Упражнение. «Смело посмотрим своим страхам в глаза»

«Смело посмотрим своим страхам в глаза»

Чего вы боялись ребенком? Боялись ли вы, что вас оставят одного? Боялись ли вы, что вас будут бить? Боялись ли вы, что мама или папа вас не любят? Как вы справлялись со своими страхами в детстве? Уходили ли вы в укромный уголок поплакать или зли­лись?

Запирались ли вы в туалете?

Просили ли вы брата или сестру посидеть рядом с вами?

Знал ли кто-нибудь, что вы испытываете страхи? Как вы думали тогда: ваша мама знала о ваших стра­хах?

Как вы выражали свои страхи? Случалось ли вам обмочиться в постели? Маскировали ли вы свой страх гневом? Насколько похожи ваши способы реагирования на страх в детстве и теперь, когда вы взрослый человек? Вы по-прежнему выходите из себя, когда боитесь? Прячетесь ли вы от людей в таком состоянии? Можете ли вы рассказывать о своих страхах людям? Притворяетесь ли вы, что ничего не боитесь?

Очень хорошо, если вы сможете на все эти вопросы от­ветить кому-то, кому доверяете. Прекрасно, если все это вы сможете обсудить с супругом или другом, которого лю­бите. Внимательно выслушайте и его ответы на эти вопро­сы. Задайте ему дополнительные вопросы о его детстве. Это вас сильно сблизит.

Мы поработали с вами над эмоциями, которые омрача­ют нашу жизнь. А с другими — радостными и светлыми чув­ствами — вы справитесь без труда. Только не ленитесь раз­делить их с самым близким и значимым для вас человеком. Помните поговорку: «Разделенная радость — двойная ра­дость, разделенная боль — половина боли».

КАК ДЕТСКИЕ ЧУВСТВА ПРОЯВЛЯЮТСЯ В СУПРУЖЕСТВЕ?

Вот, например, одна семья. Она — учительница, он — врач. Любят друг друга, у них много общих интересов, оба — замечательные люди. Их супружество, казалось бы, несет на себе отпечаток божьего благословения, так они подходят друг другу. Но первые три года жизни сопровож­дались частыми и болезненными для обоих супругов ссо­рами. И так бы это все и продолжалось, если бы однажды их семейный терапевт не подсказал им, в чем истоки их ссор. Он знал обстоятельства детства каждого из супру­гов в этой семье.

Она выросла без отца. Мать делала все возможное, что­бы дочери дать образование, «вывести в люди». Естествен­но, мать любила свою дочь и заботилась о ней. Девочка была очень способная, и мать постаралась дать ей как мож­но больше, в первую очередь хорошее образование — и английский язык, и изостудия, и фигурное катание. Девоч­ка с удовольствием всем этим занималась.

Незаметно атмосфера высоких требований сгущалась. Нельзя сказать, что требования были невыполнимыми, но все же приходилось постоянно тянуться к новым достиже­ниям. Ну и что? Разве это плохо? Разве вся педагогика не занимается тем, чтобы провести человека по верхнему краю его возможностей?

То ли из-за занятости, то ли из-за фокусировки внима­ния лишь на достижениях мама редко хвалила дочку. Зато критиковала ее постоянно. И еще. Мама никогда не гово­рила дочери: «Я тебя люблю».

А теперь, когда дочь уже была замужем — вы не пове­рите, но — ссора с мужем у нее могла возникнуть из-за

небрежно брошенной им фразы за ужином, например: «Ой, какая мягкая морковка». Ужин — тушеные овощи с мясом — мужу понравился. Он не хотел сказать ничего плохого. Она же обиделась и три дня не разговаривала с ним. Он не понимал, в чем дело. Начали перебирать про­шлое, нашли еще несколько таких обид.

Какая связь между детством девочки и проблемами ее брака? Прямая. В детстве девочку много критиковали и мало хвалили. Ей казалось, что ее не любят. Во всяком слу­чае, она не всегда была уверена в том, что ее любят просто так, без всяких ее достижений.

Она привыкла стремиться к совершенству, к сверхдос­тижениям. И ей удавалось почти все, за что она бралась. Ее успехи были действительно большими. Она преуспела в иностранном языке, в изобразительном искусстве, в спорте, не говоря уже о школе. Двигатель этих успехов — глубоко спрятанная пониженная самооценка. «Я должна добиться еще больших успехов, тогда мама будет мной довольна».

Но похвала не приходила, пониженная самооценка толь­ко закреплялась. Это довольно едкое чувство. Вечное не­довольство собой, своего рода самоедство. Сколько ни де­лай, даже самой себе не нравишься. Такой человек очень болезненно воспринимает любую критику или усматрива­ет критику там, где ее нет.

Например, замечание о мягкости (либо твердости) мор­ковки было лишь констатацией факта: такова морковь. Но жене показалось, что муж тем самым хочет плохо отозвать­ся о ее кулинарных способностях. Дело не в морковке, а в повышенной чувствительности, ранимости, уязвимости.

Конечно, идеальный муж мог бы давно заметить эту осо­бенность жены. Он мог бы и похвалить ужин. Похвала ук­рашает любые взаимоотношения. Комплимент ужину — все равно, что комплимент самой женщине, приготовившей этот ужин. Этот муж был не идеальный. А вы знаете иде­альных мужей? Я, например, не знаю. Никто не соверше­нен, значит и не идеален.

Теперь мои знакомые ссорятся реже и, главное, после ссоры долго не молчат, а понимают, что обычная супружес­кая жизнь без конфликтов не бывает. Надо лишь не усу­гублять их.

Жена в этой семье, о которой я рассказываю, с помощью друга-врача и рекомендованных ей книг поняла, что ссоры в ее браке происходят из-за ее перфещионизма. Это такое со­стояние, когда человек, гонимый недовольством собой (по­ниженной самооценкой), стремится делать все лучше, и луч­ше и так до бесконечности. Тем не менее, перфекционист никогда не бывает удовлетворен своими результатами.

Все хорошее может превращаться в свою противополож­ность. Не успокаиваться на достигнутом, стремиться к еще большим высотам и успехам — прекрасная черта. Но если при этом не бывает ни минуты удовлетворения, то зачем все наши успехи?

Перфекционизм может приводить к реальным достиже­ниям. Много хороших дел творят люди с такой мотивацией. Однако это позитивные результаты на короткой дистанции. На длинной же дистанции перфекционизм может разру­шить человека, превратить его в роботообразного трудого­лика. Без права на отдых и на ошибку. У этих людей имеют­ся следующие признаки в поведении: