Глава XII. Нирвана 1 страница

Джецюн принимает яд из рук сожительницы Цапхувы; о последнем собрании учеников и последователей Джецюна и чудесных явлениях, свидетелями которых они были; о проповеди Джецюна, посвященной болезни и смерти, и его последних наставлениях; об обращении в Веру Цапхувы; о предсмертном завещании; о переходе в состояние самадхи и последовавших за ним сверхъестественных явлениях; об опоздании Речунга и о мольбе Речунга Джецюну; об ответе на мольбу; о чудесных явлениях, сопутствовавших кремации и обретению реликвий; о выполнении предсмертной воли Джецюна; об учениках Джецюна.

 

В то время, когда Джецюн уже совершил те деяния, о которых рассказывалось выше, в центре Брина (Дрина) жил ученый лама по имени Цапхува, который был очень богатым и влиятельным и привык всегда восседать на самом высоком месте во главе собраний жителей Брина. Этот человек притворялся, что очень почитает Джецюна, а на самом деле был исполнен зависти к нему и, стремясь изобличить Джецюна в незнании, задавал ему трудные вопросы в присутствии своих приверженцев. Он задавал ему самые разнообразные вопросы, делая при этом вид, что сам не может на них ответить и поэтому обращается к Джецюну за разъяснением.

В первом осеннем месяце в год дерева и тигра[246] был устроен большой свадебный пир, на который был приглашен Джецюн и посажен на самое высокое место во главе первого ряда гостей, а геше[247] Цапхува был посажен рядом с ним. Геше поклонился Джецюну и ожидал от него ответного поклона, но Джецюн не ответил ему поклоном, потому что он никогда не кланялся и не отвечал на выражения почтения никому, кроме своего гуру. И сейчас он также не отступил от этого правила.

Сильно уязвленный, геше подумал про себя: «Вот как! Такой ученый пандит, как я, поклонился этому невежде, а он не соизволил ответить на приветствие! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы унизить его перед людьми». И достав книгу по философии, он обратился к Джецюну со следующими словами: «О Джецюн, пожалуйста, помоги мне разобраться в трудных для меня местах: читай и разъясняй мне каждое слово из этой книги».

В ответ Джецюн сказал: «Разъяснять каждое слово из трактата по диалектике ты сам достаточно хорошо умеешь, но для того, чтобы понять истинный смысл слов, нужно отказаться от Восьми Мирских Целей, отсечь их, преодолеть ошибочную веру в существование личного я и, осознав, что Нирвана и сансара неотделимы друг от друга, обрести духовное я с помощью медитации в уединении в горах. Я никогда не ценил и не изучал словесную софистику, представленную в книгах в традиционной форме вопросов и ответов, которые заучивают наизусть, а затем выпаливают в спорах с оппонентами. Это приводит только к путанице мыслей, а не к тем действиям, которые помогают осознать Истину. Этими словесными знаниями я не обладаю и, если когда-то я их имел, я забыл их давно. Послушай песню, в которой я объясню, почему я забыл книжные знания[248]. И Джецюн спел такую песню:

 

«Почтение Благословенным стопам Марпы!

Пусть я буду далек от соперничающих верований и догм.

С той поры, как благодать моего Владыки вошла в меня,

Я всегда сохранял сосредоточенность ума.

Привыкнув с давних пор размышлять

О Любви и Жалости,

Я забыл о разнице между мной и другими.

Привыкнув с давних пор медитировать на гуру,

Окруженном сиянием надо мной,

Я забыл о всех тех, кто правит авторитетом и силой.

Привыкнув с давних пор медитировать на моих богах

– как от меня неотделимых,

Я забыл о своей земной телесной оболочке.

Привыкнув с давних пор медитировать на Избранных

Истинах, передаваемых шепотом,

Я забыл все, что сказано в переписанных и напечатанных книгах.

