Социология в России: особенности стратификационных процессов российского общества

Яндекс.ДиректЛучший жиросжигатель!Сода сожжет жир на животе и бедрах! Разведите 1 ложку...adanit.ru

Процессы расслоения в современном российском обществе вряд ли можно объяснить во всем объеме, если не учитывать исторически действующие в нем механизмы слоеобразования. Эти механизмы в немалой степени определялись характером русской культуры, а на этапе ее становления — географическими условиями жизни, самим местом расселения восточно-славянских племен и угро-финских народов между западно-европейской цивилизацией и цивилизациями Востока.

Следует учитывать влияние на расслоение также инокультурного опыта. В русской культуре оказались аккумулированы разнородные духовные ориентации, что позволяло российскому обществу осваивать заимствования, как с Востока, так и с Запада. С эпохи Московской Руси в обществе начали выделяться важнейшие единицы социального расслоения: двор князя (монарха) и круг приближенных к нему людей; служилые люди; профессиональные военные и бюрократический аппарат; крестьяне. Другие слои общества (купечество, промышленники, ремесленники, служители культа) не выполняли такой важной роли, как вышеперечисленные сословия и группы.

В хозяйственной жизни России сложился своеобразный тип хозяйства, который специалисты называют распределительным или «раздаточным». Хотя этот тип появился на основе централизованного государственного управления, тем не менее складывался он спонтанно-исторически, во многом под влиянием суровых природно-климатических условий, которые не позволяли сельскому производителю уверенно получать совокупный прибавочный продукт, достаточный для интенсивного развития рыночных отношений.

В отличие от механизмов «купли-продажи», определяющих уровень имущественного благосостояния граждан в условиях рыночной экономики, в хозяйстве распределительного типа доминируют нормы, закрепляющие механизмы распределения жизненных благ. Последние, с одной стороны, способствуют передаче в центр всеми субъектами хозяйственной активности права распоряжения выработанными продуктами — в разные исторические периоды это осуществлялось в виде распределения дани, податей, оброков, повинностей, плановой продукции советской экономики; с другой стороны, фиксируют социально-имущественные статусы граждан, основанные на перераспределении жизненно важных ресурсов в виде жалования, дарения, общественных фондов потребления, заработной платы. Механизмы рынка в таком типе хозяйствования не приобретали решающего значения, выполняя вспомогательную роль.

Тип хозяйства российского общества определяет и тот факт, что в стране постоянно доминирует государственная собственность. Военные и чиновники получают за службу вознаграждение, но собственности, защищенной законом, у них нет. Историческая справедливость требует уточнить, что имущество дворянина отчуждалось лишь в том случае, если он совершал преступление.

Вместе с тем длительное отсутствие в стране развитого института частной собственности и преимущественное развитие государственной собственности порождали, с одной стороны, пассивность в общественных делах основной части населения, с другой — произвол представителей властных органов, в частности, чиновничьего аппарата. Буржуазия как самостоятельная единица социальной стратификации начала оформляться в России после упразднения крепостного права, т. е. только в последней трети XIX — начале XX в. У ее представителей в тот период так и не сложились прочные классовые интересы и притязания.

По сравнению с Западной Европой процессы урбанизации в России проходили в специфической форме. В течение долгого периода русские города, особенно в провинции, в частности в Сибири, имели в основном административное значение, сохраняя аграрный характер. Это говорит о том, что в стране не было почвы для укрепления в городах третьего сословия, которое выступало бы серьезным оппонентом монархической власти. В то же время и в центре, и на национальных окраинах России развивались слои и субкультуры, порожденные социальной и полиэтнической спецификой страны. Так, начиная с XVII в. на рубежах Московского царства образуются казачьи поселения, в XVIII-XIX вв. в промышленных центрах, на правительственных заводах трудятся крепостные рабочие, в XIX в. заявляет о себе такой культурный слой, как русская интеллигенция.

Развитие образования и письменной культуры в национальных масштабах поначалу инициировали представители церкви. Лишь с середины XIX в. в стране начала складываться система обшего, а также профессионального среднего и высшего образования. Происходил этот процесс в основном под государственным руководством; частные и корпоративные учебные заведения до революции были немногочисленны.

