Что окаменелости говорят об эволюции

Одни неизменно забывают возвращаться к самым, основам.

Другие ставят недостаточно

глубокие вопросы. Людвиг Виттгенштейн'

Окаменелостям есть что сказать по поводу стародавнего вопроса, находящегося в центре противостояния Писания и науки. Их на­зывают «судом последней инстанции, когда на повестке дня стоит эволюционная доктрина»². Что же на самом деле говорят нам окаменелос­ти об эволюции? Действительно ли столь хороши доводы в пользу эволю­ционной теории, основанные на исследовании окаменелостей? Мы рас­смотрим два главных вопроса: темпы эволюционных изменений и взаимо­связь ископаемых групп.

ТЕМПЫ ЭВОЛЮЦИОННЫХ ИЗМЕНЕНИЙ И ЛЕТОПИСЬ ОКАМЕНЕЛОСТЕЙ

Некоторые важные находки, связанные с окаменелостями, например, простейшие формы, относящиеся в основном к докембрию и залегающие чуть ниже большого разнообразия сложных животных, включающего спе­цифическую эдиакарскую фауну и организмы из бургесского сланца³ (рис. 10.1), ставят под сомнение привычные предположения о всеобщем эволюционном прогрессе на протяжении длительных промежутков вре­мени. Можно легко заметить, что эволюция крайне непостоянна в темпах своего развития.

Согласно эволюционной модели, жизнь возникла по крайней мере 3,5 миллиарда лет назад, но в течение примерно 3 миллиардов лет оставалась на уровне относительно простых одноклеточных форм. И вдруг, менее чем за 100 миллионов лет, в результате так называемого «кембрийского взры­ва», появились почти все (около 40)⁴ типы животного царства, после чего возникновения новых типов практически не происходило. 100 миллионов лет для «кембрийского взрыва» — это еще довольно щедрый подарок эво­люции. Некоторые ученые отводят появлению большинства типов лишь 5-10 миллионов лет, что составляет всего 1/300 от срока, постулируемо­го для всей эволюции. Сэмюэл Боуринг из Массачусетского Технологичес­кого института замечает: «Хотелось бы мне спросить моих друзей-биоло­гов, насколько быстро должна идти эволюция, чтобы они почувствовали себя неуютно?»⁵ Исследователи сообщают также о заметном увеличении количества водорослей в кембрийских отложениях⁶. В целом растения, со­ставляющие лишь четверть от ныне существующих видов, появляются выше вместе с различными группами и на разных уровнях (рис. 10.1). Да­лее, по мере восхождения к вершине геологической колонки, в летописи окаменелостей продолжают происходить неожиданности. Например, боль­шая часть отрядов млекопитающих предположительно появилась в тече­ние всего лишь 12 миллионов лет (нижний третичный период). Эволюцио­нист Стивен М. Стэнли указывает, что поскольку один вид млекопитающе­го существует в среднем более миллиона лет, то остается время лишь для 10-15 последовательных видовых поколений (хроновидов), чтобы возник­ли столь разные животные, как киты и летучие мыши. Он заявляет: «Это явным образом противоречит здравому смыслу»⁷ и выдвигает альтернатив­ные гипотезы, такие, как быстрые изменения в регуляторных генах и ма­лых популяциях, где мутациям было бы легче проявлять себя; благодаря чему можно объяснить внезапное возникновение огромного числа разно­видностей млекопитающих за столь короткий срок. «Чрезвычайно бурная эволюция» отмечается также и у птиц, поскольку все ныне существующие отряды возникли «примерно за 5—10 миллионов лет»⁸. Ранее мы отмечали, что модель «прерывистого равновесия» не является решением проблемы⁹. Она имеет дело с изменениями на видовом уровне и не затрагивает быст­рое возникновение более обширных групп — отрядов, классов, типов и отделов.

Как ни странно, начиная с нижнего фанерозоя, летопись окаменелостей предполагает уменьшение числа основных разновидностей как у растений, так и у животных. Стивен Дж. Гулд указывает, что кембрийские отложения содержат значительно больше основных видов животных, чем их существует ныне. По его мнению, традиционное эволюционное древо (рис. 11.1), в ко­тором ствол представляет собой один первоначальный тип, а ветви и ли­ства — его многочисленные и разнообразные производные, должно быть перевернуто верхушкой вниз, поскольку в настоящее время мы находим меньше анатомических схем, чем в прошлом¹⁰. Палеоботаники Уилсон Стю­арт и Гар Ротуэлл приводят список из 31 «основной растительной группы», принадлежавшей к нижнему палеозою, сопоставив его с 23 группами, существующими в наши дни". Мы можем увидеть еще большее число основ­ных разновидностей организмов в нижнем палеозое на рис. 10.1, согласно которому в палеозое появляется 67 групп, а кайнозое — всего лишь 42. Эта разница может быть и более значительной, поскольку в первый показатель не вошли несколько более мелких палеозойских растительных групп. На­пластования, находящиеся выше в геологической колонке, могут содержать большее число видов¹², однако они представляют собой лишь второстепен­ные варианты основных разновидностей. Другими словами, в нижней части колонки больше основных тем, а в верхних ее отделах преобладают вариа­ции. По причине вымирания число основных анатомических схем в верхних слоях уменьшается, в то время как эволюция должна с течением времени порождать все большее их разнообразие.

