1985 год стал рубежным в духовной жизни СССР. Провозглашённый М.С. Горбачевым принцип гласности создавал условия для большей открытости в принятии решений и для объективного переосмысления прошлого (в этом виделась преемственность с периодом «оттепели»). Но главной целью нового руководства КПСС было создание условий для «обновления социализма». Не случайно был выдвинут лозунг «Больше гласности, больше социализма!» и не менее красноречивый «Гласность нам нужна, как воздух!». Гласность предполагала большее разнообразие тем и подходов, более живой стиль подачи материала в средствах массовой информации. Она не была равнозначна утверждению принципа свободы слова и возможности беспрепятственного и свободного выражения мнений.
Но удержать гласность в узде, в дозированных объемах оказалось невозможным, особенно после аварии на Чернобыльской АЭС (26 апреля 1986 г.), когда обнаружилась неготовность руководства страны дать объективную информацию и поставить вопрос о политической ответственности за трагедию.
В обществе гласность стала рассматриваться как отказ от идеологической цензуры в освещении текущих событий и в оценках прошлого. Это рождало, как казалось, неисчерпаемые возможности для открытого обсуждения наболевших проблем в средствах массовой информации. В центре общественного внимания первых лет перестройки оказалась публицистика. Именно этот жанр печатного слова мог наиболее остро и оперативно реагировать на волновавшие общество проблемы. В 1987—1988 гг. в печати уже широко обсуждались самые злободневные темы, выдвигались спорные точки зрения о путях развития страны. Появление таких острых публикаций на страницах подцензурных изданий невозможно было представить еще несколько лет назад. Публицисты на короткое время стали настоящими «властителями дум». В эпицентре внимания оказались авторы из числа видных экономистов, социологов, историков и журналистов. До невероятного уровня выросла популярность изданий, печатавших ошеломляющие статьи о провалах в экономике и социальной политике, — «Московских новостей», «Огонька», «Аргументов и фактов», «Литературной газеты». Широко обсуждались публикации Л.И. Абалкина, Н.П. Шмелева, Л.И. Пияшевой, Г.Х. Попова, Т.И. Корягиной о проблемах экономического развития страны. А.С. Ципко предложил критическое осмысление ленинского идейного наследия и перспектив социализма, Ю.Д. Черниченко призывал пересмотреть аграрную политику в стране. Особой популярностью пользовались сборники, печатавшие под одной обложкой публицистические статьи. В 1988 г. тиражом в 50 тыс. экземпляров вышел и мгновенно разошелся сборник «Иного не дано». Статьи его авторов — известных своей общественной позицией представителей интеллигенции — объединял призыв к демократизации советского общества.
Звездным часом прессы стал 1989 год. Тиражи печатных изданий достигли беспрецедентного уровня: еженедельник «Аргументы и факты» выходил тиражом в 30 млн. экземпляров (этот абсолютный рекорд среди еженедельников был занесен в Книгу рекордов Гиннесса), газета «Труд» — 20 млн., «Правда» — 10 млн. Резко подскочила подписка на «толстые» журналы, особенно после разразившегося в конце 1988 г. скандала с подпиской, когда ее попытались ограничить под предлогом дефицита бумаги. Поднялась общественная волна в защиту гласности, и подписку удалось отстоять.
«Новый мир» в 1990 г. вышел невиданным для литературного журнала тиражом в 2,7 млн. экземпляров.
Огромную зрительскую аудиторию собирали прямые трансляции с заседаний Съездов народных депутатов СССР (1989—1990), даже на работе люди не выключали радиоприемники, брали из дома переносные телевизоры. Появилась убеждённость в том, что именно здесь, на съезде, в противоборстве позиций и точек зрения решается судьба страны. Телевидение стало использовать прием репортажа с места событий и прямой эфир. Родились «говорящие в прямом эфире» передачи — круглые столы, телемосты, дискуссии в студии и т.п. Всенародная, без преувеличения, популярность публицистических и информационных программ («Взгляд», «До и после полуночи», «Пятое колесо», «600 секунд») была обусловлена не только потребностью в информации, но и стремлением людей самим быть в центре происходящего. (Правда, не раз в годы перестройки руководство телевидения пыталось вернуться к старой практике предварительной записи передач.)
Полемический подход отличал и яркие документальные ленты публицистического жанра, появившиеся на рубеже 90-х гг.: «Так жить нельзя» и «Россия, которую мы потеряли», реж. С. Говорухин, «Легко ли быть молодым?», реж. Ю. Подниекс. Последний фильм был непосредственно обращен к молодежной аудитории. Самые известные художественные картины о современности без прикрас и пафоса рассказывали о жизни молодого поколения («Маленькая Вера», реж. В. Пичул, «Асса», реж. С. Соловьев, обе вышли на экран в 1988 г.).
Из печати, по существу, исчезли «запретные» имена и темы. В историю вернулись имена Н.И. Бухарина, Л.Д. Троцкого, Л.Б. Каменева, Г.Е. Зиновьева и многих других репрессированных политических деятелей. Были обнародованы никогда не публиковавшиеся партийные документы, началось рассекречивание архивов. Публикация трудов Н.И. Бухарина, не известных новому поколению читателей, вызвала бурную дискуссию об альтернативных моделях строительства социализма. Сама фигура Бухарина и его наследие противопоставлялись И.В. Сталину; обсуждение альтернатив развития велось в контексте современных перспектив «обновления социализма».
Проблемы нравственного выбора человека оказались в центре внимания двух разных по темам кинолент, посвященных переосмыслению прошлого, — экранизации повести М.А. Булгакова «Собачье сердце» (реж. В. Бортко, 1988) и «Холодное лето 53-го» (реж. А. Прошкин, 1987). В прокате появились и картины, которые ранее не были допущены на экран цензурой или выходили с огромными купюрами. Сильнейшее впечатление произвел фильм А.Я. Аскольдова «Комиссар» — картина высокого трагедийного пафоса.
Накал общественной дискуссии нашел зримое выражение в перестроечном плакате. Из привычного для советского времени средства пропаганды плакат превратился в орудие разоблачения социальных пороков и критики экономических трудностей. В качестве изобразительных средств широко использовались привычные образы повседневной жизни, быстро вытеснившие советскую символику.
На рубеж 80—90-х гг. пришелся период бурного роста исторического самосознания нации и пик общественной активности. Изменения в экономической и политической жизни становились реальностью, людьми овладело стремление не допустить обратимости перемен. Однако по вопросу о приоритетах, механизмах и темпах перемен не было единомыслия. Вокруг «перестроечной» прессы группировались сторонники радикализации политического курса и последовательного проведения демократических реформ. Они пользовались широкой поддержкой общественного мнения, оформившегося в первые годы перестройки.
Наличие общественного мнения, опиравшегося на средства массовой информации, было новым для отечественной истории феноменом.