При анализе отечественных процессов расслоения необходимо учитывать и такие факторы, как постоянное включение в границы российской государственности разных народов и региональных сообществ, что накладывало на стратификационное деление заметный отпечаток, в частности постоянно требовало отвлечения из центра материальных, интеллектуальных и кадровых ресурсов. Среди целого ряда российских народов вплоть до XX в. продолжали сохраняться родоплеменные отношения.

Основным ресурсом государства по мере его укрепления и расширения границ оставались обширные земельные пространства и труд крестьян-общинников. Мощь государственной системы долгое время держалась на приумножении этого ресурса, что в значительной степени определяло стратификационные процессы в обществе. Гораздо слабее были развиты такие факторы стратификации, как процессы урбанизации, частная собственность, самоуправление на местах, создание сети информационно-познавательных и образовательных центров. Все это предопределило укорененность в российском обществе XVI-XIX вв. слабо динамичной структуры населения. Основную часть общества составляли крестьяне, элитными группами были дворянство и частично совпадающие с ним бюрократия, армейское офицерство.

Реформы Петра I по существу не нарушали расстановку сил в социальной структуре. Выбранные средства для общегосударственной перестройки не выходили за пределы имперских феодальных отношений. Введенная Петром I система сословного деления, которая закрепляла место разных категорий населения в социальной иерархии, затормозила естественные процессы расслоения. Сословия являлись общественными слоями, представители которых имели права и обязанности, закрепленные наследствен но-правовым образом. Система включала в себя сословия как привилегированные (в частности, их представители освобождались от податей и от воинской повинности), гак и непривилегированные. К первым принадлежали дворянство, почетные граждане, духовенство, купечество. По отношению к представителям этих сословий государство применяло различные стимулы, нацеливающие их на государственную и военную службу, общественно полезную активность. Непривилегированными сословиями были мещанство, цеховое сословие, крестьянство, казачество. Представители этих сословий в обязательном порядке платили подати и (или) несли воинскую службу. Основная часть сословных обязанностей и социальных прав наследовалась и не могла быть произвольно изменена человеком. Вместе с тем существовали некоторые каналы, позволявшие представителям одного сословия переходить в другое. В частности, при выполнении некоторых требований допускалось занятие невысоких государственных должностей детьми духовных лиц, мещан, что позволяло им менять (повышать) свой статус.

В результате выборочных заимствований из западно-европейской культуры произошло размежевание основной части населения страны на низшие (народные) слои и на высшие сословия, среди которых в середине XIX в. появился оригинальный культурный слой — русская интеллигенция. Поначалу этот слой представлял круг образованных людей (как правило, это были выходцы из дворянства), приобщенных к анализу путей развития России. Позже этот круг лиц заметно пополнился интеллектуалами, т. е. людьми, профессионально занимавшимися высококвалифицированным трудом — инженерами, врачами, учителями, художниками, учеными.

Реформы второй половины XIX и первого десятилетия XX в. выражали попытку правящих кругов включить российское общество в динамичное движение развитых стран мира при сохранении прежних социально-политических и сословных рамок. Частично эти усилия можно признать успешными, судя хотя бы по такому показателю, как рост городского населения и всего связанного с этим комплекса изменений в социальной практике страны. Как известно, несмотря на то, что накануне революции 1917 г. Россия продолжала оставаться крестьянской страной (из 165 млн человек населения 75% работоспособной части занималось сельским хозяйством), тем не менее всего за пять предреволюционных десятилетий (по историческим масштабам срок невелик) городское население страны выросло более чем втрое — на 16 млн человек.

Помимо крестьян работоспособная часть населения в то время распределялась по разным сферам хозяйства следующим образом: около 10% трудилось в обрабатывающей промышленности и в сфере ремесел; около 5 — в сфере торговли; 4,5 — в личном услужении и на частной службе; 1,6 — на работах, связанных с транспортом, почтой, телеграфом; 0,75% — на государственной и общественной службе.

В зависимости от организации труда и наличия частной собственности наиболее распространенной фигурой работника был мелкий товаропроизводитель — крестьянин-общинник, ремесленник, кустарь. Представители мелкотоварного производства и сферы услуг в городах (извозчики, сапожники и др.) кооперировались в артели, товарищества и т. п. Значение этих форм организации совместного труда в отечественном мелкотоварном производстве до середины 1920-х гг. неуклонно повышалось.