Непостоянный темп эволюционных изменений предполагает быстрые преобразовательные процессы. Окаменелости указывают на низкую эво­люционную активность в течение первых пяти шестых геологического вре­мени, охватывающих слои ниже кембрия. Последующая эволюция носила периодический характер, подразумевающий «прерывистое равновесие» с частыми периодами застоя, перемежающимися скоротечными эволюци­онными изменениями. Таким образом, согласно некоторым эволюционным моделям, времени на непосредственный процесс эволюционных преоб­разований остается сравнительно мало, возможно, менее одного процен­та от шкалы геологического времени. Подобный характер залегания окаменелостей существенно урезает срок в несколько миллиардов лет, отво­димый всеобщему эволюционному процессу. Данные соображения по по­воду временных ограничений еще более осложняют положение теории эволюции¹³.

Если судить по летописи окаменелостей, то основные эволюционные из­менения должны были происходить скоротечно. Но есть и другие данные, полученные при исследовании ископаемых остатков, говорящих о том, что эволюционные изменения должны идти чрезвычайно медленно. Некоторые из живущих ныне организмов очень схожи со своими ископаемыми анало­гами. Клещи из отложений нижнего девона, предполагаемый возраст кото­рых 400 миллионов лет, очень близки по строению современным видам¹⁴. Дж. Уильям Шопф обнаружил несколько ископаемых образцов сине-зеле­ных водорослей (цианобактерий) в породах из Биттер-Спрингс, Централь-лая Австралия, возраст которых оценивается в 850 миллионов лет; водо­росли практически идентичны ныне существующим видам. Он сообщает еще о 90 древних видах разных предполагаемых возрастов, имеющих двойни­ков среди современных организмов¹⁵. Уилсон Стюарт и Гар Ротуэлл, говоря о некоторых организмах, живших от позднего архея до среднего протеро­зоя (1,2—2,7 миллиарда лет назад), отмечают: «Конечно, вряд ли можно сказать что-то определенное по поводу темпов эволюции их биологических систем, но вот что касается их морфотипов [форм], то они оставались в из­вестной мере прежними от докембрия до настоящего момента»¹⁶.

 

 

Рис. 11.1 Эволюционное древо жизни в интерпретации, предложенной Эрнстом Геккелем более века назад. Обратите внимание, что все ветви выходят из одного основного ствола Листья древа образуют группы видов, а вот для обозначения главных ответвлений и более мелких ветвей подходящих организмов почти не нашлось. Эти ветви обозначены главным образом категориями классификации. Сравните с рисунком 11.2.

 

 

Отдельные формы из ганфлинтского сланца, залегающего в районе Ве­ликих озер в Северной Америке, возраст которого оценивается почти в 2 миллиарда лет, также очень похожи на своих современных аналогов. Энд­рю Кнолл утверждает: «Многие прокариоты |не имеющие ядра] из поздне­го протерозоя мало отличаются по морфологии, развитию и поведению от современных популяций цианобактерий»¹⁷. Эволюционисты пытаются объяснить данное отсутствие изменений непостоянством темпов эволю­ционных преобразований, либо внутренними эволюционными изменени­ями, которых нельзя увидеть. Однако если рассматривать схожесть форм в контексте творения, то она вполне могла стать результатом просачива­ния в горные породы простейших организмов вместе с поверхностной во­дой в недалеком прошлом¹⁸.

Желая согласовать эволюционную теорию с летописью окаменелостей, эволюционисты допускают как чрезвычайно низкие, так и крайне высокие темпы эволюции. Это говорит о том, как легко общая теория эволюции при­спосабливается к разнообразным данным. Часто меняющиеся темпы эво­люции ставят под вопрос традиционные взгляды на нее как на медленный, постепенный процесс, и здесь может возникнуть вопрос: почему одни бак­терии или подобные им простейшие развивались и по прошествии 600 мил­лионов лет стали людьми, а другие организмы остаются практически неиз­менными на протяжении 2 миллиардов лет?

Окаменелости (в лучшем для эволюционной модели случае) свидетель­ствуют о крайне непостоянных темпах эволюции. Продолжительные пе­риоды медленного развития, а то и полного его отсутствия, на которые ука­зывают окаменелости, оставляют в геологическом прошлом мало времени для весьма маловероятных сложных эволюционных изменений.

 

ПРОБЕЛЫ В ЛЕТОПИСИ ОКАМЕНЕЛОСТЕЙ

Когда я был аспирантом, профессор, преподававший теорию эволюции, поведал мне, что преподавательский состав зоологической кафедры обес­покоен моими креационистскими взглядами. Он попросил меня дать объяс­нения. Я ответил, что могу проследить, каким образом определенная ли­ния рассуждений может привести к вере в эволюцию, но у меня есть не­сколько вопросов, касающихся этой теории. Профессор был заинтриго­ван. Объясняя свою позицию, я, в частности, заявил, что не в состоянии понять, каким образом могла развиться черепаха, не оставив в качестве следов своей эволюции никаких промежуточных звеньев. Черепаха — это уникальный организм, и в процессе возникновения ее уникальных черт, особенно панциря, должно было образоваться множество промежуточ­ных форм, однако в летописи окаменелостей нет никаких на то указаний. Палеонтологи обнаружили тысячи ископаемых черепах, некоторые экзем­пляры достигают 4 метров в длину. По их оценкам, черепахи появились более 200 миллионов лет назад, и в напластованиях, расположенных ниже того уровня, где они обнаружены впервые, мы не видим никаких следов поступательного эволюционного развития их своеобразных панцирей¹⁹. Обсудив и другие мои соображения, профессор, похоже, удовлетворил­ся моими ответами и согласился с тем, что эволюционная теория сталкива­ется с определенными трудностями. Как я узнал впоследствии, единствен­ная причина, по которой мне было позволено закончить обучение, заклю­чалась в том, что преподавательский состав не мог прийти к единому мне­нию, как со мной поступить!

