В 1956 году В. Черномырдину 18 лет.

Колхозникам выдают паспорта, страна строит пятиэтажные дома, сажает кукурузу и приветствует кубинскую революцию, а будущий премьер служит в Дальневосточном военном округе (1957–1960).

«Никита Сергеевич Хрущев многое сделал для страны. Во-первых, сломал систему произвола карательных органов. Во-вторых, по сути, раскрепостил крестьян – при нем только стали крестьянам паспорта выдавать, до этого – уехать из колхоза "не моги"! И заслуга в этом его – безмерная». (В.С. Черномырдин)

 

Начало 1960-х годов.

Это была великая эпоха. Мы полетели в космос, оправившись после войны, стали создавать мощнейший топливно-энергетический комплекс – в 1980-е годы он стал лучшим в мире. Этот комплекс требовал квалифицированных кадров, и Орский нефтеперерабатывающий завод направил молодого способного рабочего В. Черномырдина на учебу в Куйбышевский политехнический институт.

 

Окончание учебы в 1966 году и начало партийной работы В.С. Черномырдина совпадают с публикацией доклада А.Н. Косыгина «Об улучшении управления промышленностью…». В нем прозвучали идеи, которые в дальнейшем активно использовались Виктором Степановичем. Впоследствии Черномырдину удалось лично познакомиться с Косыгиным:

«Государственный человек. Немногословный, скромный. Решит – как отрежет».

В народе эту эпоху называют «брежневской»; если бы слово было за Виктором Степановичем, он назвал бы это время «косыгинским». Черномырдин очень многое взял от Косыгина, который был для него непререкаемым авторитетом.

 

В 1982 году (год смерти Л.И. Брежнева) В.С. Черномырдин становится заместителем министра газовой промышленности. При нем был введен в эксплуатацию газопровод «Уренгой – Помары – Ужгород» (1983). А еще раньше при участии Черномырдина был построен магистральный газопровод «Оренбург – западная граница СССР» (1978). Двадцать лет спустя эти газопроводы станут самым важным инструментом для достижения внешнеполитических целей России.

Нынешние лидеры умеют достаточно жестко разговаривать на международном уровне, отстаивая интересы России. Но подобные заявления должны подкрепляться чем-то реальным, а подкрепляются они очень простой вещью – на нашем газовом кране сидит половина Европы. Основа этой мощи и нашего сегодняшнего благополучия была заложена на рубеже 1970–1980-х годов при непосредственном участии В.С. Черномырдина.

Год (год прихода к власти М.С. Горбачева, начало перестройки).

В.С. Черномырдин назначен министром газовой промышленности СССР.

 

1989.

В.С. Черномырдин совершает небывалый поступок: министр ликвидирует собственное министерство, превращая его в государственный концерн «Газпром». Наверное, годом раньше ему бы никто не позволил это сделать, а годом позже было бы уже поздно. Живя в СССР, мы твердо знали, что мы лучшие в мире. Во всем. Сегодня мы можем оценивать достижения советской эпохи более трезво. И глядя из XXI века, видно, что Советский Союз был реальным лидером в двух отраслях – это топливно-энергетический комплекс и оборонная промышленность (включая космические достижения). Что стало с ними в «эпоху перемен»? Оборонная промышленность «легла» и не оправилась до сих пор. Нефтяная промышленность «легла», но потом поднялась. Произошло это во многом благодаря счастливой случайности – небывалому взлету цен на нефть на мировом рынке. И среди этого развала и передряг все эти годы стоял и стоит Газпром – целый, управляемый государством, не распавшийся на отдельные фирмы и фирмочки. И это всецело заслуга Виктора Степановича.

1991. «А газ идет в трубу…».

Бурная политическая эпоха. ГКЧП, несостоявшийся штурм Белого дома, Б.Н. Ельцин на танке, победа демократии… Но среди всего этого моря страстей были люди, которые продолжали работать, обеспечивая жизнь стране. Например, чтобы газ продолжал идти в трубу. Одним из них был В.С. Черномырдин. И оказалось, что именно эти люди скоро понадобятся.

1992.