Наемный рабочий, свободно предлагающий свою силу к продаже, — это явление накануне революции в России недостаточно распространенное (удельный вес рабочих в структуре занятых — 9,3%). Рабочие концентрировались в ряде регионов — Московском, Санкт-Петербургском, Уральском. Наиболее многочисленными категориями рабочих были металлурги, железнодорожники.

В конце XIX — начале XX в. в России происходило становление буржуазно-предпринимательских слоев. Слой крупной и средней буржуазии, а также землевладельцев в городе и на селе составлял 16,3% от населения страны, а только крупная буржуазия и землевладельцы — всего 2,5%. Наиболее крупными собственниками оставались царь и правительство.

Все эти особенности отечественных процессов расслоения объясняют, почему идеи П. А. Столыпина о формировании в стране слоя крепких хозяев встречали далеко не благоприятный прием как в правительственных кругах, гак и в образованных слоях общества. Даже среди интеллигенции было распространено убеждение, что развитой промышленности и высокой культуры труда Россия достигнет, минуя капиталистические формы организации труда и собственности.

Анализ доходов разных групп населения Российской империи свидетельствует о том, что по уровню благосостояния общество было крайне поляризовано. Из 165 млн человек лишь 696,7 тыс. имели ежегодный доход свыше 1 тыс. руб. (например, доход крупного заводчика составлял 210 тыс. руб. в год). Остальная часть населения имела доход от 0 до 1 тыс. руб. Среднегодовая заработная плата чернорабочего составляла 238 руб., поденного рабочего у помещика и того меньше — 56- 63 руб.

В то же время в рамках старого режима мощно проявились тенденции формирования новых массово-демократических форм жизни. По свидетельству отечественного исследователя того периода Г. П. Федотова, представители «новой демократии» не были ни дворянами, ни крестьянами, ни интеллигентами, их называли «разночинцами». Иногда это был чеховский телеграфист или писарь, иногда — парикмахер, приказчик, реже — рабочий или студент, «спускающийся» в народ. Постепенно с разночинством начал сливаться и выделявшийся из пролетариата его верхний слой, представители которого хотя и «отрывались от станка», но в ряды интеллигенции не переходили. Затем уже и деревня стала поставлять свою честолюбивую молодежь.

Октябрьская революция 1917 г. унаследовала эту, по существу, объективную, тенденцию формирования «новой демократии» и отменила прежнее сословное деление общества. В стране создалась новая ситуация применительно к стратификационным процессам, в частности, была предпринята беспрецедентная в истории попытка управленческими мерами регулировать разделение людей на классы и слои. В результате фактически сводилась к нулю роль имущественных критериев дифференциации, поскольку частная собственность на средства производства упразднялась. Вместо разнообразных форм индивидуальных доходов вводилась фиксированная заработная плата разным категориям работников на государственных предприятиях, и как итог — дистрибутивный тип экономических отношений получил преимущественное распространение, сначала нивелировав, а затем сведя на нет отношения рыночного типа. Все это свидетельствовало о том, что демократические тенденции уже тогда воплощались в стране иначе, нежели в обществе западноевропейского типа.

Новым в стратификации советского типа следует признать резкое возрастание роли государственных властных полномочий и тесно связанной с этим и во многом новой для мировой практики системы организации труда. В основном посредством рычагов управленческого регулирования происходило перемещение рабочей силы из деревни в город, из одних отраслей — в другие. Однако следует признать, что многие из этих приемов регулирования в смягченной форме закрепились в практике модернизации неевропейских стран, о чем свидетельствует современный опыт государств Юго-Восточной Азии.

В ходе Гражданской войны, в процессах коллективизации, индустриализации в обществе постепенно сокращались в численности, а затем и вовсе перестали существовать слои, которые развивались в течение нескольких столетий, — дворяне, купцы, мелкие и крупные собственники. Сущность и функциональная значимость других социальных единиц (крестьян, ремесленников) претерпели значительные изменения. Ряд социальных классов и слоев (рабочие, военные, чиновничий аппарат) получили мощный стимул к численному росту и повышению своего статуса. Начиная с 1930-х гг. быстро увеличивалось число работников интеллектуального труда — ИТР, врачей, учителей, работников науки и культуры; правда, при этом существенно снижалась роль юристов, правоведов, банковских работников.

