Человек есть мера всех вещей», защищая греческого софиста от интеллектуализма Платона. Он даже еще усиливает формулировку Протагора, заявляя, что человек не только мера, но и прямо творец действительности. Дело в том, что, по Шиллеру, эта действительность есть лишь бесформенная и формируемая масса; она становится «фактом» только благодаря воздействию человека. Поэтому вопрос о том, что она такое, совершенно бессмысленный, - ставить надо все время только вопрос, что мы можем из нее сделать.

Под влиянием Сиджуика Шиллер занялся логикой. По его мнению, она не может быть формальной и абстрактной: «expellas hominem logica, tamen usque recurret» («Как бы логика ни выгоняла человека, он все равно вернется»). Логика есть нечто человеческое, она должна служить человеку, будучи конкретным рабочим инструментом. Ложен принцип тождества, как и прочие, считающиеся безусловными, логические законы.

То же самое относится к истине. Нет абсолютной истины, всякая истина является человеческой. Шиллер прямо не заявляет, что всякое полезное высказывание истинно, он говорит, что высказывание, чтобы быть истинным, должно быть полезным и что истинное высказывание представляет собой ценность. Поэтому истина никогда не бывает твердо установлена, она динамична, будучи в постоянном становлении. Шиллер понимает истину совершенно по-дарвинистски, считая ее целиком включенной в поток жизни. Его учение - это не логика, а «биологика» познания.

В английских философских кругах Шиллера не очень признавали; его считали чудаковатым софистом, чем он, кстати, гордился. После его смерти в 1937 г. ни один последователь не подхватил его учения, но его многочисленные, очень хорошо написанные работы оказали значительное влияние. Часть распространенных ныне идей восходит к шил-леровской философии.

Г. Дьюи. Американский прагматизм получил своеобразную разработку у Джона Дьюи (1859-1952), который связал с идеями Джемса сциентистский материализм. В то время как учение Джемса имело в основном религиозную ориентацию, а Шиллер хотел создать философский гуманизм, Дьюи целиком повернулся к естественным наукам. Он присоединяется к бихевиоризму Уотсона, согласно которому дух есть только то, «что делает тело». Помимо знаний, добытых естественнонаучным методом, нет, считает Дьюи, никакого настоящего познания. В прежние времена, когда человечество еще не располагало нашей современной техникой, основания для действий искали еще вне сферы опыта. Сейчас, однако, самое время отбросить все мысли о трансцедентном и обратиться исключительно к опыту.

Этот опыт учит нас, что все меняется и что нет ничего устойчивого ни в материальной, ни в духовной области. Само мышление есть лишь орудие для действия. Человек лишь тогда начинает мыслить, когда он наталкивается на материальные трудности, которые надо преодолеть. Поэтому идея обладает лишь инструментальной ценностью (инструментализм); она есть функция, сформированная активным опытом и служащая этому опыту. Ценность идеи целиком заключается в ее успешности. Истинное в конечном итоге есть лишь форма хорошего.

Дьюи прославился главным образом как крайне социально ориентированный реформатор педагогики, но и его философия пользовалась в Америке очень большим влиянием. Долгое время она представляла собой самую мощную духовную двигательную силу этой страны, которая целиком предана технике и еще не испытала горького опыта научного «прогресса», знакомого Европе. Так совершился поразительный переворот: учение Джемса, порожденное протестом против переоценки техники и естественных наук, у Дьюи снова превратилось в главную опору материалистическо-сциентистского мировоззрения.

