Глава 7. Психопатология Ясперса

Карл Ясперс (1883—1969) в своих экзистенциальных работах так же тру­ден для понимания, как и другие экзистенциалисты. К счастью, свое пони­мание сознания он изложил в самой первой своей работе — «Общей психо­патологии», которая написана еще вполне обычным языком. С нее я и начну.

«Общая психопатология» — огромная работа, защищенная Ясперсом в 1913 году как докторская диссертация. Писал он ее во время работы науч­ным ассистентом в психиатрической и неврологической клинике Гейдель-берга. Считается, что «методологическую базу этой работы составили метод описательной психологии, как его развивал ранний Гуссерль (более позднего Гус­серля с его методом "созерцания сущностей"Ясперс не принял), и "понимающая психология " В. Дильтея» (П. Гайденко. Человек и история // Ясперс. Смысл и назначение истории, с. 6).

К словам Гайденко можно добавить, что Ясперс постоянно дорабаты­вал эту книгу, вплоть до ее последнего издания в 1959 году. Так что она, безусловно, отражает и его собственно экзистенциальные взгляды. Поэтому я сначала расскажу, как Ясперс видел сознание в «Общей психопатологии», а потом сравню это с некоторыми из его экзистенциальных работ.

Начну с того, что во Введении Ясперс однозначно заявляет: «Предме­том исследования психопатологии служат действительные, осознанные собы­тия психической жизни» (Ясперс, Общая психопатология, с. 26).

Это довольно неясное заявление, несмотря на всю чеканность форму­лировки. Надо сразу отметить, что своей задачей при написании этой книги Ясперс, очевидно, считал создание из Психиатрии Науки. Пока же, как он говорил, Психиатрия больше искусство, «но там, где научный подход к психи­атрической практике возможен, мы должны предпочесть его "искусству". Лич­ностное, интуитивное знание (которое по природе своей не может быть свобод­но от ошибок) должно отступать на второй план везде, где предмет может быть познан научно» (Там же).

Основное — Море сознания — Слои философии — Слой 3 — Часть 2

Так что я вряд ли сильно ошибусь, если посчитаю, что Ясперс попы­тался написать «психофизическую механику» Психологии и стать ее Ньюто­ном. Именно поэтому и заходит речь о «действительных событиях» как пред­мете этой Науки.

Но что такое «действительное событие»*! Как вообще «событие» может быть тем, из чего составляется предмет? Ведь русское «событие» — это то, что случилось и было замечено. Если это увязать с Психиатрией и Психоло­гией — то это наблюдение, то есть то, что наблюдает ученый. Так что долж­но быть предметом — опыт психиатра или психика пациента? Это первая неясность. И если мое замечание еще не очевидно, посмотрим дальше.

Вторая неясность — это осознанность. Выражение «действительные, осоз­нанные события психической жизни» отчетливо показывает, что с помощью осознанности Ясперс уточняет и объясняет, что значит «действительное событие психической жизни». И получается, что действительным можно счи­тать лишь осознанное «событие». Но кем осознанное? Ведь речь идет о пси­хопатологии. Вряд ли возможно требовать этого осознавания от больного, ведь как раз он-то чаще всего и не осознает происходящего с ним, то есть событий своей психической жизни. Значит, осознавание должно быть у вра­ча? Или же все-таки это осознавание события больным, но на каком-то ином уровне понимания того, что такое осознавание? Условно говоря, пусть больной во время психопатологии не понимает, что творит, но он осознает смену состояний и может чувствовать, что вот только что у него было одно состояние сознания, а теперь другое.