Привыкнув к изучению Единой Науки,

Я утратил знание того, что является незнанием,

приводящим к заблуждениям.

Привыкнув созерцать Три Тела[249] как сущие во мне,

Я забыл о надежде и страхе.

Привыкнув медитировать об этой жизни и о будущей как об единой,

Я забыл о страхе рождения и смерти.

Привыкнув с давних пор сам изучать мой собственный опыт,

Я забыл спрашивать мнение друзей и братьев.

Привыкнув с давних пор приобретать все новый и

новый опыт на пути духовного совершенствования,

Я забыл все верования и догмы.

Привыкнув с давних пор медитировать на Нерожденной,

Несокрушимой и Нигде Не Находящейся[250],

Я забыл все определения той или этой конкретной цели.

Привыкнув с давних пор рассматривать все видимые

явления как Дхармакаю,

Я забыл все рассуждения, исходящие от ума.

Привыкнув с давних пор сохранять мой ум в

Несозданном Состоянии Свободы[251],

Я забыл об условностях и придуманных обычаях.

Привыкнув с давних пор смирять тело и ум,

Я забыл о гордости и надменности сильных.

Привыкнув с давних пор считать

Мое физическое тело моей отшельнической обителью,

Я забыл о довольстве и удобствах жизни в монастырях.

Привыкнув с давних пор знать смысл Несказанного.

Я забыл о способе изучения корней слов

И происхождения слов и фраз.

И пусть ты, о многоученый,

Найдешь подтверждение моим словам в авторитетных книгах».

 

Выслушав Джецюна, геше сказал: «Все, что ты утверждаешь, может быть правильно с твоей точки зрения как йога, но наши знатоки метафизики считают, что такие речи ведут в никуда, то есть не свидетельствуют о понимании вещей. Я поклонился тебе, потому что считал тебя высокообразованным человеком!»

Услышав эти слова, присутствующие (и больше всех его сторонники) возмутились и в один голос выразили свое негодование: «Геше Тенпа, каким бы ученым ты ни был и сколько бы ни было на свете таких ученых, как ты, ты весь не стоишь даже одного маленького волоска на теле Джецюна и не можешь заменить собой этот волосок. Тебе лучше довольствоваться выделенным тебе местом во главе нашего ряда и продолжать накапливать богатство, ссужая деньги под большие проценты. А что касается религии, то ты ее и не нюхал».

Геше был вне себя от гнева, но так как все присутствующие были против него, он ничего не мог сказать, сидел насупившись и думал про себя: «Это невежда Миларепа своими эксцентричными действиями и высказываниями, всякими выдумками, подрывающими авторитет религии, может обманывать людей, выманивая у них щедрые пожертвования и подарки, а со мной, таким высокоученым, самым богатым и влиятельным в округе, обращаются хуже, чем с собакой, несмотря на мои религиозные заслуги. Что-то нужно сделать, чтобы положить этому конец».

Приняв такое решение, он подговорил свою сожительницу отнести Джецюну отравленное кислое молоко, пообещав ей за это ценную бирюзу, что она исполнила, когда Джецюн находился в Брин-Драгкаре (Скала Брина).

Джецюн к тому времени уже исполнил свою миссию в отношении учеников, которым благодетельствовала карма, и утвердил их на Пути, ведущем к Освобождению и Совершенству, знал, что скоро умрет, даже если не будет принимать яд. Но видя, что эта женщина никогда не получит обещанную ей бирюзу, если не получит ее теперь, сказал ей: «Сейчас я не хочу брать молоко, которое ты мне принесла. Принеси его в другой раз, и тогда я выпью его».