И таких вопросов, как происхождение черепахи, можно поставить очень много. В каждой последующей части геологической колонки мы находим множество внезапно возникших новых видов. Поиск их предков в пластах, расположенных ниже, не приводит к успеху. Чарльз Дарвин был в курсе этой проблемы. В Происхождении видов он пишет: «Число промежуточ­ных видов, существовавших прежде, должно быть просто огромным. По­чему же всякая геологическая формация и всякое напластование не кишат подобными промежуточными звеньями? Геология не дает никаких основа­ний для подобной органической цепочки, выстроенной в строгом порядке; и это, скорее всего, самое очевидное и самое веское возражение, которое может быть выдвинуто против данной теории»²⁰. Далее Дарвин объясняет наличие этой проблемы «крайним несовершенством» геологической лето­писи. Тем не менее, по его собственному признанию, ведущие авторитеты в области палеонтологии, такие, как «Агассиз, Пиктет и более всех прочих профессор Седжвик», выступали против его взглядов²¹.

Общая ситуация с недостающими промежуточными звеньями с тех пор существенно не изменилась. Сто двадцать лет спустя Дэвид М. Рауп, кура­тор геологического отдела Чикагского полевого музея естественной исто­рии и бывший президент Палеонтологического общества, заметил, что «гео­логам со времен Дарвина вместо постепенно разворачивающейся пано­рамы жизни открывается крайне неоднородная, отрывочная картина; то есть виды появляются в последовательности весьма случайной, не демон­стрируют каких-либо значительных изменений на протяжении своего су­ществования в летописи, и затем внезапно из нее исчезают»²².

А всего лишь несколькими годами ранее палеонтолог Дэвид Б. Киттс из Оклахомского университета также признал: «Вопреки радужному обеща­нию, что палеонтология предоставит средство, с помощью которого будет „хорошо видно" эволюцию, она поставила перед эволюционистами ряд трудноразрешимых проблем, самой известной из которых является нали­чие «пробелов» в летописи окаменелостей. Эволюционная теория подра­зумевает существование промежуточных форм между видами, а палеон­тология не находит их»²³.

Ему вторит Стивен Джей Гулд: «Крайне редкие переходные формы в ле­тописи окаменелостей по-прежнему остаются профессиональной тайной палеонтологии. В эволюционных древах, украшающих наши учебники, на­личествуют данные только на концах и в узлах их ветвей, все остальное — умозаключения, пусть даже и обоснованные, а не научные факты»²⁴.

Характерные особенности, присущие последовательности окаменело­стей, подтолкнули эволюционистов к выводу, будто эволюция идет скоро­течными всплесками. Они также заявляют, что изменения происходили в малых популяциях, в которых шансов на сохранение промежуточных форм в качестве окаменелостей должно быть меньше, то есть речь идет о моде­ли прерывистого равновесия²⁵. Может быть, чем-то подобным и можно объяснить недостаток промежуточных звеньев между близкородственны­ми видами, но в отношении гораздо более существенной проблемы — от­сутствия таковых между основными группами организмов — данные пред­положения не имеют силы.

Ныне существующие и ископаемые организмы распределены по основ­ным категориям, называемым типами и отделами. Это обособленные ос­новные группы иерархической классификационной схемы. Более милли­она различных живущих видов образуют более 80 основных групп (типов и отделов). Почему эти группы столь обособленны? И почему мы, рассмат­ривая окаменелости, не находим эволюционирующих промежуточных форм между этими обособленными основными группами? В данном слу­чае эволюционная модель не проходит один из самых решающих тестов. Надежда на некое подобие эволюционного чуда, которое преобразит один основной тип в другой, остается призрачной. Палеонтологи найдут еще не один новый вид ископаемых животных, но и они скорее всего будут при­надлежать к изолированным основным группам²⁶. Можно предположить, подобно Дарвину, что летопись окаменелостей несовершенна, но ведь уже собрано много миллионов ископаемых остатков. Эволюционистам по-пре­жнему трудно найти объяснение тому, что все окаменелости неизменно разбиваются на основные группы, а огромные пробелы так и остаются не­заполненными. Едва ли возможно, чтобы катаклизмы и катастрофы, спо­собствовавшие образованию и сохранению окаменелостей, происходили только в те моменты, когда в промежутке между основными группами не было никакой эволюции.

Уважаемый гарвардский палеонтолог Джордж Гэйлорд Симпсон обри­совал проблему уменьшающегося числа промежуточных звеньев на каждом последующем классификационном уровне с помощью приведенной ниже таблицы (табл. 11.1)²⁷. Согласно эволюционной модели, самое боль­шое количество промежуточных форм должно находиться именно между основными группами, то есть там, где они явно отсутствуют.

