Щыхугъуэ (каб.-черк.) из щыху(ы)н «сорваться» (с обрыва), гъуэ – пространственный аффикс; «место где (можно) сорваться», обрыв; то же, что и щыхупIэ

щыхупIэ (каб.-черк.) из щыху(ы)н « сорваться» (с обрыва), пIэ «место» – обрыв

щыхьэр, щэхьэр (каб.-черк.) из перс. шахар «огород», видимо, через тюрк. посредство

ылъапс (адыг.) «низ» /ср. щIыIэпс (каб.-черк.) «низкое место»/

Iапчъ (адыг.) «дорога через лесную чащу»

Iащхьэ (каб.-черк.) «курган, холм»; в назв. Iуащхьэмахуэ (Эльбрус) – в знач. «гора»

Iуашъхь (адыг.) «курган, холм»; ср. абх. ашьха «гора» при абаз. быкхъуы «гора»

Iуащхьэ бын (каб.-черк.) «семья курганов»; курганные могильники

IунатI (адыг.) «моего у реки (напротив чего-либо)»

Iушъу (адыг.) «берег» / Iуфэ (каб.-черк.)/

Из данного перечня видно, что 87 терминов из 186 являются общеадыгскими, различаясь в адыгейском, и кабардино-черкесском языках лишь фонетическими вариантами или вовсе не различаясь; 50 терминов в топонимии выступают как собственно адыгейские, а 48 терминов – акта собственно кабардино-черкесские. Если учесть то, что некоторые различия являются лишь условными, можно констатировать, что половина состава топонимических терминов является общеадыгской. При этом следует иметь в виду, что к общим относятся термины, указывающие на важнейшие реалии: бгы «гора», псы «вода», псын (э) «родник», мэз «лес», тхы «хребет», шъхьэ/щхьэ «голова» (верх), къуадж/къуажэ «общество» (селение, аул) и др., тогда как собственно адыгейсиие и собственно кабардино-черкесские термины отражают особенности соответствующей топографии или результат влияния специфической историко-лингвистической среды, входя часто в состав эндемичных топонимов: адыг. гъэхъун, кIэтыку, къэтх, къэхалъ, къос, къуджыр, къутыр, лъахъ, мэкъух, орыжъ, пэ «устье», плъагъуэ, псыгъэхъун, псыкIэй, псыхэ, тамэ, темэн, тхьэчIэгъ, тыну, хьгъэхъун, хъуоу, хъыды, хъуат, шъоф, Iапчъ и др.; куб.-черк. бэтэх, бэтэгъэ, гуэл, гуэрэныжь, гъуамэжь, дурэш, куей, къыр, кхъузанэкхъэ, псыкIантIэ, сэрэш, сэтей, уапIэ, уэтэрыпIэ, хуей, чэщанэ, шэд, щIэубгъуэ, щIыIэпс и др.

Топонимические термины с точки зрения исходного языка, как топонимия, разнородны, хотя основная масса их является исконно адыгской. Из иноязычных шире представлены тюркизмы (арыкъ, ауз, гуэл, джэрмэншык, куей, къыр, отэр/уэтэр, сын, чэт, щэндакъэ/шордакъ) и др., редки иранизмы (перс. щыхьэр, осет. шэд, ст.-осет. кам) и арабизмы, видимо, опосредованные через тюрк. языки (хьабл/хьэблэ, къалэ). В некоторых терминах адыгские элементы сплелись с иноязычными: псыкъуй/псыкъуий, псынэчай, уэтэрыпIэ (пIэ «место»), чэтыпIэ (см. выше.)

Семантика терминов различна. Они употребляются:

1) в оронимах, обозначая детали сухой поверхности (бгы, гъэхъун, джабэ, кIэй, къо/къуэ, къуладж/къуэладжэ, тыку, тIуакI/хуей, хъоу, хъуат и др.);

2) в гидронимах различных категорий (псы, псын /псынэ, темэн, орыжъ, гъуамэжь, сэрэш, хы и др.);

3) в дромонимах (названиях дорог): гъогу/гъуэгу, лъагъо/лъагъуэ, щIэкIыпIэ, щIыхьэпIэ, Iапчъ и др.;

4) в ойконимах (различных типов поселений): хьабл/хьэблэ, къуадж/къуажэ, чылэ/жылэ, къалэ, хэкужъ/хэкужь (бывшее поселение);

5) в названиях сооружений: лъэмыдж/лъэмыж, бэтэгъэ, тIыгъ/тIыгьэ, джэрмэншык, уэтэр;

6) в дрионимах и фитонимах: мэз, чъыгы/жыг, къуджыр, мэкъух;

7) в названиях священных мест и погребальных сооружений: тхьэчIэгъ/тхьэщIагъ, къэ/кхъэ, кхъуэанэкхъэ, спыун (испыун), чэщанэ, къубэ и др.

Особую группу топонимичесхих терминов составляют слова, первичная семантика которых – части тела человека животных: тхы, шытх, бгы, шъхьэ/щхьэ, напэ, нэкIу, пщэ, жэпкъ/жьэпкъ, жьэгъу, лъэгу.

Круг «топографических» слов в адыгских языках значительно шире собственно топонимической терминологии; в приведенный перечень включены лишь те из первых, которые в собственных именах имеют более или менее регулярное употребление. Эта регулярность весьма различна: от единичных случаев до закономерности, выражающейся в том, что термин становится ключевым словом или, в результате частого употребления и десемантизации, – топоформантом.