Процесс психоанализа состоит в изучении и реорганизации личности с тем, чтобы индивид мог сдерживать свои напряжения с большим благоразумием и с меньшими затруднениями, а также свободно, без сомнений и чувства вины и в соответствии с Принципом Реальности снимать те напряжения, избавление от которых дозволяется или требуется ситуацией. Например, психоанализ помогает человеку скрывать раздражение, когда это разумно, и открыто проявлять свой гнев, когда ему стоит дать волю.
Психоанализ пытается достичь этого, изучая напряжения Ид пациента, отыскивая пути снятия напряжений, когда это осуществимо, и устанавливая над ними сознательный контроль. Полная реализация этого плана требует от трех до шести часовых сеансов в неделю на протяжении по меньшей мере года. Если исследование длится менее года или реже трех раз в неделю, довести его до логического завершения практически невозможно. Полный психоанализ — процесс всегда длительный и напряженный. Иначе это будет только видимость психоанализа.
Чтобы сделать бессознательное сознательным, а наблюдение за неудовлетворенными напряжениями Ид, накопившимися с раннего детства, — возможным, пациент обычно ложится на кушетку, в изголовье которой садится аналитик, так чтобы пациент его не видел и не отвлекался на мимические реакции врача, если они появляются. Таким образом, ничто не мешает свободному течению мыслей больного, поскольку есть вероятность, что пациент, заметивший на лице аналитика признаки одобрения или неодобрения своих слов, может начать вносить нежелательные поправки в свои слова, чтобы «угодить» врачу. То, что пациент не видит врача, позволяет и доктору отвлечься от своих реакций и сосредоточить все внимание на словах пациента.
Во время психоаналитического сеанса применяется метод «свободных ассоциаций». Это значит, что ничто не мешает свободному изложению мыслей, не подвергаемых обычной цензуре со стороны сознательного Идеала Эго (вежливость, стыд, самоуважение), сознательной совести (религия, воспитание и другие принципы) и сознательного Эго (упорядоченность мыслей, проверка реалистичности, сознательное стремление к выгоде). Дело в том, что для анализа важнее всего как раз те мысли, о которых пациент зачастую предпочел бы не говорить. И сами его колебания иногда подчеркивают важность высказываемой идеи. Именно те вещи, которые кажутся пациенту неприличными, грубыми, несущественными, скучными, тривиальными или нелепыми, зачастую привлекают особое внимание аналитика.
В этом состоянии психика пациента часто переполняется желаниями, чувствами, упреками, воспоминаниями, фантазиями, суждениями и новыми точками зрения. И однако вопреки кажущейся путанице и бессвязности, каждое высказывание и каждый жест имеют свой смысл в связи с каким-нибудь неудовлетворенным напряжением Ид. Стечением времени из кажущейся путаницы мыслей начинают вырисовываться значения и связи. Если анализ проводится достаточно долго, могут постепенно выявиться центральные темы, относящиеся к неудовлетворенным детским напряжениям, давно похороненным в бессознательном и представляющим собой основу строения личности пациента и источник всех его симптомов и ассоциаций. Пациенту во время анализа может казаться, что он бессистемно и беспричинно перескакивает с одного предмета на другой, и часто ему трудно или невозможно увидеть что-то общее между ними. Вот где на передний план выходят навыки психоаналитика, который должен выявить подспудные напряжения, из которых рождаются и которыми связываются внешне разрозненные ассоциации.
Аналитик сохраняет строго нейтральное отношение к своим пациентам, даже если видится с ними изо дня в день на протяжении нескольких лет и переживает вместе с ними в мельчайших деталях их прошлую и нынешнюю жизнь.
Поскольку работа аналитика в каком-то смысле заключается преимущественно в том, чтобы указывать пациенту на его заблуждения, врач должен следить за собой, не позволяя пациенту обманывать не только себя самого, но и его — из симпатии или антипатии. Эмоциональный настрой врача по отношению к пациенту называют контрпереносом. Аналитик должен уметь так же искусно обнаруживать и корректировать свои чувства по отношению к пациенту, как он это делает с чувствами пациента, которые принимают форму переноса по отношению к самому себе.
В этом одна из главных причин, почему ортодоксальный психоаналитик (то есть член Международной ассоциации психоаналитиков или одной из организаций, признаваемых этой ассоциацией) должен сам подвергнуться психоанализу, прежде чем начинать работать с пациентами; ведь если он не изучит со всей основательностью свои собственные бессознательные напряжения, есть возможность, что на его суждения повлияет контрперенос или сиюминутные чувства и настроения, а это может негативно отразиться на качестве лечения. Цель анализа не в том, чтобы пациент наслаждался обществом врача, но в том, чтобы после окончания лечения он умел разбираться со своими проблемами без участия психоаналитика. Одно неудачно сказанное слово может пробудить в пациенте вредную жалость к себе или позволить ему оправдать свои ошибочные суждения, или, наоборот, усилить и без того существующее невротическое чувство вины, хотя цель терапии как раз в том и состоит, чтобы помочь пациенту этого избежать. Это не значит, что аналитик не должен проявлять человеческих чувств или сопереживать пациенту. Но он должен ясно сознавать свои чувства, чтобы исключить предвзятое отношение к словам пациента. Больной приходит к аналитику за разъяснением, а не за моральным вердиктом. Врач сохраняет нейтралитет не потому, что ему все равно, а во имя блага пациента.
Анализ не делает индивида зависимым от врача. Наоборот, аналитик всячески старается этого избежать, анализируя и тщательно нейтрализуя эту связь между врачом и пациентом, чтобы пациент стал свободной личностью, способной твердо стоять на ногах, даже если это болезненно воспринимается самим пациентом. Это и является целью анализа.
Теперь читатель должен понимать, что, когда салонный психолог или даже профессиональный психиатр, прищурившись на кого-то, говорит: «Ба, да вы же интроверт!» — это, вопреки распространенному представлению, не психоанализ. Психоанализ — это совершенно особый и весьма специфический метод наблюдения и психотерапии, требующий очень и очень много времени.