Д. Диалектическая школа. В связи с прагматизмом надо снова упомянуть так называемую «диалектическую школу», поскольку она восприняла некоторые прагматистские идеи. Эта школа объединяется вокруг цюрихского журнала «Dialectica» (осн. в 1947 г.); ее главный представитель - Фердинанд Гонсет (1890-1975). Этой школе более или менее симпатизируют известный французский теоретик науки Г.Башляр (1884— 1962) и некоторые другие ученые и философы. Согласно Гонсету, всякое человеческое познание диалектично, то есть ему приходится удовлетворяться временными правилами и философиями, опирающимися на живое коллективное сознание исследователей. Абсолютный критерий истины не существует. Предложения, правила и теории принимаются лишь постольку, поскольку они оправдываются научной пригодностью. Согласно диалектикам, этот принцип действует во всех областях. Не существует и абсолютной логики, есть лишь различные логики, которые в зависимости от их пригодности принимаются или отвергаются. При этом упрек в релятивизме диалектики опровергают тем, что они не считают истину относительной, но лишь полагают, что ничто не должно быть принято как абсолютно значимое. С другой стороны, они отвергают узкий сенсуализм и номинализм неопозитивистов и заявляют, что их метод оправдывается во всех областях (включая интроспективную психологию и даже теологию). В то же время они, по-видимому, считают, как и неопозитивисты, метод индуктивных наук единственным методом познания. На X Всемирном философском конгрессе (1948) диалектическая школа выступила как одна из самых крупных и самых динамичных. Ей удалось перетянуть на свою сторону многих европейских мыслителей, следовавших ранее за неопозитивизмом. Она оказывается весьма притягательной для многих философствующих естествоиспытателей и математиков, а также для тех философов, которые интересуются естественнонаучным и математическим методом.

Е. Бергсонианство. Под влиянием Бергсона уже в начале XX столетия во Франции образовалась значительная школа, подвергшаяся также влиянию критики науки и англо-американского прагматизма и пошедшая в виталистическом и иррационалистическом направлении гораздо дальше, чем сам Бергсон. Почти все ее представители - откровенные прагматисты, а остальные - волюнтаристы, для которых воля стоит над интеллектом, а истина, как у Шиллера, есть жизненная ценность.

Нам пришлось бы выйти за рамки этого изложения, если бы мы попытались детально разобрать эти системы, которые, впрочем, отличаются больше радикализмом, чем оригинальностью. Но все же ход развития части этих философов представляется примечательным: бывшие до первой мировой войны чрезвычайно радикальными, они сегодня стали гораздо более умеренными, так что их почти можно считать интеллектуалистами. На самом же деле они, за единственным исключением Блонделя, остались противниками познавательной ценности интеллекта и прагматистами, понимающими истину как приспособление к жизни. Их философия биологистична, но в ней нет той глубины, с которой это мировоззрение разрабатывал их общий духовный лидер Бергсон.

Среди современных философов этой группы надо назвать, с одной стороны, одного из самых радикальных антирационалистов, психолога Мориса Прадина, далее моралиста Жана де Гольтье (1858-1942), сочетающего иррационализм с субъективным идеализмом, и, наконец, группу католических мыслителей, которая под влиянием Бергсона образовалась из учеников Леона Олле-Лапрюна (1839-1899). Некоторые из них, такие, как Альфред Луази (1857-1940) и Люсьен Лабертоньер (1860-1931), не очень заметны как философы, хотя они активно участвовали в модернистском движении. Другие, особенно Эдуард Леруа (1870-1954) и Морис Блондель (1861-1948) выступают как представители современной философии. При этом Блондель - не явный иррационалист, он очень сблизился с метафизикой. В то же время здесь стоит привести его высказывание, что «всюду в начале научного процесса... включается декрет» и что «наука не дает нам никакого разъяснения о причине вещей», так как «ее свобода неограниченна». Таким образом, Блондель относится к науке гораздо скептичнее, чем Бергсон, который все же признает за ней способность проникать в сущность материи. Со своей стороны, Леруа еще более радикален. С его точки зрения, наука вообще чисто конвенциональна и не только естественнонаучные теории, но даже и высказывания о фактах носят конвенциональный характер. Ученый создает порядок вещей; в бесформенной материи данного вырезаются факты. Рациональная наука есть лишь чисто формальная настольная игра без внутреннего значения, лишь хитрость духа ради овладения миром. То же самое относится к религиозным догмам, в которых нельзя найти никакого разумного смысла. Это лишь формулы, практические правила жизни. Леруа допускает существование Бога, но отрицает, что его можно доказать.