Православная психопатология 2 страница

Преподобному Иоанну Дамаскину принадлежит попытка описать телесные и душевные страсти. Душевные страсти суть:

"забвение, леность и неведение. Сими тремя страстями омрачаемое око душевное, то есть ум, подпадает господству прочих страстей, каковы суть: нечестие, неправоверие, то есть всякая ересь, хула, раздражительность, гнев, досада, вспыльчивость, человеконенавистничество, памятозлобие, клевета, осуждение, неразумная печаль, страх, боязнь, раздор, ревность, зависть, тщеславие, гордость, лицемерие, ложь, неверие, неблагоразумие, неразборчивость, недальновидность, ненасытность, любостяжание, леность, притязательность, пристрастие, привязанность к земному, уныние, малодушие, неблагодарность, ропот, кичение, самомнение, запальчивость, высокомерие, любоначалие, человекоугодие, коварство, бесстыдство, нечувствительность, ласкательство, скрытность, насмешливость, двоедушие, соизволение на грех по страсти, непрестанное помышление о грехах, скитание помыслов, самолюбие – матерь всего худого, сребролюбие – корень всех пороков и страстей, злонравие и лукавство".

Телесные страсти, по словам преподобного Иоанна Дамаскина, таковы:

"чревоугодие, прожорство, роскошь, пьянство, ядение в тайне, разные роды сластолюбия, блуд, прелюбодеяние, распутство, нечистота, кровосмешение, деторастление, скотоложство, худые пожелания и всякие противоестественные и постыдные страсти, воровство, святотатство, разбой, убийство по зависти или в неразумном раздражении, всякое телесное успокоение, удовлетворение хотениям плоти, особенно в здоровом состоянии тела, волшебство, ворожбы, чародеяния, гадание, предвещание, щегольство, легкомыслие, нега, страсть к нарядам, натирания лица, предосудительное распутство, игра в кости, пристрастная преданность мирским удовольствиям, жизнь плотоугодная, одебеляющая ум, делающая его оземленившимся и скотоподобным и никак не допускающая возвести взор к Богу и к делам добродетелей" (Добр. Т.2. С.370-371).

Преподобный Григорий Синаит, обозревая все учение святых отцов, относящееся к телесным и душевным страстям, пишет:

"Страсти разно именуются, разделяются же на телесные и душевные. Телесные подразделяются на скорбные и греховные; скорбные опять подразделяются на болезненные и наказательные. Душевные также подразделяются на раздражительные, похотные и разумные (λογιστικά); разумные подразделяются на вообразительные и мысленные (διανοητικά). Из них всех иные произвольны по злоупотреблению, другие же невольны по необходимости, так называемые незазорные страсти, кои святыми отцами названы сопутствующими и естественными свойствами. Одни страсти суть телесные, а другие душевные; иные суть страсти похоти, иные страсти раздражения и иные – разума (του λογιστικου); и из них – иные страсти ума, и иные – мысли, διανοίας" (Добр. Т.5. С.193). "Все они сообщаются между собою и содействуют друг другу: телесные – похотным, душевные – страстям раздражения, разумные же – умственным, а умственные – страстям мысли и памяти"⁵.

Перечисляя и классифицируя страсти, следует заметить, что между ними не существует непроницаемых перегородок. Одна страсть теснейшим образом связана с другими, так что весь человек оказывается оскверненным и умерщвленным ими. Из-за страстей душа оскверняется, ум мертвеет. В результате человек становится идолопоклонником, неспособным унаследовать Царствие Небесное. Вот почему слова апостола Павла ясны и категоричны: "...знайте, что никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель, который есть идолослужителъ, не имеет наследия в Царстве Христа и Бога" (Еф. 5:5).