Проблему недостающих звеньев можно проиллюстрировать несколь­кими примерами²⁸. «Кембрийский взрыв» — это не только наличие всех ос­новных типов животного царства, оказавшихся примерно на одном и том же уровне в геологической колонке. Это еще и полное отсутствие их пред­шественников, которые могли бы показать, как они развивались. Палеон­тологи тщательно изучают породы, находящиеся непосредственно под «кембрийским взрывом», в которых предположительно должны находить­ся промежуточные виды. Однако поиски не дают практически никаких ре­зультатов. Не имея достоверных данных, палеонтологи теряются в догад­ках, как увязать эти группы одну с другой. Фредерик Шрам из Скриппсов-ского океанографического института отмечает: «Пожалуй, ни по одной теме не было высказано столько гипотез и домыслов, как по взаимосвязи типов беспозвоночных. Едва ли можно найти два авторитета, придерживающихся одной точки зрения. Более того, обилие соперничающих интерпретаций отдельных аспектов анатомии беспозвоночных и беспорядочная масса на­званий всякого рода «гипотетических предков» или воображаемых живот­ных действуют просто устрашающе»²⁹.

Что касается эволюции растений, то здесь возникают примерно те же вопросы (рис. 10.1). Гарольд Ч. Болд из Техасского университета и его соавторы утверждают, что они, «тщательно взвесив все имеющиеся све­дения по сравнительной морфологии, а также по цитологии, биохимии и летописи окаменелостей, на данный момент не склонны объединять лю­бые два или более из 19 типов, на которые они предварительно разделили царство растений»³⁰.

Например, цветущие растения появляются в летописи окаменелостей вне­запно, полностью сформировавшимися и в большом числе. Дарвин называл

Промежуточные формы в классификационной схеме* Таблица 11.1

 

Уровень в классификации	Наличие промежуточных форм
Типы	Нет
Классы	Мало
Роды	Много
Виды	Множество

'Simpson (note 27)

 

 

происхождение цветущих растений «пренеприятнейшей загадкой». Прошло более века, а некоторые ведущие палеонтологи (Аксельрод, Болд, Кнолл и Ротуэлл) по-прежнему называют эту проблему «пренеприятнейшей»³¹.

Летающие животные подразделяются на четыре главных группы: насе­комые, птерозавры (летающие рептилии), птицы и летучие мыши (мои из­винения человечеству и его авиационной индустрии!). Полет — это узко специализированная функция, требующая наличия многих черт помимо крыльев. Конструкция небольшого самолета, к примеру, сильно отличает­ся от конструкции автомобиля. Естественно было бы предположить, что постепенное эволюционное развитие структур, необходимых для полета, должно оставить определенные следы в летописи окаменелостей. Однако у летающих насекомых, первыми появляющимися в геологической колон­ке, полетные функции уже полностью развиты³². Летающие птерозавры, птицы и летучие мыши также возникают внезапно, как полностью функ­циональные летающие животные. Анатомические изменения, необходи­мые для развития летательных способностей, включая преобразование ко­стной, мышечной, дыхательной и нервной систем, заняли бы много време­ни, и организмы, подвергшиеся подобным изменениям, несомненно, оста­вили бы какие-то следы в виде ископаемых остатков, свидетельствующих о существовании промежуточных стадий. Птичьи перья предположитель­но развились из чешуи какой-то древней рептилии. Всякий, кто изучал пти­чье перо под микроскопом, знает, что оно обладает сложной и узко специ­ализированной структурой. Может быть, длительный процесс возникно­вения всех ее составляющих из чешуи посредством случайной эволюции, включающей еще и тупиковые ветви развития, оставил свои следы в гор­ных породах? Пока ничего подобного не обнаружено.

НЕДОСТАЮЩИЕ ЗВЕНЬЯ

Несмотря на тот факт, что летопись окаменелостей носит в основном прерывистый характер, все же есть несколько организмов, которые дей­ствительно выглядят как «недостающие» звенья и рассматриваются в каче­стве промежуточных шагов через пробел в эволюционном ряду. Нет ниче­го удивительного в том, что эволюционисты хотят довести эти примеры до сведения каждого. Самый знаменитый из них, сочетающий признаки пти­цы и рептилии Archaeopteryx, описан в большинстве учебников биологии и палеонтологии. Обнаруженный спустя два года после выхода в свет Происхождения видов Дарвина, он послужил доказательством правоты теории эволюции, поскольку был промежуточной формой с анатомичес­кой точки зрения и занимал нужное место в геологической колонке. Archaeopteryx обладает некоторыми чертами рептилии, такими, как зубы, длинный хвост, когти на крыльях и костная структура, напоминающая в определенных аспектах рептильную. Есть у него и птичьи признаки, на­пример, полностью развитые перья, вилочка (грудная кость) и цепкий боль­шой палец³³. Часть основных рептильных характеристик Archaeopteryx присуща не одним только рептилиям. У целого ряда ископаемых птиц есть зубы, а когти на крыльях встречаются и у некоторых современных птиц. Полный набор хорошо развитых летательных перьев служит определяю­щим фактором в идентификации ArchaeopteryxnaH птицы³⁴. Archaeopteryx, вероятно, был птицей с некоторыми признаками рептилии. Не так давно были обнаружены еще два «предка» птиц. Однако ни у одного из них не оказалось перьев. Один был найдет примерно на том же уровне в геологи­ческой таблице, что и Archaeopteryx, а другой — чуть ниже. По поводу этих ископаемых видов среди ученых идет оживленный спор³⁵.

