Какой путь должен быть выбран в качестве главного пути, если обе страны соединяются большим числом дорог, чем сколько хотят укрепить;

Следует ли располагать крепости лишь близ границы или же надлежит их размещать по всей стране;

Следует ли распределять крепости равномерно или группами;

Каковы те географические условия местности, которые надлежит учитывать.

Многие другие вопросы, вытекающие из геометрического начертания линии крепостей, а именно: должны ли они располагаться в один ряд или в несколько рядов, т.е. более ли они действительны, когда стоят рядом, или же при расположении одна за другой; должны ли они размещаться в шахматном порядке или тянуться по прямой линии или по ломаной, образующей такие же исходящие и входящие углы, как линия огня самих укреплений, - все это представляется нам пустыми хитросплетениями, т.е. соображениями столь ничтожными, что соображения более важные их совершенно подавляют; мы упоминаем о них лишь потому, что в некоторых книгах не только говорится об этом жалком вздоре, но и придается ему чрезмерное значение.

Что касается первого вопроса, то, чтобы нагляднее себе его представить, возьмем лишь южную Германию по отношению к Франции, т.е. к верхнему течению Рейна. Если представить себе южную Германию как целое, укрепление которого должно быть определено стратегически безотносительно к отдельным государствам, то возникает большая неопределенность: от Рейна ведет множество великолепных шоссированных дорог внутрь Франции, Баварии и Австрии. Нет также недостатка и в городах, которые по своим размерам выделяются среди прочих, как, например, Нюрнберг, Вюрцбург, Ульм, Аугсбург, Мюнхен; но если укрепление всех их не входит в наши намерения, то необходимо произвести между ними выбор; далее, если согласно нашим взглядам считают за самое важное укрепить самые большие и богатые города, то все же нельзя отрицать, что при расстоянии, отделяющем Нюрнберг от Мюнхена, первый по сравнению со вторым будет находиться в совершенно иных стратегических условиях; отсюда можно задать себе еще один вопрос: не следует ли вместо Нюрнберга укрепить другой, менее значительный пункт, но лежащий ближе к Мюнхену?

Что же касается самого решения в подобных случаях, т.е. ответа на первый вопрос, то нам приходится отослать читателя к тому, что мы сказали в главе об общем плане обороны{181} и о выборе направления для наступления. Там, где находится природное направление для вторжения{182}, там мы по преимуществу и поместим наши оборонительные сооружения.

Таким образом, из всех путей, идущих из неприятельской страны к нам, мы по преимуществу будем укреплять самый прямой, ведущий в сердце нашей страны, или же тот, который особенно облегчает операции неприятеля, так как пересекает плодородные провинции или тянется вдоль судоходной реки. Наступающий встретит тогда на своем пути эти укрепления; если же он попробует их обойти, то подставит обороняющемуся для естественного и выгодного воздействия свой фланг.

Вена - сердце южной Германии; по отношению к одной Франции (т.е. при условии нейтралитета Швейцарии и Италии) Мюнхен или Аугсбург в качестве главных крепостей имели бы, очевидно, больший смысл, чем Нюрнберг или Вюрцбург. А если еще принять во внимание и те пути, которые ведут из Швейцарии через Тироль и из Италии, то это станет еще более очевидным: для этих путей Мюнхен и Аугсбург по-прежнему сохраняют свое значение, в то время как Вюрцбург и Нюрнберг для них равны нулю.

Теперь обратимся ко второму вопросу, а именно: следует ли располагать крепости лишь вдоль границ или же их следует размещать по всей стране? Прежде всего отметим, что по отношению к небольшим государствам этот вопрос будет праздным, ибо то, что стратегически зовется границей, почти совпадает у них со всей страной. Но чем больше страна, о которой поднят вопрос, тем больше бросается в глаза необходимость дать на него ответ.

Естественным ответом будет указание на то, что место крепостей - на границе, ибо они должны защищать государство, а государство защищено до тех пор, пока защищены его границы. Это утверждение можно признать имеющим общее значение; однако оно подлежит значительным ограничениям, что будет видно из следующих замечаний.