Это предположения, ответ на которые мог бы дать только Ясперс. Но некоторая невнятность в его «механике» есть. И, конечно же, не только в этом определении предмета. Его я использовал лишь для того, чтобы пока­зать качество исходных оснований его рассуждений. На самом деле весь под­ход Ясперса к психиатрии ничем не отличается от общепринятого. А обще­принятый, как вы помните, очень запутан, что означает одну простую вещь: Психиатрия и клиническая Психология не нашли того действительного ос­нования, которое могло бы стать прочным и однозначным кирпичиком их Науки. Это не плохо и не хорошо. Это данность определенного этапа. Плохо то, что Психиатрия вообще и Ясперс в частности не замечают этого. И пы­таются учить психиатрии вместо того, чтобы просто поставить вопрос о том, что же может считаться основанием их Науки. Рановато писать учебники тем, кто еще не произвел исследования. Думаю, именно поэтому «Психопа­тология» Ясперса и не стала настоящим учебником всех психиатров. Книга, конечно, толстая и умная... Но зачем же практичный человек — психиатр — будет тратить на нее свою жизнь?!

В любом случае, ясно, что осознавание должно быть для Ясперса важ­нейшей частью исследования, ведь именно оно, в сущности, и превращает «события психической жизни» в предмет той Науки, которую делает Ясперс. В связи с этим стоит привести одно высказывание Ясперса о границе между сознанием и телом. Я могу ругать Ясперса за неточности в рассуждениях, но это неточности большого ученого, способного иметь и их, и рассуждения

Глава 7. Психопатология Ясперса

и обладающего неимоверной силой видения. Поэтому когда он описывает вроде бы обычным языком даже давно приевшиеся наблюдения невроло­гии, образы оживают и, подобно образам Кьеркегора, становятся прозре­ниями. Вчитайтесь в следующее коротенькое описание, и вы почувствуете пространство, в которое вглядывается Ясперс, созерцая сознание.

«В рамках неврологии было показано, что кора и ствол головного мозга наиболее тесно соотносятся с психической функцией; вершинные успехи в дан­ной области связаны с исследованиями афазии, агнозии и апраксии. Но чем даль­ше продвигается неврология, тем менее доступной становится для нее душа; с другой стороны, психопатология проникает вглубь психической субстанции вплоть до самых границ сознания, но у этих границ не находит никаких сомати­ческих (то есть телесных — АШ) процессов, прямо связанных с такими явлени­ями как бредовые идеи, спонтанные аффекты и галлюцинации» (Там же, с. 28).

Далее он говорит о том, что повреждения мозга определенно приводят к нарушениям работы психики, но вот к каким — каждый раз является словно бы делом случая. Иначе говоря, мозг, конечно, участвует в том, что мы называем мышлением, но мышление не есть то, что делает мозг. Похо­же, он его только обеспечивает. Лично я думаю, что лучшей метафорой моз­га является компьютерный процессор. Он, конечно, важен, и его поврежде­ние, безусловно, прервет или испортит работу компьютера. Но он не есть то, что «думает» в компьютере, как и мозг не то, что думает в человеке.

Впрочем, это всего лишь попытка объяснить многочисленные наблюде­ния над психопатологиями, сделанные сторонниками «физиологического материализма», которые оставлены без внимания или откровенно скрыты, как скелет в шкафу, собратьями по Науке. Сейчас это не существенно. Глав­ное, что в этом коротком описании Ясперса отчетливо видно некое про­странство, названное им «психической субстанцией». Возможно, это то же самое, что и «душа», которая «становится все менее доступной для невроло­гии». В любом случае выражение «проникать до самых границ сознания» в «пси­хическую субстанцию» можно понять лишь в том случае, если здесь речь идет не о сознании, а о сознательности, осознавании. Проникать до предела осоз-навания.

Но тут возникает чисто философский вопрос: может ли осознавание существовать в какой-то иной среде, кроме родной и естественной для себя? Можем ли мы осознавать в чем-то еще, кроме самого сознания? Если это предположение верно, то язык не случайно постоянно путает сознание и осознавание. Наблюдатель, созерцающий сознание, видит его по наличию осознавания, а наблюдающий работу осознавания постоянно обнаруживает его совершающимся в некоем «материале», который мы все естественно видим и не видим, как своего рода воздух нашего ума или среду умственного взгляда.