В учебниках часто приводится знаменитая серия окаменелостей, иллю­стрирующая постепенное эволюционное развитие лошади. Креационис-ты не обращают большого внимания на данный аргумент, вероятно, пото­му, что описанные изменения слишком малы и не решают проблемы про­межуточных звеньев между основными группами сотворенных организ­мов. Тем не менее следует отметить, что теперь уже сами эволюционисты ставят под сомнение достоверность традиционной схемы развития лоша­ди, разработанной О. Ч. Маршем³⁶. Симпсон заявляет: «Самое знаменитое из всех эволюционных направлений лошади, "постепенное сокращение боковых пальцев", оказалось чистейшей фикцией»³⁷.

Рауп в свою очередь утверждает, что «эволюционная летопись так и ос­тается удивительно прерывистой, и, как ни странно, сейчас у нас еще мень­ше примеров эволюционного превращения, чем их было во времена Дар­вина. Я имею в виду классические случаи дарвиновского преобразования в летописи окаменелостей, такие, как эволюция лошади в Северной Аме­рике. Их приходится отбрасывать или видоизменять по получении более детальной информации: то, что казалось добротной и простой последова­тельностью при относительно скудных данных, теперь представляется гораздо более сложным и гораздо менее последовательным»³⁸.

Старый стенд в Американском музее естественной истории, демонст­рировавший эволюцию лошади, теперь закрыт для публичного обозрения³⁹. Исследователи рассматривают новые гипотезы, связанные с ее происхож­дением. Все сходятся во мнении, что данный вопрос требует дальнейшего изучения⁴⁰.

Эволюционисты нередко говорят о ряде вымерших животных, называе­мых синапсидами и занимающих промежуточное положение между реп­тилиями и млекопитающими. В строении их скелетов есть признаки, при­сущие как одной группе, так и другой, а определенные особенности их челюстей представляют собой интересный, хотя и весьма ограниченный пример предполагаемой эволюционной последовательности между реп­тилиями и млекопитающими. Палеонтолог Т. С. Кемп из Оксфордского уни­верситета утверждает, что это «бесспорно... единственное столь значи­тельное преобразование в животном мире, которое так веско подтверж­дено научными данными, основанными на летописи окаменелостей»⁴¹. Дан­ная группа весьма разнообразна. Одни признаки синапсид соответствуют некоторым критериям гипотетического предка млекопитающих, а другие нет. Хотя отчасти эти признаки являются промежуточными, они не выст­раиваются в убедительный наследственный ряд между рептилиями и мле­копитающими. Палеонтолог Роберт Каррол из университета Макгилл ут­верждает, что «у нас все еще нет возможности выстроить прямую линию, ведущую к млекопитающим»⁴².

Эволюционисты приводят и другие примеры, касающиеся недостающих звеньев, в частности, об эволюционном ряде, отражающем происхожде­ние китов. Однако общее число «выявленных» недостающих звеньев чрез­вычайно мало по сравнению с сотнями тысяч гипотетических форм, необ­ходимых для устранения пробелов между основными группами организ­мов. Акцент на имеющихся немногочисленных примерах всего лишь сви­детельствует об их скудости. Да и окаменелости, заявленные как эволю­ционные звенья, соединяют вовсе не те типы и отделы, между которыми существуют наибольшие пробелы. Если принять во внимание, что пале­онтологи выявили более 250000 ископаемых видов, подразделяющихся менее чем на 80 основных групп и гораздо большее число подгрупп, но при этом обнаружили ничтожно мало организмов, которые можно рассмат­ривать как промежуточные, то напрашивается естественный вывод: эво­люционная теория сталкивается с серьезными затруднениями.

На предыдущих страницах мы уже упоминали о составляемых разными учеными эволюционных древах, отражающих путь от простого к сложно­му, по которому якобы прошли организмы в процессе эволюции. Однако повсеместные пробелы между группами предоставляют исследователям большую свободу действий, и потому среди тщательно разработанных ва­риантов эволюционного древа трудно отыскать хотя бы два согласующих­ся. Подобные древа «славятся» тем, что их стволы и ветви не представлены реальными организмами. В последнее время палеонтологи стали более ос­торожными, и в их схемах уже не сквозит излишняя самоуверенность.

На рисунке 11.1 представлено эволюционное древо образца 1886 года, основанное на исследованиях Эрнста Геккеля, ярого европейского сто­ронника эволюционной теории. Обратите внимание на связность всего по­строения. Рисунок 11.2 является отображением летописи ископаемых ам­фибий образца 1988 года. Легко заметить, насколько разобщены боль­шинство групп. Разрывы между ископаемыми группами говорят в пользу творения, а не эволюции. Если бы эволюционная теория была права, то между основными группами наблюдалась бы прочная связь. На рисунке 10.1 показаны многие группы, на которые биологи делят организмы. Будь эволюция реальным фактом, эти группы соединились бы посредством про­межуточных форм, располагающихся ниже в летописи окаменелостей, но опять же промежуточные формы отсутствуют.