Думая, что Джецюн разгадал ее намерения, она испугалась и, вернувшись к геше, рассказала ему подробно обо всем. Она считала, что Джецюн путем ясновидения узнал о ее преступных замыслах и поэтому отказался принять отравленное молоко. Геше старался разубедить ее: «Если бы Джецюн обладал этой способностью, он бы не просил тебя принести молоко в другой раз, но возвратил бы его и сказал: «Пей сама». Это доказывает, что он не ясновидящий. Возьми эту бирюзу и удостоверься в том, что он примет отравленную пищу». И он отдал ей бирюзу. Но она не соглашалась с ним: «Все верят, что Джецюн обладает ясновидением, и то, что он отказался от моего приношения, доказывает это. Я убеждена, что он откажется и в следующий раз. Мне не нужна твоя бирюза. Я очень боюсь снова идти к нему и, по всей вероятности, не пойду». Геше продолжал уговаривать ее: «Неграмотные люди считают, что он обладает ясновидением, но не зная Писания, эти люди доверяются ему и попадают в сети обмана. Ясновидящий, о котором говорится в священных книгах, является полной его противоположностью. Я убежден, что он не ясновидящий. А сейчас, если ты отнесешь ему снова это молоко и сделаешь так, чтобы он выпил его, тогда, поскольку мы живем вместе, и согласно пословице, нет никакой разницы между большой и маленькой дольками чеснока, потому что все равно это чеснок, мы станем жить открыто, как муж и жена. Тогда не только бирюза будет твоей, но ты будешь хозяйкой в моем доме, и радость и горе мы будем делить пополам. А так как мы оба его ненавидим, ты постарайся довести дело до конца».

Поверив геше, женщина согласилась опять пойти к Джецюну и, снова подмешав отраву в кислое молоко, принесла его Джецюну, который в это время находился в Троде-Траши-Ганге. Джецюн, улыбаясь, принял ее приношение, и она подумала, что геше, вероятно, прав, утверждая, что он не ясновидящий. Но Джецюн тут же сказал ей: «Ты получила бирюзу в качестве платы за то, что совершила». Охваченная раскаянием и страхом, женщина, дрожа и запинаясь, произнесла сквозь рыдания: «Да, Владыко! Я получила бирюзу». И распростершись у его ног, она умоляла его не пить отравленное молоко и возвратить его ей, совершившей это злодеяние с тем, чтобы она сама выпила его. Но Джецюн сказал ей: «Я никак не могу отдать его тебе, чтобы ты его выпила, так как я тебя очень жалею. Если бы я сделал так, я бы нарушил клятву Бодхисаттвы и должен был бы понести самое суровое наказание. К тому же моя жизнь почти закончилась. Я выполнил свой долг, и наступило время мне уйти отсюда в другой мир[252]. Твоя отравленная пища не оказала бы на меня никакого действия. Однако я отказался сначала ее принять, так как ты еще не получила бирюзу, которая была тебе обещана за твое преступление. Теперь эта бирюза твоя, и я приму этот яд, с тем чтобы и желание геше исполнилось, и ты бы с полным правом владела бирюзой. А что касается того, что он обещал тебе, то ты не питай никаких надежд, что он выполнит свои обещания. То, что он говорил против меня, – совершеннейшая неправда. Наступит время, когда вы будете глубоко раскаиваться в содеянном. Когда оно наступит, посвятите себя, если сможете, покаянию и религиозному служению. Но если вы не сможете покаяться, по крайней мере не совершайте больше таких преступлений даже с целью защиты своей жизни и молитесь мне и моим ученикам со смирением и верой. Оставленные без помощи, вы будете лишены счастья в течение бесчисленных веков, и страдания будут вашим уделом. Поэтому на этот раз я постараюсь простить вам вашу плохую карму[253]. Но пока я жив, ты никому об этом не говори. Придет время, когда об этом будет известно каждому. Если ты не верила в то, что говорят обо мне, сейчас у тебя есть возможность поверить, т.е. самой убедиться. Помни об этом и жди исполнения того, что я тебе сказал». И Джецюн выпил яд.

Когда женщина все рассказала геше, он сказал: «Не все, что люди говорят, правда. Как по пословице: “Не все, что варится, можно есть”[254]. Главное, сейчас он выпил яд. А сейчас будь осторожна и держи язык за зубами».

