Михалево – Глушица – Залесье

Немного южнее Трегубова находится маленькая деревенька Михалево. Здесь сражался Ш-й батальон 3-го полка, переданный в подчинение «дивизии Книсса» (215 ПД) и, следовательно, находившийся вне собственной полицейской дивизии СС. Его командиром был штурмбаннфюрер Рефельдт, возвратившийся из госпиталя Он вспоминает об особом роде боев во время четырех больших атак, произошедших в эти дни. Перед каждой неприятельской атакой командир оставлял впереди только слабое прикрытие, а сам батальон отводил на вторую линию, чтобы с последними взрывами снарядов артиллерийской подготовки опять выдвинуть его вперед и организовать контратаку противника. Эта тактика, вынужденно примененная из-за малой численности батальона, очень хорошо зарекомендовала себя и привела к тому, что все атаки были отбиты с большими потерями для русских. Кроме того, у русских создавалось впечатление, что этот участок очень хорошо укреплен, а по их мнению, атаковать можно только тогда, когда есть превосходство в силах. Написанный в поле отчет обер-ефрейтор из 11-й роты 3-го полка полицейской дивиизии СС Ганса Хойссера так описывает отражение подобной атаки на Михалево:

«Наша рота после нескольких дней отдыха в лесном лагере опять была включена в состав батальона. От товарищей по Вермахту, которых мы сменили, мы узнали о нашей новой позиции. Как обычно, мы быстро и хорошо освоились здесь. Каждый солдат вскоре познакомился со своим участком и улучшил его для организации обороны.

Вскоре у нас появился первый перебежчик, сообщивший о намерениях атак русских. Борьба шла за шоссе, которым они постоянно хотели овладеть, поскольку мы дальше на юге отрезали путь снабжения, ведущий к находящимся в окружении русским частям.

4 апреля 1942 г. – меня только что сменил мой товарищ и я занял местечко на нарах, чтобы поспать заслуженным сном – как вдруг раздался хорошо знакомый нам крик: «Тревога!». Каждый быстро собирался и со своим оружием бесшумно покидал блиндаж. Снаружи бушевал настоящий ад. Русские обстреливали маленькую деревушку таким артогнем, какого я еще никогда не видел. Стрельба велась изо всех мыслимых калибров, снаряды разметывали все, что только напоминало о деревне. Я попытался попасть на свою позицию, в которую уже было прямое попадание и ее уже покинули раненые товарищи. Тогда я упал в снарядную воронку, из которой хорошо просматривалась лежащая впереди местность. Я не поверил своим глазам, когда увидел первых русских в 30 метрах от меня вблизи нашего станкового МГ. Двух русских я снял выстрелами из винтовки, потом я крикнул одному товарищу, находящемуся недалеко от меня, чтобы он полз ко мне в воронку. Накоротке мы обсудили, что нам нужно делать в следующее мгновение. Мы решили взять штурмом этот опасный угол. Мы взяли с собой ручные гранаты, пожелали друг другу солдатской удачи, бросили гранаты и прижались к земле вблизи от цели. Наши гранаты легли точно в цель, я первым завладел станковым МГ, расчет которого лежал мертвым возле него. Лента в МГ была вставлена и, таким образом, в мои руки попало хорошее оборонительное оружие, с помощью которого мне удалось остановить большое количество русских, атакующих нашу позицию. При этом меня поддержал фельдфебель, принесший мне различные боеприпасы и оружие. В 50 метрах справа от меня несколько товарищей исправили вышедший из строя еще один станковый МГ и приготовили его к стрельбе. Так мы сорвали в последнее мгновение атаку русских…».

В этих оборонительных боях опять особенно отличился обер-лейтенант Люгер, о котором мы уже часто слышали, вследствие чего он был награжден золотым Немецким крестом.

Здесь же следует упомянуть также еще одного офицера дивизии, уже награжденного 31 января 1942 г. золотым Немецким крестом, - это обер-лейтенант Офферманн. Он отличился еще в боях под Пулковом, будучи командиром взвода 6-й роты 1-го полка. Позже он воевал в районе Залесье –Дубовое в батальоне Шюмерса, а затем участвовал в окружении котла. Сохранилось фото его могилы того времени и, если правильно расшифровать плохо читаемую надпись на кресте, то можно узнать, что этот храбрый офицер был убит 3 апреля 1942 года.

В деревне Глушица, расположенной недалеко от Михалева, вел ожесточенные бои батальон Нойсса (Ш./1). Последние офицеры в нем были ранены или убиты 14 марта, и в живых остался только командир батальона. Он и сообщил о героической смерти оберста, кавалера Дубовых листьев Шайдиса, убитого при посещении участка, обороняемого батальоном.

Оберст Шайдис был убит 7 апреля. 27 марта он был назначен командиром 61 ПД и, как писал доктор Хубач, «с обычной для него решимостью освободил дорогу Глушица-Сенная Кересть и окружил группу войск противника».

Тяжелые бои выпали и на долю П-го артдивизиона полицейской дивизии СС в районе Залесья. Но, несмотря на неоднократные атаки, противнику не удалось прорваться здесь. Всего лишь 10 км на запад-северо-запад от Залесья занимала с 22.2 в районе между Глубочкой и Красной Горкой свои огневые позиции 9-я батарея (Доттервайх). Она сражалась в составе 291 ПД и несколькими днями раньше установила связь с 4-м артполком полицейской дивизии СС (Брахт). Эта батарея при смене позиции оставила взвод Бока в районе севернее Красной Горки. Обер-лейтенант Шредер, будучи артиллерийским корректировщиком 9-й батареи, в это время отразил несколько сильных атак русских, поддержанных танками, совместно с 4-й батареей и 7-м дивизионом 121-го артполка.