Новое царство (XVI — XI вв. до н.э.) и расцвет Древнего Египта.

Преемники Яхмоса, особенно Тутмос I и Тутмос И, а затем вдова последнего, царица Хатшепсут, были сильными и властными прави­телями, при которых был дан старт активной внешней политике и завоеваниям Египта как на севере, так и на юге. По всей стране развернулось грандиозное строительство, прежде всего храмовое. На смену разрушенным гиксосами и пришедшим в упадок храмовым строениям пришли новые величественные каменные громады, среди которых выделялся великолепием и размерами столичный храмовый комплекс бога солнца Амона в Фивах. Правивший после смерти ма­чехи Тутмос III, сын Тутмоса II, закрепил достижения предшествен­ников, покорив Сирию и Палестину, расширив южные пределы страны до четвертого нильского порога. Его большое и хорошо орга­низованное войско, основную силу которого составляли запряженные лошадьми боевые колесницы, практически не знало поражений. Ко­лоссальная военная добыча, включая и пленников, мощным потоком текла в Египет, где она оседала в кладовых храмов, в хозяйствах царя и его сановников. Преемники Тутмоса III активно продолжали его политику, успехи которой вызвали к жизни необходимость в некото­рых реформах.

Реформы коснулись прежде всего системы управления. Страна бы­ла разделена на две части, север и юг, во главе которых были постав­лены подчиненные фараону наместники, облеченные широкими

полномочиями. Бывшие еще недавно независимыми номархи превра­тились в чиновников, каждый из которых имел свою канцелярию с писцами и служащими и отвечал за управление номом. Особые на­чальники управляли городами и крепостями, а также завоеванными районами (в качестве наместников). Деятельность всех администрато­ров строго определялась специальными нормами и инструкциями, со­держание которых известно по сохранившимся в гробницах текстам. Есть в текстах и упоминание о 40 кожаных свитках, бывших, воз­можно, чем-то вроде свода законов и предписаний, коими должност­ные лица обязаны были руководствоваться (сам этот свод до нас не дошел).

Став сильной военной державой, империей, в которую были вклю­чены завоеванные народы и границы которой доходили на севере до Евфрата, Египет вступил в активные внешнеполитические связи с другими государствами Ближнего Востока — с Митаннийским и Хет­тским царствами, с касситскими правителями Вавилонии, причем именно от этой эпохи в египетских архивах сохранилось немало цен­ных дипломатических документов (архивы Телль-Амарны), позволя­ющих представить картину международных отношений того времени. Связи и постоянные повторные экспедиции требовали немалых средств и усилий. Страна нуждалась также в многочисленных воинах — смелых, выносливых, закаленных в боях. Видимо, своих, египет­ских, уже не хватало (есть сведения, что в армию призывался чуть ли не каждый десятый юноша годного для военного дела возраста), ибо все чаще встречаются упоминания об использовании наемников из числа иноплеменников — ливийцев, эфиопов, азиатских «народов моря».

Ставка на наемников из числа иноплеменников, равно как и вы­движение на передний план администраторов из числа незнатных чиновников сопровождались наступлением на привычные права и привилегии вельможно-жреческой знати, власть которой заметно уменьшилась. Исчезают упоминания о вельможных хозяйствах и их «личных домах». Зато есть сообщения о развитии ирригационного хозяйства, осушении болот Дельты. Централизованная администрация создавала и пускала в хозяйственный оборот новые плодородные зем­ли, которые в качестве должностных условных наделов раздавались воинам и чиновникам. Эта политика усиливала опору центральной власти, но в то же время она способствовала развитию частной соб­ственности и товарно-денежных отношений в стране, так как большое количество новых наделов включалось в систему рыночных связей (аренда, продажа зерна и т.п.). Собственно, именно в это время, в XVI — XV вв. до н.э., только и появляется в египетском лексиконе слово «торговец» и становятся более или менее многочисленными со­общения о товарных сделках и торговом обмене. Серебро, пока еще не монеты, вытесняет зерно в качестве мерила рыночных ценностей.

Войны давали много рабов. Будучи подаренными храмам, они чаще всего сажались на земли и превращались в обычный в такой ситуации слой зависимых земледельцев-арендаторов. Возможно, к ка­тегории таких зависимых теперь уже относились и некоторые египтя­не из числа малоимущих и неимущих, вынужденных арендовать храмовые земли. Зато основная часть египетских работников стала в эпоху Нового царства более свободной по сравнению со «слугами царя» прошлых времен. Появилась прослойка немху — нечто вроде неджес времен Среднего царства,— в которую включались и земле­дельцы, и ремесленники, возможно, также воины и чиновники ни­зших рангов. В руки немху могли попадать и рабы, хотя основная часть их, не включенная в систему государственных храмовых хо­зяйств, была, видимо, по-прежнему в услужении высокопоставленных верхов. Впрочем, несмотря на приток в страну десятков тысяч плен­ников, рабов в частном секторе по-прежнему было немного и стоили они весьма дорого: цена рабыни приравнивалась к стоимости 4 —5 коров; одна рабыня-девочка была продана за цену, эквивалентную 373 г серебра (один грамм приравнивался к 72 литрам зерна; 373 'г по этому курсу — свыше 25 т зерна).