Джецюн затем пригласил жителей Тингри и Ньянама, всех, кто знал его и верил ему, прийти к нему с небольшими приношениями. Он также послал приглашения тем, кто хотел видеть его, но до сих пор не мог увидеть. Позваны были также все ученики. Сильно встревоженные предчувствием, они собрались в Лапчи-Чубаре – мужчины и женщины, посвященные и непосвященные, знакомые друг с другом и незнакомые. В течение многих дней Джецюн читал им проповеди о Явленной Истине, т.е. Законе Кармы, и Абсолютной Истине – Дхармакае.

В эти дни наиболее духовно одаренные видели, что небо было заполнено слушающими проповедь богами. Многие интуитивно чувствовали, что на небе и на земле присутствуют, подобно несметному числу людей, божественные существа, с радостью внимающие проповеди о Дхарме, и они ощутили радость, охватившую также всех присутствующих. Каждый видел феномены в виде радуг на ясном голубом небе, затем пять облаков различных цветов, принимающих форму церемониальных зонтов и разнообразных ритуальных приношений. С неба падали цветы, самые разнообразные. Все слышали изумительную музыку, исполняемую на многих музыкальных инструментах, и воздух был напоен чудесными запахами, которые никто раньше не слышал. Менее развитые духовно, которые видели эти чудесные знаки, спросили Джецюна, почему ощущается такое единение между небесными слушателями, заполнившими небо, и собравшимися здесь людьми и почему были явлены эти счастливые знаки, которые могли видеть все присутствующие. Джецюн ответил им: «Людей духовно развитых, посвященных и непосвященных, немного на Земле, в то время как преданные религии божественные существа, готовые всегда слушать проповеди о Дхарме, заполняют собой небеса, и они в знак почтения преподносят мне пять небесных видов услаждения[255] и всем даруют радость и веселье. Вот почему вы преисполнены духа радости и видите эти знаки радости и счастья».

Тогда они спросили его: «Почему боги невидимы для большинства из нас?» Джецюн отвечал: «Среди богов многие достигли состояния анагами[256] и различных других степеней святости, и чтобы видеть их, нужно обладать совершенным зрением, всеми силами стремиться приобрести два вида заслуг и быть свободным от двух видов скрывающей свет нечистоты, происходящей от незнания. Тот, кто видит главных богов, увидит также и их приближенных. Те, кто желает лицезреть эти божественные существа, должны неустанно трудиться для приобретения заслуг в полноте, достаточной для искупления всей плохой кармы. Тогда можно увидеть в себе величайшего и святейшего из всех богов, т.е. Чистый Ум». И Джецюн спел гимн о том, как можно лицезреть богов:

 

«В почтении я склоняюсь к стопам Милосердного Марпы!

По твоему благоволению пусть умножится число

твоих духовных детей[257]

Ко мне, Миларепе, отшельнику,

Послушать мои проповеди являются

Небожители Неба Тушиты и других священных обителей.

Все четыре части Неба небожители заполняют.

Но только те из моих последователей,

Кто наделен пятью видами зрения[258],

Могут видеть их; обычные люди не могут.

Но я вижу ясно каждого из них.

Ради блага всех присутствующих

Почтение они мне выражают,

Принося небесные дары.

Небеса освещаются сиянием радуг,

Благоухающие цветы падают с неба, как дождь.

Все слышат чудесную музыку

И аромат благовоний вдыхают.

Любовь небесная и счастье всех собравшихся осеняют.

И это потому, что волны любви посылают святые Каргьютпа[259].

Если, обратившись к религии как к спасительному прибежищу,

Богов и ангелов хотите вы видеть.

Внемлите моему гимну:

Из-за плохой кармы,

Накопленной вами в прежних существованиях,

С момента рождения здесь вы находите удовольствие в грехе.

