Раздел 4. Институциональное измерение политики 8 страница

Однако большинство наблюдателей, вне зависимости от их оценки практики неокорпоратизма и плюрализма, признают, что под ее воздействием происходит постепенная трансформация современных демократий. Противники пишут о господстве профсоюзов и “профсоюзном государстве”. Сторонники говорят о появлении системы “организованного капитализма”. Неангажированные исследователи констатируют: “ Наряду с индивидами (если не взамен последних) своего рода гражданами становятся организации. Степень подотчетности [властей] и их восприимчивости [к нуждам граждан] возрастает, но за счет снижения степени участия индивидов [в политической жизни] и их доступа [к принятию решений]. Конкуренция внутри организаций начинает заменять конкуренцию между организациями. Развитие данной тенденции происходит неравномерно, не все ее признают и далеко не очевидно, каков в конечном счете будет результат; и все же практически во всех современных обществах демократия становится все более связанной “интересами”, все более “организованной” и все более “непрямой” (Ф.Шмиттер)*.

И все-таки почему, несмотря на целый ряд негативных моментов (прежде всего это неравновесность ресурсов различных групп интересов и возможность доминирования нескольких наиболее мощных из них, большая вероятность использования незаконных способов давления на власть), неокорпоратизм в целом способствует укреплению западной демократии и сохранению социального мира?

Во-первых, это наличие независимых от государства групп интересов, нацеленных на взаимодействие с ним ради укрепления социального партнерства и повышения политической и экономической эффективности системы.

Во-вторых, это та или иная степень институализации этого взаимодействия, а также способность государства “навязывать” в ходе переговоров общенациональные приоритеты и защищать интересы “слабых” групп.

В-третьих, это соблюдение всеми сторонами взятых на себя обязательств и соответствующая система контроля за их применением.

В условиях нынешней российской действительности, характеризующейся тем, что структура групповых интересов только складывается, принимаемые законы или не работают, или открыто игнорируются, состояние общественной морали желает лучшего, бюджетный пирог скуден, а спрос на него огромен, - в этих условиях сложились чрезвычайно благоприятные условия для расцвета группового эгоизма “сильных”, за счет ущемления интересов “слабых” и становления кланово - корпоративной системы власти. Поэтому опыт западного зрелого корпоративизма может сыграть позитивную роль в становлении цивилизованной системы взаимодействий российских заинтересованных групп и власти.

2. Роль средств массовой информации в политическом процессе. Политический порядок – это, прежде всего, ментальный порядок и политические структуры существуют по большей части в виде социальных представлений, инкорпорированных в сознание людей. «Политика - это, прежде всего, символическая борьба, в которой каждый политический актор пытается монополизировать публичное слово или хотя бы стремится к победе своего представления о мире и его признании в качестве правильного и верного как можно большим числом людей», отмечает французский социолог Патрик Шампань. Действительно, с момента возникновения института прессы (17-18 вв.) СМИ становятся активными непосредственными участниками политического процесса, являясь выразителями многообразных индивидуальных, групповых, государственных и национальных интересов. Не случайно государство и другие политические акторы всегда стремились к установлению контроля над СМИ, в свою очередь, сохранение их независимости и свобода информации – важнейшие признаки демократичности политического режима.

Средства массовой информации обычно определяются как структуры (учреждения, предприятия и организации) создаваемые с целью открытой публичной передачи с помощью специального технического инструментария различных сведений любым лицам. Их отличительные черты – публичность, т.е. неограниченный и надперсональный круг потребителей; наличие специальных технических средств; непрямое, разделенное в пространстве и во времени взаимодействие коммуникационных партнеров; однонаправленность воздействия от коммуникатора к получателю (реципиенту); невозможность перемены их ролей; непостоянный, дисперсный характер их аудитории, которая образуется от случая к случаю в результате общего внимания, проявленного к той или иной передаче или статье (В.П.Пугачев). В настоящее время без СМИ нельзя себе представить не только политику, но и повседневную жизнь. Еще в 40 - 60-е годы, ученые, исследуя влияние СМИ на массовое политическое поведение, постоянно задавали вопрос – не являются ли первые главным и определяющим фактором последнего. Хотя характер оценок и прогнозов менялся от десятилетия к десятилетию, признание СМИ в качестве важного актора политического процесса мало у кого вызывает сомнение.