Существует и иная классификация страстей, согласно которой они делятся на страсти монахов и мирян. Поскольку образ жизни мирских людей отличается от образа жизни монахов, подвизающихся в монастырях, то и страсти в каждом из этих состояний преобладают разные. Преподобный Иоанн Лествичник пишет, что "в мирских корень всех зол есть сребролюбие, в монахах же – объядение" (Леств. 26:70). Объясняя это, преподобный говорит, что "некоторые из страстей, родившись в душе, переходят в тело; а некоторые наоборот". Первое обычно случается с монахами по неимению соответствующих предметов, второе же с живущими в миру (Леств. 15:76). Точно так же различны страсти, проявляющиеся в монахах и мирских во время недуга. Живущих в миру, когда они болеют, искушают страсти гнева и хулы. Монахи "бывают мучимы бесами объядения и блуда, если они изобилуют всем потребным; если же они пребывают в местах, удаленных от всякого утешения и подвижнических, то бывают искушаемы бесами уныния и неблагодарности" (Леств. 26:20). Отсюда ясно, что человек не всегда подвергается одним и тем же искушениям. Искушения зависят от его духовного состояния, образа жизни и иных составляющих. Диавол хитер и умеет нападать на каждого человека сообразно его состоянию.

Выше мы отметили то обстоятельство, что одни страсти характеризуются как матери, а другие – как дочери, одни из них порождают, другие же являются порождениями иных страстей. Преподобный Иоанн Синайский узнал от преподобнейших мужей, что "матерь блуда есть объядение, уныния же – тщеславие". Таким образом, если нас донимает уныние, то из этого явствует, что мы искушаемы тщеславием. Далее, печаль и гнев "рождаются от трех главнейших страстей, а матерь гордости – тщеславие". Кроме того, преподобный узнал, что в неразумных людях "нет порядка или разума, но всякое бесчиние и неустройство". Так, безвременный смех

"иногда рождается от беса блуда, а иногда от тщеславия... Многий сон происходит иногда от насыщения, иногда же от поста, когда постящиеся возносятся; иногда от уныния, а иногда и просто от естества. Многословие происходит иногда от объядения, а иногда от тщеславия. Уныние происходит иногда от наслаждения, а иногда оттого, что страха Божия нет в человеке. Хула есть собственно дщерь гордости, а часто рождается и оттого, что мы ближнего в том же осуждали, или от безвременной зависти бесов. Жестокосердие рождается иногда от насыщения, иногда от бесчувствия, а иногда от пристрастия".

Пристрастие же, то есть привязанность к чему-либо чувственному, происходит от блуда, сребролюбия, тщеславия и иных причин."Лукавство происходит от возношения и от гнева. Лицемерие – от самоугодия и самочиния". Вообще же родители всех страстей – наслаждение и лукавство (Лест. 26:39-48).

В этой связи нам необходимо узнать, каким образом какой-либо грех развивается в страсть. Ведь святые отцы, знатоки внутренней брани, не довольствуются простым перечислением страстей, но переходят к описанию происхождения и развития каждой страсти. По словам преподобного Фалассия, "страсти приходят в движение от следующих трех вещей: от воспоминания о предметах их, от довольства и покоя плоти и от чувств" (Добр. Т.3. С.305). Человек, который пригвождает свой ум к чувственным вещам, отчуждаясь духовной любви и воздержания и уступая бесовскому воздействию, испытывает приражение страстей. "Чрез чувства тогда приходят в движение страсти, когда нет воздержания и любви духовной" (Добр. Т.3. С.305).

"Когда ослабнут бразды владычественных чувств, тогда тотчас поднимается восстание страстей и приходит в движение действо раболепнейших чувств". Неразумие чувств создает основания для страстей, как только ослабнут узы воздержания (Св. Никита Стифат. Добр. Т.5. С.83). И в самом деле, если, как было замечено выше, человеческий ум закоснеет в помышлении о чем-либо чувственном, то, "конечно, имеет страсть к тому, именно вожделение, или сетование, или гнев, или злопамятство" (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3. С.177). Вот почему пристрастие, как его описывают все святые отцы, заключается в том, что ум наш оказывается в плену у чего-либо чувственного или какого-либо образа, ибо вслед за этим немедленно приходит страсть и разрушение. Пленение ума сеет в нашей душе семена трагедии.

Помимо пленения ума, в зарождении страстей играет важную роль живущая в нас похоть. Это состояние описывает святой Иаков, брат Господень: "...каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью; похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть" (Иак. 1:14-15). Когда некий брат спросил авву Сисоя, что ему делать со страстями, старец ответил: "Каждого из нас искушает его собственная похоть" (Γεροντικόν. Σ.114, μδ').

При более тщательном рассмотрении развитие страстей выглядит следующим образом. По словам преподобного Максима, "сперва память вносит в ум простой помысл; и если он замедлит в нем, то от сего приходит в движение страсть". Следующий шаг – это соизволение, которое "доводит уже до греха и делом" (Добр. Т.3. С.174).

Исихий Пресвитер описывает путь, проходимый страстью. Первое – это прилог. За ним следует сочетание, когда собственные наши помыслы смешиваются с диавольскими. Затем идет сосложение и в дальнейшем – "чувственное деяние, или грех" (Добр. Т.2. С.168). Если же грех повторяется многократно, он становится страстью.

Святитель Григорий Палама, следуя православному преданию, пишет, что сластолюбие есть начало плотских страстей и болезнь души. Первым склоняется к страстям ум, то есть он первый подвергается прилогу, приходит в лукавое движение, посредством ощущений привносит в душу воображение чувственных вещей и греховное расположение к ним. Эти образы запечатлеваются главным образом через глаза (Φιλοκαλία T.Δ'. Σ.105).

Преподобный Иоанн Синайский подробно описывает развитие помысла, в ходе которого тот становится страстью. "Иное есть прилог, иное – сочетание, иное – сосложение, иное – пленение, иное – борьба и иное – так называемая страсть в душе". Рассматривая эти этапы, преподобный пишет, что "прилог есть простое слово или образ какого-нибудь предмета, впервые являющийся уму и вносимый в сердце". Здесь нет вины или греха. " Сочетание есть собеседование с явившимся образом, по страсти или бесстрастно". И это состояние еще не содержит в себе большой вины. " Сосложение есть согласие души с представившимся помыслом, соединенное с услаждением". Это бывает плохо или хорошо, смотря по устроению подвизающегося. " Пленение есть насильственное и невольное увлечение сердца, или продолжительное мысленное совокупление с предметом". Пленение иначе судится в час молитвы и иначе – во всякое другое время. " Борьбою называют равенство сил борющего и боримого в брани", когда душа противодействует совершению греха. Эта борьба "бывает причиною венцов или мучений". Наконец, следует страсть, которою, как мы уже сказали, "называют уже самый порок, от долгого времени вгнездившийся в душе и чрез навык сделавшийся как бы природным ее свойством, так что душа уже произвольно и сама собою к нему стремится". Такая страсть или усмиряется подобающим покаянием, или ведет к наказанию в будущем веке (Леств. 15:73).

Помимо этого развития каждой страсти, состоящего в превращении помысла в страсть в человеческой душе, святые отцы описывают и иное развитие. Речь идет о развитии страстей с возрастом. Святитель Григорий Палама сообщает, что страсти с малых лет развиваются в следующем порядке. Вначале возрастают страсти вожделевательной части души, то есть любостяжание и сребролюбие. Поэтому малые дети стремятся обладать вещами, а с возрастом начинают требовать денег. Затем развиваются страсти славолюбия. Славолюбие выражается в двух видах. Первый из них – это мирское славолюбие, направленное "на телесную красоту и пышность одеяний", второе же славолюбие поражает людей добродетельных и проявляется в высокомерии и лицемерии, посредством которых враг пытается разорить духовное богатство души. Наконец, вслед за любостяжанием и славолюбием появляется сластолюбие, то есть чревоугодие, "от которого происходит всякая плотская нечистота". В то же время святитель Григорий делает интересное замечание. Хотя сластолюбие "и естественные движения, относящиеся к деторождению, проявляются уже у грудных детей", тем не менее они "не указывают на болезнь души". Естественные страсти не подлежат осуждению, поскольку они созданы благим Богом, "чтобы мы с помощью их ходили в добрых делах" (ср.: Еф. 2:10). Страсть является злом, когда мы попечение о плоти превращаем в похоти (Рим. 13:14). Итак, в общем можно сказать, что, по словам Григория Паламы, в младенческом возрасте развиваются страсти любостяжания и сребролюбия, в детском – славолюбия и потом – сластолюбия (Φιλοκαλία T.Δ'. Σ.100-105. Ср. Добр Т.5. С.267-269).

Разумеется, о страстях, как душевных, так и телесных, судить нелегко. В них сложно разобраться, потому что производящие их бесы обычно скрываются, так что мы не можем различить их. Вот почему для различения и исцеления страстей необходим хороший целитель, знаток этой скрытой внутренней жизни, который был бы вместилищем Всесвятого Духа. Это различение является одним из величайших даров Всесвятого Духа. Преподобный Иоанн Синайский приводит такой пример:

"Как, черпая воду из источников, иногда неприметно зачерпываем и жабу вместе с водою, так часто, совершая дела добродетели, мы тайно выполняем сплетенные с ними страсти. Например, со страннолюбием сплетается объядение, с любовию – блуд, с рассуждением – коварство, с мудростию – хитрость, с кротостию – тонкое лукавство, медлительность и леность, прекословие, самочиние и непослушание; с молчанием сплетается кичливость учительства; с радостию – возношение, с надеждою – ослабление, с любовию – опять осуждение ближнего, с безмолвием – уныние и леность, с чистотою – чувство огорчения, со смиренномудрием – дерзость" (Леств. 26:58).

Из этих слов ясно, что от человека требуется великое внимание, чтобы распознать страсти. Ведь мы можем думать, что упражняемся в добродетели, в действительности же служим делам диавола, возделываем страсти. Необходимо следить за "жабой", под которою вообще подразумевается страсть тщеславия. Эта страсть оскверняет делание заповедей.

По словам того же святого, бес сребролюбия "часто принимает лицемерный образ смирения", а бес тщеславия или славолюбия побуждает к милостыне (Леств. 26:84). Поэтому внимание, помимо всего прочего, требуется и для того, чтобы уметь различить бесовское лукавство, даже когда мы заняты возделыванием добродетелей. Преподобный также приводит случай, когда он, побежденный бесом лености, думал оставить келлию. Однако, когда пришли некие странники, хвалившие его как безмолвника, тогда помысл разленения тотчас же оставил его, будучи прогнан тщеславием. И преподобный удивился, как бес тщеславия сопротивляется всем лукавым духам (Леств. 27:44). Точно так же бес сребролюбия особенно сильно нападает на нестяжательных, "и когда не может их одолеть, тогда, представляя им нищих, под видом милосердия увещевает их, чтобы они из невещественных опять сделались вещественными" (Леств. 26:145).

Другой вопрос, на который святые отцы обращают внимание в своих сочинениях, – как мы можем узнать о существовании страсти? Конечно, важную роль здесь играет рассудительный и бесстрастный старец, который мог бы видеть движения души и исправлять нас. Однако, помимо этого, существуют и иные способы обнаружить существование и действие страстей.

"Признаком того, что кто-либо добровольно исполняет страсть, служит его смущение в то время, когда его обличают или исправляют в ней. А без смущения переносить обличение, то есть вразумление, есть признак того, что кто-либо был побежден страстию или исполнил ее по неведению" (Авва Дорофей. С.190).

Иными словами, вразумление и смущение либо его отсутствие обличают наличие страсти, а также ее добровольный или невольный характер. "В душах наших скрываются худейшие страсти; явными же они делаются, когда обличатся дела их" (Преп. Фалассий. Добр. Т.3 С.305).

Преподобный Максим, пытаясь точно определить, что такое страсть, пишет, что "иное есть вещь, иное помышление, иное страсть: вещь – например, муж, жена, золото и прочее; помышление – простое воспоминание о чем-либо из сказанного; страсть – или бессловесная любовь, или безрассудная ненависть к чему-либо из того" (Добр. Т.3. С.202-203). Точно так же авва Дорофей, проводя разграничение между грехом и страстью, пишет, что "иное суть страсти, и иное грехи. Страсти суть: гнев, тщеславие, сластолюбие, ненависть, злая похоть и тому подобное". Грехи же – это действия страстей. Таким образом, "можно иметь страсти, но не действовать по ним" (Авва Дорофей. С.23). Из этих слов ясно, что человек может быть исполнен страстей и, однако, не уметь понять этого, поскольку ему не представилось случая совершить какой-либо грех. Вот почему необходимо всестороннее лечение под руководством рассудительного и опытного духовника.