Историческая объективность требует признать, что советская модель организации труда и социальных связей позволила решить многие задачи модернизационного плана, которые не удавалось осуществить в условиях самодержавно-имперской модели. В этот период были интенсифицированы процессы урбанизации, и в короткие (по историческим масштабам) сроки завершен первый этап индустриализации, началось интенсивное освоение северных и восточных территорий. Одним из наиболее важных последствий перемен можно считать разрушение культуры русского крестьянства и активизацию той его части, которая переселилась в город и включилась в промышленное производство.

Социальная структура советского общества 1930-1950-х гг. характеризовалась рядом признаков, которые позволяли ей решить много важных задач индустриального развития, но тормозили свободный отклик на внутренние социальные запросы и динамику мировой экономики. Укажем наиболее важные из этих признаков:

§ политическое регулирование социальной структуры при усилении репрессивной доминанты в отдельные периоды и в конкретных условиях;

§ слабое разделение труда и недостаточная дифференциация социальных ролей;

§ уравнительная оплата труда, основанная на дистрибутивном типе хозяйственных отношений;

§ неадекватная шкала ценностей и поощрений, на которой были наиболее значимыми признаки лояльности (происхождение, партийность), но недооценивались инициатива, добросовестный труд, предприимчивость;

§ слабая правовая защищенность гражданина и работника; почти полное отсутствие прав защиты собственника, потребителя, пользователя;

§ значимость человеческих отношений в большей степени как дескриптивных (предписывающих), отсутствие их ориентаций наличное сотрудничество, групповой и индивидуальный успех;

§ в целом сохранение множества признаков патриархально- традиционных характеристик в социальных связях и отношениях; незавершенный характер урбанизации, что отражалось на образе жизни многих слоев горожан.

Советские авторы рассматривали структуру советского общества в рамках классовой теории — два класса и одна прослойка. Зарубежные авторы неоднократно предпринимали попытки разработать стратификационные модели советского общества 1930-1950-х гг. Приведем в качестве примера модель, автором которой является американский социолог А. Инкелье. Модель включает в себя девять слоев:

§ первый слой — правящая элита: руководители партии, правительства, высшее военное руководство, высшие чиновники; представители этого слоя обладают фактически неконтролируемой властью, огромными возможностями умножать свои материальные доходы, социальные привилегии; они неподвластны судебно- правовым санкциям;

§ второй слой — высший слой интеллигенции: видные ученые, известные художники, обладатели престижных наград; у них власти намного меньше, чем у представителей первого слоя, но материальные вознаграждения значительны; условия труда и быта благоприятны, имеется целый ряд привилегий по сравнению с рядовыми гражданами; они могут рассчитывать на определенное послабление правовых санкций;

§ третий слой — аристократия рабочего класса: ударники пятилеток, стахановцы, зачинатели пропагандистских движений; они имеют высокую заработную плату, для них создаются особые условия труда, быта, они обладают высоким престижем в обществе; однако представители этого слоя, как и более низших слоев, не могут рассчитывать на послабление правовых санкций или правовую защиту;

§ четвертый слой — интеллигенция, управленцы среднего звена, руководители средних предприятий; их заработная плата и доходы позволяют поддерживать средний уровень жизни;

§ пятый слой — мелкие управленцы, бухгалтеры, служащие; они обладают средним уровнем образования, их заработная плата едва позволяет придерживаться достаточно низких нормативов среднего уровня жизни;

§ шестой слой — преуспевающие работники передовых колхозов и совхозов; они отличаются тем, что имеют льготные условия труда (сельскохозяйственная техника, удобрения, помощь городских рабочих и т. п.), у них не самая низкая заработная плата, которая вместе с доходом с приусадебного участка позволяет сохранять приличный уровень жизни;

§ седьмой слой — средне- и малоквалифицированные работники в городах; их условия жизни и уровень материального благосостояния весьма скромны;

§ восьмой слой — средние слои крестьянства; для них характерны тяжелый физический труд, низкая заработная плата, отсутствие комфортного отдыха;

§ девятый слой — армия заключенных трудовых лагерей.