 

 

Рис 11 2 Современный вариант той части эволюционного древа жизни, которая основана на изучении ископаемых амфибий Обратите внимание на почти повсеместное отсутствие предполагаемых промежуточных форм Тем самым признается факт их отсутствия и в ле­тописи окаменелостей В палеозое гораздо больше семейств амфибий, чем в кайнозое Изображенная здесь группа Eryopoidea включает 12 семейств, в то время как кайнозойс­кие группы представлены лишь одним семейством каждая*

"Carroll,p 157 (note 19a) Copyright © by WН Freeman and Co Использовано с разрешения

 

 

ЗАКОНЧЕННОСТЬ ЛЕТОПИСИ ОКАМЕНЕЛОСТЕЙ

Порой эволюционисты объясняют недостаток окаменелостей промежу­точных форм тем, что те не обладали прочной конституцией и потому не могли сохраниться так же хорошо, как организмы с твердыми частями тела"³. Подобный аргумент, пожалуй, нельзя считать существенным, по­скольку в виде окаменелостей хорошо сохранилось множество такого рода организмов. Одной из самых больших проблем для эволюционной теории является «кембрийский взрыв». Докембрийская эдиакарская фауна и кем­брийские организмы из бургесского сланца в большинстве своем не со­держат твердых частей, и при этом многие из них отличаются великолеп­ной сохранностью; однако ожидаемые промежуточные формы ниже «кем­брийского взрыва» явно отсутствуют.

Эволюционисты предполагают также, что летопись может быть несо­вершенной по той причине, что условия для фоссилизации возникают слишком редко⁴⁴. Однако летопись окаменелостей, по всей видимости, более полноценна, чем считалось прежде. Шансы на то, что отдельно взя­тый организм станет окаменелостью, конечно же, достаточно малы, но вся популяция одного вида настолько многочисленна, что вероятность появ­ления в летописи окаменелостей хорошо сохранившихся представителей данного вида весьма высока. В настоящее время проводятся разнообраз­ные исследования по соотнесению ныне существующих видов с хорошо сохранившимися ископаемыми видами, обитавшими на одной с ними тер­ритории. Расчеты показывают, что доля сохранившихся видов (не отдель­ных организмов) весьма существенна. У моллюсков в целом уровень пред­ставительства в летописи окаменелостей оценивается в 83—95 процен­тов; в частности, у двустворчатых и брюхоногих моллюсков это соотно­шение достигает 77—85 процентов⁴⁵, а у остракод (ракушковых ракооб­разных) — 60 процентов⁴⁶. Более крупные категории организмов, состоя­щие из множества мелких групп, сохраняются еще лучше: отряды назем­ных позвоночных представлены в летописи окаменелостей на уровне 98 процентов, а семейства — на уровне 79 процентов⁴⁷. Эти оценки, вопреки предположениям Дарвина, свидетельствуют об относительной закончен­ности и полноте летописи окаменелостей. Отсюда следует, что пробелы, наблюдаемые между типами окаменелостей, вполне реальны.

 

 

СТЕРЕОТИПЫ

Когда средства массовой информации обсуждают тему эволюции, то зачастую придают научным гипотезам авторитетность и реалистичность, которыми они на самом деле не обладают. Им явно недостает предостере­жений, высказанных профессиональным палеонтологом. В качестве при­мера можно упомянуть трудности, связанные с происхождением рыб и воз­никающие из-за отсутствия необходимых промежуточных форм. И все же в совершенно типичном сериале под названием В поисках животных из­вестный телекомментатор Би-Би-Си Дэйв Аттенборо в безапелляционной форме заявляет: «Этот бесконечно долгий период времени был отмечен появлением кораллов, приступивших к строительству рифов. Сегментные животные эволюционировали в формы, которые вскоре оставили моря и завоевали плацдармы на суше. Немаловажные изменения произошли так­же и у проторыб. Боковые щели, изначально представлявшие собой филь-трационные механизмы, обзавелись тонкими кровеносными сосудами и стали служить в качестве жабер. Между жабрами находились образова­ния из плоти в виде опор, жесткость которым придавали костистые стер­жни. Медленно, в течение многих тысячелетий, выдвигалась вперед и фор­мировалась первая пара этих костей. Вокруг нее образовались мышцы, так что передние концы стержней могли двигаться вверх и вниз. Так у жи­вотных появились челюсти. Костистые чешуйки на покрывавшей их коже увеличивались в размерах и становились острее, превратившись в конеч­ном итоге в зубы. Морские позвоночные уже перестали скромно просеи­вать ил и процеживать воду. Теперь они могли кусать. По обеим сторонам у них выросли кожные щитки, помогавшие им перемещаться в толще воды. Эти приспособления в конце концов стали плавниками. Теперь они могли плавать. И вот впервые в истории появились позвоночные охотники, спо­собные уверенно бороздить воды древних морей»⁴⁸.