Чтобы закончить этот раздел, необходимо вкратце упомянуть о том, каковы бывают ужасные последствия страстей. В некоторых местах мы уже указывали, что страсти умерщвляют наш ум. Теперь нам хотелось бы сказать об этом подробнее.

Восстание страстей "в устарелом теле и душе освященной" есть осквернение души (Св. Марк Подвижник. Добр. Т.1. С.545).

"Как птица, привязанная за ногу, начавши подниматься вверх, стягивается опять на землю... так ум, не достигший еще бесстрастия... влекомый страстьми, стягивается опять на землю" (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3. С.175).

Страсти заставляют человека прилепляться к земному.

"Предосудительные страсти суть узы, держащие ум в чувственности" (Преп. Фалассий. Добр. Т.3. С.305).

Часто случается, что страсти оскверняют душу по прошествии некоторого времени, подобно некоторым вредным для тела яствам, которые "по некотором времени или день спустя производят в нас болезнь" (Леств. 15:56). Отсюда опять-таки явствует, что от страстей душа заболевает.

Страстная душа есть мастерская лукавых помышлений, и "из сокровищницы своей износит она худое" (Преп. Фалассий. Добр. Т.3. С.305).

Ум, умерщвленный страстьми, не может ни понять совета, ни даже подчиниться духовному наставлению (там же, с.312).

"Каждая страсть несет в себе семя смерти".

Страсти – это ад. Страстная душа "всегда мучится, несчастная, своим злым навыком, имея всегда горькое воспоминание и томительное впечатление от страстей, которые беспрестанно жгут и опаляют ее". Это мучение является началом, неким малым подобием иного мучения в тех страшных местах, где будут находиться "мучимые в оных тела, которые служат душам только для усиления страданий, а сами не истлевают", и где будет страшный огонь и тьма (Преп. Фалассий. Добр. Т.3. С.305).

"Мзду за подвиги в добродетели составляют бесстрастие и ведение. Ибо они виновниками бывают для нас Царствия Небесного", в то время как страсти и неведение становятся виновниками муки вечной (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3. С.184).

Святитель Григорий Палама, объясняя евангельское повествование о том, как бесы вышли из бесноватого и вошли в свиней, которые бросились после этого в море, пишет, что "свинская жизнь намекает" на всякую лукавую страсть по причине ее нечистоты. "Свиньи же – это, конечно, те, которые носят одежду, оскверненную плотью⁶

Таким образом, страсти совершенно умерщвляют наш ум и приготовляют нам адские муки. Чтобы ум мог освободиться от них и радоваться в Боге, необходимо духовное лечение. Об этом лечении сейчас и пойдет речь.

 

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев)

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

3. ЛЕЧЕНИЕ СТРАСТЕЙ

Осознав размеры того разорения, которому страсти подвергают все наше существо, необходимо перейти к вопросу об их лечении. Это основная тема данной главы, и мы надеемся сосредоточить на ней внимание читателя. Ведь многие из нас знают о своей болезни, ощущают свой духовный недуг, но пребывают в совершенном или частичном неведении относительно способа его лечения. Полагаю, что Православие, будучи наукой врачевания, должно говорить о подобных предметах, которые весьма злободневны. Мы убеждены, что одним из известий, которое Православная Церковь должна сообщить современному миру, запутавшемуся в своих проблемах, является известие о его недуге и одновременно о способе его исцеления. Этим мы сейчас и займемся.