Реформы Эхнатоиа

Начатый правлением Тутмоса III, проведшего на троне 54 года (первые 22 из них фактически правила ненавистная ему Хатшепсут), блестящий период политического могущества имперского Египта про­должался довольно долго, а связанные с ним внешнеполитические успехи и внутриполитические перемены определили серьезные сдвиги в структуре страны, в частности в традиционном соотношении соци­ально-политических сил. Лейтмотивом изменений было, как упоми­налось, существенное перемещение центра тяжести администрации и всей опоры власти фараонов на нетитулованные слои выходцев из чиновников, воинов, земледельцев, т.е. из немху, если даже не из рабов. Результатом этого процесса было заметное ослабление позиций вельможно-жреческой знати. Правда, жрецы и храмы в общем про­цветали — достаточно напомнить, каким потоком шли в храмовые хозяйства, в том числе в столичный храм Амона (Амона-Ра), награб­ленное в походах имущество и рабы. Но, во-первых, есть основания считать, что казна все тяжелее давила на храмы и пыталась исполь­зовать их доходы для содержания чиновников и воинов, а во-вторых, имущественное благосостояние не было адекватным политической ро­ли жречества, которая все уменьшалась. Потеряв влияние на теку­щую политику, храмы все отчетливее превращались в опорные региональные центры хозяйства, в низовые базы государственного сектора экономики. Понятно, что еще вчера бывшее весьма влиятель­ным жречество не могло смириться с этим. Назревал серьезный соци­ально-политический конфликт.

Конфликт начался с того, что политические претензии жрецов храма Амона-Ра были не только отвергнуты новым фараоном Аменхотепом IV, вступившим на трон в 1372 г. до н.э., но и послужили предлогом для решительных гонений. Фараон демонстративно поддер­жал в качестве противовеса храму Амона-Ра новый культ прежде малоизвестного бога солнечного диска Атона, удобный для него тем, что за ним не стояли какие-либо влиятельные силы. Объявив себя верховным жрецом Атона, Аменхетеп изменил свое имя на Эхнатон («угодный Атону») и, покинув Фивы, в 300 км к северу от них основал быстро отстроенную для него новую столицу Ахетатон (горо­дище Телль-Амарна). С точки зрения религии это была едва ли не первая в истории попытка заменить всех богов одним, создать культ единого, общеобязательного для всех, официально признанного и воз­величенного бога большой страны. Но монотеистическая тенденция реформы отнюдь не была главной; основная цель ее сводилась к тому, чтобы укрепить централизованную администрацию за счет ликвида­ции сепаратистских тенденций влиятельной храмовой знати. Стремясь решительным рывком порвать с традицией, Эхнатон предпринимал отчаянные попытки все обновить. Это проявилось и в создании нового бога, и в стдоительстве новой столицы, и в выдвижении новых людей, в создании новых культово-канонических норм, даже в новой, причем весьма художественно совершенной, школе искусства — достаточно напомнить о таком шедевре портретной скульптуры, как изображение жены реформатора красавицы Нефертити.

Трудно сказать, какими могли бы быть конечные результаты ре­формы, если бы не преждевременная смерть Эхнатона, процарство­вавшего около 17 лет. При его жизни реформы открытого сопротивления не встретили, хотя, как и любые радикальные рефор­мы в традиционном обществе, не были восприняты сразу всеми, тем более с ликованием. Для реформ всегда нужно время. Эхнатону его явно не хватило. Преемники его не были сильными правителями и к тому же были людьми юными и правили недолго. Сопротивление же реформам все росло. Дело кончилось тем, что Тутанхамон был вы­нужден сменить свое имя (ранее он именовался Тутанхатоном) и перенести столицу в Мемфис, предоставив фиванским жрецам Амо­на-Ра все утерянные ими права и привилегии. Были восстановлены все старые традиции, имя фараона-еретика было предано проклятию и забвению, а город Ахетатон был снесен с лица земли. После смерти Тутанхамона, не оставившего наследника (гробница умершего, как известно, была раскопана археологами в начале нашего века — она оказалась нетронутой; мумифицированное тело фараона свидетельст­вует о его юном возрасте), его молодая жена пыталась было удер­жаться на троне, выйдя замуж за приглашенного ею хеттского царевича. Но ее попытка успеха не имела. Царевич был убит, а престол вскоре занял могущественный фиванский жрец Хоремхеб. Хоремхеб и его преемники не стали ссориться со служилой знатью, воинами и чиновниками из числа немху, которые были опорой Эхна­тона и его предшественников, и именно это сыграло важную роль в достижениях фараонов девятнадцатой династии, одной из самых мо­гущественных в истории Древнего Египта.