От сотворения добра и приносящих заслугу деяний вы отвращаетесь.

Ваша природа извращена,

И такими же остаетесь вы даже в старости.

И плоды ваших злых дел собираете.

Если вы спросите, можно ли искупить карму зла,

Я отвечу вам, что она искупается желанием добра.

А те, кто сознательно совершает злые дела,

За ложку варева обрекают себя на бесславие[260].

И те, кто, не зная сами, куда идут,

Берутся руководить другими,

Приносят вред и себе и другим.

Если вы действительно хотите уйти от страданий и печали,

Больше не делайте зла другим.

Покаяние и исповедание всех своих грехов

Перед гуру и богами

И принятие обета больше не совершать их –

Кратчайший путь для быстрого искупления плохой кармы.

Большинство грешников хитры,

С умом неустойчивым и несосредоточенным,

Ищущим развлечений[261],

Религиозной жизни они не преданы,

И это потому, что погрязли в грехах

И должны каяться и каяться в них.

Посвятите себя целиком

Искуплению грехов и приобретению заслуг,

И тогда вы не только увидите небожителей, преданных Дхарме,

Но и святейших и величайших богов.

Дхармакаю своего ума вы также узрите.

И видя То, вы будете видеть все,

Беспредельное бытие, сансару и Нирвану[262],

И тогда прекратится действие вашей Кармы».

 

После того, как Джецюн закончил петь гимн, наиболее развитые духовно боги и люди ясно увидели Дхармакаю – состояние Нирваны. Те, кто был менее развит, чем они, испытали экстатическое состояние блаженства и Пустоты[263], такое, какое они никогда раньше не испытывали, и благодаря этому ступили на Путь, ведущий к достижению Нирваны. А всех остальных охватило стремление достигнуть Великого Освобождения.

Затем Джецюн обратился к присутствующим с такими словами: «Мои ученики, боги и люди и все здесь собравшиеся! Наша встреча есть следствие хорошей кармы, приобретенной нами в прошлых жизнях, и в этой жизни благодаря нашей преданности религии мы установили друг с другом более чистые высокодуховные связи. Так как я уже очень стар, маловероятно, что мы сможем встретиться снова в этой жизни. Я призываю вас хранить в сердце все, что я вам говорил, не забывать об этом и применять на практике в повседневной жизни по мере ваших сил и возможностей то, чему я учил вас. Если вы исполните это, в каком бы мире я ни оказался по достижении состояния Будды, вы будете там первыми, кому я буду проповедовать Истину. Поэтому радуйтесь».

Когда присутствующие люди из Ньянама, услышав эти слова Владыки Джецюна, спрашивали друг друга, неужели это означает, что Учитель собирается покинуть этот мир и перейти в другой мир и осчастливить его своим пребыванием там? Если это так, рассуждали они, то они должны умолять его подняться в райскую обитель из Ньянама или, если это невозможно, благословить Ньянам, посетив его перед уходом отсюда. И, охваченные пламенной верой и любовью, они подошли к Джецюну и, обнимая его ноги, умоляли его со слезами на глазах выполнить их просьбу. С такой же мольбой к Джецюну обратились ученики и преданные миряне из Тингри, умоляя его прийти в Тингри.

В ответ Джецюн сказал: «Мой возраст не позволяет мне отправиться сейчас в Ньянам или Тингри. Я буду ждать смерти, оставаясь в Брине и Чубаре. Поэтому вы можете проститься со мной сейчас и вернуться домой. Я встречу всех вас в священных райских обителях».

Тогда они стали просить его благословить каждое из тех мест, которые он посещал раньше, если он сейчас не может прийти туда, и особо благословить тех, кто видел его лицо и слышал его голос и внимал его проповедям, а вообще, рассуждали они, пусть не только им одним будет даровано благословение, но и всем сущим во Вселенной.