Прежде всего следует сделать некоторые разъяснения. Одно из них состоит в том, что лечение страстей – это, как мы уже сказали выше, преимущественно их преображение. Поскольку бесстрастные, естественные и непорочные страсти после грехопадения подверглись искажению, то, следовательно, нам необходимо вернуть их в первоначальное со стояние. В этом главным образом и заключается лечение страстей. Как сказал авва Пимен авве Исааку, "мы научены быть не убийцами тела, но убийцами страстей" (Γεροντικόν. Σ.101, ρπγ'). Выражение "убийцы страстей" следует понимать в смысле их исправления. Другое замечание связано с тем, что отцы описывают в своих сочинениях много разнообразных видов лечения. Читая главы преподобного Максима о любви, нетрудно увидеть, что в них содержится немало лечебного материала. Должен признаться, что, взявшись за чтение этого труда, я рассчитывал найти там несколько правил, касающихся любви, и описание ее ценности. Однако я сразу же заметил, что преподобный Максим уделяет основное внимание помыслам, страстям и их лечению. Он делает основное ударение на исцелении человека, поскольку любовь к Богу и человеку есть "порождение бесстрастия". Сердце, в котором господствуют страсти, неспособно к любви. Кроме того, еще одно замечание состоит в том, что, говоря о лечении человека, святые отцы излагают основные принципы этого лечения. Это значит, что они имеют в виду человека вообще, и дают различные предписания, и указывают способы лечения. В дальнейшем мы назовем их, однако сейчас необходимо подчеркнуть, что каждый человек нуждается в собственном курсе лечения. Такое лечение может назначить только рассудительный и опытный целитель и только тому, кто попросит его об этом со смирением, послушанием и желанием исцелиться. Следовательно, здесь будут изложены лишь общие правила лечения, в то время как своего собственного исцеления каждый человек должен добиваться под руководством духовных врачей нашего времени.

Лечение болезней нашей души, то есть страстей, является необходимым. В этом мы уже убедились в предшествующих разделах. Мы обратили внимание на то уродливое состояние, которое создается страстями в нашей душе. Это отмечено во многих местах Священного Писания.

Апостол Павел дает следующее наставление колоссянам:

"Итак, умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение... А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его" (Кол. 3:5-10).

По словам преподобного Максима, "землею назвал здесь апостол плотское мудрование; блудом – грех, делом совершаемый; нечистотою – соизволение на оный; страстию – страстный помысл; похотию злою – простое принятие помысла похотного; лихоиманием – вещество порождающее и возращающее страсть. Все сие, как члены мудрования плотского", должно быть умерщвлено (Добр. Т.3. С.174). Когда все это будет умерщвлено (ниже мы увидим, каким именно образом) и преображено, то есть принесено Богу, тогда мы совлекаемся ветхого человека с его деяниями и похотями и облекаемся в нового, который становится образом и подобием Божиим, то есть личностью.

Те же самые заветы духоносный апостол дает и в другом послании:

"А блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как прилично святым. Также сквернословие и пустословие и смехотворство не приличны вам, а, напротив, благодарение" (Еф. 5:3-5).

Еще в одном послании он пишет:

"Не будем тщеславиться, друг друга раздражать, друг другу завидовать" (Гал. 5:26).

Из всего этого явствует необходимость лечения. Христиане, будучи жилищами Всесвятого Триединого Бога, не должны быть нечистыми. Вернее, для того чтобы стать храмом Духа Святого, в котором бы обитал Бог, христианину необходимо прежде очиститься духовно; сделавшись же таким храмом, следует соблюдать его в чистоте.