Теоретически СМИ – пресса, радио, телевидение, кино, звуко- и видеозапись, а в последние десятилетия многочисленные системы спутниковой связи, кабельного телевидения, региональные и глобальные компьютерные сети относятся к техническому инструментарию коммуникации. В их задачу входит сбор инфомации по своим каналам, ее кодирование в соответствии со стилями, свойственными именно этим каналам и, наконец, ее передача пользователям (зрителям, слушателям, читателям). Однако уже способ кодирования информации, по разному, влияет на ее потребителей. Любое событие, отраженное в журналистской статье, радиорепортаже или телевизионном сюжете, имеет различную кодировку и, следовательно, представляют собой различные способы воздействия на аудиторию. Так, если радиосообщения и, тем более, газетные (журнальные статьи) о забастовке, демонстрации или военном столкновении связаны с непосредственным комментарием, отражающим точку зрения журналиста или «линию» редакции, то показ видеосюжета об этих же событиях, несмотря на то, что он сопровождается комментарием и, зачастую, монтируется, означает радикально иной способ кодировки информации, поскольку он переносит событие непосредственно в дом зрителя, создавая эффект присутствия, придавая тем самым информации большую достоверность и правдивость (часто вполне обманчивую). Избирательно «выхватывая» отдельные моменты из процесса, видеосюжет может создавать устойчивое единичное впечатление о событии, которое в дальнейшем трудно изменить при помощи комментария.

В свою очередь, газеты и журналы могут кодировать информацию и манипулировать ей при помощи размеров заголовков, форм шрифтов, специфики стилей, места размещения и т.д. Следовательно, учет таких факторов как: многообразие источников информации и способов ее кодирования, сложность и противоречивость окружающего мира, позволяет констатировать, что искажение реальности, ее неадекватное отражение, является практически неизбежным в процессе коммуникации, даже вне зависимости от намерений самих коммуникаторов.

Информационные институты обеспечивают не только социальную связь, но и модифицируют сознание своей аудитории, управляют ее поведением, то есть являются одним из творцов политики. По мнению немецкого социолога Н.Больц, наши знания о реальности опосредованы СМИ и стало бессмысленным отличать отображение от отображаемого явления. Что есть тот или иной политик или событие – это вообще можно понять лишь в их медиальной инсценировке. То, что реально происходит, становится общественным событием только через свое медиальное отображение.

В современную эпоху газеты, радио, телевидение, компьютерные сети претендуют непосредственно на регулирование социального и политического поведения, психологического настроя и даже самого способа мышления своей аудитории.

В этой связи заговорили об информационной власти, которую связывают с управлением коммуникациями, их содержанием и направленностью посредством манипулирования информацией. Эта власть способна воздействовать на поведение людей, прежде всего, двумя способами:

· Побуждая людей к определенным действиям, через навязывание их цели;

· Предотвращая или блокируя возникновение нежелательных (антисистемных) общественных движений, протестов, действий.

Исследователи вычленяют следующие важнейшие политические функции, выполняемые СМИ:

· Информационная – получение, обработка и распространение информации о деятельности всех важнейших элементов политической сиcтемы. Для человека постоянная информационная связь с окружающим миром, социальной средой, является важнейшим условием нормальной жизнедеятельности. Общей тенденцией современного общественного развития является преобладание и резкое увеличение доли информации, получаемой посредством СМИ, а не из непосредственного опыта индивида и межличностного общения;

· Образовательная – сообщение сведений, дополняющих знания о политике и политическом процессе, которые граждане получают в образовательных учреждениях различного уровня;

· Политической социализации – усвоение политических норм, ценностей и образцов поведения, совместимых с нормальным функционированием политической системы;

· Критики и контроля – формирование мнений и взглядов на происходящее в сфере политики. Критика и контроль способствуют также артикуляции различных общественных интересов, мобилизации на политическое участие.