В ответ Джецюн сказал: «Я благодарен вам за вашу веру в меня и за то, что вы обеспечивали меня всем необходимым. Я платил вам тем, что всегда желал вам блага и для вашего блага проповедовал вам Дхарму, и потому связанные взаимной поддержкой, мы стали близки друг другу. А сейчас мой долг йога, достигшего Истины, пожелать вам мира и счастья, временного и вечного, в этой жизни и на все времена». И Джецюн выразил в стихах свои пожелания:

 

«О Отец и Защитник всех созданий, ты, кто

Осуществил свои благие желания,

Милосердный Марпа, я склоняюсь к твоим стопам!

Мои ученики, здесь собравшиеся, внемлите мне.

Вы по-настоящему были добры ко мне,

И я был добр к вам.

Пусть мы, связанные узами взаимной помощи,

Встретимся в обители Счастья[264].

Вы – податели милостыни, здесь присутствующие,

Долгой жизни и процветания желаю я вам.

Пусть плохие мысли не найдут входа к вам.

Пусть только добрые мысли будут посещать

Вас и вести вас к праведному успеху.

Пусть на этой земле будут царить мир и согласие.

Пусть никогда не будет болезней и войн;

Пусть урожаи будут обильными и житницы полными зерна.

Пусть каждый найдет счастье в благочестии.

Пусть все, кто видел мое лицо и слышал мой голос,

И все, кто знает мою жизнь и хранит память о ней в сердце,

И все, кто слышал только мое имя и обо мне рассказ,

Встретятся со мной в Обители Счастья.

Пусть те, кто изучает мою жизнь

И подражает ей и предан медитации,

И каждый, кто перелагает,

Пересказывает или слушает повесть о моей жизни,

Кто читает и с благоговением размышляет о ней

Или образцом для себя изберет,

Встретится со мной в Обители Счастья.

Пусть каждому, кто изберет путь медитации,

Моя суровая жизнь поможет

Избежать ошибок и препятствий[265].

Те, кто ради Истины терпит лишения,

Приобретают заслугу безмерную.

Те, кто помогает другим в Пути,

Заслуживают награду вечную.

Тех, кто внимает моему Житию,

Благодать безмерная осеняет.

Помощью этих безмерных заслуг и благодати

Пусть каждый, услышавший историю моей жизни,

Достигнет Освобождения,

И размышляющий о ней – Истинного Успеха.

Пусть те места, где я жил, и вещи, служившие мне

постелью во время отдыха,

И любая вещь, которая мне принадлежала,

Принесут мир и радость, где бы ни находились.

Земля, вода, огонь и воздух

И заполненное эфиром пространство. Где бы они ни были,

Пусть я смогу всех их объять.

И пусть дэвы, наги и духи восьми степеней,

И все местные духи и эльфы

Никому не сделают зла.

Пусть каждый из них исполнит эти пожелания в

согласии с Дхармой.

Пусть никто из живых существ, даже насекомые,

Не будет привязан к жизни в сансаре, никто, ни один из них.

А мне пусть будут дарованы силы спасти их всех».

 

Ученики-миряне ощутили большую радость, слушая гимн, и у них возникло сомнение относительно намерений Джецюна покинуть этот мир. А ученики из Ньянама и Тингри еще сильнее желали получить благословение от него и послушать его проповеди.

Как только все разошлись по домам, радуги и другие феномены исчезли.

Теперь жители Брина, через Шива-Вед-Репу и других близких учеников, умоляли Джецюна прочитать им проповеди. Выполняя их просьбу, Джецюн поселился в обители, построенной на вершине скалистой горы, называемой «Ядовитая При Прикосновении». Сама скала считалась капюшоном Зловещего Змея, обитающего в Брине, и обитель была построена для того, чтобы подчинить этого духа с помощью отшельников, живущих в ней. Там Джецюн продолжил чтение проповедей ученикам-мирянам Брина. Закончив, он обратился к присутствующим с таким словами: «Если вам что-нибудь неясно или вы затрудняетесь понять то, что изложено в данных вам наставлениях, поторопитесь выяснить это сейчас, потому что я не уверен, что моя жизнь здесь продлится еще».

