Лекции.Орг


Поиск:




Даю уроки рисования!




Надеюсь, образ «вечной красоты» не покинет детей. Прототип уничтожен. Выяснилось: «лепка детям не нужна, от нее — одна грязь».

Чтобы поскорее покончить с никчемной грязью, нашу волшебную обитель завалили железной арматурой. Гномы с перерезанными животами, безголовые, безрукие лежали, погребенные под тяжестью железа. На них упала елка с игрушками. Циркачи, клоуны, фокусники повергнуты в прах — их сшибли с проволоки, теперь они валялись на пыльных гранях будущей какой-то модели, ее детали были поставлены на рисунки, их сняли со стен и бросили на стол и на пол. «Дача в Коломне» сгорбилась под радиоаппаратурой, скрежетали разорванные карусели, стонали шестиногие кошки. За что нас так?.

Наша квартира пополнилась еще четырьмя ящиками детских работ. Теми, что удалось спасти, и теми, что предстоит реставрировать. 3а каждой работой — ребенок, и он смотрит на меня округленными глазищами своих домов и медведей, принцесс и мам.

Юта Дмитриади по привычке бежит в свой дом, бьется в дверь, да дверь не отворяется. В руке — пакет из-под молока с очередными «прелестями». Нет учительницы. Юта — к Татьяне Михайловне.

— Кому мне теперь все это показывать?

— Покажи мне.

— Нет. Вы посмотрите и верните. Она придет и я ей все сама отдам.

Юта верит, что я вернусь. Но у нас, Юточка, нет незаменимых. Вместо лепки будет «ассоциативное и образное мышление», предмет эфемерный, не грязный. Вот учителю по этому предмету и носи мешки из под молока.

Хорошо, если класс заперли сразу после моего ухода и дети не увидели того, что стало с «вечной красотой». А если увидели? Нужен им такой урок?

Всяко меня утешали: ничего, мол, все равно ты посеяла свое. Все равно, мол, дети никогда не забудут. Было б из-за чего горевать-то, убиваться! Ведь на том стоим — одно до основания рушим, потом новое создаем. Есть у тебя дети, и занимайся с ними. Не отовсюду же гонят!

И правда. После выхода книжки «Освободите слона» посыпа­лись письма, просьбы о помощи: где вы, где ваша школа, у нас труд­ный ребенок, можно мы его к вам учиться приведем? Приходилось отвечать, что нет у меня ничего, езжу по Москве, где соберутся дети, куда позовут, туда и иду. На зов-то как не откликнуться!

Тот аутичный, тот заикается, тот расторможенный — вот и бре­дешь от одной станции метро до другой, а по дороге придумываешь, что с этими порождениями нашего социума делать. А все говорят: «Что же ты, в самом деле, и книги пишешь, и статьи в газетах пуб­ликуешь, а своего места нету?»

А у кого оно есть? У завклубом есть, вот она захотела — за день все смела, что годами строилось.

Плевать ей на Юту с ее «прелестями», и Аню со «всей природой».

Когда нашу студию в Химках разогнали и стала я бродячим актером, отбившимся от труппы, то подумала: напишу рассказ «Даю уроки рисования». Как вхожу в разные дома к детям и все меня числят за учителя рисования. Но рисунок и лепка лишь только средства, предлог для общения с детьми. Средства, не цель.

А мне объясняют, что девочка Надина, к примеру, не в ладах с линией, а работает «живописным пятном». Как бы ее научить рисовать? Я говорю — попробуем. А сама вижу, что Надинины проблемы не в рисовании, а в плохой координации. Мысль не на­ходит выражения. Богатый внутренний мир Надины робко заяв­ляет себя. Где-то зашкалило, ребенок замкнулся, стал неуверен­ным — вот где надо работать. А уж чем мы будем заниматься, ле­пить, рисовать, вырезать или клеить, — подскажет Надина.

И другие дети нужны Надине: один на один с маленьким ребен­ком (кроме особых случаев) работать непродуктивно. Так у зам­кнутой девочки появляются друзья. Оживает ее полированная квартира. Родителям это не очень по душе, но что не сделаешь для собственного «трудного» ребенка?

И так из дома — в дом. Где чаем напоят, где разговорятся, а где разложат журналы мод и спросят совета, какую выкройку брать. Художник понимает! А в одном доме меня спросили, какие шторы лучше — в мелкую клеточку или крупную. Я сказала, что предпочитаю в огуречик. Потому что в тот момент было не до штор. Мальчик, у которого был невроз — он не говорил с чужими, вдруг взял да и заговорил со мной, и я ляпнула про огуречики. И что же? Родители отыскали ткань с похожим на огурцы орна­ментом. И сшили из нее шторы.

Вот такой рассказ складывался, и многое в него бы вместилось, но тут подвернулась клубная студия, надо было все организовать (не административно, на это был человек), и рассказ не состо­ялся.

«Не плакать, не смеяться, а понимать» — этому призыву тысячи лет. Шок от разгрома позади, смеяться не над чем, разве что над собой. Будем понимать.

В романе Отара Чиладзе «Всякий, кто встретится со мною» есть персонаж — доктор. Один доктор на несколько грузинских сел. В семье Макабели болеет девочка Анетта. Она часто болеет. Доктор дарит ей куклу. Осмотрев внимательно девочку, он не про­писывает никаких лекарств. И дарит ей куклу. Доктор умеет лечить, он не шарлатан, но в данном случае кукла и была лекарст­вом. Почему? Потому что у девочки появились забава, радость, счастье. Кукла дала ей то, что не дало бы ни одно лекарство. Она вывела девочку из состояния болезни.