Повышению политической роли СМИ прежде всего способствовало, то, что средства массовой информации, особенно электронные, «перехватили» у партий функции политической социализации – распределенную теперь между семьей, школой и телевидением, и политической мобилизации, особенно в период избирательных кампаний. Причем СМИ выполняют эти функции гораздо результативнее партий. Достаточно вспомнить избирательные кампании Росса Перо в США (1992г.), Бернара Тапи во Франции, Сильвио Берлускони в Италии (1994г.) или Владимира Жириновского у нас в 1993 году, их успех был полностью обусловлен массированным и искусным использованием телевизионного эфира в политических целях. Следовательно, телевидение становится самым опасным конкурентом массовых партий, оставляя не у дел партийных активистов. Наиболее радикальные прогнозы предсказывают конец “века партий” как “организаций единомышленников, объединенных сходством политических принципов”, на смену им идут команды политтехнологов, активно использующих TV для продвижения на рынок политического товара. Однако там где важность информации определяется и оценивается ее рекламными качествами, неизбежно растет разрыв между реальным миром и миром в «инсценировке», предлагаемой СМИ. Составители и производители программ, преследуя цель придания им большей развлекательности, «театрализуют» политический процесс, отбрасывают «скучные» проблемы, и соответственным образом подправляют и «упаковывают» факты, людей, события.

Французский социолог Ж.-П.Гурвич даже утверждает, что сегодня в странах Запада установилась «телекратическая государственная система», в рамках которой большая политика делается в телестудиях. Соответственно центр тяжести в предвыборной агитации окончательно переносится с партийных митингов на экраны телевизоров, с партийных программ на видеоряд и, прежде всего, на формирование привлекательного для избирателей имиджа партийных лидеров и кандидатов на выборные посты. Растущая в результате «персонификация» политики, лишает ее программного «стержня» и делает игрушкой сиюминутных интересов и ситуативного соотношения сил.

Уже сегодня, через СМИ устанавливается (спонтанно или целенаправленно) «политическая повестка дня» и происходит идентификация важнейших вопросов, обсуждаемых в обществе; группы интересов. Политические партии и лидеры привлекают внимание к своим программам и лозунгам, тем самым, организуя диалог между политической элитой и основной массой населения.

В течение пяти последних десятилетий ученые предлагали различные теоретические модели, объясняющие воздействие СМИ на процесс формирования общественного мнения и, следовательно, на политический процесс. В 40-50-е гг. многие американские и западноевропейские аналитики полагали, что пресса и радио, контролируют процесс осмысления людьми политических проблем. Эти представления получили отражение в концепции, которая получила название модели максимального эффекта. В этой связи приводились следующие доказательства успешного применения средств массовой коммуникации:

· Успех пропаганды через СМК в первую мировую войну, которая дала пример первой систематической манипуляции массовым сознанием;

· Возникновение и стремительный рост индустрии «паблик рилейшнз», так уже в 1926 году контент-анализ газет «Нью-Йорк Таймс» и «Нью-Йорк Сан» показал, что 57% сообщений первой газеты и 46% второй имели своим источником работу специалистов этой сферы;

· Практика тотального информационного контроля и успешного «промывания мозгов» в нацистской Германии и СССР;

Однако в 60-70-е годы господствующим стал, скорее, противоположный взгляд на эту проблему: независимо от того – идет ли речь о прямом обращении СМИ к индивидам или же их косвенном воздействии (через семью, знакомых и т.д.), их влияние на формирование политических позиций, отношение к обществу в целом и сфере политики в частности имеет минимальный эффект. В результате возникла теоретическая модель минимального эффекта. Формированию этой модели способствовали следующие факторы:

· выяснение психологического механизма восприятия человеком информации, оказалось, что люди принимают лишь то, что совпадает с их мнением, и не воспринимают информацию, травмирующую сознание и не совпадающую с психологическими установками личности;

· переход к рассмотрению человека как социальной молекулы («ансамбля общественных отношений» - К.Маркс) от рассмотрения его как автономного социального атома;

· изменение поведения избирателей во время выборов, уже в 60-е годы исследователи электоральных процессов зафиксировали феномен «сопротивляющейся публики» (в связи с чем делался вывод о невозможности изменения сформировавшегося стереотипа избирателя и необходимости борьбы за голоса тех кто не имеет такового);

В последние полтора десятилетия маятник стал опять двигаться в противоположную сторону, и акцент был вновь сделан на признании весьма существенного влияния средств массовой коммуникации на политическую жизнь общества. По мнению французского исследователя Р.Дебре, который ввел в научный оборот термин «медиократия», СМИ сегодня выполняет функции, принадлежавшие в средневековой Европе церкви, где онапринимала участие во всем.

В отличие от исследователей 40 – 50-х годов сегодня доминирующим является представление о том, что средства массовой информации сами по себе не осуществляют прямого контроля над обществом, в связи с чем, внимание ученых фокусируется на более тонких формах взаимосвязей между СМИ, общественными группами и процессом разработки и реализации политических программ и решений.