Ученики тогда собрали приношения для совершения пуджи и, совершив ее, слушали окончание специальных наставлений и разъяснение непонятных мест. Затем Бри-Гом-Репа и Себан-Репа, обратившись к Джецюну, спросили его: «О Джецюн, твое недавнее высказывание напугало нас. Неужели ты собираешься сейчас перейти в Нирвану? Неужели твоя жизнь закончилась?» Джецюн ответил: «Моя жизнь и мое служение закончились. Сейчас я должен принять то, что является следствием моего рождения».

Через несколько дней у Джецюна обнаружились признаки болезни, и Нган-Дзонг-Репа стал готовиться к свершению от имени учеников искупительного обряда, посвященного гуру, дэвам и Дакини. Одновременно он умолял Джецюна согласиться пройти лечение и принять другие виды помощи. Он собрался уже было созвать всех мирян и учеников с тем, чтобы они закончили нужные приготовления, но Джецюн сказал ему: «Болезнь йога, как правило, следует рассматривать как призыв к религиозному подвигу, и он не нуждается в том, чтобы кто-то молился о его выздоровлении. Он должен относиться к своей болезни как к средству, помогающему проходить Путь, и быть всегда готовым принять страдания и даже смерть. Что же касается меня, Миларепы, то я по милости моего милосердного гуру Марпы исполнил, следуя его особому методу, все обряды для преодоления болезни. И сейчас и не нужны никакая помощь и никакое посредничество. Я сделал своих врагов моими закадычными друзьями[266], и поэтому мне не нужно ни молитв, ни искупительных жертв. Для чего мне заклинать или умилостивлять каких-то демонов? Я превратил все неблагоприятные знаки и несчастливые предзнаменования в богов-хранителей Веры[267], которые совершат все четыре обряда. Болезни, порожденные Пятью Ядами, я превратил в Блаженство Пяти Божественных Мудростей. Поэтому мне не нужны лекарства, составленные из шести главных компонентов[268]. Настала время, когда видимое иллюзорное физическое тело, которое есть рожденная из ума форма Божественного Тела – Дхармакаи, должно соединиться с Духовной Субстанцией, которая есть Свет, и для этого не нужны никакие посвятительные обряды. Те, кто накопил злую карму и должен пожать плоды ее – муки рождения, старость, болезнь и смерть, не смогут избежать их или уменьшить эти страдания с помощью искупительных жертв или лекарств. Ничто не поможет избежать Назначенного Часа или отдалить его – ни власть правителя, ни храбрость героя, ни чарующая красота девушки, ни богатство, ни быстрые ноги труса, ни красноречие оратора. Не существует ни способов, ни средств, мирных, благородных, очаровывающих или суровых[269], с помощью которых можно было бы откупиться или оградить себя от неотвратимого исхода. Если кто действительно страшится этих мук, искренне стремится не допустить их повторения и обрести вечное блаженство, я помогу ему достигнуть этой цели с помощью тайного ритуала».

Тогда некоторые ученики стали просить его научить их этому ритуалу или науке.

В ответ на их просьбу Джецюн сказал: «Я научу вас. Все мирские цели имеют один неизбежный и неотвратимый конец, который есть печаль: приобретения оканчиваются их потерей, построенное разрушается, встречи оканчиваются расставанием, рождение оканчивается смертью. Зная об этом, нужно с самого начала отказаться от приобретений и накоплений, строительства и встреч и, следуя указаниям мудрого гуру, стремиться к достижению Истины, которая не имеет ни рождения, ни смерти. Это и есть наилучший ритуал или наука. Я еще должен вам сказать последнее важное слово. Помните, я исполню мое обещание».