Жизнь девочки прослеживается в романе от рождения до смер­ти Она — незаурядная натура. Тонко чувствующая, экзальтиро­ванная, склонная к ипохондрии. И ее болезненность была не физио­логична, а «психологична». Гениальный сельский доктор интуитив­но выбрал самое верное средство. Он обладал главным даром — даром любви.

Результат четырехлетнего труда аннулирован, но любовь разбоем не погасишь.

В память о нашей дружбе я еще напишу, наверное, не один рассказ. В коробках — работы, они требуют осмысления. Хотя до сей поры дети и их работы были для меня неразрывным целым.

«Прелести» спят под моей подушкой. Фотографии Юты Дмитриади — на стене. Некоторые фотографии вы найдете в книге.

Пока же я — «машина вместе с дорогой» — езжу по Москве с памятью об отобранных детях и даю уроки рисования.

Февраль, 1987 г.

 

 


[1] «Беспокою вас по поводу ничейной девочки из 5 номера «Работницы». По­могите узнать ее фамилию, я хочу навещать ее в больнице, извините за несклад­ность». Такое письмо получила я от Полины Макаровны Калмыковой. Я позво­нила ей, объяснила, что, пока этот рассказик опубликовали, девочки и след про­стыл. Год прошел с того дня, а то и с лишком. Спасибо доброй душе, Полине Макаровне, приемщице в прачечной, с сотни оклада она готова на десятку в месяц покупать дитю фруктов, ездить к ней, ничьей. Она-то готова, да вот малышки не сыскать!.. «Горе-то какое, — вздыхает в трубку Полина Макаров­на, — если еще кто такой обнаружится, скажите, хоть чем помогу».

[2] Stupor (лат.) оцепенение

[3] Моя кукла — маленькая, моя кукла — красивая (нем.).

[4] Как долго издаются книги! Пока рукопись дошла до типографии, в мире многое изменилось. И не все к лучшему. В моем доме детства больше нет армян. Им едва удалось уцелеть при погромах. Соседку с первого этажа ударили утюгом, со второго этажа — кипятком обварили, а наши соседи с третьего спаслись бегством. Погромщики — это тоже наши дети. Дети, которым никто никогда не рассказывал ни дома, ни в школе о геноциде и антисемитизме, никто никогда не показывал документальные фильмы ужасов о жертвах газовых камер и турецкой резни. В четырех штатах Америки программа «Геноцид и еврейская катастрофа» обяза­тельна для школьников. Дети, понимающие, сколько горя принесли миру геноцид и антисемитизм, не вырастут расистами. Наша школьная программа эти понятия даже обзорно не включает. При неразвитом воображении убивать и громить легко.

[5] П. А. Флоренский (1882—1943) — выдающийся русский философ, богослов, математик, инженер, искусствовед. Родился в местечке Евлах (ныне — в Азербайджане), погиб на Соловках. Биография П. А. Флоренского очерчена в предисловии А. Гулыги к «Воспоминаниям» П. Флоренского, опубликованным в «Литературной учебе» (1988, № 2, 6). Жизнь П. А. Флоренского — пример подвижничества. Будучи священником, он совершил знаменитые открытия в науке («Мни­мости в геометрии», «Диэлектрики вих техническом применении» — вот только часть научных трудов, опубликованных в 20-е годы), обосновал правомерность «обратной перспективы». Главный богословский, философский труд П. А. Флорен­ского — «Столп и утверждение истины» (М., 1914). В 1933 г. был репрессирован. В 1956 г. реабилитирован посмертно. Теперь имя и творческое наследие П. А. Флоренского возвращаются в нашу науку и литературу.

 

[6] Аутизм — патологическое нарушение контактов с окружающими.

[7] Суггестия (лат. suggestio) —внушение.

[8] Дизайн как вид искусства родился в Баухаузе в 1919 году, когда после пора жения Германии в первой мировой войне немецкая творческая интеллигенция поставила своей целью нести в жизнь искусство, преображатьим быт, окружающую человека среду: от рабочего стола до машин и домов.

[9] Еврейский государственный музей в Праге.

[10] Две другие работы Фридл (акварельный портрет девочки и букет цветов) я нашла недавно в музее «Беит-Терезин» в Израиле. Их сохранил замечательный человек, Вилли Гроаг. Ему-то мы и обязаны тем, что не погибли детские рисунки, — он вывез после войны из Терезина три чемодана рисунков. Благодаря Вилли до нас дошло последнее письмо Фридл, написанное ею в честь его дня рождения. Теперь удалось узнать, что в детском доме девочек в комнате № 25 висела работа Фридл — вид Праги. Пока она не найдена.

Ученики Фридл, пережившие ужасы Терезина и Освенцима, стали художни­ками, искусствоведами, детскими психологами и врачами. Все ее ученики, с кем мне удалось встретиться за эти годы в разных странах, говорили одно: самое боль­шое влияние на их жизнь оказала Фридл. Ей они обязаны выбором профессии, на многое они до сих пор смотрят ее глазами.





Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-08-18; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 466 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Так просто быть добрым - нужно только представить себя на месте другого человека прежде, чем начать его судить. © Марлен Дитрих
==> читать все изречения...

1005 - | 823 -


© 2015-2024 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.01 с.