Однако ни в летописи окаменелостей, ни где бы то ни было еще мы не обнаружили никаких определенных свидетельств в пользу изменений, ко­торые якобы произошли в «этот бесконечно долгий период времени». При­чем на суд общественности данная проблема не выносится. Отдельные поборники эволюционной теории еще более самоуверенны. Рональд Экер пишет: «У нас есть все основания говорить, что летопись окаменелостей несовершенна и содержит множество пробелов. Однако это ни в коей мере не дискредитирует теорию эволюции»⁴⁹. Благодаря подобным примерам хорошо видно, как, вопреки всем фактам, выживают парадигмы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Если считать окаменелости «судом последней инстанции», то они ско­рее свидетельствуют о сотворении, чем выносят приговор в пользу эволюции жизни. Ученые нередко предлагают подвергать новые идеи так на­зываемому «тесту на фальсифицируемость». Речь идет о поиске любых данных, которые показали бы, что данная концепция неверна. «Фальси­фицировать» эволюционную гипотезу достаточно просто: нужно прове­рить, составляют ли окаменелости непрерывную последовательность на протяжении всей геологической колонки, особенно в промежутках между основными группами. Если эволюция действительно имела место, то сле­дует ожидать по большей части непрерывного ряда ископаемых организ­мов, простирающегося от простейших и вплоть до всех основных типов современных форм жизни. Наши поиски должны показать, что все основ­ные группы живых существ взаимосвязаны друг с другом и эти связи четко видны на более низких уровнях летописи окаменелостей. Однако ни для кого не секрет, что промежуточных звеньев крайне не хватает. Проблема выходит за рамки типов и отделов и затрагивает сотни более мелких изо­лированных групп, внезапно появляющихся на протяжении всей геологи­ческой колонки. К этому следует добавить весьма неустойчивые темпы эволюции, оставляющие крайне мало времени на эволюционные измене­ния. Очень сложные, невероятные скачки в развитии, подобные «кембрий­скому взрыву», ограничены несколькими десятками миллионов лет. Эти данные указывают на то, что общая эволюционная модель не проходит тест на фальсифицируемость.

ССЫЛКИ

1. Wittgenstein L. 1980. Culture and value. Winch P, translator; Wright GHv (with Nyman H), editor. Chicago: University of Chicago Press, p. 62e. Translation of: Vermischte Bemerkungen.

2. Lull RS. 1935. Fossils: what they tell us of plants and animals of the past. 2nd ed. New York: University Society, p. 3.

3. Описание этих групп можно найти в главе 9, а их распределение — на рис. 10.1.

4. Некоторые оптимистично настроенные палеонтологи высказывают предполо­жение, что во время «кембрийского взрыва» появилось до 100 типов животных. См.: Lewin R, 1988. A lopsided look at evolution. Science 241:291 -293.

5. a) Bowring SA, Grotzinger JP, Isachsen CE, Knoll AH, Pelechaty SM, Kolosov P. 1993. Calibrating rates of Early Cambrian evolution. Science 261:1293-1298. Эта цитата взята из Ь) Nash M. 1995. When life exploded. Time 146(23):66-74.

6. Kerr RA. 1995. Timing evolution's early bursts. Science 267:33, 34.

7. Stanley SM. 1981. The new evolutionary timetable: fossils, genes, and the origin of species. New York: Basic Books, p. 93.

8. Feduccia A. 1995. Explosive evolution in Tertiary birds and mammals. Science 267:637, 638.

9. См. главу 8.

10. a) Could SJ. 1989. Wonderful life: the Burgess Shale and the nature of history. New York and London: W. W. Norton and Co., pp. 39-50. Как и ожидалось, данная концепция не избежала критики, см.: b) BriggsDEG, Fortey RA, Wills MA. 1992. Morphological disparity in the Cambrian. Science 256:1670-1673; дальнейшее обсуждение этой темы можно найти в: с) Foote M, Gould Sf, and Lee MSY. 1992. Cambrian and recent morphological disparity. Science 256:1816, 1817; ответная статья была опубликована Briggs, Fortey и Wills в Science 256:1817, 1818.

11. Stewart WN, Rothwell QW. 1993. Paleobotany and the evolution of plants. 2nded. Cambridge and New York: Cambridge University Press, pp. 510, 511.

12. Предполагается, что многообразие видов беспозвоночных в значительной сте­пени связано с объемом и площадью осадочных пород. См.: a) Raup DM. 1976. Species diversity in the Phanerozoic: an interpretation. Paleobiology 2:289-297; b) Raup DM. 1972. Taxonomic diversity during the Phanerozoic. Science 177:1065-1071. Поскольку объем и обнажение осадков более значительны в верхних отделах геологической колонки, это могло повлиять на выводы в сторону уве­личения числа видов, насчитанных в верхних слоях колонки. Основные типы представлены в меньшем количестве.

13. Примеры можно найти в главах 4 — 8.

14. Bernini F. 1991. Fossil Acarida, In: Simonetta AM, Conway Morris S, editors. The early evolution of Metazoa and the significance of problematic taxa. Cambridge and New York: Cambridge University Press, pp. 253-262.

15. a) Pennisi E. 1994. Static evolution: is pond scum the same now as billions of years ago? Science Mews 145:168, 169; b) Schopf JW. 1968. Microflora of the Bitter Springs Formation, Late Precambrian, central Australia. Journal of Paleontotogy 42:651-688.

16. Stewart and Rothwell, p 44 (note 11).

17. Knoll AH. 1990. Precambrian evolution of prokaryotes and protists. In: BriggsDEG, Crowther PR, editors. Paleobiology: a synthesis. Oxford and London: Blackwell Scientific Publications, pp. 9-16.

18. См. главу 10.

19. a)CarrollRL. 1988. Vertebrate paleontology and evolution. Mew York: W. H. Freeman and Co., p. 207. В данной работе представлена попытка объяснить эволюцию черепахи на основе эмбриологии, а не палеонтологии: b) Petto AJ. 1983. The turtle: evolutionary dilemma orcre-ationist shell game? Creation/Evolution 3(4):20-29. Попытка объяснить анатомию черепахи: с) Lee MSY. 1993. The origin of the turtle body plan: bridgings famous morphological gap. Science 261:1 716-1720.