В настоящее время можно говорить о двух основных теоретических моделях изучения политического влияния СМИ. Первая связана с исследованием воздействия массовых коммуникаций на индивидуальное поведение и на социальную жизнь в целом. Вторая, развивавшаяся в последние тридцать лет под влиянием культурной антропологии, структуралистских теорий, симеотики и других междисциплинарных научных направлений, была ориентирована на понимание связей между «текстами», индивидами и большими социальными группами. В научной литературе эти модели получили названия: модель «исследования воздействия» и модель «анализа текста».

Развитие технического прогресса, составной частью которого в конце ХХ века стала «информационная революция», приведшая к появлению современных технологий и технических средств сбора, переработки и распространения информации, произвели революцию и в сфере политических коммуникаций. Возможным итогом социальных перемен, порожденных развитием и конвергенцией информационных и коммуникационных технологий, может стать создание общества нового типа – «глобального» и «информационного», в котором обмен информацией не будет иметь ни временных, ни пространственных, ни политических границ. Однако это только одна из возможностей.

На рубеже веков, на Западе символом грядущего радикального возрастания роли средств массовой информации в жизни общества стала электронная 500 канальная супермагистраль, призванная обеспечить неограниченную интерактивность информационного обмена и повышенные возможности потребительского выбора. Для одних она «обещание свободы и выбора», для других же совершенный инструмент практической реализации антиутопии Джорджа Оруэлла - осуществления тотального контроля над обществом со стороны «Большого брата» (государства).

 

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

 

1. Сформулируйте определение групп интересов.

2. Что такое корпоративизм?

3. Чем отличается корпоративизм государственный от либерального (социетального)?

4. Какую роль играют группы интересов в политической жизни?

5. В чем отличие общественных движений от организованных групп интересов?

6. Чем отличается корпоративизм от лоббизма?

7. Перечислите основные методы лоббистской деятельности

8. Какие политические функции выполняют средства массовой информации?

9. Чем объясняется возрастание политическй роли СМИ в современных условиях?

10. Прокомментируйте высказывание французского социолога Ж.-П.Гурвича: сегодня в странах Запада установилась «телекратическая государственная система».

 

 

Литература:

1. Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. Изд.2-е, доп. М.МОНФ,2000.

2. Вяткин К.С. Лоббизм по-немецки // Полис, 1998, № 1.

3. Деннис Э., Мерилл Д. Беседы о масс-медиа. М.,1997.

4. Джордан Г. Группы давления, партии и социальные движения: есть ли потребность в новых разграничениях.// МЭиМО.1997, №1.

5. Зяблюк Н.Г. Лоббизм в США как политический институт // США: ЭПИ, 1995, № 1.

6. Ильичева Л.Е. Лоббизм и интересы предпринимательства. М.,2000.

7. Лепехин В.А. Лоббизм. – М.,1995.

8. Макаренко В.П. Групповые интересы и властно-управленческий аппарат: к метологии исследования // Социс, 1996, № 11.

9. Мельник Г.С. Mass-Media: Психологические процессы и эффекты. СПб.,1996.

10. Мицкевич Э.,Файерстоун Ч. Телевидение и выборы. М.,1996.

11. Патнем Р. Чтобы демократия сработала. М.,1996.

12. Перегудов С.П. Новый корпоративизм: олигархический или демократический?//Полития.1998, №2.

13. Перегудов С.П., Лапина Н.Ю., Семененко И.С. Группы интересов и российское государство. – М.,1999.

14. Роуз Р. Достижение целей в квазисовременном обществе: социальные сети в России // Общественные науки и современность 2002, № 3.

15. Шмиттер Ф. Неокорпоратизм //Полис.1997, №2.

 

 

 

Глава 12. Избирательные системы

 

1. Выборы как политический институт

2. Сравнение мажоритарной и пропорциональной моделей выборов

3. Модификации основных избирательных моделей

1. Выборы как политический институт. Сравнение мажоритарной и пропорциональной Выборы являются центральным институтом демократии, потому что власть правительства исходит исключительно из согласия управляемых. Главный механизм, превращающий это согласие во властные полномочия правительства - это свободные, равные* и тайные выборы. Не случайно избирательные системы и процессы считаются одной из главных характеристик демократии. А демократическим называется государство, “ в котором идеологически и социально различающимся группам открывается легальная возможность для соревнования за контроль над властью, и где агенты, контролирующие властные институты, избираются и ответственны перед народом” (Т.Ванханен). В свою очередь, электоральное* поведение - наиболее массовая и законная форма политического поведения. С. Хантингтон даже утверждает, что институты представительной демократии укореняются на новой почве и обретают прочность только в результате “испытания двойной сменой”, то есть правительство должно дважды поменяться демократическим способом - в результате всенародного волеизъявления.