И тогда появляется второй вопрос: а что это за «психическая субстан­ция», в которой совершается осознавание и хранятся или происходят такие явления, которые Ясперс назвал «психическими событиями», а Гуссерль — «феноменами». Этот вопрос можно поставить и по-другому: есть ли какая-либо «психическая субстанция» за теми границами, до которых доходит наше

Основное — Море сознания— Слои философии— Слой 3 — Часть 2

осознавание? Ведь Ясперс отчетливо делит это пространство: по одну сторо­ну какие-то соматические процессы, по другую — сознание и осознавание. «Соматические процессы» — это часть «психической субстанции»? Или же это опять всего лишь небрежное и непродуманное употребление слов, а речь идет не о какой-то действительной субстанции, а лишь о предмете психофи­зиологии, которая изучает все подряд, лишь бы это было связано с головой и нервами? Опять вопрос.

Ясперс и сам ставил их себе. Мысль его развивалась так: «Наша тема — человек в целом как больной,если этот больной страдает психической болезнью или болезнью, обусловленной причинами психического свой­ства.

Если бы нам были известны, с одной стороны, те элементы, из которых складывается психика человека, а с другой стороны, действующие в ней силы, мы могли бы начать с обобщающего взгляда на психическую субстанцию и лишь после этого заняться уточнением деталей. Но нам не дано воспользоваться подобным предварительным эскизом, поскольку с нашей точки зрения психичес­кая субстанция (душа) есть бесконечно объемлющее, которое нельзя охватить в целом, а можно лишь изучать, проникая в него с помощью различных методов. У нас нет основополагающей системы понятий, с помощью которой мы могли бы определить человека как такового; нет и теории, которая могла бы исчерпы­вающе описать человеческое бытие как некую объективную реальность» (Там же, с. 30-31).

Философ, я думаю, узнает в этом размышлении все вопросы, которые решал впоследствии Ясперс-экзистенциалист. Но мне важнее то, что позво­лит прийти к самопознанию. Пусть для Ясперса, как для всех ученых, это лишь познание «человека».

«Поэтому мы, как ученые, должны быть готовы к восприятию любых эмпи­рических возможностей; нам ни при каких обстоятельствах нельзя сводить "человеческое " к чему-то единому. Мы не располагаем планом целого; вместо этого нам предстоит последовательно обсудить ряд отдельных аспектов, в ко­торых находят проявление реалии психического мира.

Первый аспект — это человек. Какое значение с точки зрения заболевания имеет то обстоятельство, что человек— не животное?

Второй аспект — душа. Каким образом душа может быть объективирова­на? Иначе говоря, как она может быть представлена в качестве предметной реальности?

Третий аспект: душа есть сознание. Что такое "сознание"и "бессозна­тельное"?» (Там же, с. 31).

Четвертый и пятый аспекты, связанные с понятием бытия, я пока опус­каю. Возможно, к ним еще придется вернуться при самопознании, но пока — сознание. И, как вы понимаете, для меня очень важно это отождествление Души с Сознанием, сделанное Ясперсом. Какое самопознание без Души?

Но при этом нельзя забывать, что душа тут — это не Душа, а сознание — не Сознание. И то и другое еще должно быть понято, точнее, нужно понять,

Глава 7. Психопатология Ясперса

как их понимает Ясперс. В отношении Души пока достаточно ограничиться тем, что она есть для Ясперса та «психическая субстанция», которую изучает психология и которую надо как-то объективировать и опредметить. «Душа» Психологии и Науки — это не совсем та Душа, которую можно принять безоговорочно как свою Душу. Но к Душе я еще вернусь. А пока сознание.

Сознанию в «Психопатологии» посвящено даже несколько глав. Точнее, они посвящены отдельным видам «сознания». Например, «сознанию Я». Как вы понимаете, здесь опять та же путаница сознания и осознавания. Однако во Введении есть глава, определяющая сознание в самом общем для Ясперса виде. Она называется «Сознание и бессознательное». Вот ее-то мы и рассмотрим.

Глава начинается с уверенного заявления:

«Термин "сознание"имеет троякое значение» (Там же, с. 34).