Отечественная практики расслоения 1930-1950-х гг. свидетельствовала, что использованная модель перехода России к индустриальному обществу явилась радикальным средством трансформации прежней социальной структуры. В рамках этой модели формировался определенный тип работника, всецело зависящий от государства. Общая обеспеченность населения работой, стабильность цен на продукты и товары первой необходимости, почти гарантированное предоставление человеку усредненного, достаточно скромного по стандартам развитых стран минимума жизненных благ делали излишним развитое экономическое стимулирование труда, дифференцированную шкалу оценок и предпочтений, эффективную систему социальной мобильности и поощрений. Социальная структура хотя и претерпевала радикальные изменения, тем не менее сохраняла некоторые характеристики, присущие традиционной структуре.

В 1960-1970-е гг. социальная структура и стратификационные процессы социалистического типа еще сохраняли в себе стимулирующий потенциал общественного развития, но в них начали накапливаться внутренние противоречия и дисбалансы. Так, примечательной особенностью процессов расслоения этого периода было появление среднеобеспеченных слоев. В данном случае вряд ли можно говорить о полноценном среднем классе западного типа, поскольку социальная структура советского общества заметно отличалась от структуры западно-европейского общества, а среднеобеспеченные слои можно сблизить со средним классом лишь по некоторым, хотя и важным, признакам, прежде всего таким, как повышение жизненного уровня и выравнивание стандарта потребления.

Если в середине 1950-х гг. советское общество еще сохраняло серьезные свидетельства низкого жизненного уровня основной массы населения и поляризации на основную часть низкообеспеченных слоев и малочисленных слоев с более высоким жизненным уровнем, то в 1970-х гг. статистические данные свидетельствовали о повышении уровня жизни больших групп населения. Происходило более равномерное распределение важнейших материальных благ: заработной платы, доходов из других источников, обеспеченности жильем и других потребительских услуг, в том числе культурных (образования, квалификации, массовой информации).

В этот период сформировался стандарт образа жизни среднего члена российского общества. Его субъект — горожанин либо в первом, либо во втором поколении со средним общим, средним специальным или высшим образованием, работающий на государственном предприятии или в учреждении. Он — семейный человек с одним или двумя детьми. Основу благосостояния семьи составляет заработная плата ее взрослых членов, заметно пополняемая социальными льготами и выплатами из общественных фондов потребления. Членам семьи доступен целый ряд жизненных и культурных благ: обучение детей (от школы до вуза и аспирантуры), медицинское обслуживание, организованный отдых, освоение культурных ценностей. Семья имеет двух- или трехкомнатную квартиру со стандартным набором мебели и электробытовых приборов.

Вместе с тем жизненный стандарт среднеобеспеченных слоев советского общества едва ли можно считать устойчивым; их статус имел постоянную тенденцию к обесценению. Так, запросы среднеобеспеченной семьи росли быстрее, чем возможности удовлетворить их в рамках господствовавшей системы отношений. Поэтому семья использовала все возможности для увеличения материальной обеспеченности как посредством труда (через личное подсобное хозяйство, дополнительный заработок), так и за счет служебного положения, помощи родственников, переплаты за нужные услуги, перепродажи дефицитных товаров. Все это отличало среднеобеспеченные слои советского общества от среднего класса стран Запада.

Наряду с этим в сфере производства резко снижалась эффективность существовавшей системы стимулирования труда. В частности, уменьшался разрыв между вознаграждением высококвалифицированного и низкоквалифицированного труда. Повышалась степень проблематизации жизни людей, так как по мере усложнения социальных ролей, повышения образовательного уровня, дифференциации запросов населения официальные структуры были не в состоянии решать возникавшие проблемы. Значительная часть людей стала обращаться к несанкционированным способам их преодоления — покупать с переплатой товары и услуги, подрабатывать в свободное время ради увеличения дохода и т. п.

Все эти процессы вели к тому, что социокультурное расслоение российского общества в 1970-1980-х гг. приобретало еще большую определенность. Одни факторы (происхождение, прошлые заслуги), еще недавно влиявшие на социальную дифференциацию, постепенно утрачивали значение, другие трансформировались (например, дифференцирующая роль должности в центральном аппарате власти могла быть усилена не столько административно, сколько за счет поддержки отраслевых или региональных органов). Разделительные функции все больше переходили в те сферы, значение которых еще недавно нейтрали зовы вал ось: область доходов, объема собственности, связи с зарубежными производителями. Возрастала значимость и такого признака, как авторитет в определенных кругах, престиж в общественном мнении, что свидетельствовало о динамике шкалы прав, массовых предпочтений.