На VII съезде народных депутатов России в декабре 1992 года произошел уникальный случай в политической истории России – на голосование было выдвинуто сразу пять потенциальных кандидатур на должность премьер-министра. Во втором туре с большим отрывом победил В.С. Черномырдин (721 голос «за» и лишь 127 «против»).

 

Этот хронологический ряд можно было бы продолжить, но в том нет необходимости. Принцип использования биографии В.С. Черномырдина как историко-культурного ресурса для будущего музея очевиден: сначала она развивалась на фоне истории страны, а потом сама сталаисторией страны.

 

В заключение хочу вернуться к тому, с чего начал, – к месту расположения музея.

 

Историко-мемориальный музей Виктора Степановича Черномырдина создается на его родине – в селе Черный Отрог Оренбургской области.

Вокруг Черного Отрога лежат хлебные поля. На этих полях растили хлеб отец, дед и прадед В.С. Черномырдина. Делали они это хорошо, поскольку в 1913 году Россия кормила хлебом пол-Европы.

Виктор Степанович тоже работал на земле, но не растил хлеб. Жизнь поручила ему другое: он добывал из недр земли газ и прокладывал по ней трубопроводы. И делал это на совесть. Потому стал сначала директором завода, затем министром газовой промышленности СССР, а потом премьер-министром новой России. Он получил в руки страну на грани экономической катастрофы, где годовая инфляция составляла 840 процентов и правительство стояло перед выбором, что покупать – хлеб или инсулин. Через пять лет он передал своему преемнику государство с восстановленной экономикой, где годовая инфляция составляла 11 процентов.

А еще через несколько лет произошло событие, оставшееся незамеченным: после долгого перерыва Россия снова стала экспортировать хлеб. Это менее доходное занятие, чем торговля сырой нефтью, но куда более почтенное.

Вокруг Черного Отрога лежат хлебные поля. Занимается ими следующее поколение семьи Черномырдиных.

В последние годы Россия озабочена поисками национальной идеи. Может, это она и есть?

 

Елена Лебедева: Прежде чем мы перейдем к вопросам, Виталий Викторович, расскажите, как Вы стали крестьянином и начали заниматься землей.

Виталий Черномырдин: В 2004 году я на несколько дней приехал в отпуск в Черный Отрог. Близкие семье люди стали жаловаться, что колхоз умирает, происходит нечто ужасное. Действительно, когда я пришел на площадку, где стоит техника, увидел один хлам. Хозяином колхоза было одно уважаемое предприятие. Я поехал к директору и говорю: колхоз практически развалился, давайте я подберу другого руководителя – кого-то из местных, чтобы было с кого спросить. Он отвечает: я согласен, только директором будешь ты! «Это принципиально?» – спрашиваю я. Да, отвечает. Я согласился. Думаю: надо бы отцу позвонить. Рассказал про колхоз, а он мне: «Ты хоть понимаешь, куда вляпался? Это же сельское хозяйство! Ладно, езжай к Заверюхе, он тебе все про него расскажет». На самом деле отец радовался этой ситуации, вникал в дела, чтобы поднять колхоз.

Елена Лебедева: Пожалуйста, вопросы к спикерам…

Татьяна Панова, телеканал «Орен-ТВ», Оренбургское телевидение: У меня два вопроса. Первый: на какие средства ведется строительство этого музейного центра? Второй: жители Черного Отрога осмотрят этот музей за неделю. Жители Саракашского района – за месяц-два. А дальше? Не будет ли этот музейный комплекс пустовать?

Виталий Черномырдин: С финансированием: пока строительство ведется на средства Фонда Черномырдина, но есть твердые обещания со стороны ОАО «Газпром», и я благодарен лично Алексею Борисовичу Миллеру за поддержку.

Что касается вашего второго вопроса. Мы сами много раз им задавались. Кроме постоянной экспозиции и выставок, в музее будет располагаться большой детский музейный центр, который будет реализовывать многочисленные образовательные и развивающие программы для детей дошкольного и школьного возраста. Современный конференц-зал можно будет использовать для проведения различных мероприятий, как районных, так и городских, благо музей расположен близко от Оренбурга.

 

Андрей Сорокин: Сегодня Оренбургская область только начинает развивать туристический бизнес. Комплекс, который мы создаем в Черном Отроге, послужит одним из важных узлов для всей туристической отрасли Оренбургской области, а может, и всего Южного Урала.

К тому же, кроме собственно музейных, будут и другие функции. В одном только Черном Отроге существует 6 народных художественных коллективов: танцевальный ансамбль, татарский театр, русский народный хор, казачий хор и др. В музейном комплексе запланированы помещения, чтобы все эти коллективы могли репетировать, давать концерты… Музейные помещения будут специально для этого приспособлены.

Музей позволит реализовать программу дополнительного детского образования. Методика детских музейных центров на сегодняшний день хорошо разработана. На Южном Урале она применяется, например, в краеведческом музее Челябинска. Мы попытаемся сделать что-то свое на оренбургской земле.

Елена Лебедева: В 18–19 веках через систему усадеб культура проникала в провинцию. В 20 веке культурная жизнь была стянута в столицу. Музей Черномырдина – прецедент переноса столичных образцов, стандартов, уровня жизни на село.

Юрий Берг: Возьмите Усоль, Елецк – там по 20 тысяч жителей, а за 2,5 месяца приезжает почти 1 миллион человек. Экологический, культурный туризм активно развиваются... В Оренбургской области есть что посмотреть и показать.

Кирилл Шамсутдинов, «Московские новости»: Насколько оправданно создание музея новейшей истории, которая еще не прошла оценку временем? Есть ли прецеденты создания музея человека из новейшей истории?

Алексей Лебедев: Прецедентов множество. Так, «по горячим следам» были созданы музей Толстого в Ясной Поляне, музеи Ермоловой и Высоцкого в Москве. Один из последних примеров – музей Калашникова, открытый в 2004 году в Ижевске. Это случай наиболее радикальный: ведь Михаил Тимофеевич жив-здоров. И в здании музея есть его кабинет. Не мемориальный, а обычный кабинет-приемная, где М.Т. Калашников может работать и принимать посетителей. Уж не знаю, насколько часто он пользуется этим кабинетом, но, согласитесь, ситуация занятная: здание поделено на две части: налево – музей М.Т. Калашникова, направо – живой М.Т. Калашников. В мировой практике примеров музеев, посвященных современным деятелям, тоже хватает. Например, многочисленные музеи Ататюрка, которые начали открываться в Турции сразу после его смерти, музеи Рейгана, Буша и Клинтона в США и многие другие.

Второй вопрос – об оценке временем. Это вечная проблема создания музеев. Существует мнение, что исторические, художественные и прочие музеи надо открывать, когда материал прошел проверку временем. Но практика показывает: к тому моменту, когда это случилось, материал уже невозможно собрать, он либо утрачен, либо разошелся по частным коллекциям. Поэтому давайте разделять две задачи. Первая связана с тем, что мы собираем и храним в музее. Вторая – как мы интерпретируем этот материал. Так вот, собирать надо уже сегодня, а интерпретация будет меняться. Никакая экспозиция не живет вечно: сделаем экспозицию, она просуществует несколько лет, взгляды могут измениться, и тогда будет открыта другая экспозиция.

Ольга Форись: В России издан закон о создании президентских центров. Чем Музей Черномырдина будет отличаться от президентских центров? В частности, от Центра Ельцина?

Алексей Лебедев: Ответ в значительной мере содержится в самом вопросе: главное отличие в том, что они президентские. Любой президент – это в первую очередь политик. И главное его наследие – документы: указы, распоряжения, речи… Поэтому все президентские центры состоят из трех частей – архива, библиотеки и музея. Именно в таком порядке. Архив – по смыслу – на первом месте. А В.С. Черномырдин чуждался политики, хотя всеми признавался крупнейшей фигурой на политическом поле России. Он был прежде всего практиком, человеком конкретного дела. Его наследие зримо, реально и ощутимо. Поэтому на первое место в триаде «музей – архив – библиотека» выдвигается музей. Кстати сказать, в отличие от Б.Н. Ельцина, Черномырдин собирал коллекции, которые хотел сделать публичными и показать в специально созданном музее в Черном Отроге. Если бы он успел выполнить задуманное, это был бы музей имени Черномырдина. Но Виктор Степанович не успел. Поэтому сегодня мы делаем Музей Черномырдина.