Когда в демократическом обществе граждане участвуют в выборах, они осуществляют свое право и обязанность решать, кто будет управлять от их имени. В авторитарном государстве, наоборот, акт голосования служит лишь для того, чтобы придать законность выбору уже сделанному режимом.

Нейтральной и совершенной избирательной системы не существует. Исход выборов определяется с одной стороны предпочтениями избирателей, с другой избирательной процедурой * и способом подсчета голосов. Поэтому избирательные системы, могут быть представлены как способы конвертации голосов избирателей в места в выборных структурах власти. По той же причине ключевыми в теории избирательных систем являются вопросы об учете голосов и распределении мест.

Кроме того, “по сравнению с другими элементами политической системы, электоральными правилам легче манипулировать в политических целях”, - отмечают Р.Таагепера и М.С.Шугарт. Такого рода манипулирование возможно не только в результате прямой подтасовки результатов выборов, введения ограничений на выдвижение кандидатов и предвыборную агитацию, нарушения тайны голосования и правила “один человек - один голос”, неравной нарезки округов и махинаций с определением их границ, но и путем выбора той или иной избирательной модели. “Правящие элиты определяют институциональный дизайн (в том числе выбирают избирательную систему) руководствуясь отнюдь не стремлением оптимизировать функционирование демократии. Как и любой субъект политического процесса, они преследуют собственные интересы по - поводу максимизации власти ”, - резонно отмечает Г.Голосов.

2. Избирательные системы отличаются друг от друга по многим параметрам. Реально существует столько их модификаций, сколько государств использующих в политических целях процедуру выборов. Однако базовых систем две - это мажоритарная (плюральная) и пропорциональная.

При мажоритарной (плюральной) системе от каждого избирательного округа избирается один депутат. Победителем на выборах считается кандидат, набравший наибольшее число голосов. Когда имеется более двух кандидатов по одномандатному округу, один из них может набрать менее 50% голосов (т.е. относительное большинство голосов) и, тем не менее, добиться победы. Данная система чаще используется для выборов главы государства (США, Исландия, Венесуэла, Колумбия и др.), реже - при выборах нижней палаты парламента (Великобритания, Канада, США, Япония, Индия). Половина мест в Государственной Думе РФ также замещается по данной формуле голосования.

Как правило, голосование по мажоритарной модели происходит в одномандатных округах, однако возможно использование и многомандатных, в этом случае избиратель имеет столько голосов, сколько депутатов избирается от данного округа (выборы местного самоуправления в Великобритании).

Еще один возможный вариант - так называемое “кумулятивное” голосование, когда избиратель получает несколько голосов и распределяет их между кандидатами по собственному усмотрению (он может, в частности, “отдать” все свои голоса одному, наиболее предпочтительному для него, кандидату). Эта система применялась пока только для выборов Палаты представителей американского штата Орегон.

Основной разновидностью этой модели является мажоритарная модель голосования в два тура (Франция, выборы президента в РФ и др.). В этом случае, если ни один из кандидатов не набирает в первом туре абсолютного числа голосов (50% + 1 голос), назначается второй тур, в котором избиратели делают выбор между двумя и более кандидатами, набравшими наибольшее число голосов в первом туре. Победитель определяется по абсолютному или простому большинству голосов. Несомненное достоинство этой системы, лежит на поверхности, оно в простоте и понятности процедуры определения результатов голосования, и при этом избранный депутат формально представляет абсолютное большинство избирателей. В то же время, применение такой избирательной модели значительно увеличивает затраты на проведение выборов, как со стороны государства, так и со стороны кандидатов.

По мнению Р. Таагеперы и М.С.Шугарта “целью системы, при которой к участию во втором туре допускается двое и более кандидатов, состоит в поощрении сделок между партиями в промежутке между двумя турами.