Это следует и из самой цели лечения. Мы подвизаемся не просто для того, чтобы стать хорошими людьми, полезными для общества. Цель курса лечения не в том, чтобы сделать людей общительными в соответствии с требованиями антропоцентрического мира, но в том, чтобы препроводить их к богообщению, причем это созерцание Бога должно стать для человека не огнем поядающим, но светом, который просветил бы его. Святые отцы хорошо знают эту направленность лечения, но знают они и те цели, которые ставят перед собою различные люди. Преподобный Максим говорит, что "одни из людей воздерживаются от страстей из страха человеческого, другие из тщеславия, иные по воздержанию, а иные освобождаются от страстей судьбами Божиими" (Добр. Т.3. С.181). Авва Дорофей также отмечает тот факт, что "не должно желать избавиться от страсти для того, чтобы избежать происходящей от нее скорби, но по совершенной ненависти к ней, как сказано: "Совершенною ненавистию возненавидехя, во враги быша ми" (Пс. 138:22)" (Авва Дорофей. С.190). Святым известно, что некоторые желают избавиться от страстей, поскольку те доставляют им великое мучение. Но не такова подлинная цель православного курса лечения. Подлинная цель состоит в том, чтобы достичь общения с Богом. Разумеется, мы хорошо знаем, что в лоне Церкви существуют различные духовные возрасты и состояния. Как учат святые отцы, некоторые соблюдают слово Божие из страха адской муки, другие – чтобы попасть в рай, третьи же делают это из любви ко Христу. Первые являются рабами, вторые – наемниками и третьи – чадами Божиими. Принимая существование всех этих духовных возрастов, мы все же подчеркиваем, что подвизаемся ради того, чтобы попасть в третью категорию. Постоянное лечение предписывается и в отношении самой цели, к которой стремится больной.

Необходимо заметить, что лечение страстей не является только человеческим или только Божиим делом. Оба, то есть Бог и человек, должны быть соработниками. Такова синергия Бога и человека. Все в нашей Церкви является богочеловеческим. Прежде всего человек должен получить благодать Христову. Его очищение, то есть исцеление, осуществляется действием Христовым, подаваемым христианину в ходе всей духовной жизни, которую он проводит в рамках Православной Церкви. Апостол Павел часто подчеркивает это в своих посланиях. Человек, живущий по плоти, носит в себе действие страстей. Однако, приняв благодать Христову, он освобождается от этого ветхого мира, мира греха.

"Ибо, когда мы жили по плоти, тогда страсти греховные, обнаруживаемые законом, действовали в членах наших, чтобы приносить плод смерти; но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него, чтобы нам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве" (Рим. 7:5-6).

Только люди Христовы, живущие во Христе, освобождаются от плоти и плотской похоти, составляющих мир греха:

"Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями. Если мы живем духом, то по духу и поступать должны" (Гал. 5:24-25).

Когда человек ходит в духе, то есть имеет благодать Триединого Бога, он достигает внутреннего исцеления:

"Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти... Если же вы духом водитесь, то вы не под законом" (Гал. 5:16,18).

Дела же плоти – это, как мы уже заметили выше, страсти (см.: Гал. 5:19-21).

Сражаться со страстями и грехом, "противоборствовать, наносить и получать удары" – наша собственная задача, однако "искоренить страсти", то есть, в сущности, преобразить их – это дело Божие. Как человек не может видеть без глаз, говорить без языка, слышать без ушей, ходить без ног или работать без рук, точно так же он не в состоянии "без Иисуса спастись и войти в Царствие Небесное"⁷.

"Ибо возражать греху может душа, победить же или искоренить зло без Бога не может" (там же, Σ.372).

Ощущение любви Божией, то есть приобщение Божией благодати, и собственная наша любовь к Богу, которая является плодом Всесвятого Духа, – вот чем преображаются и исцеляются страсти. Умертвить страстную часть души означает не запереть ее, "бездейственную и неподвижную, в себе самих", чтобы не совершать грехов, но уничтожить только расположенность ее ко злу, полностью превращая ее "в любовь к Богу" (Авва Дорофей. С.190). Однако превратить ее в любовь к Богу может лишь тот, кто на собственном опыте познал, что такое любовь. И если человек горит любовью к Богу, которая является божественным вдохновением, тогда весь его внутренний мир непременно преображается и освящается, согреваемый божественной благодатью. "Любовь Божия, возобладав им (умом), разрешает его узы, убеждая не дорожить не только чувственными предметами, но и самою жизнию временною" (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3. С.177). Из этого ясно, что исцеление страстей достигается благодаря действию божественной благодати, любви Божией. Эта божественная благодать доставляется через святые таинства. Особенно важно подчеркнуть, что божественная евхаристия и причащение тела и крови Христовых оказывает человеку решающую помощь в очищении его души. Святое причащение есть лекарство бессмертия.