Всякая оборона, рассчитывающая на внешнюю помощь, придает особое значение выигрышу времени; она не имеет в виду могучего контрудара и стремится к замедленному развитию хода событии, в котором главную роль играет не столько ослабление противника, сколько выигрыш времени. Между тем, по самой природе вещей, при прочих равных условиях, крепости, разбросанные по всей стране, отделенные друг от друга большим пространством, могут быть взяты с большей затратой времени, чем скученные тесным рядом на границе. Далее, во всех тех случаях, когда предполагается одолеть противника вследствие растянутости его сообщений и трудности его существования, - в странах, которые более всего могут рассчитывать на резкую реакцию, связанную с переходом от обороны к наступлению, было бы полным противоречием сосредоточивать оборону исключительно на границе. Если, наконец, принять во внимание, что укрепление столицы при малейшей к тому возможности составляет главную задачу{183}; что этого также требуют, согласно установленному нами принципу, главные города и главные торговые центры провинций; что реки, пересекающие страну, горы и другие местные рубежи представляют выгоды новых оборонительных линий, что многие города по своему удобному местоположению как бы сами требуют, чтобы их укрепили, наконец, что известные военные учреждения, как оружейные заводы и пр., выгоднее помещать внутри страны, чем на границе, а по своему значению они вполне заслуживают прикрытия их крепостными сооружениями, - то станет очевидным, что имеются основания - в одних случаях большие, в других меньшие - к тому, чтобы устраивать крепости внутри страны. Поэтому мы держимся мнения, что, хотя в государствах, обладающих большим числом крепостей, вполне благоразумно размещать их преимущественно на границе, все же было бы крупной ошибкой, если бы внутренность страны была совершенно их лишена. Мы, например, полагаем, что эта ошибка в значительной мере допущена во Франции. По этому поводу может справедливо возникнуть большое сомнение, когда пограничные провинции страны совершенно лишены больших городов и последние можно встретить лишь далеко позади, что, например, наблюдается в южной Германии: в Швабии почти вовсе нет больших городов, тогда как в Баварии их очень много. Мы не считаем возможным раз навсегда рассеять данное сомнение при помощи общих соображений и полагаем, что в таких случаях при решении вопроса надо руководствоваться особыми условиями данного конкретного случая, при этом мы обращаем внимание читателя на заключительное замечание настоящей главы.

Относительно третьего вопроса - следует ли располагать крепости группами или распределять их более равномерно - при внимательном рассмотрении можно заметить, что он возникает редко. Однако мы не хотим относить его на этом основании к числу бесполезных ухищрений. Группа, состоящая из двух, трех или четырех крепостей, удаленных от общего центра лишь на несколько переходов, придает этому пункту и армии, находящейся в нем, такую силу, что возникает великое искушение, если обстоятельства сколько-нибудь это дозволяют, устроить у себя такой стратегический бастион.

Последний пункт касается остальных географических условий при выборе пункта под крепость. У моря, на берегах величайших или только крупных рек и в горах крепости оказываются имеющими вдвое большее значение, об этом мы уже говорили, так как это относится к числу основных соображений, влияющих на выбор пункта, но и сверх того остаются условия, которые приходятся учитывать.

Если крепость не может быть расположена на берегу большой реки, то лучше ее строить не вблизи реки, а на расстоянии 10 - 12 миль. Река рассекает и заграждает сферу воздействия крепости во всех отношениях, указанных нами выше{184}.

Этого нельзя в той же мере сказать о горах, ибо последние не в такой степени, как реки, связывают движения мелких и крупных масс с отдельными пунктами (переправами - Ред.). Однако размещение крепостей на обращенной к неприятелю стороне гор невыгодно, так как прийти к ним на выручку представляется затруднительным. Когда они находятся по сю сторону гор, осада их для неприятеля крайне затруднена, ибо горы пересекают его коммуникационную линию. Напоминаем об осаде Ольмюца в 1758 г.

Легко понять, что большие непроходимые леса и болота представляют такие же условия, как и реки{185}.

Нередко подымался также вопрос, выгодны или нет города, лежащие в очень трудно доступной местности, для устройства у них крепости. Так как их можно укрепить и защищать с меньшими затратами сил и так как при равных затратах они оказываются гораздо сильнее и часто совсем неприступными, а услуги, оказываемые крепостью, всегда носят более пассивный, чем активный, характер, то мы как будто вправе не придавать чрезмерного значения тому возражению, что их легко блокировать.

Если мы бросим еще раз взгляд на нашу столь простую систему укрепления страны, то будем вправе утверждать, что она покоится на крупных, устойчивых во времени и связанных с основами государства началах и отношениях; следовательно, в ней мы не встретим никаких признаков скоропреходящих, модных взглядов на войну, тонких стратегических измышлений, совершенно индивидуальных требований данного момента, что для крепостей, строящихся на 500 лет или даже на целое тысячелетие, представляло бы ошибку, влекущую за собой самые печальные последствия. Зильберберг в Силезии, построенный Фридрихом II на гребне Судетских гор, при совершенно изменившихся обстоятельствах утратил почти все свое значение; между тем Бреславль, если бы был и остался хорошей крепостью, при всех обстоятельствах сохранил бы свое значение как против французов, так и против русских, поляков и австрийцев.

Пусть читатель не забывает, что эти замечания выдвигаются нами не только на тот случай, когда государство заново обзаводится крепостями; тогда они являлись бы бесполезными, так как этот случай может встретиться лишь крайне редко или даже никогда; мы остановились на них, так как они полностью могут найти применение при устройстве каждой отдельной крепости.