К 1980-м гг. модель общественного развития, основанная на автократическом централизме и государственной собственности, в основном исчерпала свои потенциальные возможности для эффективного действия: она была способна разрешить ряд приоритетных задач индустриального типа, но оказалась неспособной к саморазвитию, вхождению в постиндустриальное общество. Невозможность централизованно контролировать усложнившиеся хозяйственные связи привела к тому, что в сфере производства и услуг начал складываться скрытый рынок связей, на котором можно было обменять или получить многое — материальные ресурсы, должности, услуги, право не соблюдать закон. Этот промежуточный, несовершенной формы рынок (исследователи назвали его «бюрократическим») по существу позволял проводить перераспределение экономических и финансовых ресурсов, материальных благ, жизненных ценностей, т. е. делать то, что не в состоянии была сделать институциональная структура жизнедеятельности. Такой рынок стимулировал процессы расслоения, однако осуществлял это в скрытой и нередко извращенной форме.

Новый этап стратификационных процессов начался в 1990-е гг., когда российское общество после распада СССР ступило на стадию поиска новых форм социальной организации и ценностных ориентаций жизнедеятельности. После длительного перерыва была предпринята попытка восстановить в хозяйственной сфере наряду с перераспределительными отношениями и отношения рыночного типа. На практике эта попытка приобретает поспешный, слабо разработанный в правовом, социальном и технологическом отношениях характер, что и обусловливает серьезную деформацию стратификационных процессов.

Тем не менее в течение 10-15 лет в стране на институционально-законодательной основе был сформирован негосударственный сектор с различными типами собственности и субъектами экономической деятельности. На конец 2001 г. ведущими формами собственности в сфере отечественного производства являлись: частная (к ней принадлежало 47,9% предприятий), государственная и муниципальная (37,4), смешанная, с иностранным участием (13,9), собственность общественных и религиозных организаций (0,8%)'.

В этот период в стране сформировались профессиональные группы, занятые новыми видами деятельности, связанными с рыночными отношениями, — работники рекламы, менеджеры акционированных и частных предприятий, специалисты в области современных банковских операций и ценных бумаг и др. Вместе с тем подавляющая часть занятого населения страны (92,8%) продолжает принадлежать не к собственникам, а к наемному персоналу.

В современной России особую специфику приобрел процесс формирования нового слоя предпринимателей, или бизнес- слоя. На первых порах исследователи не имеют общего мнения относительно понимания сущности и структуры этого слоя в нашем обществе — слишком размыты функции и качества тех субъектов экономической активности, которых можно было бы причислить к нему. Ученые соглашаются лишь с двумя характеристиками, на основе которых можно отнести работников к этому слою: деятельность в хозяйственной сфере с целью получения прибыли; экономическая свобода, или наличие прав и обязанностей, связанных с самостоятельным принятием решений и личной ответственностью за результаты хозяйствования.

На основе указанных признаков сложно определить состав и границы предпринимательского слоя. Одну из наиболее убедительных попыток подобного типа сделала в середине 90-х гг. XX в. Т. И. Заславская. В ее анализе фигурирует несколько подгрупп работников, составляющих российский бизнес-слой:

§ менеджеры-совладельцы — хозяйственные руководители мелких и средних акционированных предприятий, работающие по найму, но располагающие значительными пакетами акций управляемых предприятий;

§ наемные менеджеры — хозяйственные руководители, управляющие государственными, реже частными, предприятиями или фирмами «за зарплату»;

§ предприниматели — собственники преимущественно мелких предприятий и фирм, лично управляющие последними, не совмсшая эту деятельность с какой-либо работой по найму;

§ самостоятельные работники — лица, занятые мельчайшим предпринимательством на базе индивидуальной трудовой деятельности с помощью собственных средств производства (преимущественно специалисты и квалифицированные рабочие);

§ бизнесмены-менеджеры — наемные директора мелких и средних предприятий преимущественно акционированного и частного секторов, совмещающие управленческую работу по найму с ведением собственного бизнеса. Для части из них управленческая работа по месту службы является, главным образом, прикрытием личного бизнеса;

§ полупредприниматели — «рядовые», т. е. неруководящие работники преимущественно акционированного и частного секторов экономики, совмещающие работу по найму с разными видами предпринимательства, включая индивидуальную трудовую деятельность.

Можно видеть, что в середине 1990-х гг. бизнес-слой являлся достаточно разнородной и неустойчивой единицей социальной структуры. Включая в себя 10-12% от всех занятых, он демонстрировал противоречивые социальные характеристики, низкий уровень самосознания в лице своих представителей. На местах, за исключением крупных городов и отдельных промышленных центров, наблюдалась слабая интегрированность бизнсс-слоя в региональную социальную структуру.

В последующие годы развитие бизнес-слоя продолжалось; его состав несколько раз обновлялся. На рубеже XX и XXI вв. исследователи следующим образом характеризовали новую генерацию отечественных предпринимателей. Среди ее представителей стало больше выходцев из русской провинции; они проявляли более тесные связи с отечественной промышленностью и хозяйством; у них было не так много амбиций, как у предпринимателей «первого призыва»; они боялись внезапно все потерять; они стали формировать более конструктивные отношения с обществом и властью, проявляя корпоративную сплоченность.

В целом резкое изменение институциональных отношений в обществе и перераспределение государственной собственности оказали на процессы стратификации противоречивое воздействие. С одной стороны, в общественном производстве стали зарождаться новые стимулы труда, появились дополнительные каналы восходящей мобильности. Перед активными работниками возникло немало возможностей открыть собственное дело, сдс- лать карьеру. Особенно благоприятные условия для этого складывались в разных сегментах сферы услуг, в организации досуга. С другой стороны, данные процессы сопровождались целым рядом деструктивных явлений, которые деформировали социальную структуру и стратификационные аспекты общественного развития. Например, между развитием столичного и остальных регионов страны обозначилась угрожающая диспропорция в степени концентрации трудовых ресурсов, объеме финансовых потоков, уровне жизни населения. В то время как немало граждан оставались безработными, в крупных поселениях росло число гастарбайтеров, а также выходцев из дальнего и ближнего зарубежья, ведущих в России свой бизнес. На жизнедеятельность разных слоев общества повлиял высокий уровень криминализации, а жители крупных городов пережили несколько масштабных террористических актов. В стране в последнее десятилетие падала рождаемость и одновременно увеличивалась смертность.

Но особенно острым стало размежевание социальных сил общества, резкое расслоение групп по доходам и образу жизни. По уровню жизни исследователи выделяют в современной России такие страты, как нищие, бедные, малообеспеченные, среднеобеспеченные, обеспеченные, состоятельные. Расслоение по доходам привело к тому, что динамика доходов 10% наиболее состоятельных групп резко возросла по сравнению с доходами 10% наименее состоятельных групп, а разрыв между этими доходами стремительно увеличивался в 1990-е и 2000-е гг. Падение уровня жизни основной части населения сосредоточивает внимание огромных масс людей на проблемах выживания, резко сокращая время на отдых, встречи с друзьями. Для многих слоев и групп населения остается недоступным проведение отдыха посредством организованного сервиса, а также посещение культурных учреждений, досуговых центров, покупка книг и журналов. Все это свидетельствует о том, что рождение среднего класса в современной России затруднено, что стратификационный профиль сохраняет характеристики кризисного периода.

Оценивая процессы стратификации в российском обществе за последние 10-15 лет, следует констатировать, что они приобрели для граждан страны социально- и культурно-деформированный характер. Вместе с тем необходимо признать, что эти процессы разворачиваются в переходных условиях и в целом имеют неустойчивый характер. Присущие им на том или ином отрезке времени признаки трансформируются, многие из них исчезают как не выдержившие испытание практикой. В будущей модели жизнедеятельности граждан России, по нашему мнению, закрепятся такие стратификационные характеристики, которые дадут обществу возможность интегрироваться в современную мировую динамику при сохранении конструктивных социальных связей и духовных ориентиров, проверенных исторической практи кой.