А далее следует неожиданное и дикое с точки зрения русского языка утверждение. Думаю, для немецкого оно тоже странно:

«Во-первых, он подразумевает осознание (интериоризацию) собственных переживаний — в противоположность потере сознания и всему тому, что пре­бывает за пределами сознания» (Там же).

Сознание есть осознание в противоположность тому, что за пределами сознания... Даже если допустить, что переводчик был не совершенно точен, вряд ли это искажение, ведь и до этого уже было очевидно, что Ясперс путает сознание и осознавание. Теперь, по крайней мере, ясно, что я ему это не приписал.

Второе значение «сознания» — тоже осознание:

«Во-вторых, он подразумевает осознание объекта, знание о чем-то пред­метном и внешнем— в противоположность неосознанным субъективным пере­живаниям, в рамках которых "Я" и "объект " пребывают во все еще не диффе­ренцированном состоянии» (Там же).

Ну и, как вы уже догадываетесь, третье значение — это то же самое первое. Причем, я даже не в состоянии понять, чем отличаются «собствен­ные переживания» от «переживаний собственного "Я"».

«В-третьих, он подразумевает самосознание, осознание личностью собствен­ного "Я" — в противоположность бессознательному, в рамках которого субъект и объект переживаются как отдельные сущности, но личность не осознает раз­личия между ними сколько-нибудь отчетливо» (Там же).

Если подходить строго, то Ясперс этими тремя определениями пока­зал, что вовсе не исследует, а поучает. Думаю, ему следовало однозначно поставить в начале: Как я понимаю сознание. Вот тогда все три значения были бы оправданны и бесспорны: Ясперс понимает сознание так. Подать все это не от себя, да еще постоянно поминая Науку, значит навязать чита­телю ощущение, что сознание действительно состоит из этих трех частей. Или, по крайней мере, так установлено Наукой.

Однако, веди Ясперс исследование, он начал бы не с определений, а с описания явлений и сбора наблюдений. Иначе говоря, сначала бы он пере-

Основное — Море сознания— Слои философии — Слой 3 — Часть 2

числил то, что обычно считается сознанием, хотя бы в Науке. Тогда можно было бы отбрасывать явно ошибочные взгляды, обобщать и делать выводы, из которых бы и рождались предварительные определения. Предварительные определения, по существу своему, являются гипотезами, то есть предполо­жениями, которые и следует проверять научными методами. Ясперс предпо­чел высказывать авторитетное мнение, да еще и подать его как бесспорное. Что это может значить?

Предполагаю только одно: он торопился перейти к главному для себя и поспешно пробегал по служебным темам. В итоге это превращается в не­брежность, причем небрежность в отношении исходных понятий всего рас­суждения и поиска. Как еще, как не небрежность, можно рассматривать дополнительное определение сознания, следующее сразу за уже приведен­ными?

«Без сознания — понимая под сознанием любую форму внутреннего пережи­вания, в том числе и такую, когда "Я" и "объект " не дифференцируются или когда переживание ограничивается всего лишь неосознанным чувством, не на­правленным на какой-либо определенный объект, — психическая субстанция не может проявить себя. Где нет сознания в указанном смысле, там нет и психи­ческой субстанции» (Там же).

Худший из приемов экзистенциализма, делающий его нечитабельным и невразумительным, проявляется здесь впервые. Он вот в этой пометке: в указанном смысле. Читателю предлагается не понять, а запомнить, как впос­ледствии переводить для себя экзистенциализм. Иными словами, для меня вовсе не очевидно, что сознание — это любая форма переживания. Я даже прямо не согласен, что сознание видится как переживание. Поясню, почему я так это для себя перевел. Латинское «форма», как вы помните — это тоже самое, что «эйдос» в греческом и «вид» в русском. Значит, речь идет о том, как мы видим сознание. А слово «внутреннее» я опускаю, потому что ничего не знаю о внешних переживаниях. Вот и выходит, что сознание можно ви­деть и в переживаниях, но сознание не есть переживание. Просто потому, что переживание есть не сознание, а переживание. Это имя не для двух явле­ний, а для одного.