20. Darwin C. 1859. The origin of species by means of natural selection, or the preservation of favoured races in the struggle for life. London: John Murray. In: Burrow JW, editor. 1968 reprint. London and Mew York: Penguin Books, pp. 291, 292.

21. Там же, с. 309.

22. Raup DM. 1979. Conflicts between Darwin and paleontology. Field Museum of Natural History Bulletin 50:22-29.

23. Kitts DB. 1974. Paleontology and evolutionary theory. Evolution 28:458-472.

24. Gould SJ. 1980. The panda's thumb: more reflections in natural history. Mew York and London: W. W. Norton and Co., p. 181.

25. См. главу 8.

26. Cowen предполагает, что были открыты все типы мелководных морских жи­вотных, обладающих хорошо оформленным склетом. Cowen R. 1995. History of life. 2nd ed. Boston, Oxford, and London: Blackwell Scientific Publications, p. 97.

27. Simpson GG. 1967. The meaning of evolution; a study of the history of life and of its significance for man. Rev. ed. New Haven and London: Yale Gniversity Press, pp. 232, 233.

28. Об этих пробелах много писали как эволюционисты, так и креационисты. Вот несколько книг, в которых освещается данная тема: a) Denton M. 1985. Evolution: a theory in crisis. London: Burnett Books; b) Grasse P-R 1977. Evolution of living organisms: evidence for a new theory of transformation. Carlson BM, Castro R, translators. New York, San Francisco, and London; Academic Press. Translation of: Involution du Vivant; c) Hitching F. 1982. The neck of the giraffe: where Darwin went wrong. New Haven and New York: Ticknor and Fields; d) Hoffman A. 1989. Arguments on evolution: a paleontotogist's perspective. New York and Oxford: Oxford University Press; e) Johnson PE. 1993. Darwin on trial. 2nd ed. Downers Grove, 111.: InterVarsity Press; f) Lovtrup S. 1987. Darwinism: the refutation of a myth. London, New York, and Sydney: Groom Helm; g) Pitman M. 1984. Adam and evolution. London, Melbourne, and Sydney: Rider and Co.

29. Schram FR. 1991, Cladistic analysis of melazoan phyla and the placement of fossil problematica. In: Simonetta and Conway Morris, pp. 35-46 (note 14).

30. Bold HC, Alexopoulos C), Delevoryas T. 1987. Morphology of plants and fungi. 5th ed. New York and Cambridge: Harper and Row, p. 823.

31. a) Axetrod Dl. 1960. The evolution of flowering plants. In: Tax S, editor. The evolution of life: its origin, history and future. Evolution after Darwin: The University of Chicago centennial, vol. 1. Chicago: University of Chicago Press, pp. 227-305; b) Bold HC. 1973. Morphology of plants. 3rd ed. New York and London: Harper and Row, p. 601 (четвертая и пятая редакции этого текста были осуществле­ны двумя другими авторами, и слова «пренеприятнейший» там нет, однако идея сохранена); с) Knoll АН, RothwellGW. 1981. Paleobotany: perspectives in 1980. Paleobiology7(l):7-35.

32. Wootton RJ. 1990. Flight: arthropods. In: Briggsand Crowther, pp. 72-75 (note 17).

33. Более подробно этот вопрос обсуждается в: Gibson LJ. Are the links still missing? Unpublished paper distributed by the Geoscience Research Institute, Loma Linda University, Loma Linda, California.

34. Под вопросу о подлинности остатков археоптерикса ведется много споров, и все же скорее всего они подлинны. См.: a) Charig A), Greenaway F, Milner AC, Walker CA, Whybrow PJ. 1986, Archaeopteryx is not a forgery. Science 232:622-626; b) Clausen VE. 1986. Recent debate over Archaeopteryx. Origins 13:48-55.

35. a) Wheeler T). 1993. Were there birds before Archaeopteryx? Creation/Evolution 13(2):25-35; b) Zimmer C. 1992. Ruffled feathers. Discover (May), pp. 44-54.

36. См. главу 9.

37. Simpson GG. 1953. The major features of evolution. New York and London: Columbia University Press, p. 263.

38. Raup 1979 (note 22).

39. Milner R. 1990. Horse, evolution of. The encyclopedia of evolution. New York: Facts on File, p. 222.

40. MacFadden BJ. 1992. Fossil horses: systematics, paleobiology, and evolution of the family equidae. Cambridge and New York: Cambridge University Press, p, 330.

41. Kemp TS. 1982, Mammal-like reptiles and the origin of mammals, London and New York: Academic Press, p, 296.

42. Carroll, p. 398 (note 19a).

43. Patterson С. 1978. Evolution. London: British Museum (Natural History), and New York: Cornell University Press, p. 133. Patterson приводит данное объяснение, но не особенно настаивает на нем.

44. Там же. -

45. Kerr RA. 1991. Old bones aren't so bad after all. Science 252:32, 33.

46. Paul CRC. 1990. Completeness of the fossil record. In: Briggs and Crowther. pp. 298-303 (note 17).

47. a) Denton, p. 190 (note 28a). Данные Дентона основываются на: b) Romer AS. 1966. Vertebrate Pafeontology. 3rd ed. Chicago and London: University of Chicago Press, pp. 347-396.

48. Attenborough D. 1979. Life on earth: a natural history. London: William Collins Sons and the British Broadcasting Corporation, p, 112.

49. Ecker RL. 1990. The dictionary of science and creationism. Buffalo: Prometheus Books, p. 94.