Ольга Форись: Можно ли говорить о музеях вторых лиц в государстве? Есть ли такие музеи? В чем их специфика?

Алексей Лебедев: Нет такой специфики. Есть музеи выдающихся деятелей. И дело не в том, первые они или вторые. Например, в Англии есть музей Черчилля. Кстати, Черчилль был первым или вторым лицом в государстве? Формально говоря, вторым. В Великобритании первым лицом считается королева, а премьер – вроде как второе. Но при этом в Англии нет музеев других премьер-министров. Ни музея Ллойд Джорджа, ни музея Чемберлена не существует. А вот музей Черчилля англичанам понадобился. Создание музея – это вопрос самоощущения нации и инициативы конкретных людей, а не какой-то разнарядки или табели о рангах.

В 2001 году у В.В. Путина была показательная оговорка, которая попала в телеэфир. Он сказал, что «мы направляем Виктора Степановича на Украину в качестве Черномырдина». И сразу поправился: «… в качестве Чрезвычайного и Полномочного Посла и специального представителя Президента Российской Федерации». Но Владимир Владимирович мог бы и не поправляться. Потому что сказано было абсолютно точно. Виктора Степановича частенько бросали на самые трудные участки именно как Черномырдина, а совсем не по должности. Вот и мы тоже делаем Музей Черномырдина, а не «чрезвычайного и полномочного».

Михаил Зубов, «Московский комсомолец»: У меня два вопроса. Господин Сорокин упоминал о кабинете Виктора Степановича, который правительство передало музею. Расскажите, пожалуйста, поподробнее. И второе. Говорилось о том, что музей может стать градообразующим предприятием. Сейчас градообразующим предприятием является совхоз, которым руководит Виталий Викторович. Так?

Виталий Черномырдин: Не совхоз, а предприятие сельскохозяйственного назначения: научно-производственное объединение «Южный Урал», на котором работает 1200 человек. Оно занимается всем комплексом сельскохозяйственных работ: зерновое производство, молоко, мясо – все, что связано с сельским хозяйством. Это системообразующее предприятие не только для Черного Отрога, в комплекс входят семь сел.

Андрей Сорокин: По поводу кабинета. Идея родилась на встрече с руководителями государства. Нам повезло, что кабинет сохранился ровно в том виде, в каком он был при Викторе Степановиче. Он находится в Доме правительства; как только будет готов музей, мы его перевезем.Если говорить об аналогах, то подобные кабинеты есть практически во всех президентских центрах в США.

Алексей Лебедев: Хочу добавить, что случаи, когда музей является системообразующим предприятием, не так уж редки: Ясная Поляна, Куликово поле, Соловецкий музей-заповедник, Изборский музей-заповедник под Псковом. В Изборске ситуация похожа на Черный Отрог: там два крупных предприятия – колхоз и музей. Население занято в них приблизительно 50 на 50: половина жителей в колхозе, другая половина – в музее. Но дело не только в том, где лежит трудовая книжка. С появлением крупного музея население обычно активно включается в туристический сервис в разных формах: от предоставления временного жилья для приезжих до продажи вязаных варежек и яблок из местных садов… То есть музей оказывает на жизнь прилегающей территории заметное воздействие. А услуги, предлагаемые населением, сам быт местных жителей становятся неотъемлемой частью музейного предложения.

Виталий Черномырдин: Я хочу добавить. Музей и НПО «Южный Урал» – это взаимодополняющие вещи. Мы не будем конкурировать за рабочие места. К нам приезжают из Казахстана, и мы рады этому факту. Сегодня при поддержке области строится новое жилье, чтобы принять новых специалистов, которые будут работать и в музейном, и в образовательном секторе. Это очень важно – вернуть людей в село. И вас приглашаем.

Вопрос из зала: Отдельные дома будут строиться, коттеджи?

Виталий Черномырдин: На селе только так и принято…