Тогда Шива-Вед-Репа и Нган-Дзонг-Репа обратились к Джецюну с такими словами: «О Джецюн, если бы ты поправился, ты бы мог принести благо еще многим живым существам. Поэтому, даже если ты считаешь ненужным, чтобы мы неустанно молились о твоем выздоровлении, мы, чтобы не пожалеть потом, снова просим тебя соблаговолить совершить тантрийский обряд ради твоего выздоровления, а также принять лекарство».

Джецюн ответил им: «Если бы мое время не наступило, я бы сделал так, как вы просите. Но тот, кто совершает тантрийский обряд для продления жизни не с целью служения другим, ведет себя неподобающе по отношению к Божественным Существам, и это равносильно тому, как если бы кто-то просил царя мыть пол вместо слуги. Человек, совершающий такой поступок, наказывает сам себя. Поэтому я призываю вас никогда не совершать священных тантрийских обрядов с целью достижения личного успеха, хотя эгоистичные люди, которые совершают их из-за незнания, не виновны в этом. Я провел всю свою жизнь, непрерывно применяя на практике Высочайшие Тантрийские Истины для блага всех живущих. И это будет служить религиозным обрядом теперь для отражения зла. Благодаря такой практике, мой ум не может оставить твердое Сиденье Истины – пребывание самадхи. Это и есть обряды, продлевающие жизнь. Лекарства Марпы искоренили болезни, вызываемые Пятью Ядами, то есть похотью, ненавистью, глупостью, эгоизмом, завистью, и это заменит лекарства врачей. А для вас недостаточно быть только преданными религии или совершать религиозные обряды. Вашими проводниками на Пути должны стать испытания и страдания. Если срок смерти еще не наступил, но из-за какого-то злого вмешательства возникла угроза для жизни, не принесет вреда лечение с помощью лекарств и совершения обрядов, лечащих Верой, при условии, что они помогут этому человеку продолжить Путь совершенствования. Недавно сделанное зло можно отразить с помощью силы, заключенной в цепи взаимосвязанных и взаимозависимых обстоятельств, являющихся следствием его. В таких случаях даже само зло можно превратить во благо. Будда, радея о своих менее развитых учениках, дал пощупать пульс врачу Дживаке Кумаре и принял назначенные ему лекарства. Но когда наступило его время, даже Он, Владыка Будда, перешел в Нирвану. Так же и мое время наступило, и я не буду лечиться с помощью лекарств или обрядов».

Так Джецюн не позволил им ничего для него сделать. Тогда два близких ученика попросили Джецюна дать им указания о том, что они должны исполнить после его кончины: «Если Джецюн действительно уходит в другой мир, тогда ради нас скажи, какие погребальные церемонии должны быть совершены, что нужно сделать, чтобы сохранить священные останки и как должны быть изготовлены ступы и сделаны тша-тша? А также кто должен быть избран твоим преемником и как нам отмечать годовщину твоего ухода? Какой вид религиозной практики – слушание наставлений, размышления или медитации в уединении должен осуществлять каждый из нас? По всем вопросам мы просим дать нам устные указания».

Джецюн сказал им: «По милости Марпы я исполнил все обязанности по отношению к сансаре и достиг Освобождения от нее. Так как три принципа моей личности, то есть тело, речь и ум трансмутировались в Тело Истины, маловероятно, что мое земное тело останется здесь. Поэтому не нужны будут ни ступы, ни глиняные тша-тша. Так как у меня нет ни монастыря, ни храма, мне не нужно никого назначать преемником. Голые пустынные холмы, вершины гор и другие безлюдные места вы можете сделать вашими владениями и поселиться там. Все существа, обитающие в Шести Лока, вы можете защищать как своих детей и последователей. Вместо возведения ступ культивируйте преданность ко всем разделам Дхармы и водрузите Победное Знамя Преданности, а вместо тша-тша непрестанно повторяйте молитву из четырех слов.