И получается, что теперь я должен либо бросить дальнейшее чтение Ясперса, потому что он, по моим понятиям, будет строить все дальнейшие рассуждения на неверном основании, либо постоянно переводить то, что он говорит, добавляя к его словам: но это надо понимать в указанном смысле, то есть допуская, что сказанное им искажено его пониманием сознания.

Хотите почитать экзистенциального философа, переводя его с русского на русский? Пожалуйста. И учтите, что философы именно так друг друга и читают.

Вот пример из работы 1931 года «Духовная ситуация времени»: «Распространилось сознание того, что все стало несостоятельным; нет ничего, что не вызывало бы сомнения, ничто подлинное не подтверждается; су­ществует лишь бесконечный круговорот, состоящий во взаимном обмане и са-

Глава 7. Психопатология Ясперса

мообмане посредством идеологий. Сознание эпохи отделяется от всякого бы­тия и заменяется только самим собой. Тот, кто так думает, ощущает и самого себя как ничто. Его сознание конца есть одновременно сознание ничтожности его собственной сущности. Отделившееся сознание времени перевернулось» (Яс-перс, Духовная ситуация // Смысл и назначение истории, с. 296).

В каком из «указанных и неуказанных смыслов» это надо понимать?

А вот другой пример из той же работы, очень экзистенциальный при­мер, к тому же на тему самопознания:

«Человек превращает себя в предмет познания. То, что он познает в опыте как свое существование, и то, что лежит в его основе, он считает своим подлин­ным бытием. То, что он есть в явлении, есть его сознание; то, что есть сознание, есть посредством социальных условий, посредством бессознательного, посред­ством жизненного вида. Это другое для него бытие, сущность которого отра­жается в его явлении как сознание.

Смысл такого сознания в том, чтобы снять напряжение посредством отож­дествления бытия с сознанием» (Там же, с. 378).

А вот еще один «смысл», в котором надо понимать более поздние выс­казывания. Например, из «Философской веры», написанной в 1942 году, когда Ясперс переписал «Общую психопатологию» в четвертый раз. Помни­те, он называет душу объемлющим? Возможно, и «душу» Ясперса надо по­нимать в каких-то смыслах:

«Объемлющее есть либо бытие само по себе, которое нас объемлет, либо оно бытие, которое есть мы. Бытие, объемлющее нас, называется миром и транс-ценденцией.

Бытие, которое есть мы, называется существованием, сознанием вообще, духом, или же называется экзистенцией» (Ясперс, Философская вера, с. 425).

Там же:

«Мы — сознание вообще в расщеплении на субъект и объект. Только то, что входит в это сознание, есть для нас бытие. Мы — объемлющее сознание, к которому все то, что есть, может быть предположено, познано, узнано в фор­мах предметности» (Там же, с. 426).

Складывается впечатление, что «смыслы» и «понятия» многократно менялись у Ясперса, и для того, чтобы его понимать, надо очень вниматель­но прочитать все его работы и запомнить и все «смыслы» используемых вы­ражений и все их изменения. Я не хочу множить примеры, потому что даль­нейший рассказ об экзистенциализме вряд ли уместен в рамках начального изучения сознания.

Откровенно признаюсь, после Ясперса я точно так же стал относиться и к Сартру. Его «Бытие и ничто» переполнено упоминаниями сознания, ко­торые можно понять, но если вложить много труда в то, чтобы разыскать все необходимые указания на смыслы.

А может быть, я принципиально ошибаюсь в определении их места. Воз­можно, с экзистенциалистов надо начинать, чтобы заразиться их порывом

Основное— Море сознания— Слои философии — Слой 3 — Часть 2

к свободе, к иной жизни, к очищению и самопознанию. Ну, работать надо не по их книгам, а по простой незатейливой науке, которая не замахивается на то, чтобы править душами, а искренне исследует устройство человека и пути к его познанию.