Так, промежуток между первым и вторым туром голосования действительно используется французскими партиями для активного “торга”, какому из оставшихся кандидатов передать голоса тех, кто не прошел в первом туре. В итоге переговоров проигравшие в первом туре партии призывают своих сторонников отдать голоса одному из двух победителей первого тура. Эти “торги” зачастую приводят к заключению соглашений о взаимной поддержке кандидатур, когда партии договариваются поддерживать кандидата партии союзницы в том округе, где он имеет наибольшие шансы. Зачастую такие соглашения заключаются еще до выборов, партии-партнеры договариваются, по каким избирательным округам они будут выдвигать своих кандидатов, чтобы не допустить распыления голосов потенциальных сторонников. В таких соглашениях закладываются основы парламентских коалиций, что рассматривается как одно из важнейших преимуществ данной системы.

Однако нетрудно заметить, что даже эта избирательная модель не обеспечивает адекватного отражения политических предпочтений избирателей, поскольку ко второму туру “за бортом” оказываются кандидаты, пользующиеся иногда поддержкой значительной части электората. Перегруппировка сил между двумя турами, несомненно, вносит свои коррективы, но для многих избирателей второй тур голосования превращается в выбор “наименьшего из двух зол”, а не поддержки кандидатов, действительно представляющих их политические позиции.

Система пропорционального представительства предполагает распределение мест в парламенте в соответствии с количеством (процентной пропорцией) голосов полученных на выборах по партийным спискам в едином общенациональном избирательном округе (Нидерланды) или в нескольких больших региональных округах. В скандинавских странах (за исключением Норвегии) и в Греции выборы по пропорциональной модели проводятся не только по региональным избирательным округам, но и по “национальному округу”. Данная система применяется, как правило, при выборах парламентов (вся континентальная Западная Европа за исключением Франции, половина депутатов Государственной Думы и др.)

Распределение мест происходит либо по наибольшему остатку, либо по наивысшему среднему.

Наиболее яркое сопоставление основных систем голосования осуществил французский политолог М.Дюверже. Согласно, так называемому, “закону Дюверже” мажоритарная система в один тур (система относительного большинства) способствует становлению дуалистической системы с чередованием независимых и стабильных партий у власти. Дюверже приводит две причины, определяющих взаимосвязь между законом о мажоритарных выборах, тактикой предвыборной борьбы двух крупных партий и психологической мотивацией избирателей:

1. От каждого одномандатного округа место в парламенте способна получить лишь крупная партия, малые партии практически не имеют шансов на победу. В результате мажоритарная избирательная система обеспечивает крупным партиям больше мест в парламенте, чем это соответствует доле полученных ими голосов, поскольку голоса, поданные за кандидатов проигравших партий “пропадают”;

2. Сравнение мажоритарной и пропорциональной моделей выборов. Избиратели, стремящиеся реально повлиять на исход выборов, будут учитывать не только свои предпочтения, но и предпочтения других избирателей и потому будут голосовать за партию способную одержать победу в округе (так называемое “полезное” или “стратегическое” голосование). Они вряд ли отдадут голос за кандидата от малой партии, даже если симпатизируют ему. Таким образом, количество мест, полученных малыми партиями, не соответствует поданным за них бюллетеням на выборах, а число этих голосов не отражает реальных предпочтений электората.

Дюверже утверждал также, что мажоритарные выборы в два тура приводят к объединению нескольких гибких, независимых партий в две относительно устойчивые политические коалиции. Практика V Республики в целом подтверждала устойчивость этой связи. Влияние мажоритарной системы на поведение французских избирателей проявлялось в том, что они в первом туре голосовали за определенную партию, а во втором - поддерживали одну из двух избирательных коалиций.

Наконец, пропорциональное представительство, по Дюверже, благоприятствует многопартийности и не создает стимулов к формированию предвыборных коалиций, в результате формируется партийная система, включающая множество негибких, независимых и относительно стабильных партий.

В свою очередь, сложившиеся партийные системы влияют на выбор и закрепление избирательного режима. Так, бипартизм способствует закреплению мажоритарной избирательной модели с голосованием в один тур. Существование множества партий не склонных к союзам предполагает борьбу за пропорциональную систему, обеспечивающую им представительство в парламенте. Наличие множества партий, склонных к союзам противоречит пропорциональности.

Однако взаимосвязь между избирательной моделью и партийной системой не абсолютна, из правила есть и исключения. Так, в Австрии в течение почти всего послевоенного периода сохранялась двухпартийная система (ныне разрушенная праворадикальной “Австрийской партией свободы”), несмотря на пропорциональную систему представительства). Тем не менее “законы Дюверже” дают возможность увидеть вероятные следствия этой взаимосвязи.