Глава двенадцатая.

Оборонительная позиция

Каждая позиция, на которой мы, принимая сражение, используем местность как средство защиты, есть позиция оборонительная. В данном случае безразлично, держимся ли мы более пассивного образа действий или более наступательного. Это вытекает из нашего общего воззрения на оборону.

Можно было бы так назвать и всякую позицию, на которой войска, двигаясь против неприятеля, были бы вынуждены принять сражение в случае неприятельской атаки. По существу большинство сражений так и происходило, а в течение всего средневековья об иных сражениях не было и речи. Громадное большинство позиций носит именно такой характер, но не о нем мы теперь намерены говорить; понятие позиции, в противоположность остановке войск на ночлег на марше{186}, здесь достаточно для выяснения сути дела. Но позиция, обозначаемая особо как позиция оборонительная, должна представлять собой нечто иное.

Очевидно, при боевых столкновениях на обыкновенных позициях господствует понятие времени, обе армии идут одна против другой, чтобы встретиться, место - дело второстепенное, от него требуют лишь, чтобы оно было сколько-нибудь приемлемым. На настоящей же оборонительной позиции является господствующим понятие места; решение должно произойти на этом именно месте, или точнее - по преимуществу посредством этого места. Лишь о такой позиции здесь будет идти речь.

Значение места здесь бывает двоякое: во-первых, оно будет заключаться в том влиянии, какое расположенные на нем силы будут оказывать на общее положение, а затем в том, что местоположение этих сил явится для них средством обороны и усиления; словом, место имеет значение стратегическое и тактическое.

Лишь из тактических свойств места, строго говоря, происходит выражение оборонительная позиция, ибо стратегические свойства, заключающиеся в том, что размещенные на этом месте вооруженные силы своим присутствием способствуют обороне страны, подойдут в той же мере и к наступательному образу действий.

Стратегическое значение позиции может быть раскрыто с полной ясностью лишь позднее, при рассмотрении вопроса об обороне театра войны; мы здесь о нем упомянем лишь в той мере, в какой это можно сделать теперь же. Предварительно нам надо точнее ознакомиться с двумя понятиями, имеющими между собой большое сходство и вследствие этого часто смешиваемыми, а именно: с обходом позиции и проследованием мимо нее.

Обход позиции относится к ее фронту и производится или с тем, чтобы напасть на позицию с фланга или даже с тыла, или же для того, чтобы перерезать путь отступления и коммуникационную линию.

Первое, т.е. нападение с фланга или с тыла, носит тактический характер. В наши дни, когда подвижность войск велика и все планы сражения более или менее ориентируются на обход и охватывающий бой, всякая позиция должна быть соответственно организована, а позиция, заслуживающая названия сильной, должна при сильном фронте обеспечить по меньшей мере возможность выгодных боевых комбинаций на флангах и в тылу, поскольку им угрожает опасность. Следовательно, обход с целью атаки позиции с фланга или тыла не сводит позицию к нулю; сражение, которое разовьется, будет связываться со значением позиции и должно доставить обороняющемуся те выгоды, какие он вообще мог рассчитывать получить от нее.

Если наступающий обходит позицию, нацеливаясь на путь отступления и коммуникационную линию, то это явится действием стратегическим; все будет зависеть от того, как долго позиция может выдержать этот нажим и нет ли средств превзойти противника в давлении на тыл, и то и другое зависит от положения позиции, т.е. главным образом от условий, в которых находятся сообщения обеих сторон. Хорошая позиция должна в этом отношении давать преимущества обороняющейся армии. Во всяком случае, и здесь позиция не сводится к нулю; напротив, противник, отнесшийся к ней таким образом, сам себя нейтрализует{187}.

Но когда наступающий, не заботясь о присутствии сил, поджидающих его на оборонительной позиции, продвигается своими главными силами по другой дороге, то, преследуя свою цель, он проходит мимо позиции; если он может это сделать безнаказанно, то он на самом деле вынуждает нас поспешно покинуть нашу позицию, утрачивающую тогда всякое значение.

Нет почти ни одной позиции на свете, которую в буквальном смысле этого слова миновать было бы нельзя. Невозможность миновать позицию должна, следовательно, вытекать из того невыгодного положения, в которое наступающий себя поставит, пройдя мимо позиции. В чем именно заключаются невыгоды этого положения, мы будем иметь случай более обстоятельно пояснить в дальнейшем, в главе XXVII{188}; велики ли они или малы, во всяком случае эти невыгоды являются эквивалентом утраты тактического воздействия позиции; в задачу входят как тактическое воздействие на атакующего противника, так и постановка его в невыгодное положение при проследовании противника мимо.

Из вышесказанного вытекают два стратегических свойства, требуемые от оборонительной позиции: